В январе 2008 года кандидат геолого-минералогических наук Анатолий Иванович Полетаев, выступая с докладом от кафедры динамической геологии геологического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова на Десятых Горшковских чтениях, отметил, что "Я. В. Брюс данной картой дал, сам того, естественно, не зная, информационную основу для изучения структуры земной коры южной части Русской (Восточно-Европейской) платформы, т. е. внес важный вклад в развитие геологических представлений, который оказался, к сожалению, невостребованным более 300 лет".
Исследователь отмечает: "Визуальный линеаментный анализ эрозионной сети, представленный на данной карте, выявил все основные составляющие линеаментного поля Земли…"
На основе дальнейшего изучения карты исследователь делает вывод, что "…одна из первых топографических карт южной половины Европейской части России, составленная более 300 лет назад, и в настоящее время может представлять интерес как независимый источник информации о структуре земной коры этой территории".
Оригинал карты находится в настоящее время в запасниках Государственного исторического музея.
Великое посольство
Сначала предполагалось, что волонтеры из России будут обучаться ремеслам, заниматься наймом специалистов и выполнять дипломатические задачи, поэтому Брюс в состав посольства включен не был. А вот его брат Роман, как следует из "Юрнала" (волонтерского путевого дневника), в составе посольства был, и находился он в группе офицеров, сопровождавших дипломата Ф. Лефорта.
Якова Брюса Петр Алексеевич вызывает, находясь в Голландии, после встречи с английским королем Вильгельмом III. Встреча состоялась 21 сентября 1697 года в городе Утрехте.
28 сентября в Москву отправляется послание, в котором на основании указа царя "велено послать" в Голландию полковника Якова Брюса "для математической науке в англицком государстве". Таким образом, уже через неделю после знакомства с английским королем и приглашения в Англию Петр I определяет, с каким поручением поедет Яков Брюс. Англия в то время была одной из самых передовых держав Европы и, естественно, для поездки туда нужны были люди образованные. Эта поездка во многом изменила не только планы Великого посольства. Фактически, находясь в Англии, Петр определяет круг предстоящих преобразований в России. И Брюсу в этих планах отводится одно из ведущих мест.
Правда, сам Яков Брюс по вызову царя прибывает с большой задержкой, через три месяца, 19 декабря. Причиной этой задержки стали события, для нашего героя весьма серьезные. Неизвестно, действительно ли Брюс был в чем-то заподозрен или глава московского Тайного приказа Ф. Ю. Ромодановский сводил с ним личные счеты. Так или иначе, но Брюса пытали каленым железом и довольно серьезно повредили руку. За месяц пути из Москвы в Амстердам рука у Якова Вилимовича так и не зажила. По его прибытии с докладом к царю Брюс вынужден был изложить обиду на князя-кесаря, о чем Петр с возмущением пишет 22 декабря в письме Ромодановскому: "…господин Брюс приехал сюда декабря 19 и отдал от нашей пресветлости письмо, за которое премного благодарствую".
Тон письма спокойный, уважительный. И даже когда Петр Алексеевич делает выговор Ромодановскому за его проступки по отношению к приказным людям, тон письма таким и остается. Но именно в этом письме сделана характерная для взрывного характера царя приписка: "Зверь! Долголь тебе людей жечь! И сюда раненые от вас приехали. Перестань знаться с Ивашкою. Быть от него роже драной!"
Под Ивашкою Хмельницким здесь имеется в виду пьянство. И обвинение в пьянстве особо подчеркивает отношение Петра к Брюсу, оказавшемуся наказанным только по пьяной прихоти Ромодановского. А предупреждение о "роже драной" вообще из ряда вон выходящее, поскольку статут полковника Брюса в ту пору был несравним по государственному положению родственника царя, генералиссимуса потешных полков Ф. Ю. Ромодановского. В ответ на обвинения царя Ромодановский 28 января 1698 года пишет: "В твоем письме написано ко мне, будто я знаюсь с Ивашкой Хмельницким, и то, господин, неправда: некто к вам приехал прямой московской пьяной, да сказал в беспамятстве своем. Неколи мне с Ивашкой знаться - всегда в кровях омываемся. Ваше то дело на досуге стало знакомство держать с Ивашкою, а нам не досуг! А что Яков Брюс донес, будто от меня руку обжег, и то сделалось пьянством его, а не от меня". Так, Ромодановский пытался оправдаться перед Петром, сваливая вину на самого Брюса. Но эти аргументы князя-кесаря не убеждают царя, и в ответном письме из Дептфорда 4 марта Петр возражает Ромодановскому: "…писано, что Яков Брюс с пьянства своего то сделал: и то правда, только на чьем дворе, и при ком? А что в кровях, - и от того чаю больше пьете для страху. А нам подлинно нельзя, потому что непрестанно в ученьи".
И действительно, поездка в Англию для делегации Петра оказалась очень насыщенной.
Выезд из Амстердама шестнадцати волонтеров во главе с царем состоялся 6 января, через три недели после прибытия Брюса. Возможно, Петр выехал бы и раньше, но пришлось ждать приезда Брюса (сам по себе случай беспрецедентный), а затем, видимо, подлечивать его раны.
В Лондон царь со свитой прибыл 11 января и сразу включился в работу, ввиду ограниченности во времени. Кроме встреч с королем Вильгельмом III Петр учился кораблестроению в Дептфорде, посещал арсенал в Вульвиче, присутствовал на заседаниях научного Королевского общества и английского парламента.
Я. В. Брюс при этом слушал лекции английских математиков, посещал лондонскую обсерваторию, присматривался к монетному делу в Тауэре и к артиллерийской технике в Вульвиче, со знаменитым литейным заводом и обширнейшим арсеналом.
11 апреля царь и Брюс вместе осматривают Вульвич, отведывают метание бомб, и Петр увозит Брюса в Лондон, где они 13 апреля посетили монетный двор.
Всего, как отмечено в "Юрнале", Петр в феврале и апреле шесть раз посетил монетный двор, директором которого был Исаак Ньютон, проводивший в Англии денежную реформу.
Аспекты проведения этой реформы интересовали Петра. При этом ему нужен был человек, способный разобраться во всех технических нюансах проводимой Ньютоном работы. Таким человеком и был полковник Яков Брюс. Подобную же реформу в 1720 году он осуществлял в России, будучи директором Санкт-Петербургского монетного двора.
Но роль Брюса в этой поездке не сводилась только к знакомству с реформой Ньютона.
Наиболее подробно и ярко о пребывании Брюса в Англии в 1698 году рассказал канадский исследователь Валентин Босс. А поскольку его книга "Ньютон и Россия" была издана только на английском языке, воспользуемся переводом исследователя Владимира Ивановича Зотова.
"Судя по деятельности Брюса в Лондоне, - пишет канадский ученый В. Босс, - уже тогда идеи многих реформ были в сознании Петра. Зачем ему было заставлять Брюса изучать английские законы о первородстве (право старшего сына на наследство) в 1698 году, если бы он уже тогда не думал о законе, который учредил через пятнадцать лет?"
На Брюса была возложена обязанность приобретать математические приборы, а также книги по навигации и кораблестроению. Ему было также поручено подбирать и нанимать на службу к царю хороших математиков и многое другое.
Главное преимущество Брюса было не только в том, что он знал много языков. Он был едва ли не единственным в свите Петра специалистом, понимавшим, что было необходимо для России. Поэтому Петр Алексеевич дает Брюсу довольно широкую свободу действий. Более того, "во время пребывания царя в Лондоне у него возникло решение оставить Брюса в Англии для совершенствования в изучении естественных наук: математики и навигации". Так, Я. В. Брюс был оставлен Петром в Англии после отъезда царя в апреле 1698 года.
Еще один беспрецедентный случай, произошедший в Великом посольстве. И вновь он связан с Брюсом.
Оставшись в Англии, Яков Вилимович получает деньги на дальнейшее обучение и закупку редких книг, приборов и инструментов. Петр оставляет ему яхту - подарок Вильгельма III - стоимостью в 150 гиней. Такое "расточительство" царя, никогда попусту не тратившего столь огромные по тем временам деньги, можно объяснить только тем, что Петр Алексеевич был уверен, что Брюс эти средства будет расходовать с пользой для дела, на благо России. И Брюс оправдал надежды царя.
В "Юрнале" имеются записи о визитах, которые Петр нанес в Гринвичскую обсерваторию. Своим существованием она была обязана усилиям только одного человека - Джона Флэмстида, первого королевского астронома. Само здание обсерватории было спроектировано Христофором Реном, но правительство не обеспечило ее соответствующими приборами. На свою мизерную зарплату Флэмстид вынужден был приобретать инструменты или делать их сам. Вся его дальнейшая жизнь была посвящена непосильной задаче - "выверке местоположения фиксированных (неподвижных) звезд. Эта задача усложнялась тем, что в то время не было точных, современных таблиц. Несмотря на неважное состояние здоровья и "плохое отношение", Флэмстид добился удивительных результатов. В тот год, когда Петр посетил его, Флэмстид трудился над классификацией, при помощи отвесной арки Авраама Шарпа, данных, полученных во время астрономических наблюдений… Флэмстид отметил в своих записях два посещения Петра - в воскресенье 6 февраля и 9 марта. Во время этих визитов Петр вел наблюдения при помощи своих приборов, которые он принес с собой. Судя по заметкам, сделанным рукой Флэмстида, на него еще большее впечатление произвело то, что Петр пришел не один, а в сопровождении шотландца Брюса. В те времена это считалось необычным.
