Постоянное напряжение сказалось на здоровье. Иван Иванович тяжело болел. Мучил, не отпускал подхваченный в Иране туберкулез. Но он продолжал работать. Болезнь терзала всю оставшуюся жизнь. После операции он долгие годы жил с одним легким. Но никто ни разу не слышал от него ни единой жалобы. Терпел. И может, и от этого он так сострадал другим, всегда приходя на помощь в ней нуждающимся.
Закончилась война, и теперь Агаянц назначается резидентом во Франции, куда переезжает в 1946-м с женой и тремя детьми. Поле деятельности для разведки широченное. Именно в хорошо знакомую разведчику французскую столицу зачастили на важные международные конференции делегации буквально со всего света. Заключались договоры - политические и экономические, а потому Париж оказался под пристальным наблюдением всех основных разведок.
Сложные задачи ставятся в то время перед разведкой советской. Не прошло и нескольких дней после приезда нового резидента, как ему, одну задругой, вручают шифровки: Центр требует активизироваться, и немедленно. И Агаянц старается перестроить работу своей резидентуры, сделать ее еще более активной. Предстоит вступать в контакт не только с французами, но и с членами делегаций других стран, регулярно наведывающихся в Париж. Обстановка, по мнению резидента, для этого благоприятная.
Немало чего удается. Сам Агаянц налаживает связи со многими иностранными дипломатами. Его примеру следуют подчиненные. Даже суровые руководители советского внешнеполитического ведомства Молотов и Вышинский, регулярно, прямо тут же в Париже или в Москве, получающие информацию, добытую разведкой, довольны. По свидетельству одного из участников тех событий, "нас неоднократно принимал Вячеслав Михайлович Молотов, и не только благодарил за полезную работу, но и ставил задачи по освещению тех или иных интересовавших советскую делегацию вопросов".
Особый успех - "План Маршалла" по послевоенной политике США и их союзников в Европе. Копия, сделанная с секретного варианта этого плана, тотчас передается членам прибывшей в Париж советской делегации. Документ этот попал в руки Агаянца благодаря его преданной и смелой агентуре. А таковая была и в кругах, специально занимающихся самыми разнообразными направлениями в отношениях с Советским Союзом, и во французской контрразведке. Кстати, именно это помогало избежать провалов, свести к минимуму количество провокаций.
И еще раз о де Голле. В те послевоенные годы генерал опять пошел на контакт с Агаянцем. Не мешала и разница в возрасте. Де Голлю было 56, советский дипломат - на 20 лет моложе. Но они прекрасно понимают друг друга, у Агаянца сложились очень добрые отношения с руководителем Франции. Я уверен, что Иван Иванович смог оказать определенное влияние на де Голля. Да, тот был настоящий кремень, но тем не менее эти личные отношения с де Голлем сыграли большую роль в нашей внешней политике…
Не хотел бы, чтобы у читателя сложилось впечатление об Агаянце только как о талантливом разведчике. Он был настоящий эрудит, любил живопись, прекрасно разбирался в литературе. Адское напряжение, громадная ответственность - но он успевал побывать на художественных выставках, пообщаться с представителями французской культуры. Это благодаря Ивану Ивановичу удалось возвратить домой из Парижа около полусотни полотен художника Кончаловского, передать на родину ценнейший архив композитора Рахманинова. Усилиями Агаянца в Москву "прибыли" дневниковые записи в ту пору необычайно популярного в СССР писателя Ромена Роллана.
В 1947 году Агаянц вызывается в Москву. Сначала он возглавлял одно из управлений, затем учился в Высшей партийной школе и в адъюнктуре при Военно-дипломатической академии.
А затем, с 1954 по 1959 год, преподавал и сам, став руководителем кафедры специальных дисциплин разведывательной школы № 101. Сейчас это Академия внешней разведки. Тут Иван Иванович тоже оставил свой глубокий след. Это при нем был издан учебник политической разведки - первое пособие подобного рода. И слушателям школы, знаю точно, учебник очень и очень пригодился.
В те годы холодной войны обстановка менялась быстро. Как и прежде, требовалось добывать информацию. Но чтобы на равных биться с "главным противником", как в те годы на языке спецслужб именовались Соединенные Штаты Америки, одного этого было уже недостаточно. Требовались мгновенная реакция на происходящее, быстрый и активный ответ. Наша внешняя политика нуждалась в поддержке. Действия чужих разведок надо было предупреждать и срывать, противопоставлять им собственные решительные действия. Для этого, для постоянной координации, и было создано специальное подразделение, которым руководил Иван Агаянц.
Он начал с нуля, с чистой доски. Однако авторитет полковника Агаянца был настолько высок, что ему удалось быстро подобрать прекрасных помощников, способных исполнителей. Причем Иван Иванович предпочитал выбирать сотрудников сам, и, насколько знаю, здесь он не ошибался.
