21.08.1987, Баграм. Пятница
Завтра с колонной почти из полсотни машин выхожу на север за запасами. Путь лежит по горам через перевал Саланг. Сколько слышал о тоннеле и вот теперь воочию увижу, что это такое. Подробности после поездки.
Особых новостей нет. Новенькое только то, что с вечера пришла кодограмма о возможности обстрела аэродрома реактивными снарядами. Оказалось, "утка". Ночь прошла тихо и спокойно. Зная о нашей "осведомленности", никто, по-моему, не воспринял эту информацию всерьез. Дима на всякий случай оповестил дежурного и дальше по цепочке: караул, охранение, пожарную команду, водовозку и медпункт.
С утра как всегда рев самолетов, керосиновая вонь. Сидели вчера во дворике, покуривали, посматривали на горы бомб на стоянке Су-25 и единодушно решили, что, если они начнут рваться, то нам скучно не будет: полполка испарится, как и не было. Постепенно прибарахляюсь. Скоро станет прохладно. Н. Чудаков уже сидит на чемоданах. Придет его сменщик, сдаст дела и - в Каунас. Заместитель командира дивизии по тылу. Мы его все подначиваем, при его появлении, шутливо командуем: "Смирно!". Как-никак заместитель командира дивизии вошел. В общем-то он мужик не плохой и работник стоящий. Опять же опыт: восемь лет. Отдал мне сегодня и полушубок, и куртку, и свитер. Все новое, когда ему их было носить. В горы не ходок. Мне в снегах пригодятся. Обзавелся трофейным японским биноклем. Почувствовал, что в горах без "глаз" плохо, вот и озадачил разведчиков. Те ребята бакшишные ("бакшиш" - подарок). В тот же день принесли. У них не убудет.
23.08.1987, Баграм. Воскресенье
Только что вернулся из Пули-Хумри. За двое суток дважды отмахали по 270 километров. Саланг… Действительно, сколько слышал о нем. Говорят обычно о том, что важно, что привлекает к себе внимание трудностями и их преодолением, что значимо. Понять значение Саланга можно и без слов, достаточно посмотреть на карту. Зато удобство пути в том, что вот карты-то и не надо. Иди себе по дороге, петляй по серпантину, с дороги не собьешься, не заблудишься. Каких только гор ни насмотрелся по ту и другую сторону. На юге, при движении от нас, они как-то сразу вступают в свои права. Теснят и ломают дорогу, зажимают грубо горную речку. Впрочем, за это та речка платит, но не горам, а людям. Дорога только что открылась для движения. Где-то в горах прошли дожди, и по руслу прокатился селевой поток. Огромные валуны во множестве, громоздятся где попало, как безобидные детские мячики. В одном месте дорога размыта полностью. Здесь полно работы для наших и афганских дорожников. Часто встречаются трубопроводчики. Чинят свои трубы. На память остались целые озера керосина на обочинах. И все кругом круто замешано с песком. В иных местах такая самодельная штукатурка заплеснула скалы метров на 10–15 выше русла. Не хватает фантазии, чтобы представить, что здесь было в пик селя.
Через определенные промежутки по пути встречаются наши посты. Между ними в "игривых" местах, обычно там, где уже громоздятся горы ржавого, обгоревшего и истыканного пулями металла, парами и поодиночке стоят танки и БТРы. Стволы к вершине, на башнях и броне солдаты с биноклями. А любимая игрушка у "духов", видимо, "наливники". Их побитые колонны особенно часто попадаются на обочинах и под откосами как до, так и после перевала. В начале ущелья сначала чаще, затем все реже, попадаются кишлаки, пенящиеся по крутизне вверх. На память сразу приходит сравнение с нашим Кавказом времен соответствующих войн. Если кому захочется вновь иллюстрировать "Бэлу", то лучше пейзажа не найдешь. Дорога упрямо вьется вверх. Уже в одной из первых галерей сделал Салангу подарок. Неудачно повернулся, чтобы осмотреть колонну, и ветром сорвало солнечные очки. Где уж тут подбирать. Жаль, привык к ним. А может, наоборот, удачно. Сделал подарок горам, и прошли без происшествий и остановок. Все диспетчерские посты проходим, как по расписанию курьерского поезда. И на последнем посту перед тоннелем простояли ровно столько, сколько требовалось, чтобы подтянуть колонну. Вот только здесь начался настоящий подъем. Дорога буквально винтом вкручивается в небо. Машины ревут натужно. Скорость упала до минимума. "Уралы" с КамАЗами бегут еще хорошо, с бронетранспортерами чистое наказание. К слову, на обратном пути на нашу вершину КШМ затащил на буксире "Урал".
Буквально с каждой минутой становится все холодней, и кончается тем, что я надеваю поверх бронежилета куртку. Но во всем есть и свои преимущества. Теперь, забираясь на очередной виток, я как на ладони вижу внизу свою колонну. В галереях особенно сыро и холодно. Кое-где, пробив стенку и наполовину заглядывая внутрь, торчат приличные кругляшки камней. Наконец, последний диспетчерский пункт и начинается тоннель. Так-то он видится мирным и спокойным, - этакая пустынная освещенная лампами дневного света городская улица с тротуаром. Так и кажется, что сейчас попадутся поздние прохожие. Ветер на перевале разгулялся не на шутку, и тоннель "протягивается", как аэродинамическая труба. С трудом представляю, что вот именно здесь произошла трагедия, когда уперлись друг в друга две встречные колонны и люди стали гибнуть от выхлопных газов. Это после того случая перевал стал работать по графику: понедельник, среда, суббота - с юга на север; в остальные дни - в обратном направлении.
Уже в тоннеле начинает чувствоваться, что дорога пошла вниз. А когда, наконец, вырываешься на солнышко, то становится веселее. И хотя снега все еще близки, но уже теплее. Горы расступаются, и долина становится шире. И оттого, что над тобой ничего не нависает, и ты не ощупываешь тревожно глазами каждую мало-мальски пригодную для засады груду камней над собой, на душе тоже становится как-то спокойнее. Пусть и дальше будут попадаться разбитые машины, и дальше будут стоять вдоль дороги обелиски с датами и фамилиями погибших, но уже машины идут резвее, а не ползут, как мухи после зимы, которых легко смахнуть щелчком пальца.
Теперь уже с каждой минутой становится все теплее. Начинается постепенное раздевание. В конце концов, приходится снять и прилипший к телу бронежилет. В лицо начинает бить прямо обжигающий воздух. Зной стоял такой, что я уже стал считать, что поспешил с уверениями в привычке к жаре. Дорога еще почти сотню километров петляет между гор по довольно живописной" зеленой и плодородной долине. Часто попадаются тенистые кишлаки, рисовые поля, бахчи. Но еще чаще попадаются вездесущие "бачи". Увидев колонну, бегут к дороге, лопочут что-то призывное и протягивают дыни, персики, яблоки. А если приходится остановиться, буквально облепляют машины. И начинается торговля и обмен с солдатами. И как ни смотрят офицеры, все равно по приезду на место в кабинах обнаруживаются и дыни, и виноград, и все прочее. Все разговоры о магнитных минах сразу забываются. К сожалению, разговоры не пустые. Уже на месте узнаем, что на днях две машины с авиабомбами взлетели на воздух после такой торговли.
Девять часов пути и, наконец, мы у цели. Можно считать: дошли быстро. Но настоящая работа только начинается. Без трудностей не бывает, и поначалу чуть все не пошло прахом. Под загрузку боеприпасов нас поставили четвертыми, а это все равно, что сказали бы: получать будете завтра. Пришлось идти и звонить в штаб Армии, добираться до самых больших начальников и объяснять: если сейчас не загружусь, то завтра не пройду Саланг в обратном направлении, что буду ждать проходного дня еще двое суток, смогу уйти только 25-го. Полк без боеприпасов, а 26-го ему на "боевые" и т. д. и т. п. Пробил. Поставили под загрузку, да еще разрешили работать и ночью. И опять наши мальчишки молодцы. После такой работы: по горам за баранкой, да на загрузку, да до полуночи закинули в каждую машину по шестьдесят ящиков по сотне килограммов каждый. А на машине только водитель и старший, офицер или прапорщик. Никто не остался в стороне. И ни звука: надо, значит надо.
Короткая ночь, а наутро обратно. Доктор напичкал всех какими-то тонизирующими таблетками. Не знаю, как другие, а я себя почувствовал бодрым и работоспособным. Доктор уверял, что они, таблетки эти, только в Армию поступают, что просто чудесные и без всяких противопоказаний и не наркотик. Может, поэтому подействовали так благотворно. Ведь иному больному главное верить. Кое-кому и мел помогает, если он решил, что это лекарство от боли в сердце. Обратный путь без особых запоминающихся моментов. Те же горы, тот же тоннель. Но стали сдавать машины, стала пропадать связь, пропало перед тоннелем и наше "техзамыкание". Ждали его внизу так долго, что нас буквально выгнали с площадки диспетчерского пункта, чтобы мы освободили место для других. Постоянно приходилось гонять афганские грузовики и автобусы, чтобы не перебегали дорогу. В русле уже подсохшей реки прибавилось народу, который выковыривал из этой каши стволы, пни и прочий мусор на топливо. Ну а южная сторона, начиная с "зеленки", встретила нас сбивающим с ног ветром. Правда, пыли в нас было столько, что граммом больше, граммом меньше, уже не важно.
Сегодня я молодец. Дело сделал хорошее. Много чего увидел, а вернувшись, много чего успел: и помыться в бане, и газеты просмотреть, и письмо из дома прочитать, и вон сколько в дневнике записать. Ко всему, мальчишки успели на банно-прачечном комбинате простирнуть и погладить форму, завтра буду похож на человека. Час ночи 24.08. Сегодня мои дорогие покидают Куйбышев и едут домой в сырой Псков. А я через день часть привезенных боеприпасов колонной повезу в Панджшер, в Анаву.
25.08.1987, Баграм. Вторник
С трех часов утра разбирался с колонной (кто с кем и с чем едет, сколько машин, как с охранением и связью). Тронулись в начале пятого, еще в темноте. Баграмский круг прошли с ходу, но уже в Джабаль-Уссарадже пришлось постоять. Как и ожидал, один танк пришлось оставить на ДП (диспетчерском пункте) для ремонта, забрали его на обратном пути. Как всегда, идя в колонне, наелся пыли, но уже по своей инициативе. Для страховки пустил впереди своей "Чайки" боевую машину и испытал всю прелесть пыльной бури. На лице сплошная серая маска. Дойдя до места, первым делом пошел отмываться в полевом душе. Дошли туда и обратно без происшествий.
В "группировке" все по-старому. "Бородатые" нас не трогают, зато каждый день воюют с пехотой. Чем-то, видимо, те их разозлили. За прошлую неделю в Рухе ранены два комбата и командир дивизиона. А в Фирадже вот уже месяц "душки" воюют между собой. Приказал не вмешиваться. Доходит до абсурда. Рядом два поста: 16-й - наш и 18-й - пехоты. Первый не трогают, второй накатывают каждый божий день. Ко всему, у них подрыв БМП на фугасе с гибелью лейтенанта и двух солдат. Обратно шел уже впереди всех, чтобы не глотать пыль килограммами, а прикрытие поставил сзади. Панджшер все такой же. Только стал поспокойнее да почище. Теперь, действительно, голубой.
29.08.1987, Баграм. Суббота
Остался за командира. Полк ушел 26-го на Файзабад. Сейчас в Кундузе. Готовятся к войне. В расположении полка тихо и пустынно. Осиротели. Осталось чуть больше трех сотен человек, но жизнь течет. Провожу совещания, подписываю бумаги, разобрались, наконец, с людьми и оружием. И уже искали одного солдата. Нашли. Подписал первое свое согласие о возбуждении уголовного дела. В общем, текучка. Людмила с Михаилом 27.08 должны были приехать домой в Псков. Когда еще получу от них письмо? Зато получил письмо от В. Грихонина из Каунаса с сообщением, что магнитофон у него.