Вероятно, Флэмстид встречался с Брюсом еще раз 6 апреля, так как в "Юрнале" записано, что Петр нанес Королевской обсерватории свой третий визит в этот день. А из писем Флэмстида становится ясным, что к концу года он и Брюс уже знали друг друга хорошо. Царь уехал из Лондона, а Брюс остался. Флэмстид готовил для Брюса "Таблицу рефракций (отклонений)". В своем письме Брюсу Флэмстид проявил недовольство по поводу какого-то письма (доклада), который, по мнению Флэмстида, обнародовал Брюс. Этот "доклад" касался лунной теории Ньютона. Доклад, как считает Флэмстид, был несправедливым, и для того, чтобы он "не нанес вреда ни Ньютону, ни мне", Флэмстид раскрыл (что было неразумно с его стороны) характер возрастающей ссоры между ним, с одной стороны, Ньютоном и Эдмундом Галлеем, с другой".
Доклад, о котором идет речь, обнародованный Брюсом, был сделан на заседании Королевского общества. Брюс сообщает о новых разработках лаборатории Исаака Ньютона и фактически выступает от имени коллектива ученых, работавших с Ньютоном. Проведение денежной реформы, естественно, отнимало много времени, и сам Ньютон не мог по этой причине делать подобные доклады. А вот сам факт обнародования доклада о лунной теории Ньютона, сделанного "полковником Брюсом", говорит о его высоком положении в среде маститых ученых Англии. Во всяком случае, учеником Я. В. Брюс наверняка не был.
Особое внимание канадский ученый уделяет разрыву отношений Ньютона и Флэмстида в 1698 году, и Брюс поневоле оказывается втянутым в этот конфликт, хотя, как показывает дальнейшее повествование, с обоими учеными он имел прекрасные отношения.
В октябре 1698 года Флэмстид пишет, "жалуясь, что "полковник Брюс" (и его друг Колсон) сказали: "Мистер Ньютон улучшил свою теорию Луны с помощью астрономических данных мистера Галлея и передал ее (теорию) ему с правом публикации…" Это, - раздраженно говорит Флэмстид в своем письме, - не может быть правдой…".
"Упоминание об отношениях Галлея с полковником (от которого, очевидно, он хотел получить какую-то выгоду), видимо, сделано с намеком на планы Галлея, которые он некоторое время вынашивал, получить подходящий пост в России. Во время пребывания Петра Великого в Лондоне они оба беседовали на научные темы, и, говорят, царю очень понравился Галлей, который в то время как раз искал работу. Его исключительные дарования, которые признавал даже Флэмстид, были широко известны, но продвижение по службе затруднялось подозрениями по поводу его религиозных убеждений. Так, епископ Стиллинг-флит отказался рекомендовать Галлея на кафедру геометрии Оксфордского университета по причине его материалистических взглядов.
Когда Ньютона назначили директором монетного двора, он взял Галлея на должность инспектора двора в графстве Честер. Однако вскоре ученый опять останется без работы, так как только в 1698 году в пяти графствах были закрыты монетные дворы. Ньютон предложил Галлею преподавать прикладную математику инженерам и офицерам армии за десять шиллингов в неделю, но, кажется, Галлей отклонил это предложение. В такой обстановке он вполне мог согласиться на предложение Брюса поехать работать в Россию, на что у Брюса были все полномочия. Как сказано в некрологе Галлея, такое предложение действительно поступило, но Галлей его не принял, так как судьба его сделала в это время поворот к лучшему. Галлей по распоряжению короля был назначен командиром корабля "Парамоур Пинк", который отправлялся в плавание месяцем позже в конце ноября 1698 года".
На Брюса в Англии была возложена особая миссия.
Дело в том, что в апреле 1698 года Петр I вынужден был выехать из Англии в связи с известием о бунте стрельцов и Брюс должен был довершить многое задуманное царем. В частности, довести до конца дела по найму специалистов и ученых в Англии.
