Андрея же Рылева Алексей знал плохо и считал, как всякую неизвестность, опасностью для себя, но познакомившись поближе, не пожалел, что тот не был в печальный, для его брата, день в том ресторане. Андрей оказался хорошим человеком, но не способным справиться с искушением и шел на поводу то Олега, то Григория, то "Оси". Бывает так, когда хороший человек совершает не присущие ему поступки. В подтверждение того осталось добавить, что ему совершенно не была нужна власть, мало того она его тяготила, прежде всего необходимостью участия принимать решения о судьбах людей, порой даже симпатичных ему. Со временем он все больше начал желать отойти от дел, жить в какой-нибудь спокойной стране, занимаясь бодибилдингом, читая книги, и наслаждаясь семейным спокойствием.
Братья разъединились навсегда в самое неподходящее для этого время – ибо оставшемуся и доверять стало не кому, и бросить все не возможно! Но брата заменил "Лысый", а "Сильвестра" – "Культик", и "пошла массовка", затмевая прежние подвиги и дела погибших сподвижников.
Прошло несколько дней, позади остались похороны, нельзя сказать, что всё и все успокоились, хотя и были перебиты в слепую первоочередные враги сообщества. Москва превратилась в подобие охотничьего угодия, а за удачными охотами следовали увы не пиршества, но тризны по погибшим, что в свою очередь влекло новые расстрелы и пропажи людей, зачастую выходя не только за территорию Московской области, но и распространяясь по всей России – Матушке!
Через неделю Алексей сидел в огромном кресле в гостях на веранде новопостроенного дома, недалеко от столицы, напротив замер Андрей, кроме них была еще его любимая женщина и водитель, но последние двое суетились, каждый по своим делам и общению не мешали. Тишина продолжалась уже более десяти минут, впавший в задумчивость Рылев, дал возможность и "Солдату" обдумать, не то, что бы неожиданное предложение, но все же могущее иметь серьезные последствия. Совершенно очевидно, что отказ значил бы открытие охоты на самого Алексея. Потому тот, разумеется, согласился, дав положительный ответ, как раз по прошествии этих десяти минут.
Условие, с его стороны, было только одно – подчинение единственному человеку и им должен быть сам Рылев, более общаться он ни с кем не желал – на том и порешили, так бывший "старлей" делал вид, что приобрел нового шефа.
Денежное содержание положено было в размере 50.000 $ в месяц – эта усредненная цифра, бывающая и больше, и меньше, более чем была достаточной, хотя и затраты предстояли не шуточные, но и они частично покрывались за счет бюджета организации.
Для Андрея "Солдат" был человеком – загадкой, тем более обросший всевозможными легендами, когда-то произнесенными устами, находящегося сегодня в коме, "Грини". Слухи расходились увеличиваясь и приукрашиваясь среди не только своих, но вообще по Москве, в конечном итоге менялись и возраст, и имя, и содеянное. Этим необходимо было пользоваться, как пользовались, к примеру "курганские". Несмотря на раздутый образ "Валерьяна", именно после ареста, напридуманное журналистами прижилось в жизни, и иногда было достаточно упомянуть в какой-то компании его имя, как многое становилось возможным. Разумеется на прожженных и уже орысившихся бандюганов это не действовало – у самих мордашки даже не в пуху, а в кабаньей щетине были, но флаг оставался флагом, пока совсем не сошел на нет и не сгинул, залитый в могиле кислотой, через три года после смерти.
Рылеву импонировало общение с человеком, о котором Григорий отзывался с уважением – причем о единственном среди своих. Пожалуй, он тоже не понимал его, но этого и не требовалось, достаточно было подчинения и виртуозного исполнения требуемого.
С последней встречи, что-то изменилось в Алексее, но что сказать было сложно, ведь все разы Андрей воспринимал "Солдата", как перспективного врага, не даром в свое время Олег уговорил его предпринять все, что бы убрать этого "Грининого" пса. И как же хорошо, что это не вышло. Несмотря на охватившее "Малого" (Андрея) несчастье с потерей брата, обладание этим человеком тешило гордыню. Но хотелось не только "владеть", но и стать товарищами, а еще лучше придти к доверительным дружеским отношениям.
Взгляд – этот взгляд, он вообще ничего не выражал, но правда и враждебен не был – просто говорил о добром расположение, оставаясь при этом не проницаем. И эта постоянная полуулыбка, даже еще меньше, живущая еле заметным морщинками в уголках глаз и в чуть измененной форме губ. Надо было продолжать разговор и попытаться понять его соображения по создавшейся ситуации, ведь он тоже что-то знал – то, что Григорий доверял кое что только ему, Алексею, но не озвучивал им с братом:
– Лех, а ты то что думаешь по этому ресторану?
– Наконец-то. Я уже думал, что никогда не поинтересуешься. А думаю следующее: слишком мало у меня данных, чтобы анализировать. Если ты или еще кто-то подскажет необходимые и недостающие нюансы, может что-то вместе и высветим…
– Ну что, например?
