– Наше дело играть на полях футбольных, а не политических.
На том и расстались. После истории с "Письмом четырнадцати" на чемпионат мира в США команда поехала, конечно, разбалансированная, обеспокоенная внутренними неурядицами. Достойной игры мы не показали, хотя с тем составом исполнителей могли бы выступить более успешно. Утешало только то, что лучшим бомбардиром и обладателем "Золотой бутсы" чемпионата мира стал наш нападающий Олег Саленко.
Реакция на поражение сборной была ожидаемой. Те же обвинения, что и в "Письме четырнадцати", посыпались на головы Колоскова и Садырина. Ну, с Колосковым ладно. Я уже к тому времени стал привыкать к огульной критике, к ударам в спину и под дых. Павел Федорович, воспитатель чемпионов страны, открыватель многих молодых талантов, обвинений в ретроградстве и непрофессионализме, публиковавшихся в прессе с издевкой или ерничеством, не вынес. Ушел из сборной и вскоре ушел из жизни. Как знать, не спровоцировали ли вспышку болезни хамство и некомпетентность тех, кто говорил гадости в его адрес. Ведь уважающему себя человеку очень трудно привыкнуть к несправедливым обвинениям и оскорблениям. И противостоять им, особенно если они исходили из кругов, близких к власти, было непросто.
Глава 24
В то время в отношении ко мне это становилось нормой. В 1994 году в Москву прибыл президент Международного олимпийского комитета Антонио Самаранч. Его принимал Б.Н. Ельцин. На следующее утро пресс-секретарь Президента России С. Ястржембский озвучил в эфире свой комментарий: якобы Самаранч спросил у Президента, почему у вас, в великой стране, никак не заиграет на должном уровне главная футбольная команда? И Борис Николаевич ответил следующее: "У нас есть отличные игроки, но футбольные руководители устарели, и их будем менять". Таким образом, почти открытым текстом прошла информация о том, что готовится моя отставка.
На встрече с Самаранчем присутствовал и президент НОК России Виталий Смирнов. Естественно, я обратился за разъяснением к нему, но он только плечами пожал:
– Я запись всей беседы вел, Ястржембский выдал, видно, свое мнение за действительность. О футбольном руководстве никакой речи не шло.
Виталий Георгиевич, самый многоопытный и авторитетный в России руководитель спортивного движения, конечно же понимал, какие игры вокруг меня затеваются. Много лет проработав в руководстве Госкомспорта СССР, возглавляя Олимпийский комитет России, он знал на практике, что поднимать футбол сродни сизифову труду. Поэтому советовал мне не ломать копья.
Тогда я подумал, что вряд ли "рупор" Ельцина господин Ястржембский по своей инициативе мог сочинить такую дезинформацию. Значит, в верхах принято соответствующее решение. И оно приурочено к предстоящей конференции Российского футбольного союза, которой предстояло выбирать руководителя РФС. Как ни странно, но то ли в верхах что-то не сработало, то ли делегаты конференции проявили твердость и независимость, но подавляющим большинством голосов я был избран президентом РФС.
После ухода П. Садырина надо было срочно искать главного тренера для сборной команды страны. Критерий для выбора наставника во всем мире один – кто лучше других работает с клубом, тому, так сказать, и карты в руки. В начале 1990-х годов в России таким был тренер московского "Спартака" Олег Иванович Романцев. До прихода в столичный клуб О. Романцев играл в красноярском "Автомобилисте". В "Спартак" пришел в двадцать два года, играл на позиции левого защитника, через три года стал его капитаном, а потом и капитаном олимпийской сборной. Когда закончил играть, стал тренировать "Красную Пресню", и та вышла победителем зонального турнира второй лиги. Его пригласили в орджоникидзевский "Спартак", а в следующем, 1989 году он уже тренировал красно-белых в Москве. В том же сезоне спартаковцы стали чемпионами страны, потом завоевали "золото" в 1992, 1993 годах, и к августу 1994 года, то есть ко времени, когда Олегу Ивановичу предложили возглавить сборную, было ясно, что "Спартак" вновь станет чемпионом.
Романцев принял сборную без лишних уговоров и стал готовить ее к чемпионату Европы в Англии в 1996 году. Нам повезло с отборочной группой. Туда вошли Шотландия, Греция, Финляндия, Фарерские острова и Сан-Марино. Подгруппа же на самом чемпионате оказалась не из легких. Здесь пришлось выяснить отношения с Италией, ФРГ и Чехией. Достаточно сказать, что в борьбе за европейское "золото" сошлись в финале как раз немцы и чехи. Мы не одержали ни одной победы и бесславно завершили очередной свой турнир.
