Статья в журнале была броско озаглавлена "Длинные уши Москвы". Наряду с тем, что выпячивалась лишь одна сторона дела - действия КГБ (да и то тенденциозно и гипертрофированно), наряду с тем, что НТВ и журнал "Итоги" вознамерились гальванизировать тему "советского проникновения", когда в самих США ажиотаж вокруг этого вопроса уже поутих, и обозначились пути выхода из сложившегося (во многом по вине Вашингтона) тупика. Так вот, наряду со всем этим явно прослеживалась попытка взять под защиту тогдашнего руководителя КГБ СССР Вадима Бакатина, "героя" этой нашумевшей истории. Как в заурядном триллере, повторялись заявления американской стороны о том, что их новое посольство напичкано "жучками", а само здание представляет собой "огромный микрофон".
Главная цель телепередачи и статьи в журнале "Итоги" - это, по-видимому, "отмыть" В. Бакатина от получивших широкое хождение в нашей стране обвинений в государственной измене и предательстве за передачу американцам "70 листов эскизов мест установки подслушивающих устройств" в посольстве США в Москве.
Для пущей объективности было предоставлено слово самому бывшему председателю КГБ, который в безапелляционной, а порой просто грубой форме излагал свои "аргументы". Чуть ли не главным из них был такой: "с кем надо, с тем и согласовал" выдачу американцам секретов КГБ.
Теперь разложим по полочкам аргументацию В. Бакатина.
Аргумент первый: "аппаратура не секретна и устарела".
Вначале сошлюсь на помощника В. Бакатина Вячеслава Никонова, участвовавшего, кстати, в телепрограмме. "Передача схемы устройства не открывает никаких секретов, которые не были известны американцам", - заявил этот политолог корреспонденту "Итогов". В. Никонов не утверждает, что документация, врученная американцам, была лишена секретов. Просто она не содержала сведений, которые американцам не были бы известны. А это не одно и то же. Между понятиями "несекретность" и "устарелость" никак нельзя ставить знак равенства.
"Мнение технических специалистов КГБ, - утверждает верный помощник, - было в пользу передачи". Даже если это так (в чем я сомневаюсь. - Р.К.) - это ведь еще "не истина в последней инстанции". Очевидно, что свое заключение должны были представить все заинтересованные службы КГБ.
Второй аргумент: "аппаратура неработоспособна, потому что нами же разрушена".
Не вдаваясь в существо дела, отмечу только: разве этот довод должен был определять решение о передаче американцам секретной информации?
Третий аргумент: "аппаратура известна американцам".
Смею сказать, что В. Бакатину не суждено было этого знать. Здесь больше от самооправдания, чем от объективной оценки сложившегося положения вещей. Вопрос о передаче документов такого характера иностранному государству - это не компетенция "технических специалистов", на которых любят ссылаться и В. Бакатин, и его помощник. Это - дело руководителей страны, к числу которых надо отнести Бакатина и президента СССР Горбачева, да и других лиц, возможно, принимавших участие в решении вопроса. "Согласовал с кем надо", - защищается В. Бакатин, не называя, впрочем, от кого он получил "добро" на "подарок" американцам.
В нашей прессе были сообщения, что Бакатин будто бы получал санкцию от М. Горбачева, и "не только от него одного". Но вот что существенно: на что именно получил "добро" (если все же получил) председатель КГБ? На передачу документов или на что-то иное? И было ли это оформлено документально, или же в данном случае мы сталкиваемся с очередным актом столь любимого в горбачевские времена "телефонного права"? Если верить еженедельнику "Итоги", М. Горбачев, верный своему стилю уклончиво реагировать на неудобные предложения, на записке Бакатина написал: "Бакатину, Панкину (в то время - министр иностранных дел СССР. - Р.К.). Обсудите и определитесь, при согласии, по шагам". Блестящая государственная мудрость, не говоря уже о языке резолюции!
У меня есть основания полагать, что умалчивание В. Бакатиным существа дела и возможное лукавство его некогда верного оруженосца связаны с тем, что они оба знают правду и выкручиваются: один - чтобы найти выход из положения, а другой - чтобы прикрыть эти позорные действия своего бывшего шефа.
Может быть, г-ном Бакатиным делался расчет на ответный доброжелательный жест Белого дома? Например, передачу нашей стране информации о многочисленных технических устройствах, внедренных спецслужбами США в наши дипломатические и иные зарубежные представительства и квартиры их сотрудников? Напрасные надежды!
Многие ответственные работники Комитета госбезопасности, верные долгу и Родине, пытались предостеречь Бакатина. Увы! Он не внял голосу разума.
"Экспромт" В. Бакатина (и иже с ним), рассчитанный, возможно, на достижение политического компромисса с Вашингтоном, провалился. Многолетняя тяжба по поводу здания посольства затронула интересы и Соединенных Штатов, и Советского Союза. Американская сторона выдвинула нам жесткие финансовые требования: оплатить расходы на строительство нового здания в Москве, а также наложила запрет на ввод в эксплуатацию уже построенного нового комплекса советского посольства в районе Маунт-Авто столицы Соединенных Штатов. Кстати, Кремль тоже мог бы предъявить "дяде Сэму" за поисковые и восстановительные ремонтные работы в своем новом посольском комплексе в Вашингтоне, где были обнаружены и обезврежены сотни элементов систем подслушивания ФБР. Думаю, что понесенные нашей страной затраты были не меньшими, если не большими по сравнению с теми, на которые пришлось пойти американцам.
Но лукавство Вашингтона состояло в том, что ему было хорошо известно действительное положение вещей: ведь по каналам КГБ в ЦРУ была своевременно передана информация (я свидетель этому. - Р.К.) о том, что в новом посольском комплексе нашей аппаратуры подслушивания нет, и у американцев имелись возможности в этом убедиться. Резидентура ЦРУ тем временем продолжала готовиться к переезду - новое административное здание, в котором она рассчитывала занять более просторные и удобные помещения, было практически построено, в Москву доставили для нее специальное оборудование, новые сейфы и шкафы. Но резидентуре было велено ждать с переездом. Ссылка была на то, что конгресс "стоял насмерть" и блокировал переселение в новый комплекс. Перевесили интересы дальнейшего взвинчивания конфронтации с Советским Союзом.
Решение все же было найдено благодаря разумным позициям сторон - американцы отказались от своих финансовых претензий, но получили согласие Москвы на то, чтобы надстроить здание административного корпуса. Российской стороне было разрешено занять новый посольский комплекс в Вашингтоне. Резидентуре ЦРУ в Москве ждать новоселья оставалось недолго - до 1999 года.
Кстати, новый комплекс посольства США в Москве уже в течение нескольких лет фактически существует: заняты жилые здания, эксплуатируются нижние этажи административного корпуса, работает вместительный подземный гараж. Однако большая часть разведчиков-агентуристов резидентуры предпочитало жить в квартирах домов, раскиданных по всей Москве, специально построенных для иностранцев. Растаскивание сил наблюдения контрразведки - одна (но не единственная) причина такого необычного явления. Контрразведке были известны и другие немаловажные причины "пренебрежения" разведчиками резидентуры комфортабельными квартирами в новом посольском комплексе - квартиры в отдаленных от посольства районах города служили удобными базами для контактов резидентуры с агентами путем использования быстродействующей радиоаппаратуры двусторонней связи.
Московская резидентура ЦРУ подчинена отделу, который именовался по-разному в разное время: "отдел СССР и Восточной Европы", "отдел советской России", "отдел советского блока", наконец, просто - "советский отдел". Так я его и называю на страницах книги. Последнее из известных мне названий - "отдел Центральной Евразии". Понятно, что речь идет о времени, когда Советского Союза уже не существовало: он распался на Российскую Федерацию и четырнадцать других суверенных государств.
Советский отдел был одним из шести географических отделов Оперативного директората, руководивших резидентурами в своих регионах. Этот отдел ведал странами Варшавского Договора, но фактически нависал над всем земным шаром. В период борьбы с главным противником - Советским Союзом - его именовали в кругах американской разведки "сердцем и душой ЦРУ".
Внушительные размеры советского отдела (примерно 120 человек в восьмидесятых годах) определялись тем, что он не только руководил деятельностью резидентур в СССР и странах Восточной Европы, но и занимался разведывательными операциями против нашей страны с позиций подразделений ЦРУ в Западной Европе, Африке, Южной и Центральной Америке, Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке. Практически во всех резидентурах в названных регионах существовали и активно действовали специальные оперативные группы по Советскому Союзу, укомплектованные опытными разведчиками. Известное по американским источникам общее число оперативных сотрудников ЦРУ, непосредственно вовлеченных в операции против нашей страны - свыше 900 человек, - не может не поражать воображение.
Советский отдел недаром считался элитарным подразделением в Лэнгли. Неспроста руководители Центрального разведывательного управления постоянно подчеркивали: основная функция этого подразделения состоит в том, чтобы вербовать советских граждан.