В этот отдел попал впоследствии и я.
Кабинет у Агаянца был затемненный, свет не бил в глаза. Захожу, он сидит в полутьме. И разговор пошел какой-то мягкий, спокойный. Я сразу почувствовал: Агаянц настроен по-доброму.
И стал я заниматься в новом подразделении приблизительно теми же проблемами, той же западногерманской разведывательной службой. Но в этом коллективе я почувствовал несколько иную атмосферу: доброжелательность, никаких трений между руководителями, между работниками. Всё шло от Ивана Ивановича, он смог повлиять на окружающих, настроить всех на верную волну. Определил точные направления деятельности отделов. Причем каждому ставил посильную, выполнимую задачу, каким-то своим особым чутьем понимая, кто и на что способен. И, не удивляйтесь, давал свободу творчеству.
А подразделение было любопытное, - неважно, как там оно называлось. О нем ведь и сейчас мало известно. Занимались мы и внешней политикой. Исключительно много зависело от того, как мои товарищи, коллеги оценивали поступающую информацию. Как могли, мы перерабатывали ее таким образом, чтобы было выгодно использовать в наших интересах.
Атмосфера, побуждавшая к творчеству, была невероятно сильна. Кто хотел писать - пожалуйста. Если вы находите какие-то интересные материалы, публикуйтесь. Кстати, в то время существовал спецархив, в котором хранились трофейные документы. Было много материалов, связанных с карательными акциями гитлеровцев на временно оккупированных территориях. Пишущие сотрудники охотно пользовались его уникальными материалами…
Иван Иванович Агаянц приучал людей думать шире, не замыкаться только на каких-то своих оперативных проблемах. Но слишком распространяться я не буду - тема эта пока закрытая, о ней почти ничего не рассказывается. Разве что в редко читаемой широкой публикой специальной литературе проскакивают иногда отдельные эпизоды…
Хотя могу сказать, обращаясь к истории, что еще в 1923 году, по решению высшего партийного руководства, в рамках ЧК, МИДа и Генштаба создали специальное бюро по дезинформации. Работа в тот период шла довольно активно, но потом она постепенно затухла. Затем не стало и единого центра. Хотя Служба в этом плане что-то и делала. Но это не было чем-то по-настоящему отработанным, отдачу нельзя было считать высокой - скорее, довольно низкой.
Иван Иванович понимал, насколько подобная работа важна и нужна. Он вышел с предложением и смог создать по-настоящему новое подразделение. Сам разрабатывал структуру, методику его работы, проведение своеобразных акций. Это был новый шаг.
И работа пошла совершенно по-другому. Осуществлялись такие острые мероприятия, что наступил момент, когда ЦРУ и Госдепу пришлось ежегодно докладывать конгрессу США о деятельности советской разведки в этой сфере. Доклады публиковались, анализировались. Большинство "активных мероприятий" - такой термин был принят для обозначения акций в этой сфере - приносили весомые результаты.
Конечно, повезло, что подразделение возглавлял Агаянц. Иван Иванович старался отслеживать рост каждого своего оперативного работника. Приглашал к себе на беседу. Обсуждал отдельные проблемы конкретно, напрямую, а не через кого-то. Наставлял подчиненных: берегите себя, разведчиков готовят на долгие годы.
Он реально заботился о каждом. Как-то я заболел, и надо же - Новый год, а я - в госпитале. Обидно! И тут под самый праздник приезжает ко мне один из руководителей нашего подразделения с новогодним подарком. Книга о скульптуре на немецком языке, поскольку я германист, и автограф Ивана Ивановича Агаянца с пожеланиями скорейшего выздоровления и поздравлениями. Тепло на душе стало…
И так бывало всегда. У одной нашей сотрудницы слегла мама. Тогда Агаянц связался с Минздравом, и вскоре было получено разрешение положить ее в Институт кардиологии.
Иван Иванович старался, чтобы мы общались семьями. Поэтому в Центральном клубе два или три раза в год обязательно собирался весь коллектив - с женами. Большой концерт, угощение, вино. Приглашались и знаменитые люди, познакомиться с которыми было не только интересно, но и полезно. Агаянц участвовал в этих встречах. Не просто по должности, как организатор и руководитель, а как товарищ. Даже один его внешний вид вызывал невольное уважение. Подтянут, хорошо, я бы сказал, элегантно одет… Понимаете, таким руководителем гордились. Старались, по возможности, брать с него пример.
Конечно, многое решал и его чисто профессиональный опыт. Он прошел такую нелегкую школу в зарубежье. И делился он знаниями щедро. Это было видно всем - те, кто хотел учиться, набираться навыков, попадали в благоприятную среду.
