Забрав пулеметчиков с собой, мы вернулись в Гатчину. Я немедленно доложил командованию о том, что на шоссе Псков - Ленинград прорвались немецкие танки. Навстречу противнику устремились несколько наших КВ.
В один из августовских дней, когда я находился в истребительной части под Лугой, инженер полка сообщил мне о том, что с боевого задания не вернулись два самолета И-16 типа 29. Добравшиеся на попутных машинах летчики рассказали, что в ходе продолжительного воздушного боя с "мессерами" у них кончилось горючее, и они совершили вынужденную посадку на своей территории в районе станции Батецкая. И тут же словно в оправдание добавили, что самолеты исправны и хорошо замаскированы на опушке леса.
Это сообщение встревожило меня. Дело в том, что данный тип истребителя, особенно его вооружение, тогда считался секретным. На нем были установлены 20-мм пушки "швак" и четыре реактивных снаряда. Станция Батецкая находилась неподалеку от линии фронта. Туда со дня на день мог прорваться противник.
Вместе с инженером полка, летчиками и техниками мы направились на автомашине в район вынужденной посадки, чтобы эвакуировать самолеты. Как ни спешили, а не успели. Прорвав оборону наших войск правее Батецкой, противник устремился вперед, угрожая окружением всей лужской группировке. В этой обстановке Военный совет фронта принял решение отвести ряд частей к Красногвардейскому укрепрайону. Отступление проходило в необычайно трудных условиях.
Встретившись на КП стрелковой дивизии с членом Военного совета фронта секретарем Ленинградского обкома партии Т. Ф. Штыковым, я доложил ему обо всем, что произошло. Выразил и надежду на то, что гитлеровцы могут не найти самолеты, поскольку они хорошо замаскированы в густом лесу.
- Единственно, чем могу помочь, - сказал Т. Ф. Штыков, - это связать вас с командованием организованного в том районе партизанского отряда. Партизаны возьмут самолеты под охрану, а в случае безвыходного положения уничтожат их вместе с секретным реактивным вооружением.
Пришлось поступать так, как посоветовал Т. Ф. Штыков.
А фронт неумолимо приближался к Ленинграду. Учитывая сложность создавшегося положения, Государственный Комитет Обороны 23 августа 1941 года разделил Северный фронт на Карельский и Ленинградский. Несколько дней спустя Северо-Западное направление было расформировано. Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов возглавил Ленинградский фронт, на который Ставка возложила всю полноту ответственности за оборону города Ленина.
В конце августа 1941 года собрался партийный актив города. Руководитель ленинградских большевиков член Политбюро ЦК ВКП(б) и секретарь Центрального Комитета партии Андрей Александрович Жданов с суровой прямотой и откровенностью сказал:
- Враг у ворот. Вопрос стоит о судьбе нашего города, о жизни и смерти ленинградцев.
В кольце
Сентябрь 1941 года принес ленинградцам немало тяжелых испытаний. Возобновив наступление, немецко-фашистские войска в первых числах этого месяца вышли на ближние подступы к городу. Ожесточенные бои разгорелись в районе Колпино и на красносельско-красногвардейском направлении.
Особенно большую тревогу у ленинградцев вызвало продвижение противника к станции Мга. Ведь Октябрьская железная дорога была уже перерезана, и транспортное сообщение с Москвой осуществлялось кружным путем по Северной дороге через Тихвин, а затем через Мгу.
1 сентября на эту станцию ворвался передовой отряд наступающих немецко-фашистских войск. Решительными контратаками наши подразделения выбили оттуда противника. Тогда гитлеровское командование поспешно перебросило в район Мги 39-й моторизованный корпус, действовавший ранее под Смоленском и Старой Руссой.
Вражеские пикировщики усилили бомбардировку станции. Несколько дней шли ожесточенные бои, и противнику, имевшему большое численное превосходство, все же удалось овладеть этим важным пунктом. 8 сентября он ворвался в Шлиссельбург (Петрокрепость). В результате Ленинград оказался окруженным.