Деятельность ЦРУ, его посольской резидентуры в Москве создавала большую угрозу национальной безопасности и интересам Советского Союза. Она, эта подрывная деятельность, требовала от наших спецслужб принимать решительные меры с тем, чтобы оградить наши государство и общество от происков американской разведки. Задача контрразведки состояла как раз в том, чтобы выявлять, предупреждать и пресекать разведывательно-подрывную деятельность спецслужб Вашингтона. Выполнение этой задачи в сфере противодействия посольской резидентуре ЦРУ в Москве было возложено на первый отдел Второго главного управления КГБ СССР.
Глава 5. На передовом рубеже
Становление первого отдела
Первый отдел Второго главного управления КГБ был тем подразделением контрразведки, которому пришлось долгое время занимать передовые рубежи в противоборстве со спецслужбами США. Его сотрудники ежедневно, да что там - ежечасно сталкивались с деятельностью посольской резидентуры ЦРУ - главного исполнителя агентурных акций американской разведки на территории нашей страны.
Из двух видов оперативных подразделений, действовавших во Втором главном управлении, - "географических" и "функциональных", - наш отдел относился к первому виду. Впрочем, пользовались в другие времена иными наименованиями - "посольский", "линейный" отдел. "Географическим" он был потому, что занимался определенным регионом; "посольским" - поскольку имел дело с подразделениями спецслужб Вашингтона, действовавшими с позиций посольства; "линейным" - потому, что вел контрразведывательную работу по "линии" конкретной иностранной разведки.
Последний метод очень помогал нашей службе контршпионажа срывать усилия иностранных разведок, скрывать национальную принадлежность своей подрывной деятельности.
Американские спецслужбы не были исключением. Достаточно вспомнить об одной из тех операций, где их сотрудников не удалось схватить за руку.
В 1986 году ЦРУ направило в Советский Союз лабораторию для разведки ядерных объектов. Этот шпионский комплекс был замаскирован в железнодорожном контейнере, посланном из Японии в ФРГ транзитом через СССР. Составлявшие его блоки и элементы представляли собой продукцию различных иностранных фирм. Когда контейнер был захвачен советской контрразведкой, американская сторона нисколько не старалась, чтобы вывести из-под удара своих японских и западногерманских союзников. И вовсе не заботой о репутации Токио объяснялось устроенное ЦРУ поспешное бегство из Японии его агента - японца, над которым нависла серьезная угроза привлечения к судебной ответственности за снаряжение и отправку шпионского контейнера. Тут сработала установка директивы СНБ 10/2 от 1948 года. В соответствии с ней, все разведывательные акции американских спецслужб планируются и проводятся так, чтобы в случае их провала можно было бы до конца "правдоподобно" отрицать причастность к ним США. Впрочем, история со шпионским контейнером будет предметом моего особого разговора.
Этого же правила Центральное разведуправление стремилось придерживаться и в работе с другими агентами. Поставлявшийся агентуре шпионский реквизит, переписка с агентами не должны были носить каких-либо "американских следов".
Требования соблюдения контрразведкой "линейности" поэтому были совершенно обоснованными, но многое здесь зависело от информированности, умения и настойчивости самих руководителей контрразведывательных подразделений, и в первую очередь головных подразделений в Центре. А это, как известно, далеко не всегда определяется только приказами и распоряжениями.
К моему приходу в первый отдел в конце 1979 года его вряд ли можно было назвать классическим "линейным" подразделением. Дело в том, что борьба с деятельностью американских спецслужб, представленных в посольстве США в Москве, была разбавлена изрядным довеском в виде посольств Южной и Центральной Америки. Этот феномен объяснялся вовсе не географией (Канада, например, к первому отделу не относилась), а будто бы существовавшими между США и остальными странами Америки тесными связями. Что касается этого довода, то с ним спорить было трудно. Все это как-то совершенно не вписывалось в картину деятельности спецслужб данного региона против нашей страны. Здесь никаких тесных связей между разведками США и других стран Америки просто не существовало. По крайней мере, они не выступали в качестве спарринг-партнера в противоборстве с Советским Союзом, а сотрудничества с ЦРУ вообще избегали. Утверждение о существовании некоего "разведывательного альянса" между США и другими странами этого региона, направленного против СССР, было опровергнуто оперативной практикой нашей контрразведки.