Что же касается взаимоотношений Ньютона и Флэмстида, то они ухудшались независимо от усилий их померить Брюса и Колсона, так как Флэмстида обижало то, что Ньютон, занимаясь научными исследованиями, не выносил новые разработки на совместное обсуждение (возможно, по причинам той же занятости). Тем более что Ньютон пользовался астрономическими данными, полученными не от Флэмстида, а из исследований Э. Галлея.
Через много лет, уже в России, Брюс приобретает изданный в 1729 году (посмертно) труд Флэмстида Historia Coelestis Britannica, а также его Atlas Coelestis.
В. Босс пишет о том, что Брюс имел в своей библиотеке все труды Флэмстида. Конечно, утверждает автор, огромный интерес Брюса к астрономии, которым он заразил и Петра Великого, мог появиться у него только благодаря знакомству с Флэмстидом.
"К сожалению, - сообщает В. Босс, - переписка Брюса с Флэмстидом не сохранилась, но нетрудно предположить, почему Флэмстиду и "Полковнику", так называли Брюса английские ученые, была выгодна их дружба. В английских кругах были хорошо известны близкие отношения между царем и Брюсом. Кроме того, Флэмстиду было также сообщено, какую сумму денег Петр оставил Брюсу на его обучение и на приобретение научных приборов и книг. А Флэмстид постоянно был без денег и вынужден был подрабатывать занятиями с учениками (в период с 1676 года по 1709 год у него их было около 140)". Формально Брюс не относился к числу учеников Флэмстида, так как у него был уже учитель математики, друг и Флэмстида и Ньютона - Джон Колсон.
Ему "Ивану Колсуну было плачено 48 гиней 17 апреля 1698 за "обучение Джекоба Брюса, как было оговорено контрактом, шесть месяцев, включая питание и проживание…"". Другая запись гласит: "…денег 50 гиней плачено по повелению Великого Монарха Якову Брюсу, который учился математическому искусству у Ивана Колсуна". Он также получатель 150 гиней за "небольшую яхту… сделанную из кипариса".
Джон Колсон в 1698 году проживал в доме в Гудмэнз Филдз. В этом же доме жил и Я. В. Брюс. От него, друга и ученика Ньютона, Брюс узнал основы натуральной философии учителя.
Валентин Босс считает, что Брюс познакомился с Колсоном после того, как они вместе с Петром I побывали уже у королевского астронома Флэмстида в Гринвичской обсерватории в феврале и марте. Скорее всего, Флэмстид познакомил Брюса с Колсоном, а не наоборот, хотя это могло произойти самостоятельно в Оксфорде 8 апреля во время пребывания там Петра и Брюса.
Очевидно, Петр, а может быть, Брюс, был высокого мнения о Колсоне, так как контракт, который заключил царь с ним на шесть месяцев по одобрению Брюса, был по ценам того времени необыкновенно щедрым. Колсон получил от него 48 гиней. Если сравнить эту плату с окладом Флэмстида, то они будут равны. Не исключена возможность, что Брюс платил Колсону еще дополнительно из тех 50 гиней, которые царь оставил Брюсу. Правда, у Брюса было много других поручений от царя, для выполнения которых тоже требовались деньги. Так, например, Флэмстид готовил "новые таблицы преломления для Полковника". В какой степени были включены в программу обучения Брюса вопросы натуральной философии и астрономии, можно только догадываться. Что же касается направления его математических занятий, то на этот вопрос дает ответ каталог библиотеки Брюса.
По смерти Ньютона Колсон издал научный трактат на тему "дифференциального исчисления", как назвал свое изобретение сам Ньютон, и его (исчисления. - А. Ф.) "Применения к геометрии кривых линий". Но это было не самой первой работой на английском языке, интерпретирующей открытие Ньютона. Первым был Карл Хэй, автор "Трактата по исчислениям" (1704), который Брюс также, очевидно, приобрел. Но издание Джона Колсона имеет несравненное преимущество по сравнению с первым, ибо в нем помещен собственный текст Ньютона. Этот труд вышел в свет в 1736 году, а Брюс умер в 1735-м. Неизвестно, кто прислал Брюсу "Методику исчисления", но, очевидно, это был тот, кто посылал ему и другие английские книги, которые значатся в каталоге библиотеки.
В конце 1698 года Брюс вернулся в Россию первым российским ньютонианцем, первым русским ученым, проводником идей великого Ньютона. Дальнейшая деятельность Брюса по созданию навигационной школы, астрономической обсерватории, переводы научных трудов, практическая деятельность на посту президента Мануфактур- и Берг-коллегии, денежная реформа, занятия оптикой и математикой показывают, каким образом наука Ньютона впервые проникла и стала известной в России.