Но они - и те, кто к проектам привлечён не был, и те, кто ими занимался, - были вполне самостоятельно мыслящими людьми и вряд ли согласились бы в разработке такой эпохальной темы руководствоваться чужими идеями, пусть объективно и великолепными.
В статье "Высотные здания", помещённой в 9-м томе БСЭ, подписанном к печати 3 декабря 1951 года, было сказано:
"В высотных зданиях, в соответствии с указаниями правительства (sic! - С.К.), сочетается близость к традициям архитектуры Москвы со смелым стремлением к новым образам, проникнутым мыслью о настоящем и будущем страны Советов. Скульптурная законченность многоярусных уступчатых объёмов, живописность силуэтов, богатая пластическая обработка фасадов сближают высотные здания с историческими архитектурными памятниками Москвы. С Дворцом Советов (тогда этот проект хотя и формально, но ещё существовал. - С.К.) высотные здания объединит общее для их архитектуры сочетание величавого спокойствия и уравновешенности масс со стремительной динамикой вертикального развития объёмов."
Всё это было верно и хорошо, но кому принадлежала общая идея?
Не могли же восемь разных коллективов архитекторов одновременно и независимо друг от друга прийти к одному!?
В то же время и принять идею одного семь коллективов вряд ли смогли бы - ведь отличиться хотелось каждому. А с окончательным проектом Дворца Советов Иофана, Щуко и Гельфрейха проекты всех "высоток" имели - в итоге - весьма относительное сходство.
При этом тот же Борис Иофан (1891–1960) после войны был в форме, в 1947–1950 годах по его проектам построили комплекс Нефтяного и Горного институтов в Москве.
Владимира Щуко (1878–1939) не стало ещё до войны.
Владимир Гельфрейх, которому в конце 40-х годов едва перевалило за шестьдесят, продолжал, правда, работать и был автором проекта здания МИД СССР на Смоленской площади. Но не Гельфрейх же дал общий образец для всех!
Статья в БСЭ, правда, намекала на некие обезличенные "указания правительства", но ведь и правительство - это коллектив конкретных лиц. А там кому первому пришла в голову идея повторить в высотных зданиях Москвы силуэты Кремля (это в облике "высоток" чувствуется сразу)?
Ведь кому-то она, эта гениальная идея, должна была прийти в голову первому - архитектору ли, члену ли правительства!
Так кому?
Сталину?..
В принципе, это очень не исключено - Сталин был гением универсальным, полифоническим, он умел чувствовать тонко и мыслил самобытно не только в политике.
Современный историк архитектуры Д. Хмельницкий, давно живущий в Германии, в книге "Зодчий Сталин" пишет, что в самой истории возникновения "высоток" много странного - в литературе совершенно не упоминается о том, кто и когда разработал схему размещения высотных зданий на генеральном плане Москвы. При этом Хмельницкий, хотя к Сталину и не очень-то лоялен, считает, что именно Сталин - автор и первоначальной градостроительной идеи, и фактический автор архитектуры высотных домов, а далее поясняет, что поскольку Сталин "мелочно тщеславен" не был, то и не претендовал на официальное авторство.
Возможно и так, но тогда, скорее всего, статья БСЭ всё-таки сообщала бы: ".по указаниям великого вождя, товарища Сталина" и т. д. Сталин-то действительно тщеславием не страдал, но сколько других имели его в избытке, в том числе - ив редакции БСЭ.
Но вот же - в тексте статьи БСЭ конкретный автор идеи обозначен не был.
А как там товарищ Берия?
Он ведь был единственным архитектором среди членов правительства и единственным членом правительства среди архитекторов.
Так не Берия ли высказал идею первым?
А если это сделал и не он, а кто-то из общавшихся с ним архитекторов, то Берия вполне мог сразу же, с лёту, эту идею оценить и довести до Сталина. А тот её тоже с лёту оценил по достоинству и сделал руководящей для всех, кого было решено привлечь к проектированию высотных зданий.
А может быть, мысль пришла в голову первому Сталину, а он поделился ею с Берией, а Берия её сразу же горячо поддержал?
Нет, как ни прикидывай, а уже к общему замыслу московских "высоток" Лаврентий Берия в какой-то - и немалой - мере был причастен.
Конечно, всё сказанное выше - не более чем гипотеза, догадка, однако - на мой взгляд, гипотеза вполне правомерная.
ВО ВСЯКОМ случае несомненным историческим фактом является то, что Берия официально курировал проектирование и строительство "высоток", а делать что-либо формально, осуществляя "общее вмешательство в дела подчинённых", он не умел.
