Сегодня звонил Ф.Абрамов, советовался: включать ли в третий том статью 54-го года о Бабаевском и прочих. Ему говорят, что статья и сегодня заденет Бабаевского, Е.Мальцева, затронет столь чтимую память критика А.Макарова и т.д. Я посоветовал печатать. Единственный серьезный аргумент против: это стилистическая неровность статьи, в ней - сильная и неизбежная дань тогдашней политической фразеологии. Но умный читатель поймет и простит.
В январской "Иностранной литературе" Селезнев и Кожинов плохо выглядят в споре с Лакшиным и Карякиным о Достоевском. Их узкие и мелкие цели, их пренебрежение к иной мысли, к иной культуре, их настаивание на глобальном и первостепенном - несравненном! - значении Достоевского способно только оттолкнуть.
Кстати, толкуя о Достоевском и "народности", они обходят простой и очевидный факт: народному миросозерцанию художественный мир Достоевского- чужой. Толстой с народным миросозерцанием считался больше и понимал его лучше; и в конечном счете смог его выразить, проникся им.
8.2.81.
Вчера вернулся из Москвы. Ездил на пленум правления "Советского писателя". Книжка моя о Быкове появилась в Костроме в середине января: 54 экземпляра на всю область. Я так и не понял, почему одна из работниц базы книготорга (точнее, одна из товароведов) решила сообщить о том, что книга поступила. Но она позвонила, я явился и забрал 44 книжки. Одну подарил этой женщине <...>. Потом я жалел, что забрал столько книг; подумалось, что позднее я бы все равно сколько-то купил бы в Москве, а тут вышло так, что в Костроме книжка в продажу не поступила практически совсем. Да что было поделать - не возвращать же.
Большую часть книжек уже отослал, раздарил. Уже пришли письма от Быкова, Лазарева, Петра Алексеевича Николаева. Пока не ругают. Давно ничего нет от Богомолова.
31 января выступал на межвузовской конференции, посвященной Некрасову. Впрочем, тема конференции была обозначена широко: что-то вроде- Некрасов и литература Верхней Волги; много было краеведческих докладов. Яже обозначил свою тему так: "Провинциальная русская жизнь как источник литературного творчества". Текст, смонтированный из статей ярославской книжки, а кое в чем и новый, я читал, и, кажется, произвело впечатление это мое сочинение, моя взволнованность и прочее.
Почти весь январь ушел на чтение и рецензирование рукописей: некоего Коноплина (по просьбе Ивана Смирнова, ярославского отв. секретаря), потом Г.Баженова (о благосклонности к нему просил Залыгин, но я написал не очень-то лестно), потом С.Трегуба и, наконец, некоего неизвестного, чьи рассказы были переданы мне через Тому ректором технологического института Сусловым (оказалось, что сочинил их сын академика Ильюшина, изобретателя каких-то прекрасных бронебойных снарядов). Так что мало доволен я этим месяцем, столь удачным в прошлом году.
В Москве виделся с Оскоцким, Е.Сидоровым (были на пленуме), а также с Аннинским, да и еще с многими, правда, на ходу. Побывал только в "Дружбе народов" и совсем мельком в "Нашем современнике" (брал январский номер журнала для мамы). <...>
10.2.81.
Отправил заявку в изд-во "Советский писатель", а также повторил просьбу о переиздании "Возвращения к себе"- на этот раз уже не Байгушеву, а Леониду Фролову (он теперь там, а на его месте в журнале - Ю.Селезнев).
И.М.Сапов, фоторепортер "Северной правды", откровенничал с Бочарниковым. Рассказывал, подвыпив, как сопровождал в поездках по области Ю.Н.Баландина. Моментом наивысшего торжества Игоря Михайловича, коему сейчас далеко за пятьдесят, было: Ю.Н. отсылает прекрасных девушек и командует: "Пусть подает Игорь!" И наш седовласый Игорь подает: и коньячок, и икру, - Василий Алексеевич захлебнулся, перечисляя... Девушки, прекрасные, разумеется, отстраняются ненадолго... Зная характер Сапова, не сомневаюсь: не врет и не преувеличивает. Проговаривается, но меру, черту знает...
Сапов уже давно обкомовский - придворный - фотограф. Он запечатлевает пребывание московских сановных лиц на костромской земле и в кратчайшие сроки, недосыпая, недоедая, изготавливает к их отъезду альбомы фотографий, где упомянутые лица изображены в своей кипучей разговорной деятельности.
Сапов - человек проверенный. Он не раз намекал мне в прежние годы, что неоднократно выполнял деликатные поручения госбезопасности: фотографировал "пуговицей".
О Милевском, председателе костромского облпрофсовета, Бочарников, видимо со слов Сапова, сказал, что этот "лидер" профсоюзов занят главным образом обслуживанием Баландина и его окружения.
Об исключительном месте Б<аландина> в костромской иерархии говорит хотя бы такой факт: зам. председателя костромского горисполкома рассказывал Тамаре, как тяжко пришлось ему в пору отсутствия своего начальника; однажды, едва ли не в самые последние дни старого года, случилась большая поломка на хлебозаводе, еще что-то, но главное - сломался лифт в доме, где живет Баландин. Всё в конце концов починили, но второго января злополучного заместителя госпитализировали в предынфарктном состоянии.
Недавно в зале горкома партии проходила встреча интеллигенции творческой с руководителями города. Заранее были собраны вопросы, но можно было спрашивать и с места. Тома там была и рассказывала, как нервничали начальники и как некоторые из них не выдержали и пришли к концу в большое раздражение.
Тома подала там вопрос о молоке. До каких пор, спросила она, в нашем городе будет продаваться молоко <только> пониженной жирности (1,4%)? Ответ был таков: молоко будет таким и впредь. В стране сделано исключение (жирность: 3,6%) для Москвы, Ленинграда, Киева и еще нескольких городов.
Разумеется, никто этому не удивился. Нас уже приучили к существованию привилегированных городов, пространств, слоев и групп населения. Почему московские дети должны жить в лучших условиях, чем большинство их сверстников? Этот вопрос не возникает.
Раньше - думаю, даже еще в послевоенные годы - продукты питания, производимые в России, были дешевле в провинции, чем в столицах. Если нужно было купить что-то подешевле, стоило ехать куда-нибудь вон из большого города и сходить на маленькой станции.
Теперь все перевернулось: со всех маленьких станций, со всей России едут в большие города, но, не найдя и там колбасы, мяса, творога, а то и масла, устремляются в Москву.
Какая-то Ирина знакомая сказала ей, что читала в парижской "Русской мысли" обзор современной советской литературы и там увидела мое имя в числе сочувственно упомянутых имен. Что-то не поверилось мне в это сообщение; не придумано ли, не померещилось ли? <...>
Ф.Абрамов прислал январские номера "Севера" и "Невы" со своими новыми рассказами. <...>
Читал вчера выдержки из "Тюремных тетрадей" Грамши. Это тот марксистский взгляд, которого наши идеологи стараются не знать; они придумали себе нечто удобное, грубое, сильнодействующее и назвали это марксизмом. Марксизм сегодня - это то, что говорит сегодняшнее начальство. <...>
Вспомнил не записанное прежде: на межвузовской конференции сидел рядом с Куприяновским из Иванова. Он специалист по Д.Фурманову. В своем выступлении сказал, в частности, что в первые послереволюционные годы Иваново по издательской деятельности занимало третье место в стране (после Москвы и Харькова), что А.К.Воронский, редактируя "Рабочий край", напечатал там (года за два) свыше трехсот статей и рецензий. Я спросил Куприяновского, остался ли кто из семьи Воронского? Оказывается, жива дочь, которая отбыла в ссылке 17 лет (ей было 23 года, когда она была арестована). Арестована была и ее мать, которая так и не дожила до освобождения.
Прочитал работу Л. Гумилева "Этногенез и биосфера Земли". Послал в Люберцы, в издательский комбинат ВИНИТИ, просьбу о присылке наложенным платежом всех четырех частей этого не изданного пока гумилевского сочинения.
Да, еще из не записанного прежде: в январе приезжала Л.Г.Баранова, сотрудница "Литературной учебы", я переписывался с нею в связи со статьей о Проханове и подготовкой статьи о Личутине. Она весьма интересовалась моими взглядами на "лит. процесс". Когда же, кажется, все было выяснено сполна, она впрямую спросила, а как я смотрю на "национальный вопрос". Я ответил и на это. Когда же Баранова с Негорюхиным заехали к нам домой и Негорюхин вскоре ушел по своим делам, Лариса Георгиевна достала из сумочки и предложила мне почитать письмо С.Куняева (открытое) в Цека партии о "сионизме", его происках в литературе (примеры из С.Липкина, Б.Ахмадулиной, О.Сулейменова, А.Вознесенского и т.п.). Потом оказалось, что Баранова хорошо знает Стасика Куняева, и у меня появились основания думать, что она явилась в некотором роде как эмиссар этой "национальной" группы.