– Да самое элементарное. Скажем, что это за комната, где была найдена куча гильз… Ииименнно куча – почти 150 штук. Это из чего ж надо было палить, что бы столько выплюнуть. Если "АК", то это пять рожков, даже в два ствола, кто-то в зале да очухался бы, а как пишут, что никто даже своей валыны не пощупал, кроме какого-то пистолета – пулемета, опять таки – чееей он, откуда? Представить себе, что кто-то незамеченным проник в ваше с Олегом заведение, проторчал там сколько-то времени… и даже, если вообразить использование РПК, тооо… пардон! Ааа куда он собственно говоря делся?! Как там появился?! И что эти два кабана там делали, кроме как получили по дюжине дырок – друг в друга что ли шмоляли?!
И вообще, что это за комната, если она для подобных дел и предназначалась, то каким идиотом нужно быть, что бы кому-то о ней сначала проболтаться, а потом и дать ей воспользоваться?! Что это глупость?! Не похоже! Халатность, предательство или просто чистка территории, под которую человек все задумавшее, попал сам?! Последняя версия мне больше по душе, но Гриша пока овощ, и если бы это делал я, то работал бы ни на чужой территории, а на той, в которой ни у кого не было бы шанса соскочить. Эта же территория твоя и брата…
– Да ты чо… ни че себе гуся вывел!..
– Мы сейчас на одной стороне, – на ней и останемся. Говорю тебе это на всякий случай – эта мысль пришла мне, придет и другому… А потом объясняй, почему вы с братом никогда вместе не ездили!
– Ничего себе раскладец! А что ж произошло то на самом деле?!.. Это Олеговская мысль с этой комнатой, но о ней никто не знал, и оружия там никакого не было…
– Да-да, я заметил – одни гильзы!.. А эти два "осла говорящих" там как оказались, по незнанию что ли. Один из них кажется до этого раненный, весь прооперированный и забинтованный, че он там делал то?! Или понравилось ему, и фамилия его Пулеулавливатель – судя по количеству пуль, которые он словил за одну неделю!..
– Хрен его знает!
– Ну давай так, было две силы: вы с братом и "Гриня", третья есть?! И в чем может быть ее интерес – уменьшение пайщиков… и где? Может у Тарцев…, а может сам…
?! Он, кстати, вообще красавцем, причем сухим, из воды вышел, а мишень то за центнер весом!.. Заметь как-то странно, он даже записан этим генералом по телеку в пострадавшие – очевидцы!..
– Да ладно, не гони… Тут даже спец его зацепил бы…
– Так спец и зацепил – легкое ранение, у "Культика" вот ваааще ничего нет…, между прочем, он тоже себе поляну разгреб, и ничего себе разгреб, – убрали всех, кто ему мог противостоять, все сильные личности, подкрепленные личным составом "чистильщиков". Для него теперь вообще все красиво и ровно по всей жизни – ни первых, ни вторых, ну кроме "Оси", конечно…, и вся информация на полтора метра под землю – красовелло!..
– Да кто так может исполнить то?…
– То-то и оно, что из всего вашего окружения, я только одного человека знаю…
– Ты кого имеешь в виду… – кто это?!
– Ну ты то вроде умный человек…, я бы подобное мог сделать…, но слишком опасно, и мне потребовался бы еще, как минимум, один внутри и второй снаружи! Понятно объяснил?
– Но ты же этого не делал…
– У меня, во-первых алиби…
– А во-вторых?
– А во-вторых отсутствие мотива… Ну на кой мне это бы сдалось, при любом раскладе это ничего особо для меня не меняется… – ну вообще ничего, в отличие, между прочем от всех остальных. У всех можно найти мотив…
– Голова кипит, явно, что кто-то ошибся…
– Пусть все идет, как идет, я понаблюдаю из далека. Однозначно, что все оставшиеся в сегодняшней ситуации нуждаются в друг друге… и будут еще нуждаться довольно долго…
– Я ведь, Лех, собрался уезжать… навсегда, и домик прикупил… Олег должен был остаться… Все эти "пифпафы" – не для меня, а ему в самый раз… Но что уж теперь то…
– Кто ж тебе сейчас – то мешает, оставь "Лысого", он хоть и не родственник, но будет ни хуже Олега, не давай ему только сойтись со Тарцевым, греби его под себя… Да ты и сам все понимаешь… Нужно только посматривать за подольскими – "Шарпеем" да "Шульцем"… иии все. А олеговские, на сколько я понял, по их постоянно "убитому" наркотой состоянию, уже были почти отработанный материал, и как мне показалось Олежек подумывал о смене, так сказать поколений, вот и растите…, кажется у "Лысого" своя командочка уже есть, разбавь ее своими, зависимость от себя оставь, и все будет пучиком…
– "Культик" тоже самое говорит… У тебя – то, сколько народа?… Интересуюсь, чтобы понять сколько денег нужно…
– Еще пятнашечку (15 000 долларов) сверху и как раз на всех хватит… Да и потом, не переживай – двое из них технари, остальные…, остальные нужны тоже…, просто поверь на слово…, а стрелков у меня нет и не будет – сам справлюсь… Зато одновременно, всей командой, можем "обслужить" 4–5 точек, снимая полностью весь комплекс информации…
– Леха, я уже завтра улетаю, вот деньги – здесь в два раза больше необходимого – 150.000 $, разбирайся, обустраивайся, отдыхай. Я тебя через пару недель подтяну… – на Канары – там пока осяду…
– Нормалек…, как скажешь, ну а пока чего-то делать тоже нужно, хоть вектор задай…
– Думаю, "Шульц" и "Шарпей" – просто посмотри, куда они двинутся… Присмотри за "Лысым".