Руководителем российской делегации в Англию ездил я. Жил с командой, видел ее жизнь изнутри. С Олегом Ивановичем Романцевым до его прихода в сборную был знаком шапочно. Естественно, присматривался к методам его работы с футболистами, к особенностям его характера.
С игроками сборной Олег Иванович общался только на поле, где мог пошутить, поговорить о чем-то, кроме футбола, но это случалось крайне редко. В целом он был нелюдимым, у себя никого не принимал, кроме врача и администратора команды. Тренеров приглашал только непосредственно перед игрой, чтобы дать установки. Он даже никогда не ходил в столовую обедать – еду носили в номер. Именно этим я объясняю то, что даже в день игры питание футболистов не соответствовало научным рекомендациям. Это я видел сам в Тарасовке, где команда проводила сборы. Повариха ставила на стол украинский борщ с салом, после которого неделю тренироваться невозможно, не то что играть! Пришлось самому поговорить с поваром, с врачом команды Васильковым. Вроде поняли. Но в Англии была та же повариха, тот же борщ, то же мясо с макаронами.
Была в повелении О. Романцева еще одна особенность, о которой много писали газеты. Главный тренер "Спартака" предпочитал платить штрафы, но не ходить на пресс- конференции. Журналисты гадали, что это: боязнь показаться косноязычным или неуважение к прессе и коллегам по тренерскому цеху?
Я попытался понять, только ли в силу своего замкнутого характера ему трудно было находить общий язык с людьми. Настораживали слухи, что Романцев уединяется не только из-за своей нелюдимости. Нужный тонус он якобы поддерживал при помощи бутылки. На эту тему с ним надо было обязательно объясниться. Но после неудачи в Англии Олег Иванович заявил об уходе со своего поста.
Я не дистанцирую себя от проигрышей сборной. Да, наверное, были ошибки при назначениях тренеров, наверное, не всегда для команды создавались идеальные условия тренировок и проживания. Словом, кто хочет во всех бедах винить меня – вот он я, пожалуйста! И, повествуя об игроках и тренерах футбольной, равно как и хоккейной элиты, меньше всего хочу, чтобы кто-то подумал, будто я таким образом оправдываю себя. Не оправдываю. Более того, подскажу потенциальным и действующим критикам, что как президент РФС я отвечал не только за стратегические вопросы развития российского футбола, но и за то, как работают спортинтернаты, как возводятся стадионы, как строятся связи футбольных клубов с общественностью, как определяется статус игроков. Так что бить можно за многое. А уж за сборную!
Анекдот, кстати, такой слышали? Идет телерепортаж. Диктор говорит: "Наш нападающий выходит один на один с вратарем, бьет. Мяч летит намного выше ворог. Наверное, это следствие того, что самолет с нашей сборной прилетел в этот город на час позже из-за плохих метеоусловий. Господи, да когда же уволят этого Колоскова!"
После Романцева команду принял Борис Петрович Игнатьев. До этого он тренировал юношескую и молодежную команды, выводил их в победители чемпионатов Европы. Именно Игнатьев "дал зеленый свет" в большом футболе Б. Тедееву, С. Беженару, Ю. Никифорову, О. Саленко, С. Кирьякову. Был у него опыт и в работе с главной командой страны в качестве помощника П.Ф. Садырина. Борис Петрович готовил сборную к чемпионату мира 1998 года, но во Францию мы не попали.
У любителей футбола наверняка в памяти решающий матч, победа в котором давала нам шансы выйти в плей-офф и получить путевку на высший праздник футбола. В тот день в Лужниках сошлись наши и украинцы. Мы вели со счетом 1:0, но на последних минутах пропустили удивительный гол. Создалось впечатление, что его нарочно забил в свои ворога наш вратарь А. Филимонов после дальнего удара Шевченко. Конечно, это не так. Это был несчастный случай, но легче от этого нам не стало. Право продолжить спор за путевку в Париж получили украинцы, однако, проиграв мат1! испанцам, тоже не попали на чемпионат мира. После проигрыша украинцам в раздевалку к нашим футболистам вошел В. Путин, занимавший пост Председателя правительства: "Вы показали хорошую игру, но спорт есть спорт, все победителями быть не могут, потому давайте делать выводы из неудач и настраиваться на будущие победы".
А победы никак не приходили. Игнатьева сменил Бышовец. Что из этого вышло, я уже рассказывал. Мы запороли отборочный турнир чемпионата Европы-2000 и после этого опять попросили возглавить сборную О. Романцева.
"Спартак" под руководством Олега Ивановича в то время показывал игру зрелую, стабильную. Выигрывал "золото" в России и неплохо смотрелся в международных турнирах.
Теперь ему предстояло возглавить сборную и готовить ее к чемпионату мира, финальные игры которого было решено проводить в Японии и Южной Корее.