Мы в нашем подразделении не занимались вербовочной работой, цели нам ставились несколько иные, но сотрудники, работавшие с Иваном Ивановичем за границей, считали его блестящим вербовщиком. Он лично приобрел немало агентов и в Иране, и во Франции. Люди, привлеченные Агаянцем, трудились вместе с ним, с его последователями не один год.
Была у него своя манера поведения. Он никогда не повышал голоса. Никогда. Тихо, спокойно высказывал свои мысли, свои соображения. И пришедшего подчиненного сам слушал внимательно. Обсуждал всё высказанное, пытался в мягкой форме обратить его внимание на те, скажем, недоработки или моменты, которые тот не учел.
Агаянц был удивительно тактичным человеком. Даже давая суровую оценку, он умел одновременно указывать верный путь к решению. Подсказывал, как выработать правильную версию. Такая манера общения с оперативным составом приводила к тому, что мы не просто его уважали, а по-настоящему любили. Он был каждому из нас примером того, как надо работать, как вести себя в коллективе с подчиненными. Если хотите, то это и была постоянная воспитательная работа. Иван Иванович демонстрировал, показывал, как надо общаться с людьми, как вдохновлять их на более успешные, результативные решения возникающих проблем.
Меня да и всех Агаянц поражал феноменальной памятью. Вообще-то у большинства людей моей профессии память развита неплохо. А Иван Иванович мог досконально воспроизвести ход какого-то события и его даты. Он помнил не только имена, но и - что не часто случается с начальниками, общающимися с огромным количеством людей, - отчества подчиненных, с которыми ему когда-то и где-то приходилось встречаться. Это вызывало и удивление, и благодарность за такое к себе отношение.
Еще два качества - вежливость и внимательность были у него врожденными. Вошел к нему в кабинет вызванный сотрудник, и Иван Иванович обязательно вставал из-за стола, чтобы с ним поздороваться. А если заходила сотрудница, то Агаянц ждал, когда она устроится на стуле, и сам садился только после дамы.
И, знаете, как часто бывает… Человек хорошо работает, и поэтому начальник стремится его у себя удержать, не дает расти. Иван Иванович поступал по-другому. Он сам старался помочь нам, дать возможность обращаться к оперативной работе, рекомендовал своих сотрудников для поездок в очередную загранкомандировку. Он понимал: именно это дает возможности оперативного роста, позволяет товарищам набираться опыта. Совершенно не случайно, что потом, после командировки, люди в большинстве своем старались вернуться в этот же коллектив, к Ивану Ивановичу.
Но если у вас создалось впечатление, будто Агаянц был эдаким начальником-добрячком, то вы очень ошибаетесь. Оценки сослуживцам он давал прямые, честные. Надо было - критиковал, и довольно жестко. Служил у него в подразделении Анатолий Яцков. "Атомный разведчик", в 1996-м ему посмертно присвоили звание Героя России. За плечами - сложнейшие командировки, в США он работал с нашими агентами, передававшими ценнейшие сведения об атомной бомбе.
Но жизнь непредсказуема: развелся Анатолий Антонович с женой. Как в те годы было принято, решили заслушать его персональное дело на партсобрании. И, знаете, Иван Иванович был за то, чтобы строго наказать сотрудника по партийной линии. Собрание шло нормально, спокойно. Но выступает один товарищ и говорит: за что Яцкова наказывать? Жена к Анатолию особых претензий не имеет, ну, полюбил другую - следует ограничиться тем, что "поставить ему на вид". Была такая мера партийного воздействия. Собрание к этим доводам прислушалось, работником Яцков был отличным и отделался самым легким наказанием. Но как же был недоволен Иван Иванович! Правда, промолчал, ни на кого не давил, хотя и сидел насупившись. Был он вот такой, правильный…
На каком-то первом этапе создания коллектива сложилась ситуация, что поскольку место работы здесь в основном было более-менее стабильное, кадровики старались сплавить в подразделение тех, кто по самым разным причинам не имел возможности выехать в командировки. В какой-то период это подразделение рассматривалось неким отстойником, где уж сядешь и никуда больше не поедешь, не будет у тебя дальнейшего развития.
Иван Иванович смог эту тенденцию переломить. А в результате люди пошли в это подразделение, стали охотно здесь работать, а по возвращении из командировок, как я уже сказал, опять стремились попасть сюда же. К тому же это подразделение давало очень много оперативному составу с точки зрения политического развития, политического роста.
Отмечу, что у Агаянца были очень тесные контакты с Министерством обороны, с Генштабом, МИДом и Госпланом. Он там везде был своим. Поэтому именно он, а не начальник разведки, обычно звонил, встречался, договаривался с высоким руководством самых разнообразных ведомств по всем нашим проблемам.
