К сожалению, лживая брошюра Нейгебауэра неоднократно переиздавалась с разными добавлениями во многих странах Европы. В ней затронута еще одна тема, очень важная с точки зрения создания варварского образа России среди европейских народов. Здесь рассказывается не только о жестокостях по отношению к иностранцам на русской службе, но и о жестоком обращении с пленными. Так автор брошюры утверждает: "шведы… поступают с пленными более по-христиански, нежели русские… последние думают, что только они христиане, а шведы, и в особенности все немцы, не более как бусурманы и язычники".
Теперь, через 300 лет после описываемых событий, непредвзятые историки без политической ангажированности и национальной привязанности делают выводы, которые противоречат писаниям Нейгебауэра и других авторов публикаций, выходивших в Европе в свое время.
В статье, посвященной 300-летию Полтавской битвы, исследователь М. О. Акишин пишет: "Потерпев сокрушительное поражение в Северной войне, шведы сумели настолько дискредитировать противника в общественном мнении Европы, что даже в 1896 году А. З. Мышлаевский отмечал: "Русская армия XVIII века вызывает неоднократные упреки в ее варварстве, в стремлении вести войну не только с вооруженным противником, но и с беззащитными жителями. Для западных историков такой взгляд - почти аксиома"".
Исследователь сообщает, что, несмотря на большое количество научных работ по этому поводу В. Э. Грабаря, Ф. И. Кожевникова, Д. Б. Левина и Г. С. Стародубцева, где убедительно доказано, что Петр I запрещал насилие над населением оккупированных территорий и нарушение местных порядков и обычаев, гуманно относился к пленным, на рубеже XX–XXI веков в России появились работы, в которых эти выводы были поставлены под сомнение. В. Е. Возгрин впервые в российской и скандинавской историографии обвинил в геноциде русскую армию. О Петре он пишет: "…царь запятнал благородное военное искусство кровью женщин и детей, а свое имя российского государя - славой крупнейшего торговца беглыми рабами в Европе".
Однако это совершенно не соответствует истине, выявленной в ходе многолетних исследований, ведь в ходе Северной войны шведы не раз задерживали парламентеров, захватывали корабли, перевозившие под белым флагом в Швецию письма шведских пленных из России.
Современный шведский историк П. Энглунд отмечает, что жестокое отношение к пленным - характерная черта шведского великодержавия. Как утверждает П. Энглунд, в шведской армии практиковался "зверский образ действий - беспощадно убивать всех и вся, не беря пленных". Это утверждение подкрепляется целым рядом фактов. В сражении под Нарвой 1700 года шведы протыкали штыками сдававшихся русских солдат. В 1705 году шведы захватили украинских казаков, подданных Петра I. По приказу короля несколько сотен из них "палками, а не оружием немилосердно и ругательно побито". Сражение под Полтавой началось со штурма шведской армией передовых русских редутов. Два из них шведам удалось взять, русские солдаты, сдававшиеся в плен, "были застрелены, заколоты или забиты насмерть".
В 1703 году, выполняя союзнические обязательства, Петр I послал в Саксонию "помошный корпус". Если русские солдаты из этого корпуса попадали в плен к шведам, с ними поступали жестоко. В 1704 году шведы захватили в деревянном доме небольшой русский отряд. Русские стали просить пощады, но "шведы по имеющему указу никакой пощады им не дали, но обшедши тот дом их зажгли и тако немилосердно сожгли". В 1705 году до Москвы добрались два русских солдата, побывавших в плену. Солдаты рассказали: "…когда их немалое число… в полон взято и марш шведскому войску учинился, то большую часть из них по указу королевскому порубили, а другим, таким образом, как и им, персты обрубили. И засвидетельствовали они с клятвою, что над ними то учинить повелел сам король. И при том, когда им персты рубили, сам был". Петр I представил их английскому, прусскому и голландскому послам, "которые сами оных… осматривали и у рук и у ног персты обсечены обрели".
Одним из самых трагичных эпизодов Северной войны стала битва под Фрауштадтом 1706 года, в которой союзная армия, состоявшая из десяти тысяч саксонцев, пять-шесть тысяч русских из "помошного корпуса" и трех батальонов французов, потерпела поражение от десятитысячной шведской армии генерала К. Г. Реншильда. В "Гистории Свейской войны" сказано, что в сражении погибли четыре тысячи саксонцев и две тысячи попали в плен. Относительно русских солдат Реншильд "зело немилосердно поступил по выданному об них прежде королевскому указу, дабы им пардону (или пощады) не давать". Пленных "ругательски, положа человека по 2 и по 3 один на другова, кололи их копьями и багинетами".
