На самом деле я передал номер домашнего телефона Терлюка Воронкову. Литвиненко не обратил на это внимания. С не имел, как я понимаю, на тот момент никакой информации от Воронкова о том, что я уже разговаривал с ним и сообщал номер домашнего телефона Терлюка.
Литвиненко ответил, что у него никаких новых данных не просто Терлюк - "интересный человек", и что возможны провокации вокруг нас (людей Березовского). Он спросил о наличии у меня записывающего устройства для записи предстоящего разговора с Терлюком.
Я выразил сомнение в возможности использования обычного диктофона. Тогда Литвиненко сказал, что даст команду Ришару снабдить меня специальным диктофоном.
Но для меня было ясно, что Литвиненко не может давать никаких команд Ришару.
Потом Литвиненко сказал, чтобы я сам обратился к Березовскому и попросил снабдить меня специальным диктофоном. Терлюк хочет встретиться лично со мной. Литвиненко снова попросил меня специально встретиться с Березовским и рассказать о Терлюке, чтобы тот распорядился насчёт диктофона. Я согласился, и наш разговор окончился, как я думал, до следующего дня.
Однако через полчаса, когда я уже заснул, раздался новый звонок Литвиненко. Было уже за 12 часов ночи. Разговор длился 6,5 минуты. Литвиненко заговорщицким тоном произнёс: "Терлюк - это офицер ФСБ, значит, я его ещё в суде определил, давно определил, что он офицер ФСБ…".
Тогда я заметил ему, что его, Литвиненко, в зале суда (2 апреля 2003 года) не было. На это Литвиненко, с характерным для него безапелляционным напором, заявил, что он якобы видел Терлюка ещё в здании суда, а затем на пресс-конференции. Он настаивал:
"Мы установили, что он офицер ФСБ".
Я удивлённо спросил: "Когда это определили? Сейчас (то есть только что, после нашего первого разговора этим вечером)?" На это Литвиненко завил, что якобы уже давно. Я задал вопрос, зачем тогда Литвиненко со мной "дурака валяет"? В ответ Литвиненко стал агрессивен. Он начал давить на меня за то, что я общаюсь с Терлюком без его ведома.
Дело в том. что Литвиненко испытывал трудности в общении с людьми из офиса Березовского, в частности с Воронковым. Поэтому маловероятно, что он имел от того какую-либо информацию в отношении Терлюка. Литвиненко пытался стать нужным интересам Березовского, но из-за целого ряда причин в начале 2003 года оставался не удел.
Литвиненко напрочь проигнорировал факт того, что мы втроём шли с Терлюком после пресс-конференции и обменивались репликами. Литвиненко заявил, что он якобы не общался с Терлюком из-за того, что знал его как эфэсбэшника, только что летавшего в Москву! Литвиненко неожиданно заявил, что представляет себе Терлюка якобы очень хорошо!
Литвиненко продолжил оказывать на меня психологическое давление. Он утверждал, что, узнав о моём общении с этим эфэсбэшником, заподозрил меня в сотрудничестве с ним. Но поскольку я ему рассказал о сегодняшнем контакте, то он мне теперь верит.
Литвиненко, заявил, что не знает, почему Терлюк мне позвонил, но точно знает, что я им (ФСБ) нужен, чтобы сфабриковать дело по Юшенкову. Литвиненко объяснил мне, что я "профан", и он мне скажет, что будет дальше. По его словам, меня начнут шантажировать, будут давить на мою жену и дочку в Москве. Первая наша встреча с Терлюком называется установлением оперативного контакта. Теперь мне следует ожидать вербовочных мероприятий со стороны ФСБ.
Литвиненко говорил:
"Терлюк - не тот человек, за которого себя выдаёт".
По словам Литвиненко, Терлюк якобы через посольство Великобритании (в Москве) был аккредитован как журналист! Но "мы проверили, и такого журналиста нет!"
Я спросил, когда Терлюк был аккредитован? Литвиненко ответил, когда приехал первый раз на суд.
На что я заметил, что, по версии Терлюка, он в Англии находится уже 4 года! Литвиненко продолжил в крайне агрессивной форме настаивать, что якобы по имеющимся документам Терлюк прибыл в Англию как "журналист" - он заявил об этом в посольстве Великобритании в Москве - и что он, Литвиненко, не зря ест свой хлеб.
Литвиненко рассказал, что Терлюк является сотрудником ФСБ и даже не сотрудником Службы внешней разведки. Литвиненко объяснил мне, что он профессионал, а я ничего не понимаю. Он есть опер. Он есть "сила", а я есть "средство". Поэтому мне следует слушать его инструкции. Мне следует передать телефоны Терлюка Ришару, которому Литвиненко поручит проверить Терлюка.
Но Литвиненко вновь упустил, что я ему объяснил, - телефоны Терлюка мною уже были переданы Воронкову.
Надо сказать, такая манера разговора была характерна для Литвиненко: он не умел внимательно выслушивать собеседника, а стремился подчинить его своей версии событий.
В отличие от первого разговора теперь уже он, Литвиненко, снабдит меня записывающей техникой, научит, как её установить и что говорить Терлюку. Литвиненко предупредил, что Терлюк может мне угрожать. Мне следует ждать угроз своей жене и дочке, потому что они "там" (в Москве).
Здесь же они (Березовский и его люди) под руководством Литвиненко подготовят скандал в Лондоне, такой же и даже больший того, что он организовал в Москве в 1998 году. После окончания этого разговора Литвиненко вновь позвонил мне поздно ночью.
Третий разговор был не многим более 2 минут. Как я понимаю, Литвиненко был обеспокоен моими сомнениями в достоверности его слов и поэтому попытался меня переубедить. На мои слова о том, что я говорил ему, как это было на самом деле, а он, Литвиненко, наверное, забыл, Литвиненко на повышенных тонах заявил, что он якобы установил эту "рожу гэбэшную", то есть Терлюка, в суде; это он сразу дал указание Ришару. Ришар якобы послал своих людей следить за ним. Что якобы Ришар заметил меня разговаривающим с Терлюком. Если бы это был он - Литвиненко, то Ришар бы был спокоен. А так неизвестно, с какой целью я говорил с этим человеком.
В ответ я иронично сказал Литвиненко, что он убежал от нас с Терлюком с сумасшедшим взглядом, и я никак не мог с ним переговорить - посоветоваться. Литвиненко заявил, что завтра мы встретимся и всё обсудим. Я спросил:
"Ты с кем согласовал, с Борей?"
Литвиненко ответил:
"Ну конечно…"
Для меня и тогда было ясно, а после ознакомления с показаниями от 31 июля 2003 года стало ещё более очевидным, что я слушал экспромты Литвиненко. Он обладал способностью придумывать ситуации, а затем почти искренне начинать в них верить.
Пункт 7 содержит слова: "Охранник, с которым я разговаривал, позвонил мне и сообщил мне контактные данные этого человека".
Охранник якобы сообщил Литвиненко, что Терлюк представлялся как "журналист". Я, зная начальника охраны Ришара, утверждаю, что он не мог звонить Литвиненко и что-то долго объяснять ему по телефону. Дело в том, что они с трудом общались друг с другом при личных встречах с помощью мимики и жестов и отдельных английских слов, которые знал Литвиненко.
Тем более что 2 апреля 2003 года Литвиненко ещё не был приближен к "телу" (Березовского) после длительного отлучения. У меня много записей, сделанных в январе - апреле 2003 года, в которых Литвиненко вместе со своей женой Мариной жаловались на Владимира Воронкова, Светлану Лукас и самого Березовского за фактическое отлучение Александра от возможности свободного посещения офиса, невыплату денег, игнорирование его мнения по происходящим событиям. Он признавался мне в своих попытках самостоятельной работы, пусть то на стройке или охранником в компании ЛУКОЙЛ в Лондоне и др.