Иван Иванович довольно долго проработал на этом месте. В декабре 1965-го руководство разведки дало достойную оценку его усилиям: "Благодаря правильной организации работы отделом успешно проведен ряд активных мероприятий, направленных на разоблачение планов США и оказание влияния на позиции правительств, генштабов и разведок противника по политическим, экономическим и военным вопросам. Принимал участие в выполнении заданий Инстанции (так именовался ЦК КПСС. - И. Д.) по срыву агрессивных планов США против Кубы, а также Конго и Лаоса… В настоящее время И. И. Агаянц занимает должность, которая по перечню должностей не подлежит замещению генералами. Однако, учитывая заслуги и многолетнюю деятельность И. И. Агаянца в органах разведки, а также то, что он многие годы занимал должности, подлежащие замещению генералами, считаем возможным в порядке исключения представить к присвоению звания генерал-майора".
20 декабря - наш профессиональный праздник, День разведчика. А в его канун, 16 декабря 1965 года, Совет министров СССР принял постановление о присвоении Агаянцу Ивану Ивановичу звания генерал-майора. Он и был настоящим генералом, боевым, действующим, никаким не "паркетным" и не "кабинетным".
В 1967 году Агаянц назначен заместителем начальника Первого главного управления КГБ при Совете министров СССР, ныне это Служба внешней разведки России. Но, кстати, все его последователи по прежнему подразделению очень умело сохраняли в коллективе эту же обстановку.
Семья у него была на редкость дружная. Вместе с женой Еленой Ильиничной они вырастили сыновей, Николая и Александра. Николай стал журналистом, Александр - дипломатом. А дочка, Арфеник, посвятила себя семейным делам. Благодаря ей я и узнал многие факты из биографии ее отца, о котором вам с удовольствием рассказываю.
Да, эта ваша книга о Геворке Андреевиче Вартаняне. Но, кто знает, состоялся бы он как великий разведчик без такого учителя, как Иван Иванович Агаянц? Я считаю, что выполнил свой долг, представив вам, читателям, этого замечательного человека. Не сочтите за труд, приведите в книге те награды, которыми отмечен наш учитель Иван Иванович Агаянц: это ордена Ленина, Красного Знамени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны II степени, два ордена Красной Звезды, многие медали, ордена и медали зарубежных государств. Агаянц был награжден очень ценящимися в нашей среде нагрудными знаками "Заслуженный работник НКВД" и "Почетный сотрудник госбезопасности".
Вы, я вижу, смотрите на меня с ожиданием… Понимаю, хотелось бы услышать не только о Тегеране, Франции, но и о деятельности Агаянца в том самом, им же созданном подразделении. Поверьте на слово, такие примеры мне приводить непросто. Ну, скажем, в свое время наша резидентура в Париже смогла получить секретные материалы министерства обороны и военного командования США о планировании атомного нападения на Советский Союз. Наши товарищи завербовали одного американца, который работал в пункте связи. Он принимал эти донесения, пакеты с планами, с документами из Вашингтона и переправлял их дальше, в Западную Германию. Здесь всё это удавалось копировать - и передавать сюда, в Москву. Такие акции осуществлялись долгие годы. Материалы мы публиковали: доводили до сведения общественности эти планы. Рассказывая это, секретов я не выдаю. В шестом томе "Очерков истории российской внешней разведки" четко излагается содержание этих документов. Но, повторюсь, всё, точнее почти всё, что связано с работой этого подразделения, пока что закрыто.
А возвращаясь к работе в подразделении Агаянца, скажу: горжусь тем, что общался с ним лично. Пришел туда майором - там же я стал полковником. Работал в подразделении, потом выехал на пять лет в командировку в Германию. Потом снова Москва, поработал два-три года, опять уехал в командировку, но в это время Иван Иванович уже не работал - болезнь.
Приготовил я для вас книгу генерала Всеволода Радченко. О чем она, понятно из названия: "Главная профессия - разведка". Он не только работал с Агаянцем, но и по-человечески был очень близок с Иваном Ивановичем. Когда тот болел и лежал в "кремлевке", Радченко его постоянно навещал.
Всеволод Кузьмич Радченко был руководителем оперативного направления. Умный, толковый парень, таких Агаянц и продвигал. Отправил его в Прагу, когда мы реализовывали одно мероприятие.
Тогда мы обнаружили в нашем спецархиве интересные немецкие трофейные документы, дискредитировавшие гитлеровский строй, вермахт и гестапо. В данном случае мы собрали документальные свидетельства обо всем том, что устроили фашисты с Австрией. Были документы о захвате Чехословакии.
Документы настоящие, подлинные. Нужно было привлечь к ним внимание, сделать так, чтобы заинтересовать найденным как можно больше людей. Мы решили инсценировать их затопление в одном из озер Чехословакии, а потом якобы случайно герметически упакованные ящики обнаружили подводники-любители.