30.08.1987, Баграм. Воскресенье
Если бы не посмотрел с утра "Утреннюю почту", так бы и не знал, что сегодня выходной. Связался с нашими. Они до сих пор в Кундузе. Ни у меня, ни у них ничего криминального. К вечеру заела тоска. Пошли с Николаем Чудаковым в клуб, а там фильм еще тоскливее. Получил сегодня письмо из прошлого. Нашлось письмо, датированное 12 июня. Забавно читать. Все уже решилось, все устроилось, а в нем Алька сдал в школе только четыре экзамена и боится пятого - физики. В письме: собираются из Пскова в Куйбышев, а на деле - только что вернулись обратно, и т. д.
Сейчас показывают по телевизору день за днем "Войну и мир". К событию рассказали анекдот: "Если бы у Кутузова было столько войск, сколько у Бондарчука, то он бы Москву не сдал. А если бы у Наполеона было столько денег, сколько у Бондарчука, он бы на Москву и не пошел". Жаль, что мы, будучи в Москве, так и не съездили в Бородино в первое воскресенье сентября, как собирались. В этом году 175 лет сражению. Грандиозное будет зрелище. Но без нас.
7.09.1987, Баграм. Понедельник
Подведем итог недели, которую я провел, работая командиром. Скоро бразды правления сдавать. Честно признаться, вкус командный есть. Хотелось бы получить самостоятельную работу. Без хвастовства, есть силы, есть голова и есть свое представление, как делать дело. По характеру - юла, то есть чем больше кручусь, тем устойчивее себя чувствую. И не люблю быть на подхвате: и своего не внесешь, и за короткое время не освоишься. Давно и не только мною замечено, что смена требований, по крайней мере в первое время, вносит разнобой. За прошедшие дни, может, выразилось это во вспышке неуставщины. Скорее даже в изобличении. Два дня одного за другим искали двух солдат. А 31.08 обнаружилась кража в военторге. Сумма в принципе пустяковая, чуть больше 300 рублей, но трое пойдут под суд. Самое для меня неприятное: доклады командующим, в Армию и в Москву в штаб ВДВ, по понедельникам. Приходится взвешивать каждое слово.
Полк до сих пор на "боевых". Потери: один человек ранен на подрыве. Вчера пришло сообщение о том, что сбита "вертушка", но связь прервалась, мы так и не узнали, зацепило кого-нибудь из наших или нет. И нам сегодня ночью "душки" устроили "спокойную ночь". Положили с часу до двух с два десятка РСов по аэродрому. Из них четыре упали рядом с позицией нашей артиллерии, а один метрах в 15 от автопарка. Никого не зацепило. Меня затерроризировали телефонными звонками с докладами. Успокоились только под утро. Меры все приняты: пожарная команда, врачи, водовозка. На позициях у забора развернули танки. Резервная группа БТРов стояла "под парами" в парке, самоходки были готовы к стрельбе прямо из парка. Вот и весь наш жалкий кулак. Самим бы отбиться при случае, а тут приглашает второй день подряд на взаимодействие командир108-й мсд В. Барынькин. Они там утрясают разведданные, определяют цели для авиации и артиллерии, а я со своим жалким войском только сижу и слушаю, куда и сколько чего "духи" подвезли, откуда готовы стрелять, где и с кем между собой дерутся, где какая банда появилась. Хорошо, что мы уже прогнали на днях свою колонну через Саланг. Это первое, о чем я подумал, когда услышал, что Ахмад Шах направил на южный Саланг группу боевиков во главе со своим первым заместителем по террору. Два американских оператора с ними. Цель - разбить советскую колонну и запечатлеть это на пленке. Давыдову с его штурмовиками будет в эти дни много работы. Хотя за ними тоже охотятся. Радиоперехват прослушал просьбу кого-то к кому-то скорее "свалить" два самолета. Сволочи, планируют событие, как мы сдачу домов, раньше срока, к празднику. За неделю дважды обстреляли Анаву из минометов, правда, безрезультатно.
Были на этой неделе и события, о которых приятно вспомнить. Встретили комиссию Центрального Военно-медицинского управления. Шуму она по всему Афганистану наделала много. Пока побывала в Шинданде, Кандагаре и Джелалабаде. Прилетела из-за вспышки инфекционных заболеваний. Выводы делала весомые, и головы после проверок летели, как переспелые груши. Пришлось повозиться, чтобы все закрутилось, и все привести к уму. Но и результат - нас отметили в лучшую сторону среди частей Баграмского гарнизона. Естественно, все себе не приписываю, но и мой вклад был.
Долго и терпеливо ждал писем из дома. Наконец получил. Людмила с Михаилом уже в Пскове. Алька остался в Куйбышеве и уже уехал трудиться в составе своей первой студенческой команды. Самое приятное, что они получили от меня посылку. Пишут, что были несказанно рады, и я кожей до дрожи чувствовал, как им было приятно. Зримо представлял, как Михаил прыгает от радости при словах: "Миша, от папы подарки!" Собрал им перед "боевыми" в спешке две банки чая индийского, Люде - парфюмерию, Мише - часы, авторучку и спальный мешок. Оставил деньги на "Си-Си" и конфеты, которые потом вложил в портфель Геннадия Крамского и, кроме того, кассету с записью "афганских" песен. Люда пишет, что и Нина получила от Сергея Яркова передачу, и пишет, что мы, видимо, объяты одним стремлением купить все побыстрее. Может и так. Но все время ловлю себя на мысли, что тороплюсь, чтобы им осталась обо мне какая-то память, как будто завтра получу пулю. Глупо, очень глупо, но это есть.
Сегодня в Женеве начинаются переговоры по Афганистану. Решается наша судьба: когда вернемся домой, в Россию, в семьи, к повседневной работе. Скорей бы. Нам, судя по всему, придется покидать страну замыкающими. Будем держать аэродром до последнего. Так что, далеко загадывать не стоит, буду с нетерпением ждать октябрьской поездки в Союз. К квартире буду, наверное, взбегать по лесенке и этажам одним махом. Иногда по вечерам долго разглядываю наши фотографии, которые висят у меня на стене. Вот трое, в Кузьминках (эта мне особенно нравится), вот мы вдвоем в "Красной поляне" у водопада, вот я и мальчишки, в "наполеонках" и трусах, ремонтируем нашу комнату на Садовой-Спасской в августе 1986 года. Вот наши мальчишки при значках и в школьной форме серьезно смотрят в объектив. А вот вы с Александром перед школой в день выпуска. И не иногда, а довольно часто, один улыбаюсь, вспоминая многое из нашей жизни. И до сих пор ни на миг нет сомнения, что ты у меня самая красивая, самая умная, спокойная, обаятельная и веселая. Скорей бы обнять тебя и поцеловать твои ласковые губы. Но, чур, не так, как в мае в Псковском аэропорту, обреченно и со слезами. Скорее, скорее, скорее!
Сделал вырезку из "Правды" от 3.09. Интересно читать в центральной прессе о событиях, к которым ты, пусть и косвенно, но причастен. Позавчера сидели у меня в кабинете летчики, разговорились. Они мне рассказали, как сбили самолет Ан-26 над Хостом. А потом оказалось, что буквально через несколько минут один из них взлетел и получил "Стингер" в хвост. Парень рассказал о своих ощущениях. Самое интересное, что шли они уже на высоте 9200 и были спокойны (горы там 2600). Потом все удивлялись, как так вышло, что их достали, и как с такой дырой в стабилизаторе они сели. Упоминается в статье и фамилия Арбузов, а это командир нашего Баграмского авиаотряда Ан-12. Бывает у нас в гостях, мы ему помогаем, он при случае нам: подвозит, когда надо куда-нибудь слетать. Вот так поговорили, а буквально на следующий день о том же самом читаю в "Правде". Когда сам к чему-то причастен, то читается с большим интересом.