Чтобы выйти из помещения со своим мнением, здоровым человеком и с чужим пистолетом, пришлось последний, по случаю, позаимствовать и немного продырявить для острастки из него стены, дабы доказать серьезность своих намерений. Тогда мне казалось что я прав, то есть я убежден в этом и сейчас, но вот манера доказывать свою правоту несколько сомнительна с позиции сегодняшнего дня хотя другой и сейчас не вижу.
В любом случае место и работа были потеряны. Разумеется эти действия были согласованы…, и поскольку это был лишь "пробный камень", а значит очередная ступень, жизнь продолжалась не в состоянии стоять на месте…
На предложение своих парней, с которыми я отработал почти год, свыкшись с каждыми и заработав уважение и непререкаемый авторитет – организовать "крышу" для уже имеющихся и работающих с нами фирм, организаций и магазинов, функционирующих в гостинице, я отказался, совершенно четко понимая к чему это может привести, а ЧОП так и остался на не до конца оформленных бумагах, так никого и не заинтересовавших…
…Все эти перипетии были безразличны нашему малышу, а супруге и вовсе было не обязательно быть в курсе происходящего, хотя что скроешь от чуткого и любящего человека. Она вкладывала в каждый день, в каждый час, в каждое мгновение столько тепла и ненавязчивой нежности, при этом умудряясь оставаться обольстительной и чарующей, что порой мне начинало казаться, будто сегодня выложившись, завтра она уйдет.
Уже потом, вспоминая эти полтора года жизни втроем с нашим мальчиком, я убеждался каждый раз, что она знала сколько нам подарено Провидением времени, и каждую минуту этот мужественный человек дарил себя с той максимальной отдачей и энергией, которую может выделять лишь человек полностью жертвующий собой! Что-то подобное я видел, но понял лишь позже – жертву от моей матери, умирающий под напором раковых метастаз, в жутких болях, но без единой слезинки и всегда с улыбкой на лице. Да есть с кого брать пример мужской части нашего мира!
Ия разрывалась между мною и младенцем, я же купался в лучах ее любви и своих чувствах к обоим. Она очень быстро восстановилась после родов и стала еще привлекательнее. Ко всем ее добродетелям и особенностям прибавился еще какой-то необычно глубокий взгляд, наполненный доброжелательной трепетностью и лаской, которыми не возможно было насладиться, и которые всегда хотелось на себе испытывать. Этот взгляд вызывал ответные чувства в виде огромного прилива энергии и желания сделать для нее что-то грандиозное (как тогда, после впервые проведенной совместной ночи), как-то объясниться ей в своих порывах, но только подойдя, я сразу попадал в ее удерживающие объятия, охватывающие не часть тела, а какой-то обволакивающие томной приятной негой, с изредка проскакивающими слабыми зарядами чуть ли не электрического тока.
Не высказанность томилась, аккумулируясь и разрывая, все же имеющую границы душу и пыталась проявиться во всем, в чем может излучаться ответное чувство. Я БЫЛ счастлив и это усиливалось очевидностью такого же состояния Ии.
Все окружающее и происходящее вне нас было почти не заметным, казалось весь мир принадлежит нам и так будет всегда! Может быть это ощущение, придавало уверенность в завтрашнем дне, но не это было затаенной опасностью, а какая-то убежденность в неуязвимости нас и наших отношений, ну кто мог разрушить то, чем мы были охвачены, что лелеяли и берегли, к чему относились так нежно, зная бесценность и, как казалось, исключительность, в центре чего было маленькое существо – слияние наших генов и чувств, физическое воплощение мечтаний и надежд. Действительно это было нечто великое, с чем я столкнусь еще лишь через полтора десятка лет, но то будет покаяние, которое разорвет все, начиная от нервной системы, и заканчивая самим гражданским обществом!
Предложений больше ни от куда не поступало, к генералу обращаться не позволяла совесть, а скорее гордыня. Мало того меня не устраивал криминал, появляющийся в моих обязанностях, я высказал это открыто и поверил, что могу распоряжаться своей судьбой по своему усмотрению. Предположив, что отношения разорваны, в принципе не понимая ни целей, ни задач, ни даже своей зависимости, я полагал, что распрощался с миром призрачных надежд и не понятых перспектив.
На деле я был лишь на время отпущен пока на вольные хлеба, и единственное, что осталось – помогать одному дальнему родственнику, попросившему присмотреть за двумя торговыми палатками. Делать особо ничего не нужно, лишь раз в неделю съездить с его человеком за товаром и присматривать, что бы продавцы не сильно воровали и не злоупотребляли с обманом покупателей. Временный заработок, хоть что-то, пока буду искать настоящую работу или пока мне ее не дадут.