Шведы оставили воспоминания об этой расправе. Они писали, что саксонских солдат щадили, но русские не могли рассчитывать на милость. Реншильд приказал поставить шведские отряды кольцом, внутри которого собрали всех взятых в плен русских. Один очевидец рассказывает, как потом около пятисот пленных "тут же без всякой пощады были в этом кругу застрелены и заколоты, так что они падали друг на друга, как овцы на бойне". Трупы лежали в три слоя, размочаленные шведскими штыками. Еще до начала боя русские солдаты вывернули свои мундиры красной подкладкой наружу. Шведы восприняли это как хитрость. Другой участник сражения рассказывает: "Узнавши, что они русские, генерал Реншильд велел вывести их перед строем и каждому прострелить голову; воистину жалостное зрелище!"
За эту победу Реншильд был пожалован графским достоинством.
Вопрос о плене на поле боя регулировался в военном законодательстве Петра I. Этому вопросу было уделено внимание в "Уложении или правиле воинского поведения генералам, средним и младшим чинам и рядовым солдатам" 1702 года. В статье 99 устанавливалось, что все пленные, "взятые… общим военным случаем, государева принадлежность". В статьях 45, 67, 101 под страхом смертной казни запрещалось после окончания боя покидать свою роту (полк) для захвата пленных, а также "на боевом месте мертвых обирать и добычу чинить". Запрещалось убивать, избивать пленных "под лишением живота и чести". В статье 102 - отлучать слуг от пленных. В статьях 98, 100 устанавливалось, что независимо от того, кто произвел захват пленного, он обязан немедленно представить его генерал-аудитору, составлявшему список пленных и проводившему допросы, а затем передать для "сбереженья" генерал-гевалдигеру. Военной полиции предписывалось "полоненников… достойно… в артикуле" охранять, "…беречь и пристойное пропитание им дать". Данное законодательство, безусловно, устанавливало нормы поведения на поле боя, однако на практике новшества далеко не всегда исполнялись.
30 марта 1716 года Петром I был утвержден Воинский устав, заменивший предшествующее военное законодательство и ставший актом высшей юридической силы. Статус пленных регулировался в "Артикуле воинском", вошедшем во вторую книгу Воинского устава. В этом акте подтверждался публично-правовой статус пленных. В артикуле 114 говорилось: "Всех пленных, которые при взятии городов в баталиях, сражениях или где инде взяты будут, имеют немедленно оному, которой команду имеет, объявить и отдать. Никто ж да не дерзает пленнаго под каким-нибудь предлогом при себе удержать, разве когда указ инако дан будет". Нарушителям этой нормы грозило наказание: "офицер, чина лишен, а рядовой, жестоко шпицрутенами наказан". В артикуле 115 закреплялось гуманное отношение к пленным: "Никто да не дерзает пленных, которым уже пощада обещана и дана, убити, ниже без ведома генерала и позволения освобождать, под потерянием чести и живота".
В отношении пленных шведов в официальных документах использовалось понятие "арестанты", что свидетельствовало о их публично-правовом статусе и временности содержания в России. Статус пленных определялся предоставлением прав местного самоуправления и религиозной свободы, ограничения свободы передвижения и права переписки. Верховная власть России по своему усмотрению размещала пленных в пределах страны, привлекала унтер-офицерский и солдатский составы к различным работам при предоставлении им государственного содержания.
Единственным критерием, позволяющим убедиться в стремлении высшей власти соблюдать законы и обычаи войны на практике, является ее способность привлечь преступников к ответственности. Петр I обладал необходимой решительностью. В 1721 году к смертной казни был приговорен сибирский губернатор князь М. П. Гагарин. Одним из основных пунктов приговора ему было доказанное обвинение в краже 30 тысяч рублей из "кормовых денег" для шведских "арестантов".
Во главе Новгородского приказа
В мае 1701 года, после открытия школы, Яков Вилимович назначается на должность губернатора Новгорода вместо взятого в плен под Нарвой князя И. Ю. Трубецкого и командует большей частью артиллерии, то есть частично исполняет обязанности также плененного под Нарвой генерал-фельдцейхмейстера царевича имеретинского Александра Арчилловича.
Назначение Я. В. Брюса на должность губернатора Новгорода было не случайным.