Гитлеровские захватчики, стремясь любой ценой овладеть городом, непрерывно бомбили его с воздуха и методически обстреливали из дальнобойных орудии. Особенно неистовствовала вражеская авиация 8 сентября 1941 года.
И хотя летчики 7-го истребительного авиакорпуса ПВО бдительно несли боевое дежурство и взмывали в небо по первому сигналу, чтобы вступить в бой с фашистскими асами, им становилось все труднее сдерживать натиск численно превосходящего врага. Ведь линия фронта проходила совсем рядом с Ленинградом, и посты ВНОС, разумеется, не могли заблаговременно предупреждать наше командование о приближении неприятельских самолетов. Локаторов и других современных радиотехнических средств тогда еще не было.
Фашисты бомбили город не только днем, но и ночью. Они подожгли крупнейшие Бадаевские продовольственные склады. Несколько зажигательных бомб упало на Центральный авиационный склад ВВС фронта. Но его работники, действовавшие организованно и четко, сумели быстро обезвредить зажигалки.
Всю ночь никто из нас не сомкнул глаз. А утро принесло нам новые испытания. 9 сентября 1941 года немецко-фашистские войска возобновили наступление на Ленинград. На красносельском направлении они бросили в бои около 200 танков и крупные силы мотопехоты.
Командующий фронтом К. Е. Ворошилов выдвинул на угрожаемое направление находившуюся в резерве 1-ю бригаду морской пехоты, а нашим ВВС приказал поддержать ее с воздуха. Как рассказывали очевидцы, маршал сам повел моряков в контратаку. Но бойцы обогнали его и заслонили от пуль. Дрались они храбро, с яростью. Мощным ударом морские пехотинцы опрокинули и уничтожили передовые цепи гитлеровцев, но полностью восстановить положение им не удалось. На стороне противника был огромный численный перевес.
Во время боя в небе появились несколько десятков вражеских самолетов и с пикирования начали наносить по контратакующим бомбовые удары. Пятерка наших истребителей смело вступила с ними в схватку и разогнала их. Большинство бомб гитлеровцы сбросили куда попало, даже на свои войска. Наблюдавший эту картину К. Е. Ворошилов приказал представить отличившихся летчиков к награде. Позже мы узнали фамилии храбрецов: Кузнецов, Плавский, Новиков, Добровольский, Грачев.
Под натиском превосходящих сил противника наши части вскоре вынуждены были оставить Красногвардейск (Гатчину), угроза захвата нависла над Пулковом и Пушкином.
В эти критические для Ленинграда дни в командование фронтом вступил генерал армии Г. К. Жуков. Мы слышали, что он подчас бывает крут, что работать с ним нелегко. Однако Александр Александрович Новиков, знавший Георгия Константиновича еще по Белорусскому Особому военному, округу, высказал иное мнение:
- Он хотя и строг, но общий язык с ним найти можно. Понапрасну людей не дергает. Жуков - талантливый военачальник, очень энергичный и волевой, сделает все возможное для защиты Ленинграда.
Действительность подтвердила правильность слов А. А. Новикова. Под командованием генерала армии Г. К. Жукова войска фронта, взаимодействуя с кораблями Балтийского флота, сорвали генеральное наступление немецко-фашистских войск на Ленинград. Понеся огромные потери, гитлеровцы в конце сентября прекратили атаки, перебросили часть дивизий на московское направление.
Наша авиация надежно прикрывала и активно поддерживала свои наземные войска, наносила эффективные удары по аэродромам противника. За период с 22 июля по 22 сентября 1941 года она совершила более сорока тысяч самолето-вылетов. За это время только на земле было уничтожено и повреждено около 500 вражеских самолетов.
Командующий ВВС фронта А. А. Новиков, его заместитель И. П. Журавлев, начальник штаба А. П. Некрасов и другие командиры постоянно заботились о совершенствовании тактики использования истребительной авиации для ударов по аэродромам противника. Это объяснялось тем, что бомбардировщиков у нас было еще мало, а штурмовиков Ил-2 в начале войны насчитывалось всего несколько штук. Они использовались для переучивания летных кадров.
На Ленинградском фронте хорошо оправдали себя смешанные авиационные группы, состоявшие из различных типов истребителей. Они делились на ударные и прикрывающие. Первые кроме пушек и пулеметов оснащались бомбами или реактивными снарядами. Действовали они совместно, атакуя цели с разных направлений.
Вскоре все аэродромы, расположенные южнее и юго-западнее Ленинграда, оказались занятыми врагом. Он захватил даже Горелово и Пушкин, находившиеся рядом с Ленинградом. Наша авиация базировалась теперь на поспешно оборудованных полевых площадках и комендантском аэродроме, расположенном на окраине города. Здесь летному и инженерно-техническому составу приходилось особенно туго. Гитлеровцы не только бомбили его, но и периодически обстреливали из дальнобойных орудий с противоположного берега Финского залива.
В таких же условиях находился и аэродром Пески, расположенный на берегу Невы. Фашисты ежедневно обрушивали на него тысячи бомб, снарядов и мин. Однако самолеты, защищенные капонирами с прочным накатом, оставались невредимыми. Был всего один случай, когда из-за беспечности летчика мы потеряли связной самолет По-2. После посадки он не позаботился отрулить машину в укрытие.
Наши авиаторы действовали героически, самоотверженно и расчетливо. Возвратившись с задания, летчик сразу же на большой скорости рулил к капониру. Навстречу ему немедленно выбегали техники и механики, извещенные ударами в сигнальный колокол. Действуя сноровисто, они быстро закатывали машину в укрытие.
Нередко самолеты возвращались с серьезными повреждениями. Наши неутомимые труженики (инженеры, техники и младшие авиаспециалисты), несмотря на усталость и недоедание, сразу же брались за дело и возвращали машины в строй. Горжусь тем, что мне довелось работать с такими мужественными и стойкими людьми, замечательными знатоками авиационной техники.
В разгар тяжелых сентябрьских боев Военный совет фронта утвердил специальный строго секретный план внутренней обороны Ленинграда. Для работников штаба и управления ВВС тоже был определен сектор обороны. Мы должны были защищать подступы к штабу.
Никто из нас в душе, конечно, не верил, что дело может дойти до уличных боев в Ленинграде. Однако экстренный вызов руководящих инженеров к командованию ВВС фронта убедил нас в том, что на фронте создалось исключительно тяжелое положение.
- Товарищи инженеры! - обратился к нам генерал-майор авиации А. А. Новиков. - Может случиться так, что нам потребуется перебазировать истребители за черту блокады. Хватит ли у нас горючего, чтобы долететь, например, до Череповца или Вологды?
Этот вопрос, признаться, удивил нас и застал врасплох. Распорядившись подготовить для всех истребителей подвесные баки, командующий ВВС тут же пояснил, что это делается на всякий случай и данный разговор нужно держать в строжайшем секрете. В заключение командующий выразил уверенность в том, что Ленинград мы обязательно отстоим, что нам не понадобится перебрасывать авиацию на другие аэродромы.
Подвесных баков на наших складах оказалось мало. Пришлось заказывать их ленинградским заводам. Выполнить в срок поставленную задачу нам помог горком партии.
К счастью, использовать подвесные баки не пришлось. Положение на нашем участке фронта более или менее стабилизировалось.
Понятие "фронт" было, разумеется, относительным. Бойцами переднего края считали себя все, кто находился в осажденном городе. Вот что писал тогда Николай Тихонов в статье "Колыбель свободы".
"В огромных ночных цехах Н-ского завода идут митинги. Старый рабочий, обтерев руки о кожаный фартук, читает письмо заводского коллектива к защитникам Ленинграда: "Когда враг ломится в ворота Ленинграда, когда мы слышим гул артиллерийской канонады, исчезло деление на фронт и тыл. Наш завод стал боевым участком фронта. Умрем, но Ленинград врагу не отдадим".
Люди города Ленина вышли на смертный бой. Ленинградцы целыми семьями взялись за оружие. Четыре брата Сычевых: Алексей, Александр, Николай и Иван пошли в ряды ополчения.
Железнодорожники муж и жена Тимофеевы во время войны с белофиннами вместе были в армии. Теперь они снова вместе ушли на фронт.
Николай Сергеев сражался с немцами в 1914 году, бил их в 1918 году и теперь пошел добровольцем-артиллеристом в часть, где служат его сын, дочь и зять - командир Столяров.
Пулеметчица, участница гражданской войны, партизанка, дочь донецкого шахтера старая ленинградка Анна Джуль сражалась на подступах к Ленинграду, а в армии находились ее муж и восемь братьев.
Депутат Верховного Совета РСФСР, заслуженная учительница Мария Вячеславовна Кропачева стала политруком. Будучи ранена в голову и руку, она перевязывала раненых своим бинтом, забыв о собственных ранах. Старый партизан слесарь-инструментальщик Мазакин за две недели до ухода на фронт привел на завод сына-восьмиклассника Женю и обучил его. Уходя, он сказал: "Смотри, сынок, не подведи отца, работай как следует".
…Живет наш могучий красавец город. День и ночь работает он на оборону. По улицам проходят части на фронт - люди с винтовками, в касках. Они как бы говорят людям без винтовок: "Мы хорошо понимаем, что такое наш Ленинград! Не бойтесь, мы грудью защитим его".
На улицах висят листы с напечатанным крупным шрифтом стихотворением Джамбула. "Ленинградцы, дети мои! Ленинградцы, гордость моя!" - говорит седой певец вольного Казахстана, и любовно смотрят с портрета его глаза на пушки и грузовики, идущие по проспекту".
В тяжелое блокадное время особенно ярко проявилось единство народа и армии. Войска Ленинградского фронта, в том числе и авиация, были отрезаны от баз снабжения, остро нуждались в боеприпасах, горючем и запасных частях. Мы обратились за помощью к рабочим нескольких заводов: "Красный выборжец", "Красный Октябрь", "Красногвардеец". Правда, все они были в основном эвакуированы, но часть оборудования осталась. Не покинули Ленинград многие инженеры, техники и рабочие. С большой охотой и чувством высокой ответственности патриоты взялись за выполнение заказов для фронта.
Когда нам потребовалось организовать ремонт воздушных винтов, мы обратились на завод имени К. Е. Ворошилова. Специалисты этого предприятия в очень короткий срок разработали технологию восстановления поврежденных при вынужденной посадке лопастей. Они выпрямлялись с помощью пресса, матриц и пуансонов. Потом шлифовались и покрывались лаком или специальным антикоррозийным составом.
Технология была разработана хорошая, а матриц и пуансонов в нужном количестве не оказалось. Выручил нас Путиловский завод, имевший уникальное оборудование, в том числе и копировальные станки. Он и изготовил необходимые детали.
Развернулась напряженная работа. Несмотря на холод, недоедание и другие лишения, люди трудились по полторы-две смены. Небольшие перебои случались лишь из-за нехватки электроэнергии.
В среднем рабочие успевали отремонтировать за сутки 25–28 лопастей.
Вспоминаются многие имена самоотверженных тружеников. Среди них главный инженер Анатолий Александрович Штукин, технолог Павел Антонович Коваленко, заместитель начальника цеха Иван Федорович Щитов, слесарь Марк Никитович Довбаненко, правильщицы Екатерина Матвеевна Михайлова и Мария Ивановна Никифорова, подручная правильщицы Лидия Алексеевна Карпова, шлифовщицы Антонина Тимофеевна Титова и Ася Таканаева, обжигальщик Александр Павлович Петров. Прекрасно работали и прикомандированные к заводу красноармейцы Николай Георгиевич Тимофеев, Серафим Карпович Рубис, Александр Михайлович Чертов.
В тяжелое блокадное время хорошо помог авиаторам и конструкторский коллектив, возглавляемый Ж. Я. Котиным. Несмотря на огромную занятость своей основной работой - созданием танков, его сотрудники сконструировали новый водяной радиатор для самолета. Он был на 50 килограммов легче обычного, поскольку изготовлялся не из меди, а из сплава алюминия и магния. Его серийным выпуском после испытаний на земле и в воздухе занялся завод "Красногвардеец", производивший медицинские инструменты.
Некоторые руководящие работники Наркомата попытались выселить из заводских помещений созданные нами ремонтные базы. Пришлось обратиться в Военный совет Ленинградского фронта. И он помог нам. В частности, нас авторитетно поддержал Андрей Александрович Жданов. По этому вопросу было принято специальное постановление.
Базы работали с предельной нагрузкой, возвращая в строй поврежденную технику. Но с каждым днем им все труднее становилось выполнять возросшие заказы авиационных частей. Требовалось организовать ремонтные работы непосредственно на аэродромах, создать в полках подвижные авиационно-ремонтные мастерские (ПАРМы). Производство необходимого оборудования для них можно было наладить на все тех же авиационных заводах.
Составив проект постановления Военного совета фронта по этому вопросу, я обсудил его с главным инженером А. В. Агеевым, а затем представил командующему. Генерал-майор авиации А. А. Новиков написал на документе, что он ходатайствует перед Военным советом о принятии такого решения. Затем Александр Александрович вернул мне бумагу и сказал:
- Доложите суть дела первому члену Военного совета Андрею Александровичу Жданову. Поскольку вы инженер, вам, как говорится, и карты в руки!
Признаюсь, я немного растерялся. Ведь Андрей Александрович Жданов был не только членом Военного совета фронта, но прежде всего членом Политбюро ЦК ВКП(б), секретарем Центрального Комитета партии, первым секретарем Ленинградского обкома и горкома ВКП(б).
- Боюсь, что товарищ Жданов не станет со мной разговаривать, - высказал я опасение. - Ведь совсем недавно Военный совет решал вопрос о нештатных ремонтных базах. И вдруг - новое дело - ПАРМы.
- Не робейте и не теряйте времени, - ободрил меня командующий. - Андрей Александрович сейчас в кабинете, и на приеме у него пока мало народу.
Генерал А. А. Новиков помолчал немного и, как бы размышляя вслух, продолжал:
- Товарищ Жданов хорошо относится к авиаторам, заботится об укреплении наших ВВС. Он знает, как дорог нам каждый отремонтированный самолет, и непременно поможет.
И вот я в приемной А. А. Жданова. Его секретарь то отвечает на телефонные звонки, то сам кого-либо вызывает на прием к Андрею Александровичу.
Первый член Военного совета Ленинградского фронта принял меня довольно быстро. Здороваясь, он приветливо улыбнулся, и это как-то сразу помогло мне освободиться от скованности.
Я не раз слушал выступления А. А. Жданова на торжественных собраниях, партактивах и партийных конференциях, но наедине с ним оказался впервые. Андрей Александрович выглядел усталым, чувствовалось, что он постоянно недосыпает и не совсем здоров. Мой доклад он слушал внимательно, вопросы задавал четкие, лаконичные, иногда делал записи в блокноте.
Затем Андрей Александрович переговорил по телефону с секретарем Ленинградского горкома партии по промышленности, чтобы уточнить производственные возможности некоторых предприятий, и с командующим ВВС фронта генералом А. А. Новиковым. У товарища, отвечавшего за работу городского транспорта, он выяснил, сколько можно выделить автобусов для нужд фронта.