Постоянно посещая спортивный зал в районе метро "Медведково" я перезнакомился со всеми спортсменами. Подобно моим, проблемы были у половины, некоторым из них помогал Григорий Барятинский, бывший офицер КГБ, с которым и у меня завязались приветливые отношения. От меня же он был в курсе моих перипетий, разумеется вкратце и без некоторых подробностей. Проработав с палатками чуть больше двух месяцев, однажды, уже собираясь под вечер домой, произошел резкий разговор с четырьмя спортивного вида парнями. Они требовали долю, я посчитал что это несправедливо, за что получил зуботычину, на которую разумеется, ответил. Видно решимость моя оказалась выше их желания и они ретировались, как оказалось лишь до ночи.
Приехав, как обычно, с утра я обнаружил разозленного родственника и сгоревшую вместе с товаром палатку, в чем и был обвинен, и что, конечно, я признал. Впоследствии двоих, из тех парней я видел разговаривающими с Григорием, из чего сделал соответствующий вывод, но тот сослался на случайность, ведь место, где были эти торговые точки, подпадало под его "юрисдикцию". Но это было после, а сразу по прекращении конфликта я отправился в "Бомбоубежище", так в простонародье назывался тренажерный зал, потому что именно в нем и находился.
Занимающихся почти не было, Барятинский с двумя страхующими его парнями делал "присед", навесив на прогнувшийся гриф почти 300 кг, я присоединился, правда по своей программе. Денег в бюджете семьи осталось на один – два дня, в зале задолженность за месяц и так далее, и тому подобное.
Гриша заметив, а может и сделав вид, что обратил внимание на мою озабоченность, ведь мне только после стало понятно, что все это было подстроено заранее и как кажется теперь не без участия "покупателя":
– Привет Леш… Че такой смурной? Очередной бизнесок дал трещину или дома не все ровно?… – Наполнение речи Григория была странно непостоянной и менялась в зависимости от обстоятельств, обретая другие интонации, меняя сленг, построение фраз, лексику, даже логику доказательств и объяснений. Переход на блатной жаргон, не получался таким настоящим и последовательным, благодаря чему обретал специфический окрас, присущий только ему, что, как не странно, не было минусом в общении с представителями блатного мира, напротив воспринималось стремлением следовать традициям старых сидельцев, говорящих либо совсем на "мурке", либо на чисто русском, но допускавшим разные варианты в зависимости от уровня арестантов, чтобы показать равенство с каждым.
Возможно это было последствием хорошего воспитания, привитой привычки уважения к родному языку, высшего образования, что все вместе сопротивлялось необходимости прибегать к жаргонной лексике.
Барятинский смотрел взглядом дежурного на эскалаторе в метро, казалось совсем не интересуясь ответом, я это заметил, и ответил бесцветно:
– Привет, Гриш. Да дома все нормально… – Святая простота – повествуя о случившемся, даже тогда не знал, что он был в курсе всего со мной происходящего еще до самого происшествия со сгоревшей палаткой. Беспризорников и праздношатающихся молодых людей после срочной службы армии было хоть отбавляй, а вот серьезного контингента, типа меня не хватало. Были и еще причины, о них читатель узнает чуть позже:
– Да въехал ты в жир ногами, в нааатуре бедааа…, обещать ничего не могу, но пока вот тебе два предположения. Мы тут ЧОП мутим, наверняка понадобится твоя помощь. А так…, случайно знаю – ребятки "бибиревские" команду себе подбирают…
– Да какая, Гринь, команда, мне бы что-нибудь официальное, ну хотя бы на половину…, а так спасибо, конечно. С ЧОПом помогу с удовольствием, может еще что-то, а сайгачить, как твои… Гриш, у меня семья, да и не по душе мне все это, если повезет, обратно в армейку вернусь…
– Ладушки, ладушки, рамсы и стрелки – не твое, базара нет, братух… Короче завтра сюда заскакивай часам к трем, может и будет темка по тебе.
– Лады…, Гринь, а сам то чего ушел?… – Давно меня интересовала причина его ухода из "конторы", к тому же всем понятно – бывших в этой структуре не бывает!..
– Долгая история, братух, да и че тебе за интерес, своего что ли мало…, потом как-нибудь покалякаем?!..
…Завтра все решилось просто – был предложен оклад в 5000 рублей – в гостинице я имел в шесть раз больше, но для начала пойдет, хоть что-то. Моя задача дооформить ЧОП, как оказалось им серьезно никто не занимался, ну и всякая помощь, как объяснил Гриша, либо типа массовки, либо подстраховки его самого или его "замов", при необходимости.