Д. Хмельницкий, любящий Берию не более Сталина, тем не менее прямо заявляет, что, "видимо", благодаря блестящим организаторским способностям Берии к 1953 году, то есть в кратчайшие сроки, были построены семь зданий из восьми. Хмельницкий их называет "небоскрёбами", но тут уж, надо полагать, проявился его благоприобретённый "европеизм" - в Москве Сталина и Берии были возведены не "небоскрёбы", а высотные здания!
О том, как Берия конкретно работал с их проектировщиками и строителями, сохранилось по крайней мере одно достоверное свидетельство. В великолепной почти во всём книге Ивана Ивановича Чигирина "Грязные и белые пятна Истории. О тайне смерти И.В. Сталина и о некоторых обстоятельствах его правления" приводятся рассказы на сей счёт Виктора Михайловича Абрамова, главного инженера проекта и главного инженера строительства высотного здания у Красных Ворот.
В 1951 году Абрамову исполнилось 43 года, и он применил при строительстве своей "высотки" крайне дерзкий новаторский способ временного укрепления грунта-"плывуна" под фундамент - попросту заморозил его.
Но легко сказать: "попросту заморозил". Земляные массивы - не куриная ножка, тут требовались уникальные, масштабные технологии замораживания грунтов и соответствующее оборудование!
Огромное здание строилось со значительным расчётным отклонением от вертикали (своего рода аналог Пизанской "падающей" башни!), а после размораживания грунта должно было медленно-медленно качнуться (!) в обратную сторону и занять строго вертикальное положение.
Только инженер может понять всю самобытность замысла Виктора Абрамова, но только, как я догадываюсь, инженер-строитель (лично я - инженер-зарядостроитель, что означает нечто иное) может в полной мере понять всю рискованность его идеи.
Однако всё закончилось блестяще, а это и другие строительные решения Абрамова вошли позднее в учебники.
Так вот, 14 апреля 1951 года, накануне Первомая, Абрамова пригласил к себе Берия, чтобы дать задание: на здание у Красных Ворот надо установить к празднику шпиль с пятиконечной звездой.
Через много лет В.М. Абрамов говорил хорошо знающему его П.П. Чигирину, что беседа была доброжелательной и корректной, без намёка на угрозы, и "больше походила на просьбу человека, который действительно хочет сделать людям подарок к празднику".
Абрамов встречался потом с Берией многократно и никогда никакого страха не испытывал, а когда после ареста Лаврентия Павловича услышал "шокирующие истории о Берии", был ими "немало удивлён".
Абрамов рассказывал Чигирину, что в общении Берия был человеком вежливым, деловым, без вельможного барства. Но был очень пунктуален и требователен в выполнении решений. Не можешь что-либо выполнить в срок - доложи, скажи, чем требуется помочь.
При этом Лаврентий Павлович хорошо читал строительные чертежи, с лёта вникал в строительные проблемы и, по словам Виктора Михайловича, он и Берия, "как инженеры", "разговаривали на одном языке".
В 1949 ГОДУ авторы проектов всех семи высотных зданий были удостоены Сталинской премии - ещё до окончания строительства.
Но и оно было не за горами - "бериевские" "высотки" строились "бериевскими" темпами. Пожалуй, не лишним здесь будет сообщить, что на территории, теперь занимаемой МГУ, и в Зарядье ранее стояли старые дома, и всем переселяемым надо было предоставить новое благоустроенное жильё со всеми коммуникациями, инфраструктурой, дорогами и прочим. Один такой жилой массив был построен в районе станции Лобня, второй - в Текстильщиках, а третий - в Черёмушках, тогда деревне в 5 километрах от Москвы, ставшей новым посёлком городского типа в Ленинском районе Московской области. Со временем Черёмушки вошли в черту столицы, а название "черёмушки" в хрущёвские времена стало нарицательным для всех новых жилых массивов в самых разных городах СССР.
Однако в действительности и это весёлое, полное когда-то радости и надежд, название связано, как видим, с работой для народов СССР Лаврентия Берии! Главным же памятником Берии на века - рукотворным, но, увы, безымянным, стали в Москве её высотные здания.
Но он этой своей заслуги никогда и никак не выпячивал и до рекламы (о саморекламе вообще не разговор!) охоч не был. После его ареста Управляющий делами Совмина СССР Помазнев в записке в ЦК от 2 июля 1953 года писал:
"Высотные здания Берия считал своим детищем. Однажды я слышал, как он говорил, [что] другие уже десять раз фотографировались бы на фоне этих зданий, а тут строим, и ничего."
Итак, даже нелояльный к Берии, срочно и мелко клевещущий на него, Помазнев невольно отметил личную скромность Берии.
