Как Брюс с царем поссорился (окончание)
Да тут пришло ему в голову постучать в стену. Постучал - слышит, будто отдает пустое место. Приказал позвать каменщика. Притащили их целый десяток.
- Выламывай стену! - приказывает царь.
Ну, выломали. Смотрят - лежат книги, бумаги. Царь удивился.
- Что же это за архив такой секретный? - спрашивает.
Генералы в один голос отвечают:
- Не можем знать!
Посмотрел царь, что напечатано, - ничего понять не может. Смотрели и генералы - тоже не в зуб толкнуть. Посылает царь за профессорами. Набралось их много. Принялись разбирать. Уж как они ни старались, чтобы перед царем отличиться, - ничего не выходит, не действует механизм!
- Это, говорят, какие-то неизвестные книги.
А царь сердится.
- Неужели, говорит, ни одного не найдется, который бы разобрал?
Тут говорят ему:
- Есть еще один старичок-профессор: если он не разберет, так никто не разберет.
Послал царь за этим старичком. Привозят его. Как глянул, так сразу и сказал:
- Это, говорит, книги Брюсовы, и бумаги тоже его.
А царь и не знал, какой-такой Брюс был, и спрашивает старичка:
- А что за человек был Брюс, что его книги и бумаги беспременно нужно было замуровать в башню?
Старичок и говорит:
- А это, говорит, вот какой был человек: такого, говорит, больше не рождалось, да и не родится. - И стал рассказывать про Брюса.
А царь слушает и удивляется.
- А ну-ка, говорит, почитай хоть одну книгу.
Вот старичок начал читать. Все слушают, а понять ничего не могут, потому что на каком-то неизвестном языке написано. Черт знает, что за язык! Царь говорит:
- Хоть ты и читал, а понять ничего невозможно.
Тут старичок и стал объяснять эти слова. И все насчет волшебства. Вот царь и говорит:
- Ладно, теперь я понял, в чем тут дело, - это тайные науки. Только ты не читай их здесь, а поедем со мной - там мне одному прочитаешь.
- Это все, говорит, волшебство тут описано. Это Брюс разные волшебные составы делал.
Царь (Николай 1-й) спрашивает:
- Откуда ты научился книги такие читать? Сколько, говорит, профессоров, ни один не знает, а вот ты выискался, что и про волшебство знаешь.
А старик говорит:
- Я до всего доходил.
- Значит, говорит царь, ты много знаешь? Ну так, говорит, поезжай со мной - послушаю я твою премудрость. - И забрал все книги Брюсовы, бумаги и того старика…
Уехал, и ничего не известно, где теперь эти книги, бумаги, где старичок - никто не знает, нет ни духу, ни слуху.
Записано в Москве 8 сентября 1924 г. Рассказывал старик-печник Егор Алексеевич, фамилию не знаю.
Для производства и обработки железа был выстроен большой Екатеринбургский завод с двумя домнами, шестью молотами и большим числом разных цехов по выработке сортового железа, уклада и пр. и чугунолитейный и железоделательный Полевский завод (в одном месте с медеплавильным).
Особенно крупных размеров достигает в этой сфере производственная база Демидовых, которые осваивают не только Урал, но и Тагил, а позже Алтай. Кроме Демидовых, пользуясь Берг-привилегией, рудным делом стали заниматься компании в Верхотурском уезде, на реках Логве и Ляле.
В связи с этим Урал становится в 1720-е годы самым мощным районом по производству чугуна, стали и железа. Что же касается меди, то в этом отношении его роль была исключительной: кроме небольшого количества металла с Кончезерского завода, всю остальную медь тогдашняя Россия получала с Урала.
Но быстрый рост заводов в этот период выдвигал для Берг-коллегии два существенных вопроса.
Во-первых, широкие потребности "рудного дела" в рабочей силе удовлетворялись в Уральском крае все с большими затруднениями, которые уже чувствовались с начала работы Берг-коллегии. В связи с этим приходилось увеличивать территории вокруг заводов. Эти приписки осуществляются, согласно царскому указу 1721 года, по требованиям Вильгельма де Геннина и В. Н. Татищева.
Во-вторых, при создании металлоплавильных заводов возникает опасность недостатка леса в ближайших к заводам местах. Забота об обеспечении выплавки меди, которой в 1720-х годах, как уже отмечалось, так много уделяли внимания и средств, с особой силой сказалась в указе 1720 года. Давая разрешение Демидову строить медный завод в Вые и рубить лес для плавки меди, указ прямо запрещал в этом районе заготовлять дрова для железного завода, "чтоб в том лесу к тем медным заводам оскудения не было", и даже "близ тех его Демидовых медных заводов для оскудения лесов иным никому заводов заводить не дается". А далее уже в обшей форме указ оповещает руководителей горного дела на Урале: "…в Сибирской губернии (где как раз сосредоточены железные заводы) железных заводов вновь для медных руд, чтоб в дровах оскудения не было, до указу строить не велено…"
Подобные же указы и предписания в 1721 году Берг-коллегия адресует В. Н. Татищеву в отношении казенных заводов. Добавим, что данный категорический запрет был все же ослаблен на основании доводов того же Татищева при строительстве нового железного завода на Исети. В дальнейшем это запрещение было, очевидно, отменено и железные заводы продолжали строиться. Но громадное потребление топлива металлургическими заводами даже на лесистом Урале ставило вопрос о более рациональном использовании лесов. И именно Татищевым, стоявшим тогда во главе казенных заводов на Урале, предложен проект правил о "бережении лесов". Эти правила, утвержденные Берг-коллегией 20 июня 1721 года, получили силу общеобязательных предписаний с установлением в "лесных дачах" пятнадцати лесосек.
Говоря о деятельности президента Берг- и Мануфактур-коллегии, нельзя обойти вниманием школы при горных заводах, к которым Брюс имел непосредственное отношение. В 1716 году была организована первая в России горная школа при Канцелярии олонецких заводов. В школу набрано было 20 детей бедных дворян, которых учили арифметике, геометрии, рисованию, артиллерии, инженерному делу. Именно эту школу имела в виду Канцелярия олонецких петровских заводов, когда она в 1724 году на запрос Сената об имеющихся школах отвечала: "Никаких школ, кроме железных заводов и горных дел, не имеется".
В 1721 году по инициативе В. Н. Татищева на уральских казенных заводах были учреждены две школы (Уктусская и Кунгурская), в которые брали учиться лишь грамотных детей. В школах проходили арифметику, геометрию, основы горного дела. В дальнейшем Татищев на Уктусском и Алапаевском заводах учредил также "словесные школы" для обучения грамоте. В декабре 1721 года Татищев доносил Берг-коллегии, что всего у него обучается 50 человек.
Вильгельм де Геннин учредил в 1724 году школу в новом городе Екатеринбурге, ставшем центром уральской промышленности. Было решено в Екатеринбургской школе обучать арифметике, черчению, геометрии, а в прочих местах учредить лишь словесные школы. В связи с этим в Екатеринбургскую школу влились Уктусская и Кунгурская, а Алапаевская школа прекратила свое существование.
Создание школ давало повод говорить о перспективах развития ведомства и дальновидности его президента.
Мануфактур-коллегию Яков Вилимович возглавлял до января 1722 года, пока его не сменил Василий Новосильцев. Берг-коллегию Я. В. Брюс возглавлял до момента своей отставки 6 июля 1726 года.
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Брюс и волшебная наука
Был этот Брюс умнейший человек, ученый: волшебную науку постиг лучше некуда. Ну, и прочее. Какая видимость на земле, какая на небе - это мог определить, что к чему принадлежит. Ну, тут и так, и этак толковать можно, у каждого свой ум. А вот как он свою волшебную науку показал, так это на удивление: живую женщину сделал из цветов: ходила, работала, прислугой у него была, только говорить не могла. А Брюсова жена приревновала к нему эту прислугу.
- Ты, говорит, с нею живешь.
А Брюс смеется:
- Эх, говорит, Дурында Ивановна, ничего не понимаешь.
Ну, та все свое, давай его грызть, давай пилить каждый день:
- Не без того, говорит, ты с ней живешь.
Вот раз при гостях и начни она его срамить.
- Бестыжие, говорит, глаза: от законной жены откачнулся, с прислугой связался.
Взяла тут досада Брюса.
- Эх, говорит, дуреха, да и мозги твои дурацкие. Посмотри-ка, какая это прислуга!
Взял, да и вынул железный стержень у прислуги из головы. Она тут вся цветами и рассыпалась. Жена, гости: ах-ах! А жена говорит:
- А я думала, она из тела сделана.
Ну - баба, какое у нее понятие о такой науке?
А только нашлись такие шпионы поганые, - может, из гостей и были, - донесли царю про это Брюсово ремесло, про цветочную женщину. А царь не любил Брюса и не любил вот за что: Брюс сделал над ним волшебную насмешку. Он хотел шутку подшутить, а вышла насмешка. А какая это была насмешка - точно рассказать не смогу. То ли он царя в дураках оставил, или еще что… не знаю… А какой был царь - тоже сказать не сумею, только не Петр Великий.
Ну, значит, эти мазурики-шпионы донесли царю. А царь говорит:
- Этот проклятый Брюс - бельмо у меня на глазу. Пойдите, говорит, хоть обманом поймайте его и приведите под конвоем.
Хм… "поймайте"… Не таковский Брюс был, чтобы попасть в клетку: царь только сказал, а он уже знал, что ловить его собрались. Царь думал обманом взять его, а Брюс сам всех обманул.
Последние годы службы
Безусловно, горное дело, металлургия были близки Якову Вилимовичу, поскольку они связаны с артиллерией, а генерал-фельдцейхмейстер в конце Северной войны, да и после нее продолжал совершенствовать артиллерию и укреплять этот род войск.
Иоганн Готтгильф Фоккеродт, рассказывая о петровских нововведениях, писал: "Устройство артиллерии Петр I предоставил генерал-фельдцейхмейстеру Брюсу, шотландцу по происхождению, который в несколько лет привел ее в превосходное положение, несмотря на понесенную ею великую потерю при Нарве".
В 1720 году он получает новый состав пороха, который превосходит по качествам все известные в то время пороха по точности и дальности стрельбы. Об этом упоминается в "Записке на память, о чем доложить его царскому величеству".
В то же время Брюс, всегда заботясь о пользе и выгоде своих подчиненных, вставал горой за специалистов артиллерийского ведомства, стесняемых требованиями полиции, или требовал немедленной уплаты артиллерийским рабочим за материал и труд, потраченные ими на поделки для других, казенных же, ведомств. Так, в сентябре 1720 года Брюс, особой запиской в Кабинет, ходатайствовал об увольнении артиллерийских инструментных мастеров Ив. Калмыка и Дм. Турченинова, живущих в выстроенном им из кабинетских сумм доме, от обязанности мостить свой двор, возлагаемой на них полициею.
В том же 1720 году в подчинение Брюсу передаются все крепости, то есть фортеции регулярные готовые - Петербург, Кексгольм, Нарва и Ивангород, Рига, Динамент, Перноф, Святого Креста, Киев на Печерах, Архангельск; фортеции и цитадели, строящиеся и планируемые для строительства, - Шлиссельбург, Смоленск, Выборг, Кронштадт; малые цитадели - Пероволочна, Переяславль, Брянск, Павловский, Царицын, Луки, Чернигов, Новый Транжамент; города с башнями нерегулярные - Тобольск, Казань, Уфа, Астрахань, Псков, Новгород. Царский указ от 23 мая 1720 года гласит: "Великий Государь указал: все крепости и в них обретающихся артиллерийских служителей и артиллерию, амуницию, цейхгаузы и прочее, что к артиллерии принадлежит с сего числа впредь ведать в Главной Артиллерии Генерал-Фельдцейхмейстеру и Кавалеру Господину Брюсу, так как и Санктпетербургския крепости у него ведомы суть. И о том обо всем изо всех мест репортовать его, и всякаго о том решения требовать от него, а ему о состоянии тех крепостей репортовать в Военную Коллегию, так как и о полевой артиллерии, по Воинскому уставу. А в каком состоянии те крепости и обретающиеся в них артиллерийские служители, артиллерия и прочее, что к оной принадлежит, о том всякаго надлежащаго подлиннаго ведения требовать из тех губерний в артиллерию указами немедленно, дабы заблаговременно все крепости, который надлежит содержать, во всем, в чем пристойно, исправить и в порядок привести, о чем должен старание иметь Генерал-Фельдцейхмейстер, как о том Воинский Устав повелевает".