Через месяц я уже снова учился, что бы получить лицензию частного охранника, ориентируясь на должность пока заместителя директора, в промежутках участвуя в каких-то непонятных массовых мероприятиях, где как поговаривали остальные: старшие рамсы решают. Приходилось шляться рука об руку с бывшими "сидельцами", чьё местопребывание, в свое время, в местах заключения было сегодня их великой гордостью, и что позволяло им смотреть на остальных с высока. Я их недолюбливал еще со времени столкновения с подобными в детстве, и это чувство сейчас только усиливалось. Серьезных и достойных людей среди них почти не было, а те, кто казались поавторитетнее, держались скромнее и выглядели как-то воспитаннее и приличнее, я бы даже сказал – интеллигентнее.
С такими общение было приятным и любопытным, хоть и настораживало – их опыт был мощным оружием и позволял просвечивать человека по качествам, сущности желаний и страстей уже после пяти минут разговора. Одному из них, наиболее интересному – Володе "Уруру", что-то показалось не понятным во мне, в чем он постоянно хотел разобраться, что по какой-то причине не получалось. Он не был навязчивым или любопытным, просто через чур внимательным.
Были и другие…, довольно много других, очень разнообразных и по возрасту, и по мироощущениям, и по положениям, и так далее. Здесь же я встретил пятерых парней из ЦДТ, той самой гостиницы, где еще недавно неофициально верховодил. Мы предпочитали общаться друг с другом, сторонясь других, я же считал себя здесь пассажиром случайным заскочившим на подножку не более чем на остановку, до поры – до времени, которые должны были наступить вот-вот. Но похоже так думал только один я.
Представьте себе человека, амбиции которого растут тем больше, чем выше положение он добивается. Буквально любое желание может быть исполнено – была бы высказана о нем мысль. Что двигало им, что позволяло надеяться на полное подчинение людей, не зависимо от их особенностей и различий. Думаю со временем он перестал опасаться даже возможности неповиновения, точно так же, как любой человек перестает задумываться об ответственности в полной безнаказанности.
Довольно быстро Григорий достиг абсолютной власти в рядах подчиненных. Не скажу, что он виделся монстром или выделялся, чем-то особым. Два брата Рылевых, когда-то равные ему и по рангу, и положению, не желая выделяться, прежде всего из-за опасности иногда грозившей, стоящему во главе подобной организации человеку, в виду бытующего мнения: отрежь голову и вопрос решен, выдвинули вперед именно его, совершенно не предполагая о скрытых возможностях, способностях и опасности, через это им же со временем, грозившей.
Неожиданно для себя они просчитались – подобной опасности для Барятинского так и не появилось, а вот когда-то имеющиеся, да и вновь появившиеся, знакомства Григория сыграли свою роль – теперь им проще было сделать вид всегда готовой подчиненности чем, как предполагалось, убрать его в нужное и удобное время.
Бывший секретарь федерации по силовому троеборью РФ, он же "бывший" офицер КГБ, бывший спортсмен, а ныне близкий, к тому же друг "Культика" – действующего президента этой самой федерации, заслуженного тренера сборной команды этой же страны, по этому же виду спорта, по совместительству правой руки "Иваныча"… просто "Иваныча" – ибо ссылки на имя этого человека хватало почти на каждой "стреле" для урегулирования всех вопросов. Сопротивляющиеся или не признающие этот авторитет удобряли своими, в основном, молодыми телами почву или водоемы Подмосковья в виде питательной добавки или корма для рыб.
Конечно было по разному, но статистика и дерзость скорости завоевания столицы этим человеком, говорили о конвейере, работающем беспрерывно и имеющем лишь одну не устраивающую скрытых руководителей особенность – его несовершенство, как машины, в виду не профессиональности его составляющих частей, то есть тех, кто помогал тварям Божиим разделяться на две независимые части: тело и душу.
От куда было мне знать, что "Сильвестр", не вылезающий из кабинетов Лубянки, поставил всем своим приближенным задачу усовершенствовать "конвейер" любыми путями, и начать прежде всего с подбора кадров. Убить может каждый, нужно только подходящие состояние души, мотивация, и определенный момент. Убить можно каждого, нужны только: заинтересованное лицо, деньги, сам ликвидатор, и разумеется мишень.
Но вот не каждый из исполнителей мог сделать необходимое и не каждый из них жил после этого долго. Участники "конвейера" "задыхались" и уже плохо справлялись с задачами, а главное работали не столь профессионально, как хотелось бонзам, что было естественным. Сам "Культик" имел на своем счету уже восемь "воров в законе", в то время, когда и за одного исполнители, подчиненные этой "корпорации" должны были найти и убить, но он приезжая на встречи обязательно упоминал об этом, предлагая "спросить" с него за содеянное прямо сейчас.