После поражения русской армии под Нарвой в ноябре 1700 года Карл XII, уверенный, что русская армия окончательно разгромлена и больше не представляет серьезной опасности для шведов, направляется с армией в Польшу для того, чтобы расправиться с главным противником Августом II. До 1707 года шведы будут стремиться нанести главный удар по польской армии, Карл XII станет активно заниматься утверждением на польском троне нового короля, а Петр I будет укреплять свою армию, совершенствовать вооружение, готовиться к новым баталиям.
Первое, что делает Петр Алексеевич в начале 1701 года, издает указ о сборе колокольной меди, согласно которому следовало "четвертую часть колоколов со всего государства, с знатных городов, от церквей и монастырей отбирать и отправлять в Москву на пушечный двор, на литье пушек и мортир". Данный указ был вынужденным шагом после катастрофы русской армии под Нарвой. Это один из главных аргументов оппонентов Петровских реформ в нашей стране. Однако здесь надо учитывать, что указ предусматривал переливку только тех колоколов, которые хранились в церквях и монастырях и не были непосредственно задействованы для колокольного звона. К маю 1701 года в Москву было свезено на переплавку церковных колоколов общим весом более 90 тысяч пудов. Из части собранных колоколов было отлито 100 больших и 143 малых пушек, а также 12 мортир и 13 гаубиц. Однако колокольная медь оказалась непригодной для артиллерийских нужд ввиду нехватки олова, требовавшегося для орудийной бронзы, и оставшиеся колокола остались невостребованными. Литье значительной части этих пушек, по всей видимости, осуществлялось на тульском заводе, построенном под руководством голландских специалистов еще в 1632 году.
Кроме того, началось разорение прибалтийских крепостей, которые были опорой для шведского короля. Эту миссию блестяще исполнил Борис Петрович Шереметев. Естественно, следовало ожидать ответных шагов шведского короля, главным из которых должен был стать поход на Москву из прибалтийских территорий. В этих условиях требовалось укрепление русских форпостов и крепостей с целью подготовки их к отражению штурма и сдерживанию многомесячной осады.
Таким образом, на Брюса возлагается большая ответственность - подготовка одного из основных городов-крепостей на пути Карла XII к Москве. Для этого необходимо было не только укреплять крепостные стены. Брюс занимается налаживанием промышленности, строит мельницы. Город для сдерживания многомесячной осады должен был обеспечивать себя боеприпасами, оружием, продовольствием, то есть несколько месяцев находиться на полном самообеспечении при мощном силовом давлении и массированной бомбардировке. Можно представить, какую огромную работу проводил Яков Вилимович Брюс, находясь в должности губернатора Новгорода.
В 1701 году Новгород становится центром сосредоточения сил в войне против Швеции. Именно Новгородскому приказу Петр I велит "на реках Волхове и Луге, для нынешней свейской службы, под всякие полковые припасы и на дачу раненым людям, сделать 600 стругов…". Кроме постройки новых стругов на этих реках, а также на Ладожском и Онежском озерах, на реке Свири и в Тихвине было приказано переписать струги всех частных владельцев и приготовить их для участия в военных действиях. От местных жителей и знающих людей собирались подробные сведения о водных и береговых путях от устья Волхова к Орешку и далее по Неве до выхода в море. Поражение под Нарвой ускорило процесс реформирования русской армии, флота и артиллерии: проводятся рекрутские наборы, закладываются судоверфи на Ладоге.
Кроме того, генерал Брюс как руководитель Новогородского приказа и как подручный начальника артиллерии принимает участие в военных действиях.
Летом 1701 года Б. П. Шереметеву было приказано с полками московского и новгородского поместного ополчения сосредоточиться в районе Пскова, Гдова и Печерского монастыря. Брюс исполнял обязанности "подручного начальника артиллерии". 24 сентября 1701 года из Ладоги он пишет Петру: "Михаиле Щепотев привез порох, ядра и бомбы, против приказу; понтоны скоро будут. Я отпущу водою к тем 1500 бомбам, которые посланы сухим путем, и как скоро придут полки П. М. Апраксина, сам пойду". При этом, выполняя главную задачу, Брюс жалуется Петру на недостаток плотников и кузнецов, так необходимых для укрепления Новгорода.