Народные легенды о Брюсе, собранные Е. З. Барановым
Брюс и волшебная наука (продолжение)
Ну, полиция и направилась прямо к Брюсу в дом. А жил Брюс на Басманной - дом и теперь цел. И в доме этом в стену вделана гробовая доска - крышка от гроба, и на ней крест, а повыше доски надпись сделана, только не нашими буквами, а какие это буквы - никто не знает, и прочитать никто не может. Собрались профессора, посмотрели и отвернули нос: не вкусна говядина, не по зубам. Ну, прочесть не сумели, давай Брюса ругать: накрутил, нацарапал, сам черт не поймет! И немцы, и англичане приезжали разбирать надпись, и французы… Ничего у них не выходит.
- Нет, говорят, не нам читать это надписание.
Ну, и приказание было закрасить эту надпись и гробовую доску. И сколько раз закрашивали, а никак закрасить не могут: нынче закрасят, а назавтра доска и надпись опять выступают. Вот она какая тут волшебная наука!
Ну, хорошо… Вот, значит, полиция пришла в Брюсов дом. Пристав и спрашивает жену:
- Где Брюс?
Она говорит:
- Из Москвы уехавши. К вечеру вернется.
А это Брюс научил ее так говорить. Вот пристав и пошел ловить Брюса по заставам. Ну, разослал на пять застав. Смотрит - сам Брюс едет. Тут пристав подкрался, ухватил Брюса.
- А-а, говорит, попался, милачок!
А Брюс ничего: попался и попался, и не вырывается, стоит смирно. Только смотрит пристав - волокут еще одного Брюса. Он и рот разинул.
- Что же это такое? - говорит. - Откуда взялось два Брюса?
А тут и третьего притащили. Да так на пяти заставах пяти Брюсов и наловили. И все как один, тонка в точку, и обличьем, и одеждой, и голосом. Пристав и глаза вылупил, и понять ничего не может - как ошалелый стоит.
- Кто же, спрашивает, из вас настоящий Брюс?
А Брюсы смеются:
- Да мы, говорят, все настоящие, все сами по себе.
Вот тут и разгадывай - где настоящий. Ну, что тут делать приставу? И ничего подумать не может. Ведет к царю всех Брюсов: пусть, мол, сам ищет настоящего. Вот приводит:
- Так и так, ваше эмператорское величество, говорит, наловил я, говорит, на заставах пять Брюсов, а какой из них настоящий Брюс - не мог дознаться.
Продолжает Яков Вилимович руководить монетным двором, проводя денежную реформу, направленную на борьбу с фальшивомонетчиками. Эта борьба была довольно жесткой. Так, 5 февраля 1723 года Брюс лично объявил в Берг-коллегии указ об отсечении головы фальшивомонетчикам, которые, с "влитым в горло расплавленным металлом, не скоро умирают".
После отставки Брюса монетный двор будет выведен из состава Берг-коллегии.
7 мая 1724 года, при короновании Петром Великим Екатерины на престол императрицы, генерал-фельдцейхмейстер Брюс в свите царских регалий нес перед государем императорскую корону. Его жена, Марфа Андреевна, вместе с княгиней Меншиковой, графиней Головкиной и княжной Трубецкой поддерживала шлейф императрицы.
В последние дни января 1725 года тяжело заболел царь. Брюс не только присутствовал во дворце со всею знатью, но и принимал участие в "конгрессе" первейших чинов империи, провозгласившем на рассвете 28 января императрицу Екатерину преемницей умершего императора, причем "в том же преждереченном конгрессе (повествует самовидец) от всех прошен Генерал-Фельдцейхмейстер Сенатор и Кавалер граф Яков Брюс, дабы принял на себя труд о обустроении погребения императорского, и принадлежащего к тому, по обычаю прочих в Европе государств. И его превосходительство, получив себе в помощь господина генерала Бона, и выбрав угодных к тому делу управителей и прочих помощников, також и вся к тому нужная изготовив и мастеров разных художеств созвав, со всяким тщанием ему врученное дело производил и исполнил". Так Брюс в звании верховного обер-маршала печальной комиссии отслужил свою последнюю службу Петру.
В память императора Яков Брюс разрабатывает рисунок к 1160 золотым (от 4 до 50 червонцев) и 10 900 серебряным медалям. Этот рисунок был представлен в Сенате 24 февраля 1725 года. В ходе обсуждения Сенатом он был принят за основу с некоторыми изменениями обратной стороны медали - вместо "лежащих на земле корон и прочего" решено "быть столику и на нем скипетр и держава".
Кроме медалей Я. В. Брюс разрабатывает церемониальные планы погребения Петра. Эти планы включали:
реестр певчих при гробе;