Я пошел на этот шаг без особого желания, не мог забыть опыта работы с Олегом Ивановичем в "лондонский период". Я вообще неважно отношусь к людям, которым водка диктует поступки, считаю, что пить можно, но только не теряя контроля над собой. Меня уговорил Михаил Гершкович: "Романцев уже не тот, он многое понял и почти не пьет". М. Гершковичу я верил. Я вообще ценил и ценю этого человека. Он был хорошим игроком, выступал за московские клубы "Локомотив", "Динамо". В "Торпедо" играл в связке с Э. Стрельцовым. В чемпионатах страны провел более трехсот матчей, забил 58 голов. Потом работал в "Динамо", был начальником команды и главным тренером олимпийской сборной, имел опыт работы в РФС. В общем, Михаил Данилович поручился за Романцева.
Глава 25
Во время второго пришествия Романцева в сборную наши отношения были сугубо деловыми. Не могу не признать, что я относился к нему с некоторым недоверием. Он это, видно, чувствовал. И тем не менее я не ожидал, что главный тренер перейдет к публичным уколам. Команда в то время находилась на сборах в Бору. Я сидел дома у телевизора, смотрел вечернюю информационную программу, и вдруг в спортивных новостях на экране появляется Леонид Трахтенберг, пресс-атташе команды. Перед ним – вещевая коробка, он вытаскивает из нее тренировочные носки, вопрошает: "Что это, мол, у нас за Федерация футбола? Она не может решить даже бытовые вопросы. Вот снабдила игроков носками тридцать пятого размера. Это явное неуважение к футболистам!"
На самом деле мы тогда вместе с экипировкой для футболистов смогли приобрести носки для их детей и жен. Так и доставили на базу: две коробки для игроков и одну для их семей. Я связался с Трахтенбергом:
– Леонид, как это понимать? Ты что, пригласил телевизионщиков специально для того, чтобы пороть им такую чушь? Или и вправду никто в другие коробки не заглядывал?
Он начал извиняться:
– Я человек подневольный, Вячеслав Иванович, и поверьте, не я инициатор.
– Значит, был приказ настроить против меня команду и общественное мнение?
– Не я виноват, честное слово. Я просто исполнитель.
С Романцевым я не стал выяснять отношения. Приближалась дата отъезда в Японию. Перед финальными играми надо было беречь нервы. Моей главной задачей на данном этапе было создать футболистам России и в Москве, и в Японии условия, способствующие нормальному отдыху и успешным тренировкам.
На последний перед отъездом сбор в Бор приехал Президент России Владимир Владимирович Путин. Он встретился с командой, потом пригласил на отдельный разговор тренеров, В. Фетисова и меня. К моему удивлению, Владимир Владимирович заговорил о стратегических вопросах. Президент сказал примерно следующее: как готова команда, покажет Япония, а сейчас хотелось бы знать, какими путями должен развиваться российский спорт, как решать вопросы его финансирования. Я взял слово и высказал давно вынашиваемые мысли: надо закрепить за группами крупных компаний шефство над определенными видами спорта, и пусть они финансируют сборные. Массовый спорт будет развиваться, как когда-то при поддержке государства, профессионалов будет содержать частный капитал.
В. В. Путин, кажется, понял меня правильно.
В Японии сборная России разместилась в отдельном спорткомплексе, где были три поля, современные тренажеры, отличная кухня. Таких условий, пожалуй, не могли обеспечить многим из тех тридцати двух команд, которые приехали на чемпионат мира. Исключительно благожелательная обстановка, окружавшая нашу команду, имеет предысторию. Любители футбола, наверное, помнят, что за право принимать чемпионат мира на Азиатском континенте боролись две страны. Япония первой подала заявку, а за ней – Южная Корея. Большинство членов Исполкома ФИФА, в том числе и Жоао Авеланж, склонялись к тому, чтобы отдать предпочтение японцам. Ситуация изменилась благодаря энергичным действиям и влиянию тогдашнего президента Федерации футбола Южной Кореи Чунг Мон Джуна. Эм Джи (так мы его звали между собой) был сыном основателя и владельца компании "Хёндай", выпускавшей к началу 1990-х годов танкеры, подлодки, военные корабли, автомобили, электронику. Это позволило ему задействовать огромные ресурсы для подготовки к чемпионату мира. В короткое время были модернизированы спортивные сооружения, создана необходимая инфраструктура. Огромные деньги вкладывались и в пропагандистско-агитационную работу.
В конце предвыборной кампании шансы у претендентов стали почти равными, и Авеланж склонился к тому, чтобы чемпионат мира-2002 был проведен сразу в двух странах. Поначалу японцы были категорически против этого! Я был тогда в Японии по делам ФИФА. За завтраком с президентом Федерации футбола Японии я, примерно зная, как могут распределиться голоса в случае, если все же придется выбирать одну страну, честно сказал: "Вы можете проиграть, и чемпионат переедет в Сеул. А согласившись, будете хозяевами очень интересных игр, в том числе и финальной".