В той же кляузе на Берию от 2 июля 1953 года Помазнев писал:
"По распределению квартир в высотном здании на Котельниках я доложил, что просьб около 1,5 тысячи, а квартир 110. Он предложил сделать на каждую (! - С.К.) просьбу справку и доложить. Тут же был вызван находившийся в приемной т. Комаровский (тот самый. - С.К.), при котором мне было сказано, чтобы были прекращены всякие разговоры об отказе от эксплуатации университета (Управлением делами СМ СССР. - С.К.). По этому вопросу я с ним спорил, доказывая, что чистить уборные в университете Управлению делами не подходит. Он мне сказал, что Пономаренко, если и попросит себе это дело, ему не дадут, т. к. это здание равно капиталам Дюпона и других американских миллиардеров."
Что ж, уже Маяковский сказал: "У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока". Теперь, через двадцать с лишним лет после того, как это было сказано впервые, после войны, после успеха РДС-1 и возведения "высоток", у Берии было ещё больше оснований испытывать чувство законной гордости и за себя, и за державу, и за её новый архитектурный символ!
ДАВНО и хорошо было сказано Сергеем Есениным: "Большое видится на расстоянье." Вот так вышло и с московскими сталинско-бериевскими "высотками". В истории высотного градостроения они оказались отдельной и, если вдуматься, наиболее яркой, человечной и поучительной главой.
Первые небоскрёбы (русское "небоскрёб" является точной калькой с английского "skyscraper") были построены в Чикаго в 80 и 90-е годы XIX века.
С тех пор небоскрёбы лишь росли и росли ввысь. В 1995 году в Куала-Лумпуре был воздвигнут двухбашенный (по 88 этажей в каждой башне) небоскрёб "Петронас" высотой в 450 метров. В инженерном отношении это, конечно, выдающееся достижение, да и архитектура - две круглые рубчатые "свечи" впечатляет, но.
Вот то-то и оно, что имеется и "но."
Удивить "Петронас" способен, способен и восхитить.
И восхищает.
Но согреть душу?
А вот с этим - сложнее.
Блеск мысли - пожалуйста!
А теплоты искреннего чувства почему-то нет.
Почему?
Современные небоскрёбы призваны быть "знаковыми", как ныне приспособились говорить, признаками преуспеяния, их так и называют - "престиж-билдинги".
Сталинско-бериевские "высотки" тоже, казалось бы, имеют схожую смысловую нагрузку, но в действительности здесь есть две, как говорят в Одессе, большие разницы.
Архитектуру метко называют "застывшей музыкой". И коль так, то советские "высотки" - это великие симфонии. А самые наивысочайшие "престиж-билдинги" - не более чем эффектные шлягеры.
В некотором смысле различие между советскими "высотками" и капиталистическими небоскрёбами точно выражают принципиальную разницу между целями социализма и капитализма.
Цель социализма - свободный, всесторонне развитой и образованный, а поэтому - раскрепощённый человек.
Цель капитализма - прибыль.
Сегодня в жизни мира всё более властвует тотальный кич, то есть - намеренно, подчёркнуто дурной, неразвитый, примитивный вкус, который сознательно прививают миллиардам людей для того, чтобы они не учились быть людьми.
Ведь развитой человек для мировой Золотой Элиты опасен смертельно. Он думает и, думая, рано или поздно придёт к мысли о том, что человечество не только может, но и должно обходиться без разного рода "элит", и особенно - без "золотой" их разновидности.
Человек, имеющий хороший вкус, никогда не наденет костюм, осыпанный дешёвой "голографической" позолотой, а дикарь будет смотреть на такое одеяние с вожделением.
В высотной архитектуре сегодня происходит нечто подобное, дикарское, а противостоят этому - самим фактом своего существования - советские сталинско-бериевские высотные здания.
Не заносчивые небоскрёбы, а гордые высотные здания.
В 1943 году Каганович писал дочери из Тбилиси:
"Вот кончим победоносно войну, наступит великая страда строительства - восстановление подло, варварски, дико разрушенных городов и сел. Пойдут годы гигантской, творческой строительной работы, десятков тысяч домов, сооружений новых заводов, парков, садов., и вот здесь великая историческая роль советских зодчих будет в том, чтобы дать социалистические города и села.
Всем архитекторам необходимо сейчас готовиться, сегодня думаем только о победе, изыскиваем способы для уничтожения врага, но сегодняшнее рождает завтрашнее, а завтрашнее после победы - это гигантское Сталинское строительство."
Любой человек с умом и сердцем сразу уловит разницу между теми мыслями и чувствами, которые волновали Кагановича, и устремлениями тех, кто задумывает и строит "престиж-билдинги".
Причём так, как сталинский нарком Лазарь Каганович, думали и чувствовали в СССР Сталина миллионы и десятки миллионов людей. И среди них был, конечно же, великий "прораб" социализма Лаврентий Берия.