Через несколько лет мне удалось добиться "чистоты" американской линии - регион Южной и Центральной Америки поручили другому подразделению второго главка. Думаю, это было правильным и совершенно рациональным решением руководства КГБ. Оно позволило первому отделу сконцентрироваться на важнейшей проблеме того времени - разработке резидентуры ЦРУ и других подразделений спецслужб США, действовавших с позиции посольства Вашингтона в Москве.
Американский отдел не всегда был "первым" во Втором главном управлении. До середины шестидесятых годов он звался отделом 2-Б, где цифра "2" определяла его принадлежность ко второму главку, а буква "Б" показывала его порядковый номер в структуре управления: первое место в начальной фазе послевоенного периода занимала разведка Великобритании, и прежде всего Сикрет интеллидженс сервис (секретная разведывательная служба - по-русски). Разрабатывал ее в то время отдел 2-А. Объяснялось это устойчивым историческим антагонизмом к руководящим кругам Великобритании, сложившимся в нашей стране задолго до Октябрьской революции. С Великобританией и ее разведкой связывались также подрывные интриги Запада против советской власти - организация военной интервенции стран Антанты в нашу страну, "дело Локкарта", "заговор послов", авантюры Сиднея Рейли и многие другие события. Зловещей представлялась предпринятая Лондоном и связанная с именами Уинстона Черчилля и фельдмаршала Монтгомери попытка в самом конце Второй мировой войны повернуть недобитую немецко-фашистскую армию против союзника Великобритании - Советского Союза - в организации вооруженного сопротивления националистических банд в первые послевоенные годы на Украине и в Прибалтике. Даже начало "холодной войны" больше ассоциировалось с Уинстоном Черчиллем, нежели с Гарри Трумэном. Совместное детище спецслужб США и Великобритании, знаменитый шпионский "Берлинский туннель", сооруженный в 1954 году, виделся больше как порождение злой воли Лондона. А известное "дело супершпиона Пеньковского" (1963 год) связывалось больше с Сикрет интеллидженс сервис, нежели с Центральным разведуправлением. Конечно, ведущее место спецслужб Великобритании в разведывательно-подрывной работе против СССР представлялось больше по инерции, чем это было на самом деле. В советском руководстве, в спецслужбах Москвы к пятидесятым годам уверенно знали, кто в действительности "правил бал". Но это был как раз тот случай, когда сознание не всегда поспевало за бытием.
Мои старшие начальники
Прежде чем продолжить свой рассказ о первом отделе, я хочу очень коротко представить читателям моих старших начальников, руководивших нашей работой и сделавших меня настоящим контрразведчиком. Я вечно благодарен им - Юрию Владимировичу Андропову, Григорию Федоровичу Григоренко, Ивану Алексеевичу Маркелову и всем другим, о которых идет речь в книге.
Ю. В. Андропов. Он возглавил Комитет государственной безопасности в 1967 году. Его отношение к важнейшему делу определялось не карьерными соображениями, а незаурядным интеллектом, высокой порядочностью, честностью и человеколюбием. Недаром Юрий Владимирович был горячим и искренним приверженцем политического принципа, выдвинутого председателем ВЧК Ф. Э. Дзержинским: "Чекистом может быть лишь человек с холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками".
Время Андропова считается поистине "золотым веком" КГБ. Юрий Владимирович за пятнадцать лет руководства комитетом сделал очень многое для его становления в системе органов государственной власти страны, для укрепления профессиональных основ этого сложного ведомства, для развития демократических подходов в его работе. Советские спецслужбы при Ю. В. Андропове добились значительных результатов, заняли достойное место в мире. С ними поневоле вынужден был считаться главный противник Москвы в "холодной войне" - США. В силу своей принципиальности, стремления проникнуть в самую суть оперативного процесса, трудолюбия, нетерпимости к интригам председатель комитета пользовался большим уважением у сотрудников, у всех тех советских граждан, кто сталкивался с ним. На авторитете Андропова органы госбезопасности держались еще долгое время после ухода его из жизни.
Да, Ю. В. Андропов был рожден партийно-административной системой. Она не могла не влиять на его поступки и решения. Но он был одним из лучших ее представителей, далеким от тех, кто мыслил догматическими категориями, кто делал ставку только на карательные меры как средство укрепления государственной дисциплины. Андропов решительно отстаивал авторитет и интересы советского государства. Он методично и последовательно вел дело к серьезным преобразованиям в нашем государстве и обществе, которые должны были вывести СССР из застойного периода и обеспечить ему достойное место в мире. К несчастью, смерть перечеркнула его замыслы.