Бравада сходила с рук, наверное в виду близости к "Иванычу", дерзости, и разумеется заинтересованности других представителей элиты уголовного мира в пролитии крови себе подобных – по крайней мере так говорили, подобным разговорам я и сам позже был очевидцем.
Ну от куда Сергею ("Культику") было знать о том, что дабы тело убитого им Сережи "Бороды" – известного "жулика" ("вора в законе"), не всплыло даже с привязанными двумя гирями к ногам, необходимо было просто взрезать полость живота вместе с кишками. (прошу прощение за подробности). Так же обнаружился и, единственный на тот период, чеченский "вор" – "Султан", появившийся весной из под снега, из-за не продуманности и не подготовленности предпринятого.
Саша Солоник выстрелом из СВД!!! с 60 метров побоялся не попасть с этого расстояния!!! в голову и выстрелил Валере Длугачу ("Глобусу") в область живота, будучи в себе не уверен из-за неважного умения стрелять, и как каждый неуверенный, выбрал место на мишени побольше. Такая же у него история и с Витей "Калиной". И подобного не счесть, ссылаясь на более меньших представителей и менее значащих, погибших озаряемыми лучами своей славы, авторитетности, расцвете сил, и жизни.
Можно сказать, что они не жалели никого, и единственным средством расчистки пути для своего продвижения, было убийство…, да пожалуй и остается, и будет впредь. Правда со временем у "Оси", а точнее у "Белка", появился один уникум, считавший необходимостью, а может просто следуя своим скрытым порочным желаниям, расчленять трупы убитых, в каких бы условия это не происходило. Отвращение к подобному подельников, и в связи с этим ощущения себя не таким, как все, плюс к тому, порожденное исполнительностью и дерзостью, уважение его шефом, вытащили на поверхность веру в себя, как в сверхчеловека, непоколебимую, даже в моменты осознания им своей ущербности или некомпетентности. Эта "манечка" и сыграла с ним в конце карьеры злую шутку, когда сыскари сравнили его с Солоником и констатировали, что последний более профессионален… – тут и разверзлась гордыня, дабы доказать свое превосходство над покойным покусителем на его лавры – Солоника, которого сам же он, кстати, и упокоил, правда справившись с этим впятером, и о чем прямо сразу и повествовал во всех красках, ввергнув слушающих оперов в неподдельный шок.
Шок шоком, а удача была на лицо – кажущееся величие гордеца над ним же и потешилось, и…ннн-да… Наверное он свято верил, что убив "Валерьяна" ("Солоника"), станет "номер один", но как известно подобные эпитеты присваивают не дела, не соратники и даже ни собственное мнение, а те, кто пишет историю…
Кроме этого человека, я не встречал ни одного, желающего носить официально такую маркировку, хотя знавал многих… – пусть будет…
…Мои же свойства характера, подготовленность и зависимость от выбранных мною ценностей, как нельзя лучше подходили к выполнению подобных задач, одно "но" – оставалось заставить, а точнее вынудить это делать. Со временем для этого был разработан метод или скорее, взят на вооружение один из уже имеющихся, а еще скорее, просто кем-то подсказанный.
Случилось так, что интересы нескольких человек или, если будет угодно, нескольких, не похожих друг на друга, структур, столкнулись в одной точке. Пока их цели совпадали. Беда в том, что точкой этой, по стечению обстоятельств нарисовался я, что стало не просто бедой, но драмой имя которой, как оказалось – моя жизнь!
Со временем я и пять парней из "Крылацкого", тех самых что были со мной в ЦДТ, сбились в некий коллектив, который я предполагал сделал костяком ЧОПа, пока же нас определили, как группу под моим руководством. До оформления агентства оставались дни и мы вшестером могли совершенно легально иметь три ствола, а заказы на их использование у меня уже имелись и, конечно, ни как оружие уничтожения, но защиты.
Не скрою, в процессе пути к официальному бизнесу были и несколько непонятные казусы, но я даже и предположить не мог, что какая-то нелегальщина, пусть и граничащая с нарушением закона, скажем возврат денег, данных в долг, может быть не просто для меня основным занятием, но даже стала, мало того, так шефом и предполагалось, ЧОП же был лишь для отвода глаз.
Каким наивным нужно было быть или непонимающим, а точнее и то и другое в одном сосуде! Успокаивала эта временность, уже подходящая к своему логическому концу. Как финиш моей зашоренности, и разыгранному, как по нотам плану стал, казалось бы, ставящий точку, в моем подвешенном состоянии, перевоз оружия в готовую оружейную комнату, в офисе, который я сам же снимал, оборудовал и пытался сейчас лицензировать!
Часть стволов вызывали вопросы, но в конце концов, какая разница, я ведь и сам мечтал иметь свой не легальный, да и дела нашей, пусть и официальной структуры могли потребовать кое какой подобной заначки.