В июле 1702 года из Архангельска Петр пишет в Москву Т. Н. Стрешневу: "…изволь приказать Брюсу, чтоб которое готовлено зимним путем, тоб изготовить водою, и еще 18-ти фунтовых (пушек) что есть, да 12 мортиров, а к ним по 1000 бомб и ядер и пороху, также шерсти и кульков, мотык и лопат, втрое передать зимним".
Исполняя это поручение, Брюс доставлял близлежащую артиллерию к Ладоге, а 25 сентября, за недостатком лошадей, начал отправлять ее к Нотебургу (впоследствии Шлиссельбургу), куда уже шел сам Петр с 13-тысячной армией под командованием фельдмаршала Шереметева. Здесь, при осаде Нотебурга, Брюс, по утверждению Хмырова, впервые командовал всей артиллерией. Артиллерия Брюса при взятии Нотебурга состояла из девятнадцати пушек полковых 3-фунтовых, двенадцати пушек калибром 12 фунтов и двенадцати мортир, которые были расположены на двух батареях и двух кетелях. В период с 1 по 11 октября по крепости было выпущено более шести тысяч ядер калибром от 6 до 18 фунтов и, более того, 2500 3-пудовых бомб, причем употреблено пороха 4371 пуд.
Старое русское название Нотебурга - Орешек. После взятия крепости Петр I писал в письме Виниусу: "Правда, что зело жесток сей орех был, однако, слава Богу, счасливо разгрызен. Артиллерия наша зело чудесно дело свое исправила".
После взятия Нотебурга Брюс возвратился в Новгород. Зимой 1702/03 года он дружески сошелся с генерал-фельдмаршалом Б. П. Шереметевым, который стоял с армией на зимних квартирах близ Пскова и Ладоги и часто выезжал к своему новгородскому соседу. Дружба соединила этих сподвижников царя не случайно. Оба они обладали наибольшими талантами в ряду близких царю людей и были очень порядочными и достойными военными.
Борис Петрович Шереметев был единственным военачальником, заявившим герцогу Кроа, что диспозиция русских войск перед сражением с отрядом Карла XII под Нарвой 19 ноября 1700 года была в корне неверной. Поражение это было предсказано блестящим полководцем, но сам он был объявлен едва ли не главным виновником этого поражения. Полководческий талант Шереметева был оценен уже в 1701 году при взятии Лифляндии. За боевые успехи Борис Петрович произведен в генерал-фельдмаршалы и награжден высшей наградой России орденом Святого апостола Андрея Первозванного.
Как уже отмечалось, в этих походах Шереметева Я. В. Брюс, исполнявший обязанности "подручного начальника артиллерии", принимал участие и был в подчинении Бориса Петровича. Теперь, в 1702 году, отношения начальника и подчиненного перерастают в дружеские, и в дальнейшем оба генерала постоянно поддерживают их.
В марте 1703 года Б. П. Шереметев в письме Петру сообщает о своей дружбе с Яковом Брюсом: "…про здоровье мое извольте выпить, а про ваше здоровье обещаюся быть шумен и обедать днесь стану у Якова Вилимовича".
Впоследствии эти отношения перерастут в близкие, сердечные. Влияло на них то обстоятельство, что каждый мог рассчитывать на дружеский совет и помощь при решении каких-то злободневных вопросов. Например, 11 мая 1709 года Борис Петрович, рассчитывая на посредничество в своих отношениях с Петром Алексеевичем, обращался к Брюсу в письме: "Великий бы дал за то кошт, чтобы я тебя имел видеть персонально, понеже я тебя имею себе целым благодетелем, имея нужные до тебя интересы".
В марте 1703 года Шереметев и Брюс, первый с полками, а второй с артиллерией, двинулись, по царскому велению, к Ниеншанцу, который после пятидневной осады и одиночной бомбардировки к утру 1 мая 1703 года капитулировал. При осаде Ниеншанца использовались 16 3-пудовых мортир, 48 26-ти и 12-фунтовых пушек, каждая из которых сделала по девять выстрелов. При взятии Ниеншанца без штурма была захвачена вся артиллерия: 55 бомб, 195 бочек пороха, много ядер и картечи.
После взятия Ниеншанца Брюс принимает участие в военном совете, собранном для решения вопроса: "…тот ли шанец крепить, или иное место удобное искать (понеже оный мал, далеко от моря, и место не гораздо крепко от натуры), в котором положено искать новаго места, и по нескольких днях найдено к тому удобное место остров, который назывался Мост Еланд (т. е. Веселый остров), где 16 день мая… крепость заложена и именована Санктпетербург".