"Я памятник воздвиг себе нерукотворный.", - писал Пушкин, но он был поэтом и мог обессмертить себя словом.
Берия поэтом не был - хотя он был натурой творческой, чувствующей. Он мог обессмертить себя лишь делом, а если и словом, то лишь таким, которое сразу же становится делом. И поднявшиеся над столицей народа-Победителя "высотки" стали не только олицетворением высоких человеческих надежд миллионов людей, но и рукотворным памятником на века одному из тех, кто эти высотки над Москвой вознёс, - Лаврентию Берии.
Хотя сегодня об этом никто, по сути, из тех, кто любуется московскими "высотками", и не догадывается.
Наше Мутное времечко вызвало к жизни много уродливых, карикатурных явлений. Так, в 2004 году в антисоветской столице антикоммунистической России соорудили некий жилой комплекс "Триумф-Палас". Огромное уступчатое здание внешне повторяет контуры сталинско-бериевских "высоток", но идейно и эстетически соотносится с ними, как Мона Лиза в Лувре и её изображение на майке прыщавого юнца, как опера и "мыльная опера".
Что ж - каждому времени - свои символы.
Глава 8. После 5.03.53. Преданный своими
В ПРЕДИСЛОВИИ к этой книге я написал, что Берия всю свою жизнь шёл от победы к победе и потерпел лишь одно поражение, и оно стоило ему жизни.
Ну что же, вот и пришло время рассказать об этом, начав с того, что падение Берии было предрешено смертью, а точнее - убийством Сталина. Об этом трагическом моменте нашей истории есть ряд верных книг, из которых я особенно рекомендую читателю давнюю книгу Юрия Мухина "Убийство Сталина и Берии", недавнюю книгу Ивана Чигирина "Отец", более раннюю его же книгу о смерти Сталина, мной уже упомянутую, а также свою собственную "Зачем убили Сталина".
Убийство Сталина Хрущёвым - вначале физическое, на рубеже зимы и весны 1953 года, а затем моральное - зимой 1956 года на излёте XX съезда КПСС, создало исходные предпосылки для убийства Советского Союза осенью 1991 - зимой 1992 годов. Арест, а через какое-то время и убийство Берии стали в будущей драме советского социализма вторым актом, следующим непосредственно за первым - убийством Сталина.
Берия был предан своими, но нельзя не задаться вопросом - все ли из этих формально "своих" были и после смерти Сталина такими уж своими?
Иногда оказывается, что многое, если не всё, в судьбах государств и даже человечества зависит от нескольких людей, а то и от одного человека. Так произошло и с СССР Сталина - без Сталина он, по виду всё более усиливаясь, на деле всё более слабел.
И причин тому было две.
Об одной скажу здесь очень коротко, на второй остановлюсь подольше.
Первой причиной стало забвение высшим "хрущёвским", а затем - "брежневским" руководством СССР того очевидного факта, что по мере успехов, особенно - мировых успехов социализма, капиталистический лагерь будет усиливать и усиливать подрывную работу внутри социализма, и формы этой работы будут всё более изощряться и совершенствоваться, а цель у всего этого будет одна - падение СССР и уничтожение социализма и его достижений, особенно - в деле формирования свободного духом человека.
Второй причиной стала абсолютная новизна социалистического строя жизни, небывалость того общества, которое народы России начали создавать под рукой Сталина, при этом только Сталин в полной мере осознал, что укрепление и развитие нового, социалистического, порядка отношений между людьми - задача настолько же плодотворная, насколько и труднейшая.
Доказательством политической и цивилизационной прозорливости Сталина стала его последняя работа, опубликованная осенью 1952 года, - "К вопросу об экономических проблемах социализма в СССР", а доказательством политической и цивилизационной близорукости и даже слепоты как его формальных преемников, так и народов СССР, стало то, что после смерти Сталина эта его работа - вершина всего предшествующего мирового социального анализа, была тут же в СССР забыта и позднее даже подвергнута осмеянию.
В мировой истории нет другого такого примера, когда один человек, лидер нации, так полно и точно был бы воплощением исторической необходимости. Как о сходной фигуре можно говорить лишь о нашем же Петре Великом, но Пётр, при всей его гениальности, был рождён на троне, он получил высшую власть и возможность преобразовывать Россию по праву рождения.
А Сталин это право обрёл в сложнейшей ситуации подъёма к возможности преобразовывать Россию из самых общественных "низов". Сталин не родился Вождём, а стал им потому, что сама жизнь показала и доказала, что Сталин безальтернативен, если Россия хочет развиваться и иметь будущее.
В 70-80-е годы Лазарь Моисеевич Каганович, знавший Сталина так, как его знал мало кто, говорил: