- Подумаешь, - протянул Иошка: и пошутить уж нельзя… По-твоему, всем надо сидеть по музеям и греться у печки… Вообще, знаешь ли, у вас есть нехорошая манера все преувеличивать… Поколотят где нибудь жидка - "еврейский погром", разнесут ларек - "бунт", изволохают мильтона - "бандитизм"…
"Ничего себе рассуждает, - подумал Химик: - а еще председателем Юнкома был!.."
- Ты говоришь о ненормальностях, - загорячился Сашка, - и по своему обыкновению передергиваешь и съезжаешь на другое… А я все-таки скажу, что если у нас будет школьный устав, все эти ненормальности исчезнут. Наша школьная конституция…
- Конституция… - Ой, уморил!.. Нашли халдеи дурака, который поверил им… А помнишь раз в третьем классе о конституции говорилось… Тоже Викниксор обещал подумать и обсудить. Верно - думали и рассуждали, только вместо конституции решили открыть второй изолятор… Получите, мол, пока каталажку, а об законах поговорим после…
Лепешин сидел и, расширив свои большие мечтательные глаза, жадно прислушивался. И только в мозгу неотступно почему-то вертелось название книжки "Оцеола, вождь семинолов".
Химику, наоборот, было скучно; он посидел, поболтал ногами и, заметя на столе книжку, взял ее… Стихи… Интересно.
Шуми, шуми с крутой вершины,
Не умолкай, поток седой,
Соединяй протяжный вой
С протяжным отзвуком долины…
- Ну ладно, - поднимаясь, проговорил Иошка: - сделали мы тебе именинный визит, поздравили, поговорили, а теперь и погулять хочется… Пойдем…
- С удовольствием, - быстро и радостно отозвался Сашка. - Со вчерашнего дня не был на улице… Смотрите, что это такое?.. Химик зачитался Боратынским… Нравится тебе?…
- Нравится… Красиво написано…
- Так ты возьми… почитай еще… Да иду, иду - не тяните…
* * *
"А чёрт его знает, - размышлял над Боратынским Химик. - "А ведь и Сашка к ним в компанию втянется; ну факт, что втянется, раз гулять пошел…"
И вздрогнул.
- Хорошие ребята, - говорил рядом Лепешин, - Прямо фартовые даже.
Глава десятая
1
Все разговоры о "конституции" и школьном уставе обернулись самым странным и неожиданным образом.
На педсовете после краткого, викниксоровского сообщения поднялась целая буря.
Сашкец сказал, что если сейчас воспитанники проводят все время в бузе, занимаются воровством, картами, ловят и избивают воспитателей, то что же будет, если им дать конституцию?..
Кира добавил, что распущенность ребят дошла сейчас до такого предела, когда приходится думать только о введении новой, более жестокой системы наказаний:
- Не конституция им нужна, а арапник!..
Амёбка, соглашаясь во всем с высказанными положениями, рекомендовал не откладывать дела в долгий ящик и немедленно перейти к обсуждению новых мер пресечения и наказания.
Эланлюм заметила, что в Шкиде к без того достаточно хорошее отношение и что давно пора усилить репрессивные меры.
Селезнев целиком поддерживал мнение всех "предыдущих товарищей".
Дядя Коля поддерживал мнение Селезнева.
Сашкец выступил вторично и внес проект резолюции: объявить непримиримую и усиленную борьбу с картами, бузой и воровством, ввести в школе особое положение, отменить прогулки и отпуска; произвести налеты на уборные и выловить всех злостных картежников; в течение месяца устроить остракизм; дать воспитателям право безапелляционного перевода в штрафные разряды; в случае переполнения изоляторов учредить еще один вспомогательный.
Костец заявил, что если будет введена конституция, он уйдет из Шкиды; Селезнев грозил месткомом. И упрямо защищавшемуся Викниксору ничего не оставалось, как сдаться. Резолюция Сашкеца была принята.
Тут наступил перелом.
Опять выступил Сашкец и, заметив, что следует только приветствовать своевременность постановки вопроса о школьном основном законе, прибавил:
- Когда школа будет усмирена и приведена в нормальное состояние, нужно и должно будет создать комиссию для разработки важнейших положений конституции.
Соответствующее дополнение было принято единогласно, и Викниксор велел вызвать из музея Сашку.
- Вот, - сказал Сашке заведующий: - ты можешь убедиться теперь, что мы всегда идем навстречу лучшим элементам школы. После того как школа будет замирена и выправлена, мы станем на путь самоуправления, законности, конституции; на путь, который…
- Ах, Виктор Николаевич, - перебил Сашка. - Не с того вы начинаете… Ведь ребятам и сейчас от разрядов да изоляторов не дохнуть, а вы хотите новые наказания вводить… И вы ошибаетесь, если думаете, что это подействует на нас, нам теперь всё нипочем: мы привыкли…
- Ну ладно, - поморщившись, махнул Викниксор. - Ладно, иди… Тебе нас учить нечему, мы знаем, что и как делать. Иди!
- Не понимает ещё - добавил он, когда сконфуженный Сашка вышел.
- Да, - с усмешкой поддакнул Кира, - не педагог, сразу видно…
2
"В бузе, обретешь ты право свое".
"ВОЗРОЖДЕННЫЙ АППЕНДИЦИТ".
"Официальный орган Шкидского Общества любителей выпить и закусить".
№ 1
Улиганштадт.
Февраль 1924 года.
МАНИФЕСТ.
Дорогие товарищи.
Последние дни мы имеем некоторым образом возрождение и оживление нашей дорогой и уважаемой шкидской общественности. Прославленный в летописях нации великий ученый и политический деятель, директор государственного музея Шкиды, обратился к президенту республики г-ну Викниксору на предмет выдачи конституций. Вняв голосу общественности и по обсуждении этого вопроса с государственными чинами, президент приказал в двадцать четыре часа распубликовать все имеющиеся свободы и по расстрелянии донести. Когда свободы были вконец распубликованы, серый и некультурный народ наш начал кричать и выражаться. И мы, объявляя себя верными сынами Шкидского отечества, со всей ответственностью сказанного заявляем: "мало вас, чертей, драли, узнаете теперь свободу!" И с восторгом ждем того дня, когда конституция сделается наконец достоянием долготерпеливого нашего народа.
Любители выпить и закусить.
ПРОЕКТ КОНСТИТУЦИЙ,
внесенной обществом в комиссию по выработке основного школьного закона.
1. Сим объявляется на территории Шкиды полная свобода.
2. Все шкидцы без различия возраста, роста и аппетита могут делать всё, что им захочется.
3. Все воспитатели могут тоже делать всё, что им захочется.
4. Для того чтобы шкидцы не делали всё, что им захочется, учредить на предмет пресечения в каждом классе изолятор и приставить к нему по субъекту с Летописью.
5. В остальном порядок старый.
ОБЪЯВЛЕНИЕ
В помещении редакции сегодня вечером состоится закрытое собрание общества любителей выпить и закусить.
Доклад председателя общества Г. Ионина
"Практика самогоноварения".
Вход по членским билетам. Рюмки и приборы приносить с собой.
3
Речь Викниксора, посвященная генеральной чистке школы, на ребят не произвела никакого впечатления. И сказана-то она была наспех, торопливо, и в конце обеда - и поэтому сразу и забылась. Никто во всей Шкиде не думал, что халдеи серьезно готовят наступление.
Два налета - на верхнюю и нижнюю уборную - были произведены одновременно. Наверху удачи не было. С коридора кто-то успел крикнуть "зеке", кто-то, не растерявшись, перерезал провода, и в темноте карты, шпалеры и ножи побросали в стульчаки и залили водой.
Внизу шла крупная и азартная игра. Банк держал Голый Барин; играли: Арбуз, Женька и Душка. При появлении халдеев они успели бросить карты; Голый Барин, который стоял спиной к дверям, был схвачен прямо с колодой в руках. При обыске у него нашли нож, шпалер и банку с порохом. Потом шкидца отпустили, а обо всем происшествии пошли докладывать Викниксору.
"А чорт с ней, с запоркой! - думал, сидя в классе, Голый. - Пятым разрядом отгавкаюсь; месяц на улицу не пустят!
Голый ошибался.
Через несколько минут в класс пришел Викниксор.
- Ребята! - хмурясь сказал он. - В вашем классе есть преступники, картежники - майданщики. Ты, - обратился он к Голому, - сейчас пойдешь домой. Мне рецидивистов и атаманов не нужно… Убирайся сейчас же из школы и не задерживайся!
- Мне некуда идти.
- Домой.
- У меня нет дома…
- К матери…
- У меня нет матери.
Викниксор приподнял брови:
- У тебя есть мачеха.
- Она не примет меня к себе.
- Нас это не касается… Мы преступников в школе держать не можем.
- Мне некуда идти, Виктор Николаевич.
- Виктор Николаевич, - заговорил Иошка: - ему верно некуда идти. Нельзя же выгонять, ведь ещё зима, куда же он пойдет?..
- а о чём он думал, картежничая… Вы со своим тюремным товариществом только разлагаете школу. Тебе говорят, - крикнул Викниксор: - уходи! Слышишь?
- Куда же? - криво и сдерживаясь, чтобы не всхлипнуть, спросил Голый. - Куда же идти? Воровать? В Фонтанку с Калинкина моста?..
- А это твое дело… Можешь с Калинкина, можешь с Обводного.
4
Когда железная проржавленная калитка, прогрохотав, закрылась за спиной, и холодный февральский ветер, засвистав, закрутился по темному иссугробленному переулку, подумалось: "Куда идти?"
Голый спрятал руки в рукава пальто, стоял, прислонясь в стенке дома, думал:
Куда идти?
В ночлежку - уже было поздно. И потом у него оставалось только тринадцать копеек денег; остальные были отобраны при обыске в уборной…
Шкидец поежился в споем легком пальтеце и медленно пошел вперед…
Магазины и лавки уже были закрыты. Порошивший снег летел на лицо сухой и непрерывной завесой. Блестящие фонари упирались в темноту конусом света. Был ветер, вечер, мороз. Улица быстро пустела.
Голый Барин прошел по Садовой до Покровского рынка и свернул там к Екатерининскому каналу. Он чувствовал, что коченеет, и шел быстрей и быстрей, пока не побежал… У Аларчина моста остановился, обессиленный и неприятно вспотевший. Он постоял немного, передохнул и повернул обратно. Но опять ветер и холод заставили ускорить шаг и побежать.
Он бегал взад и вперед по улицам, останавливался, тёр уши и нос и не заметил, как снова очутился недалеко от Шкиды.
Ворота уже были заперты. Голый перелез забор со стороны переулка и тихонько пошел по двору. Школа спала, и все было заперто.
Голый поднялся по лестнице на самый верх и, свалившись на площадке у дверей чердака, заснул усталым и тяжелым сном.
Сашкец, сменившись с дежурства, пообедал, выспался, сходил в кино и, встретив там дядю Колю, просидел с ним до двенадцати часов в пивной.
Возвращаясь в Шкнду, он пробовал петь, заговаривал с прохожими и дал открывшему ему ворота дворнику на чай двугривенный.
Сашкец жил при школе, в мансарде рядом с чердаком. По лестнице он поднялся благополучно, но на площадке у самых дверей запнулся и едва не упал.
- Гм, - бормотал халдей: - узел какой-то, тряпки… Нет, не тряпки… Человека кто-то положил… Подкидыш, что ли? Человека подкинули.
Он зажег спичку и наклонился. Из темноты, освещенное прыгающим светом, выступило посиневшее и скрюченное лицо Голого Барина… Сашкец выронил спичку и торопливо зажег вторую. Потом быстро открыл дверь и втащил шкидца в комнату.
Голый проснулся на широком покойном диване, в странной комнате с низким и накренившимся потолком. Рядом топилась раскаленная докрасна чугунка и стоял Сашкец.
- Ну? - строго спросил халдей. - Ты как попал на лестницу?
Вместо ответа Голый заплакал.
- Ах ты боже мой! - поморщился Сашкец. - Заревел! Ты толком расскажи мне, а не реви…
- Выгнали… Викниксор выгнал… А куда я пойду. - у меня никого нет, только мачеха одна, да и та чужая…
- А за что выгнали?
- За карты… - всхлипнул шкидец - В карты мы играли в уборной. Кто-нибудь накатил, нас и поймали.
Сашкец отошел к столу и задумчиво забарабанил пальцами… Потом посмотрел на часы и сказал:
- Сиди тут, грейся. Я к Виктору Николаевичу схожу; если он не спит, поговорю с ним.
Голый остался в комнате. Ни думать, ни желать ничего не хотелось. Смотрел на странный скошенный потолок, на странную низкую комнату, слушал, как гудит пламя в чугунке, и чувствовал холод в ногах от промерзших ботинок.
Сашкец вернулся скоро. Запер за собой дверь, снял галоши, разделся и подошел греть руки к чугунке…
На другой день Голого Барина приняли обратно. Сашкецом Викниксор был явно недоволен. И не скрывая этого, сказал, что тем более неуместны подобные ходатайства для воспитателя, предложившего резолюцию об усилении репрессий.
Отпуская добавил:
- Буду надеяться, Александр Николаевич, что подобных историй впредь с вами не повторится.
Известие о случившемся облетело всю Шкиду.
И Сашкец был разом вознагражден за все неудачи. Его воспитанники, кипчаки, клялись никогда не бузить на уроках истории, старательно учить её и встретили и проводили Сашкеца аплодисментами и криками "ура". В столовой тоже аплодировали, кричали: "да здравствует дядя Саша", а Иошка торжественно пожал ему руку "от лица всей школы".
Учительская была недовольна, и естественник Амёба, отводя в сторону халдеев, жаловался, что Сашкец, "в поисках популярности, действует очень неполитично и разбивает единый воспитательский фронт…"
Глава одиннадцатая
1
- Слышь, Розен! - крикнул Душка, мимоходом заглянув во второе отделение: - не отдашь сегодня трешку, завтра полтинник набавлю:
- Какую трешку? Я у тебя рубль брал.
- А ты считать умеешь?
- Умею…
- Рубль ты у меня когда брал?.. В январе. А сейчас апрель кончается. Не отдашь сегодня трешки, завтра три с полтиной будет.
- Да ты что? с ума сошел? - удивляется "барон" Розен. - Два с полтиной на рубль насчитал… С Гоголя и получи!
- Как? - нахмурившись подходит к парте Душка: - как ты сказал, зануда? С Гоголя?.. Не отдашь?
- Факт, не отдам… Три рубля! - В морду хочешь?
- Дай! - вскакивает "барон": - дай, попробуй.
Раздается звонкая оплеуха… Розен с воем хватается за покрасневшую щеку и падает обратно на парту…
- Ну? - спрашивает Душка. - Хватает? Будешь отдавать или нет?
- Уйди, - плачется Розен. - Откуда я тебе трешку возьму?
Новая оплеуха звонко отдается в классе, и снова воет "барон". Рисующий у окна худой и растрепанный новичок Андреев внезапно бросает краски и бледнеет.
- Оставь… Розена! - задыхаясь говорит он. - Под силу себе нашел, что ли?..
Это неожиданное вмешательство до того поражает Душку, что он действительно оставляет своего должника и глядит на Андреева.
- И ты, значит, в морду захотел?.. Смотри, схлопочешь, паразит…
- Сам ты паразит, ростовщик чёртов! Гадина ты!.. Сука!.. Сволочь! У нас таких гадов убивали прямо, в сортир головой сбрасывали…
- Сейчас по морде дам…
- А я тебе такого отвешу, что и не запросишь больше!
Синие душкины глаза становятся совсем темными; нежное, миловидное лицо белеет.
- Стыкнемся.
- Выходи.
Они становятся друг против друга. Худой и неуклюжий художник явно ощущает свое бессилие, глядя на ловкого красавичка-ростовщика. Душка, нахмуренный и злой, смотрит, куда бить… Противников сразу окружают ребята; лица всех мрачны я сосредоточены. Потом раздаются глухие крики:
- Дай ему, Андреев!
- Дай!
- Дай!
- Начни только!
- Не бойся!
- Не бойся, Андреев!
В комнате повисает страшная неощутимая угроза. Душка белеет до синевы и начинает отступать к двери… Чувствует, что сзади уже кто-то заходит… Сейчас -
- Душка! - слышится вдруг из коридора голос Фоки: - куда тебя черти занесли?.. Ждать себя только заставляешь! Идем!..
2
Ваську Андреева прислали из провинциального реформаториума. Прислали потому, что он сам настойчиво просил отправить его в Питер, где хотел учиться рисованию…
Худой, длинный, неуклюжий, с растрепанными жидкими волосами, с папкой рисунков, с ящиком красок, Андреев появился в Шкиде в середине апреля. Его посадили во второй класс, и он, обосновавшись у окна, принялся за карандаши и краски, рисуя портреты ребят.
И шкидцы сразу прониклись почтением к новичку, хотя он не обращал никакого внимания на происходившее вокруг него, рисовал, читал и непонятно чудил.
Когда в Шкиде в первый раз с зимы открыли окна. Андреев поставил на подоконник стул и, усевшись на нем, принялся рисовать эскиз, поплевывая по привычке в сторону. Плевки шлепались на панель, на головы и лица прохожих, и вскоре внизу уже собралась и шумела достаточная толпа.
Тогда Андреев встал во весь рост на подоконнике и, вытянув руку, произнес:
- Умолкни, чернь непросвещенна! - и сбросил на улицу стул.
Озлобленная "чернь" не умолкла, а подступила к дверям и начала ломиться в Шкиду… Ребята сбегали в четвертое отделение, и там Фока, обличьем похожий на халдея, сошел вниз, открыл дверь и, приняв протянутый стулик, сообщил бушующим гражданам, что воспитанник сумасшедший, сейчас сидит в смирительной рубашке и будет отправлен в сумасшедший дом.
Этот-то Васька Андреев, после неудавшейся своей стычки с Душкой, увидел, что никто из ребят не расходится. Вполголоса начался разговор, и после недолгого препирательства решили крыть Душку вечером в спальне…