14.2.81.
Сегодня поступил февральский номер "Нашего современника", где в замах у Викулова - Ю.Селезнев и В.Устинов. Номер подчеркнуто правоверный, предсъездовский, но и правоверность могла бы выглядеть поблагороднее. Тут же - заискивание.
Прошли т<ак>н<азываемые> Дни советской литературы на ЗИЛе, о которых широко оповестила пресса. Фотографии писателей в цехах сами по себе чрезвычайно выразительны; от них веет какой-то придуманной жизнью и противоестественностью. Но вот выписка из репортажа о Днях в "Лит. России": "С особого разрешения радушных хозяев можно было даже принять некоторое участие в процессе сборки. Этим, в частности, воспользовался Ф.Кузнецов. Получив инструктаж, он поднялся на движущуюся по конвейеру машину, и на некоторое время его руки с инструментом погрузились в чрево будущего автомобиля... Конечно, такой момент трудового содружества был зафиксирован вездесущими фотокорреспондентами и операторами, которые умчались затем снимать оживленную беседу А.Кешокова с передовой сборщицей Валентиной Заболотной. А вскоре осветили софитами В.Бокова и Л.Васильеву, крепивших рессоры другого автомобиля" ("Л<итературная>Р<оссия>", 1981, 13 февраля).
Впору читать с эстрады.
20.2.81.
На улицах вывешены красные флаги - к съезду. В редакции сегодня объявлено, что на дни съезда будет "удвоена охрана", т.е. будут дежурить два вахтера. В магазинах ближе к вечеру бывает масло - дают по двести граммов. Продают ливерную (шестьдесят копеек) и кровяную колбасу; берут, но без очередей. Зато большие очереди за маслом. На бюро Костромского райкома партии призывали к бдительности: где-то сожгли грузовик, где-то отравили несколько коров... Шпанченко со слов своей приятельницы, члена бюро, рассказывал об этом как актах "вредительства".
Появились сведения о том, что на Козловых горах (там - обкомовские дачи) построен гостиничный комплекс стоимостью в полтора миллиона, прекрасно оборудованный, для приема столичных гостей. Поговаривают и о том, что обком начал строительство новых современных дач на Волге ниже Красного. Но все эти сведения нуждаются в уточнении.
"ЛГ" поместила две отталкивающие, грубые корреспонденции И.Андронова о Польше. <...>
Написал письмо в изд-во "Сов. писатель" М.М.Числову о рукописях В.Леоновича и Л.Григорьяна.
В декабре к областной партийной конференции был пущен новый блок мощностью в один миллион двести тысяч киловатт (вторая очередь ГЭС). Очень торопились. Обком нажимал. Получили приветствие Брежнева. Показали по телевидению. И вот в канун съезда беда: образовалась в результате возникшей вибрации трещина в вале ротора (кажется, так), блок вышел из строя по крайней мере на год. Ерохин рассказывал, что на городской конференции Баландин перебил выступавшего начальника строительства ГЭС: "Так вы твердо скажите - будет пущен блок к областной партконференции или нет?" Ивот пустили.
Адамович прислал минское, более полное издание "Карателей". <...>
В февральской книжке "Нового мира" такие стихи Виктора Бокова: "По Спасской башне сверьте время. По съезду партии - себя. У нас у всех одна арена, у нас у всех одна судьба... Мы у мартенов, где гуденье, в цехах и шахтах - тоже мы. Мы коммунисты. Мы идейны, принципиальны и прямы..."
Зима теплая, снежная; наутро после снегопада - бело, чисто, лишь к полудню на дорогах и тропках образуется желтизна, постепенно все более и более темнеющая.
В такие чистые, здоровые дни жить легче.
Прочел у П.Флоренского о "гуманитарном альтруизме", в основе которого "лежат либо карьера, тщеславие и гордость, либо слабонервность и истерическая внушаемость при виде страданий" ("Страх Божий", 1918). Ф<лоренский> отделяет такой альтруизм от истинной любви, религиозной. Уязвимое в альтруизме схвачено очень точно. Есть над чем задуматься.
25.2.81.