Я. В. Брюс совместно с Н. П. Павловым принял энергичные меры для восстановления пушечного двора и складов. Временно часть амбаров была переведена на Полевой пушечный двор к Красному пруду. Под новую застройку артиллерийское ведомство получило также часть Суздальского подворья и двор окольничего М. В. Собакина.
Совсем уж мелкой местью начальнику артиллерии, сумевшему отстоять свои права, выглядит распоряжение В. Д. Корчмина "отломать" крыльцо у Приказа артиллерии по самый "рундук, что у сенных дверей". Вероятно, таким образом "талантливый фортификатор" намеревался превратить приказ в неприступную для шведов крепость.
Возможно, именно за поддержкой против Корчмина начальник артиллерии обращается в таинственном письме к царскому любимцу И. А. Мусину-Пушкину. "Дерзнул вашего высокородия просити о нужде своей, которая за нещастием моим на Москве учинилась. О чем милости вашей донесет капитан Брылкин, чего зазорюсь писать. Того ради прошу вашего высокородия, дабы пожаловали онаго капитана доношение выслушили и аще ли возможно по его прошению милостивое решение по желанию моему учинили", - писал Брюс боярину в ноябре 1707 года.
Ссора с Корчминым и далеко не простые отношения с некоторыми высокопоставленными лицами из царского окружения усложняли и без того трудную обстановку, в которой приходилось действовать Я. В. Брюсу. Готовясь к походу в Литву, Яков Вилимович был вынужден постоянно заниматься производством и распределением артиллерийских припасов. Пытаясь спасти военные запасы своего ведомства в Москве "от разорения", он резко ограничил доступ к ним начальников различных рангов. Еще 29 марта он отдал распоряжение Приказу артиллерии, категорически запрещающее отпускать какие-либо припасы без его ведома.
"По письмам полковничьим без моего ведома никаких припасов отпускать не вели", - писал он Н. П. Павлову. В августе Брюс требовал от дьяка еженедельных отчетов о приходе и расходе артиллерийских припасов и денежной казны.
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Брюсовы чудеса (продолжение)
Тогда еще царь Петр был… И раз спрашивает:
- А скажи, говорит, Брюс, как на твое мнение: природа одолеет человека или человек природу?
А Брюс отвечает:
- Это глядя по человеку.
- Как так? - спрашивает Петр.
Тут Брюс выломал из улья сот меду и спрашивает:
- Знаешь, что это за штука?
- Мед, - говорит Петр.
- А как он делается, знаешь? - спрашивает Брюс.
- Да как? - говорит Петр. - Пчела летает по цветам, по травам, высасывает сладкий сок и несет в улей.
- Это ты правильно объясняешь, - говорит Брюс. - Ну, а, между прочим, и муха умеет высасывать сок, только отчего, говорит, ни сота не сделает, ни меда не принесет?
- Муха, - говорит Петр, - не работает, она жрет и пакостит.
- Ну, а муравьи? - спрашивает Брюс. - Ведь они только и знают, что работать, - этакие-то домины себе выбухивают. А какая от этого польза? А ведь тоже, говорит, мастера они вытягивать сладкий сок: брось им окурок - и нос завернут, а брось кусок сахару - то откуда только их, чертей, наберется - живо сожрут, только не сделают ни сахару, ни меду… Действительно, говорит, если их набить полну бутылку и поставить в вольный дух, то получится муравьиный спирт - от ревматизма хорошо помогает. Но только, - говорит, - и паук одобряет мух - вкусная пища для него.
Беспокойство об артиллеристах
Много сил и энергии пришлось затратить главному артиллерийскому начальнику, чтобы обустроить артиллеристов на зимних квартирах и создать им сносные условия быта.
Я. В. Брюс был одним из немногих военачальников XVIII века, которые относились к простому солдату не как к "пушечному мясу". Датский посланник при русском дворе Георг Грунд писал о петровских солдатах: "В России еще не научились ценить человека, а часто относятся к нему хуже, чем к лошади, и люди тысячами падают и погибают от нехватки провианта".
Приехав в Борисов, Брюс уведомил светлейшего князя А. Д. Меншикова, что квартиры "зело скудны и разорены" и провиант вынуждены доставлять из Минска, отстоящего от Борисова на 14 миль. От этого изнемогают артиллерийские лошади, и в дальнейшем от них "мало пользы будет".
Артиллеристы были размещены вместе с пехотными полками под командованием бригадира И. Ю. Бутерера. Поскольку Я. В. Брюс задержался с приездом, то пехотные полки, не исключая малозначительные подразделения, получили лучшие квартиры и территории для сбора провианта и фуража. Борьба с Бутерером, который "всякие дела по своему гнет", и с полковником М. Б. Шереметевым, сыном генерал-фельдмаршала, была ожесточенной, о чем свидетельствует переписка Брюса с их начальником Б. П. Шереметевым.
В одном из писем Я. В. Брюс сообщает, что "зело худы квартеры отведены пушкарям", и приводит слова своего заместителя полковника И. Я. Гинтера, который, если не возможно будет сыскать иных квартир, "хощет в поле выйти и зделать землянки стоя, о чем мне не мало печально есть, что оное так изобижено при солдатах". "Того ради прошу вашего благородия, - с горечью пишет Я. В. Брюс, - когда какой подвиг войску вновь будет, дабы к пушкарям милость явить и оные квартеры понарочитей отвести. Понеже бо оные в чинах государевых в квартерах и в иных порядка рангы всегда перед пехотою имеют".
Интересно, что в этой переписке с Б. П. Шереметевым Брюс впервые называет артиллерийское подразделение "Артиллерийским полком".
В одном из писем Г. И. Головкину артиллерийский начальник сетовал: "Зело, государь, мне слышеть печально, что пушкарей квартерами забидели, тако что принуждены в тесноте как свиньи лежать. Того ради прошу вашего превосходительства да явити милость к оным, пожалуйте, повелите им хотя малую заботу в квартерах дать. Понеже вашему высокородию известно, что в иных государствах оные перед пехотою ранг всегда в квартерах имеют".
Заботясь о своих подчиненных, Я. В. Брюс приказал "всегда над бомбардирами и над пушкари и над протчими служители смотреть чтоб себя в пьянстве не имело". Из шкур забитых волов по его распоряжению изготовили "штеблеты для зимняго походу, а из овчин и из козлин… пушкарям и протчим служителем… душегрейки", а к празднику Рождества Христова начальник артиллерии приказал выдать на каждого человека по 20 фунтов мяса и по 2 фунта масла.
Научные изыскания в артиллерии
Несмотря на массу каждодневных и очень важных дел, Я. В. Брюс не оставлял своих научных занятий. Он продолжал разрабатывать конструкции различных зарядных камор для гаубиц и мортир, рассчитывая наиболее рациональный вес порохового заряда. "Что принадлежит масштаба, - писал он Петру I, - и я оной сделал токмо цилиндрические камеры вымерять. А ежели иная какая явится, то надлежит оною во цилиндрическую превратить. И тем масштабом вымерять таким обычаем, како описание при том масштабе положенное являет. Ежели Ваше Величество да не имеет порохового масштаба, которым вымеряется колико пороха в бомбу, також и в сферическую камеру входит, и я такой в тот час сделаю и пришлю к вашему величеству".
В другом письме Петру I начальник артиллерии писал: "При сем до Вашего Величества послал я два образца о превращении камеров. Един, как из цилиндрической сделать, коносферическую, а другой како из коносферической зделать цилиндрическую, обе по масштабах, а каким такою пропорцию], как ваше Величество, мне изволили чертеж пожаловать. А каким правилом сие доли сыскивать, о том надлежит зело пространно писать. Того ради ныне оное оставлю до того время, как Бог мне щастия даст очи вашего величества видети".
В октябре 1707 года Я. В. Брюс посылает государю "фонтанную трость" ("которую изволили у меня в квартире видеть, будучи в Варшаве") и пытается уговорить поступить на русскую службу мастера, ее изготовившего.
По распоряжению царя Брюс занимается переводом на русский язык книги "Приемы циркуля и линейки, или Избраннейшее начало во математических искусствах". По завершении перевода Брюс намеревался лично привезти книгу Петру I. Однако, судя по письму А. Д. Меншикову, Яков Вилимович не смог лично вручить рукопись государю и послал перевод книги с почтой в декабре 1707 года.
Вероятно, для работы над переводом начальник артиллерии попросил Н. П. Павлова прислать ему "на латынском и словенском и греческом языках Алексикон (Лексикон - словарь. - А. Ф.)".
По окончании этой работы Я. В. Брюс планировал приступить к переводу книги И. З. Бухнера "Учение и практика артиллерии" ("…також и книгу Бухнерову, по переводе вышеписанной исправлять буду").
По поводу некоей "математической книги", присланной ему Петром, Брюс высказался, что "та изрядная, только от части узловата есть, а писано в оной об оптике, или зрительном художестве, отчасти о астрономии, також о хронологии, то есть о время ведание, и пространно о гномонике или о делание солночных часов".
Не забывал Я. В. Брюс и о своих астрономических занятиях. Он просил Н. П. Павлова прислать ему "трубу зрительную, буде не сыщещь большую, малую б хотя". Зрительная труба была приобретена для Брюса за один рубль один алтын и пять копеек у армян, которые заверили, что она английской работы ("…а сказывают, что она аглинская").
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Брюсовы чудеса (продолжение)
Вот какую загадку загадал он Петру. Только Петр был башковитый.
- А это, говорит, вот отчего: ежели, говорит, пчела берет сок, то обрабатывает его: что нужно - тащит в сот, а что не нужно - бросает. А муравей и муха, хоть и высасывают сок, да не могут обработать его и жрут целиком.
- А почему не могут? - спрашивает Брюс.
- Потому не могут, - говорит Петр, - что им этого не надо.
Тогда Брюс и говорит:
- То же самое и с человеком. Дано ему - он одолеет природу, а не дано - не одолеет. Тут хоть сто лет трудись - толку не будет. Тут, говорит, важно, чтобы котелок твой варил, да и было бы чем варить.
Вот как он разъяснил "от природы берем". Она тому и дает, кто умеет варить.
Первый опыт в геральдике
В декабре 1707 года царь поручил Я. В. Брюсу рассмотреть проект герба генерал-адмирала Ф. М. Апраксина, чтобы внести в него свои исправления и дополнения. И с этим поручением командующий русской артиллерией успешно справился, показав себя сведущим специалистом в геральдике.
"В гербе я токмо цветы, которых много было в полях, - писал Я. В. Брюс, - да едину из фигур переменил, а именно, поставлен был корабль белый в желтом поле, и понеже белое значит серебро, а желтое золото, которые оба металлы суть. А по искусству геральдическому не подлежит в гербах металла на металле ставить, кроме украшений около гербов (в которых не есть силы). Того ради я желтое поле отставил и написал таков же серебряной корабль в синем поле. Також отставил я и вишневое поле, на котором был якорь поставлен, и написал я оной в таком же поле, на котором был якорь поставлен, и написал я оной в таком же поле, как и корабль, потому что якорь х кораблю надлежит. Також и для регулярства, понеже сие оба поля накось в прямой линии стоят. Сверх того редко употребляется вишневый цвет в гербах потому, что оной цвет якобы неестественен сам в себе, но сочинен из красного и синего цвета.
Из фигур переменил я звезду, понеже оных никогда в правильных гербах, употребляют, кроме того, что под старшим, другой молотшей брат одное фамилии таким знаком определяется. И ставится оной знак при других фигурах, и то неподлинно такою звездою: яко сия о семи лучах. Но употребляется о пяти субцах, которые называются колесцом из сапожной остроги. Того ради, я такое острожное колесцо о пяти субцах написал, а вовсе оного отставить не посмел, потому что не ведал, какую фигуру без [воли] Вашего Величества вместо того написать. А поставил я оную в красном поле для того, что против ее накось стоящая фигура в таком же поле. Також разделил я щит главнешей золотым, а не серебряным крестом (ибо оной вящей честь являет), яко Ваше Величество из ризунка [лутшей видеть может]".
Как следует из письма, Яков Вилимович выступил еще и в качестве рисовальщика, послав царю рисунок-эскиз герба.
Проблемы снабжения артиллерии в 1708 году
Главный вопрос для воюющей армии - это вопрос вооружения, который входил в компетенцию начальника артиллерии. Решить этот вопрос можно было лишь с учетом глубочайшего понимания тех условий, которые сложились к началу 1708 года.
Зима и ранняя весна оказались для артиллерии значительно тяжелее, чем для других родов войск. Это касалось вопросов расквартирования, обеспечения провиантом, фуражом и, наконец, государевым жалованьем личного состава. В решении этих проблем (а решать их нужно было срочно, в противном случае имелась реальная угроза самого существования Артиллерийского полка) Брюс проявил непреклонную твердость в сочетании со свойственной ему дипломатической гибкостью. С января по май он направляет письма князю A. Д. Меншикову, фельдмаршалу Б. П. Шереметеву, князю Н. И. Репнину и другим военачальникам, где неоднократно указывает, что места, отведенные для постоя артиллеристам, не могут вместить весь Артиллерийский полк с мастеровыми людьми и извозчиками. А кроме того, в деревнях, предназначенных для расквартирования, прежде уже стояли солдатские или драгунские полки, поэтому ни провианта, ни фуража достать невозможно. "На 40 дымах полк артиллерии и извозчиков прокормить в краткое время невозможно", - сообщал Брюс в феврале в одном из писем Б. П. Шереметеву. А в марте он посылает буквально отчаянное письмо князю Репнину, сетуя, что квартиры, отведенные для артиллеристов в деревнях, принадлежащих Дубровне, заняли войска генерала Чамберса, а на другой стороне Днепра категорически запретил размещаться А. Д. Меншиков. "И я ныне не ведаю, - с горечью восклицает Яков Вилимович, - куды мне стало деться, разве в Днепре квартиры искать! Понеже, одне с одной стороны Днепра выгоняют, а другие з другой, а противиться сил нет". В письмах Брюса не раз проскальзывает затаенная обида на пренебрежительное отношение к артиллерии. Много позже Яков Вилимович писал новгородскому губернатору князю B. И. Гагарину: "Хотя мне великие противности и обиды были от ненавидящих артиллерии проходячей зимы, також и в походах зимних, однакож я на сердце держал, мысля, инако будет, не дознав простотою своею лукавство людское. А ныне не могу утерпеть…" И далее Брюс описывает, в каком бедственном положении находится артиллерия, лишившаяся солдат Каргопольского полка. "Теперь я не ведаю, что мне делать с одними пушкарями, на караулах ли им стоять или припасы к будущей кампании делать и готовить, или мост через Днепр делать… А что, ваше высокородие, изволили ко мне писать, что под такою дивною командою век не бывала. И я вам доношу, хотя я много книг читал, однакож ни в которой кроники такой околесной не нашел", - в сердцах замечает Брюс. Тем не менее ему нужно было распоряжение князя о присылке солдат для несения службы при артиллерии. Поэтому дипломатичный Яков Вилимович заканчивает письмо следующими словами: "За что всегда вашему высокородию должен буду служить и знать буду, как милостию вашей хвалиться у его милости господина князя Меншикова".
В другом случае Брюс вынужден был прибегнуть к угрозе. Речь шла об обеспечении фуражом артиллерийских лошадей, развозивших различные припасы в войска. В письме А. И. Нарышкину от 16 марта он писал: "И вы сами можите ведать, что в дороге без корму пробыть невозможно. И ежели вышепомянутые лошади без корму помрут, то принужден я буду писать к Царскому Величеству, и в том некому отвещать, что не милости вашей…"
В апреле Брюс снова обращается к Нарышкину по поводу отпуска фуража уже на 1630 артиллерийских лошадей, "… понеже уже многие артиллерийские лошади без фуражу з голоду померли", - писал он. Проблема обеспечения фуражом артиллерийских лошадей в 1708 году приобрела особенно острый характер. Вышло распоряжение, запрещающее офицерам иметь дополнительных лошадей и ездить цугом. Все лишние лошади, которых невозможно было прокормить, должны были быть отданы местному населению.
Так же неблагополучно обстояло дело с провиантом и государевым жалованьем. В письмах постоянно упоминается об отсутствии провианта для артиллеристов. "А питаемся с превеликою нуждою, какой никогда не имели, из малого числа деревень Дубровинского уезду, которые так опустошены, что в иных и соломы достать невозможно", - писал Брюс 28 марта А. Д. Меншикову. В мае картина с провиантом та же. "В провианте есть немалое оскудение", - сообщает Яков Вилимович 23 мая Б. П. Шереметеву. А 29 мая он вновь напоминает фельдмаршалу, что отсутствие провианта привело к тому, что многие артиллерийские служители и солдаты Каргопольского полка "стали ходить по миру".
В ожидании похода, чтобы сберечь неприкосновенный запас продовольствия, начальник артиллерии вынужден был приказать "доставать корм по деревням", а в тех случаях, когда его будет недостаточно, "то жать с полей рожь, молоть и раздавать пушкарям".
И без того непростая обстановка, в которой оказалась артиллерия, усугубилась еще и отсутствием денег. Государево жалованье и кормовые деньги мастеровым задерживались на три-четыре месяца и более. Уже начиная с января дьяки Приказа артиллерии И. П. Козлов и Н. П. Павлов доносили Брюсу, что из-за отсутствия денег, которые не получены из Сибирского приказа, мастеровые люди "живут без денег по месяцу и по два, отчего уже многие дела на Пушечном дворе остановились". Дьяки выражали опасение, что если оплата не последует, то и остальные "работники и кузнецы могут отойти от дел".
Брюс тут же пишет московскому коменданту князю М. П. Гагарину, что из-за невыплаты кормовых денег в течение двух месяцев, "чего преж век не бывало", мастеровые люди "хотят разбрестись, понеж не имеют себе и женам инаго пропитания, кроме того корму. Того ради прошу вашей милости, пожалуйте, не извольте в сем остановки чинить, дабы за тем дело государево не остановилось". М. П. Гагарин никак не отреагировал на просьбу Брюса. И тогда в апреле Яков Вилимович вынужден был послать ему довольно резкое письмо по поводу задержки оплаты мастерам: "Есть мне жалоба, что оным не изволите того корму отпускать уже месяца за три. И за тем на Пушечном дворе во всяких артиллерийских делах есть великая остановка". Брюс просит срочно выдать кормовые деньги, в противном случае он "принужден" будет жаловаться царскому величеству. В мае на очередные сообщения дьяков об отсутствии денег, которые так и не поступили ни из Сибирского приказа, ни из ратуши, Брюс отвечал им, что он сам писал "многожды к господину князю Гагарину", а кроме того, об этом "писано к нему и от его сиятельства господина князя Меншикова".