В результате так и случилось. Япония дала "добро" на совместное с Кореей проведение мирового первенства. А наши взаимные симпатии с японскими коллегами стали еще крепче. Это отношение было перенесено на сборную России. Во время чемпионата хозяева старались удовлетворить все наши просьбы.
Несмотря на все усилия, мы не вышли из подгруппы, которая считалась слабейшей. После проигрыша бельгийцам на мой вопрос Олег Иванович ответил:
– Проиграли потому, что проиграли, и всё!
– Может, что-то не так делала федерация? Лично у вас, как у главного тренера, есть к ней претензии?
– Никаких! Вы все отработали в лучшем виде, нам были созданы прекрасные условия.
Это было сказано в присутствии тренеров М. Гершковича, С. Павлова и менеджера команды А. Полинского.
Наутро я поехал в команду, чтобы помочь решить организационные вопросы: финансирование, дату отъезда. Романцев был не в подпитии, он был просто пьян! Я попросил его собрать команду, но он с вызовом ответил:
– На собрание не пойду! Я уже не тренер.
Говорить с ним о чем-то еще было бесполезно, ребят собрал М. Гершкович. Собрание длилось недолго, а после него ко мне вновь подошел Олег Иванович:
– Нет, я не так выразился. Я еще тренер. И уйду из сборной, только когда вы уйдете из РФС!
– Так, значит, претензии к РФС у вас все же есть? Тогда назовите какие.
– Назову, когда надо будет! – Он поднял палец.
Сборная уехала в Россию, я, как член Исполкома ФИФА, остался в Японии до конца чемпионата мира. Вернувшись, узнал, что в одном из интервью Романцев заявил журналистам: "Мне создавали неудобства в работе". Какие неудобства, он не объяснил. На встрече с руководителем Спорткомитета России Вячеславом Александровичем Фетисовым я даже не начал еще говорить о "японской эпопее" тренера, как он, уже наслышанный о поведении Романцева, сказал примерно следующее: пьяницам не место в большом спорте. Можно даже Исполкома не ждать, освобождайте его от должности!
Исполком РФС все же собрался. Я привык все делать, как положено. Но Романцев на него не явился.
А жизнь продолжалась, сборную страны надо было готовить к португальскому чемпионату Европы 2004 года. Команду принял Валерий Георгиевич Газаев. Воспитанник орджоникидзевского "Спартака", он потом играл за армейцев Ростова-на-Дону, столичные "Локомотив" и "Динамо", становился победителем двух молодежных чемпионатов Европы, входил в сборную страны. В качестве главного тренера привел к золотым медалям первенства России "Аланию", успешно тренировал и "Динамо", и ЦСКА. Правда, часто в работе ему мешали чрезмерная импульсивность, горячность, неумение держать удар. Когда выступавшее в европейских кубках под его руководством "Динамо" потерпело разгромное поражение на своем поле, он тут же ушел из команды. Тогда это можно было списать на его относительную молодость и нехватку житейского опыта – В. Газаеву не было и сорока. С тех пор прошло десять лет.
Со сборной у Валерия Георгиевича "не срослось". Начал вроде бы хорошо, но потом последовали неудачи далеко не с грандами мирового футбола, а албанцами, грузинами. Шансы на выход в финальную стадию европейского первенства стали минимальными. После поражения в товарищеской встрече с израильтянами Газаев сказал журналистам: "Сборная неуправляема". Отчасти он был прав. Приняв после Романцева, по сути не работавшего с футболистами, пустившего дело на самотек, команду, он стал, как говорится, закручивать гайки. В жесткой форме требовал дисциплины, выполнения всех распоряжений тренера, и многие восприняли это в штыки.
С пресс-конференции Валерий Георгиевич ушел, оставив меня отвечать на вопросы. Беседа с прессой продолжалась два часа и свелась к тому, что лучших футболистов, чем те, которые были на поле, у нас нет. Тренеры меняются часто, у них разные подходы и методы работы, но тем не менее они приглашают в основном одних и тех же игроков. Мастерство у ребят есть, но нет мужества, нет характера, нет психологической устойчивости, и привить именно эти качества – одна из тренерских задач.
На следующий день, рассчитывая, что Газаев немного успокоился, мы позвонили ему, но он подтвердил мне и Александру Тукманову, моему заместителю, что в сборную не вернется.
Мы ломали голову, кому доверить команду. Тогда в высоких кабинетах впервые обсуждалось предложение пригласить на эту роль иностранного специалиста. Это было пожелание на будущее, а проблему нужно было решать немедленно.