В пункте 8 Литвиненко утверждал: на следующий день, то есть 3 апреля 2003 года, он начал собирать информацию о Терлюке. Но Литвиненко на тот момент ещё ничего не знал о нём. Судя по имеющимся у меня записям, интерес (и при этом небольшой) к персоне Терлюка возник у Литвиненко только 11 мая 2003 года и только после 23 часов, когда состоялся наш с ним первый за этот вечер разговор. Для меня ясно, что Литвиненко мог получить информацию о Терлюке от Воронкова, который без разрешения Березовского не мог вовлекать Литвиненко в какие-либо дела, связанные с шефом. "Допуска к телу" у Александра на тот момент ещё не было.
Пункт 9 содержит слова: "11 мая мне позвонил Чекулин" по поводу Терлюка. Но это неправда. Как следует из записи разговоров, звонил мне сам Литвиненко и три раза.
В пункте 10 Литвиненко написал, что назвал Терлюка "журналистом". На самом деле в том разговоре Литвиненко называл его эфзсбэшником, но никак не журналистом. Литвиненко выдвинул мысль о том, он его якобы видел незадолго до этого в аэропорту.
Пункт 11 содержит слова: "13 мая я посетил слушание суда и не увидел Терлюка". Это неправда, так как мы сидели вместе справа налево: я, мой сын и Литвиненко. Литвиненко периодически наблюдал за Терлюком, сидевшим справа от нас, немного сзади.
Пункт 12 также не соответствует действительности. Там говорится, что наша с сыном следующая встреча с Терлюком произошла якобы "через пару дней…". На самом деле мы встречались 21 мая 2003 года, то есть через восемь дней. И это была первая встреча Литвиненко с Терлюком. Литвиненко пишет, что специально опоздал. Это не так, он проспал и просил перенести встречу на более поздний срок, но я не смог этого сделать, так как Терлюк уже ехал в метро и не отвечал на мои звонки.
Литвиненко написал о якобы обсуждавшемся "бизнесе кроссовок в Казахстан", но такого не было. Терлюк рассказал о своем опыте ведения бизнеса в прошлом. Но при этом Литвиненко не присутствовал. Литвиненко утверждает: "Я тихо сел и слушал…". На самом деле всё было так, как описано в моей книге. Литвиненко не дал Терлюку что-либо произнести и начал на него словесную атаку.
Пункты 13 и 14 также содержат сомнительные утверждения Литвиненко.
Начиная с пункта 15 Литвиненко написал, а точнее, это сделал Гольдфарб, слова и термины, не характерные для русского языка. В них описана вымышленная история, как Терлюк "посещал суд по указанию офицера разведки из российского посольства". Так, например, в пункте 17 содержится термин "гражданского осведомителя", в пункте 18 - "было рекрутировано российским посольством", в пункте 20 - "что-то вроде САС", что относится к специфическим терминам, которые вряд ли могли быть использованы Литвиненко.
Всё, написанное в предложенном тексте заявления в части подготовки покушения на Березовского в суде, является абсолютным вымыслом от начала до конца. Терлюк, идя на встречу со мной и моим сыном 21 мая 2003 года, не знал о возможности появления на ней Литвиненко и уж тем более не мог ожидать его предложений к сотрудничеству.
2 апреля 2003 года Терлюк подошёл ко мне после пресс-конференции, так как увидел, что я свободно общался с Березовским. Если бы Терлюк имел информацию, подобную той, которую описал Литвиненко-Гольдфарб, то, несомненно, он бы сообщил её мне. По крайней мере, через меня он попросил бы о личной встрече с Березовским. Но этого не было.
С моей точки зрения, прямыми доказательствами совершённого заведомо ложного доноса является открытая ложь Литвиненко в отношении Терлюка 13 и 30 сентября 2003 года, о чём у меня есть соответствующие аудиозаписи телефонных разговоров с Литвиненко. Прямыми доказательствами причастности к этому преступлению Березовского являются его поручения встретиться с Терлюком и последующие публичные заявления о том, что этот человек был причастен к попытке покушения на него.
В дополнение к сказанному отмечу, что свидетельствами заведомо ложного доноса, совершённого Березовским, являются следующие обстоятельства:
• попытка шантажа Березовского со стороны адвоката Мензиса. В разговоре со мной Мензис пытался получить согласие пригласить на встречу представителя некого информационного агентства. Об этом есть соответствующие аудиозаписи телефонных разговоров с Мензисом и Воронковым;
• разговор с Воронковым "не про того человека", то есть о Терлюке, также подтверждаемый аудиозаписью;
• заявления Литвиненко 23 мая и 18 июля 2003 года в разговорах со мной в отношении того, что я больше никогда не увижу Терлюка;
• пункт 32, в котором Литвиненко говорит о якобы "независимом адвокате Мензисе". Это утверждение можно опровергнуть записью моего телефонного разговора с Березовским, в котором он утверждает, что оплачивал услуги как адвоката Герсона, так и адвоката Мензиса именно в это время;
• пункт 45, в котором Литвиненко сообщил о своём визите в офис адвоката Герсона 30 июля 2003 года, объясняет причину моего вызова Герсоном 1 августа 2003 года;
• факты уклонения Березовским обсуждать со мной вопросы, связанные с личностью Терлюка, о чём есть соответствующие аудиозаписи телефонных разговоров;
• заявления Дубова от 23 января 2004 года, сделанные в нашем с сыном присутствии, о том, что "правильно говорит Саша, что Никита нас всех сдаст";
• заявление Юрия Фельштинского от 7 марта 2004 года в отношении Терлюка, что "это тот человек, который должен был вколоть яд Борису", сделанное в нашем с сыном присутствии.
И наконец, ложь Березовского, Литвиненко, Гольдфарба и Дубова опровергается заявлениями самого Владимира Терлюка, сделанными им в лондонском суде в феврале 2010 года.
ГЛАВА 3
Березовский и иностранные спецслужбы; английские суды и британские спецслужбы; агентство Франс Пресс и газета "Санди таймс" на службе Березовского; Александр Гольдфарб, Марина Литвиненко и механизм организации антироссийских кампаний; угрозы олигарха; полоний и Андрей Луговой
Сумел ли найти постоянную работу Александр Литвиненко в каком-либо подразделении английских спецслужб? Думаю, что нет.
Во-первых, он не знал английского языка Во-вторых, в этом случае Березовский мог бы снять его с довольствия. А на момент нашего отбытия в апреле 2004 года Александр продолжал ежемесячно получать деньги на свой банковский счёт в крупнейшем банке Великобритании HSBC из Международного фонда гражданских свобод из Нью-Йорка - порядка 6000 долларов США, или 3500 фунтов в месяц Может быть, к тому моменту уже несколько меньше
По сведениям Хинштейна, опубликованным в его книге "Березовский и Абрамович. Олигархи с большой дороги", к 2006 году Литвиненко начал активно сотрудничать с МИ6, то есть с разведкой. В этот период времени, то есть к 2006 году, Литвиненко в разговорах с Вячеславом Жарко, объявленным впоследствии агентом МИ6, говорил о своём полном разрыве с Березовским, произошедшем в 2006 году. При этом Литвиненко подчёркивал, что Березовский ему чрезвычайно обязан за всё хорошее, что он ему сделал в Лондоне.
Литвиненко жаловался Жарко: Березовский тратит уйму денег на девок, а ему сократил довольствие до минимума, не позволяющего прожить в Англии. Литвиненко, в конечном счёте, остался без средств к существованию и был вынужден думать, как покинуть Великобританию в поисках работы. Об этом бывший подполковник говорил в 2006 году и с Вячеславом Жарко и со своим сыном Александром, живущим с мамой и сестрой в Москве. О своей нужде, планах ухода от Березовского, о поисках возможной работы на стройке или охранником в лондонском офисе ЛУКОЙЛа Литвиненко говорил и мне в начале 2003 года. Александр и Марина рассказывали мне о своём семейном бюджете с точностью почти до фунта.
А вот что утверждал Гольдфарб в июле 2007 года в журнале "Власть" о доходах Литвиненко:
"Поначалу мы ему платили £5000 в месяц, а перед самым концом уже £1500. Но Сашин жизненный уровень от этого не понизился. Он работал, ездил в командировки, давал консультации, и у него были достаточно хорошие связи не только в Испании. Он ездил в Эстонию, в Грузии помогал разбираться с бандитами, похитившими какого-то бизнесмена. Был в Болгарии и в Италии, где познакомился с Марио Скарамеллой. Кстати, го, что Жарко рассказывает о поездке Саши в Стамбул и его встрече с какими-то арабами, неправда. В Стамбуле он не был. Я был, но ни с какими арабами там не встречался. Саша занимался примерно тем же, чем занимался в России, - борьбой с организованной преступностью. Кстати, должен сказать, что именно то, что он нашёл работу, и стало причиной того, что Березовский урезал ему содержание. По мере того как он зарабатывал, мы давали меньше денег. Но все было не так, как пишут в газетах, - о его страданиях и якобы бедственном материальном положении. Мы продолжали оплачивать часть расходов задом, телефон, к примеру. Абсолютно нормально, что он нашёл работу. Так делают все, кто умеет что-то и знает что-то. При этом все согласны, начиная с Владимира Путина и заканчивая вашим покорным слугой, что Саша не знал никаких секретов и никакой ценности для разведки не представлял, Так же, впрочем, как и Слава Жарко".
Гольдфарб цинично лжёт, что лично не знал о "о его страданиях и якобы бедственном материальном положении".
Читатель может обратить внимание на то, что Гольдфарб не называет, где "Саша" нашёл работу и в качестве кого. Каким образом "Саша" мог самостоятельно заниматься "борьбой с организованной преступностью"?
По словам Жарко, он был якобы завербован МИ6 при непосредственном участии Литвиненко. Из представленных в книге Хинштейна расшифровок аудиозаписей телефонных разговоров Жарко с Березовским и Литвиненко следовало, что беглый олигарх на тот момент уже давно и активно сотрудничал с МИ6, он знал поименно британских разведчиков, выезжавших для контактов с Жарко. Уже после смерти Литвиненко в телефонном разговоре с Жарко Березовский называл имена Пола и Джона (бывшего сотрудника посольства Великобритании в Москве Джона Калагана). Характер разговора и его содержание не вызывают сомнения, что Березовский хорошо знал этих лиц и был информирован о специфике их работы.
Когда началось такое сотрудничество Березовского с МИ6, мне неизвестно, а вот взаимодействие с МИ5 началось при моём непосредственном участии в 2002 году. Поэтому все действия Березовского в Лондоне следует рассматривать с точки зрения его негласного взаимодействия со спецслужбами Великобритании. Березовский осуществлял и продолжает осуществлять ряд последовательных мер, чтобы отмежеваться от событий 2003 года - мошенничества в целях получения политического убежища и причастности к убийству Литвиненко в 2006 году.
С помощью лояльных СМИ Березовский распространяет выгодную для себя информацию.
Так, например, 11 января 2007 года интернет-сайт newsru.com, со ссылкой на "Новую газету", сообщил: "Российские спецслужбы создали параллельные структуры для исполнения внесудебных приговоров. Об этом пишет в четверг "Новая газета", ссылаясь на имеющийся в ее распоряжении документ, который по утверждению издания является секретной инструкцией спецслужб РФ, санкционирующей убийства "в интересах государства"".
Затем было добавлено: "Страна узнала об УРПО в 1998 году, когда пять сотрудников управления, включая Александра Литвиненко, устроили пресс-конференцию и рассказали о том, что секретное подразделение занимается внесудебными расправами. В частности, сотрудники утверждали: руководство управления вынашивало планы физического устранения Бориса Березовского".
Должен сказать, что я много часов выслушивал рассказы Александра Литвиненко о деятельности УРПО ФСБ. Могу со всей ответственностью сообщить, что у Литвиненко никогда не было каких-либо достоверных сведений о преступной деятельности сотрудников ФСБ по внесудебным расправам.