– Хитер ты, батенька, однако… – хорошшшо. Одна просьба, если хочешь предостережение, не пускай ни кого по моему следу, увижу – в пыль сотру, а потом прострелю насквозь урну с пеплом от сожженного тела… – дважды. Просто ради своей безопасности, извини привычка. Если будут вопросы или непонятки, лучше ответы искать сразу обращаясь ко мне – и проще, и безопаснее, да и по крайней мере, до сих пор я ни у кого недоверия не вызывал… – После этого Алексей и Андрей говорили еще долго и на разные темы, вспоминали и юность, и армию, находя много общего, что расположило друг их к другу и оставило хорошее впечатление от встречи на долгие годы. Под конец "Малой" попросил заехать к Григорию в больницу, проверить все ли в порядке с охраной, и так поглядывать. Беспокойство его было не праздным, "Гриня" ему был нужен. Правда, одной стороны, в его руках были сосредоточены некоторые связи, а с другой – он его побаивался…, как властолюбивого, жесткого и бескомпромиссного человека…
Ближайший год "Солдат" занимался сбором информации и охотой на "измайловского" "Акселя" и "подольского" "Лукоса". В свободное время, коего было не столь много, но достаточно, он продолжал строить дом в "Вешках" и с новыми возможностями вложений справился за десять месяцев. Строение было рассчитано не проживание минимум троих человек, а строилось оно для Ии, Ванечки и самого хозяина.
Разумеется они мертвы, и их воскресение было невозможным. Это не было сумасшествием, он собирался жить не с ними, но с памятью о них, и возможно потому, что жена и его мальчик напоминали каким он был прежде. Только в этом доме, который он мог позволить посещать себе не чаще двух-трех раз в месяц, "Сотый" становился любящим мужем и отцом, но стоило покинуть это убежище, как туман наползал заново, застилая простые человеческие эмоции, чувства, и даже хоть какую-то, маломальскую в них потребность.
Со временем в подвале завелась умненькая крыса, ради которой была оставлена без отделки одна комнатка в подвале, а на время отсутствия хозяина оставлялась пища на все предполагаемое время его отсутствия. Именно она, хотя на самом деле он, стал единственным членом семьи, в которой в принципе никто и не нуждался!
Особыми днями посещения были, когда-то бывшие семейные праздники и, конечно, дни рождения, именины, дни свадьбы, крестин, рождение ребенка, его зачатие, а так же дни смерти, и дни, когда гибли виновники несчастий.
По приезду в спальнях упокоившихся супруги и Ванечки всегда появлялись цветы, меняясь своей окраской в зависимости от дня воспоминания чего либо. Когда одиночество становилось невмоготу, "Солдат" "приглашал" из подвала крыса, которому позволялось делать все, что заблагорассудиться, но нужно отдать этому существу должное – он вел себя не только прилично, позволяя себе лишь изредка исчезать и то не на долго, но и старался действительно изображать компанию везде сопровождая хозяина дома, впрочем не надоедая и даже устраиваясь спать не на кровати кого либо из "домочадцев", а на стуле или кресле рядом.
Правда было не совсем понятно, как такое маленькое существо могло поглощать столько съестного, пока вдруг не выяснилось, что крысусов оказывается больше одного – трое. Обман вскрылся случайно. Основной самец объелся настолько, что не смог покинуть свое место и заснул, его же сменщик посчитал, что ждать, пока тот выспится не рационально, к тому же "Солдат", вроде бы оставил свое место за столом, но оказывается на время.
Вернувшись хозяин застал картину, которую обычно принято называть "Не ждали": вновь пришедший четверолапый хвостатый не заметил появления великана и увлекшись поеданием пищи, в прочем культурным образом, находясь на поверхности стола только верхними конечностями, опешив, вытаращил глаза, когда в его поле видимости попал вернувшийся. К оцепеневшему от ужаса присоединился его пробудившийся собрат, видимо пытающийся спасти положение. Так что две пары глаз наглецов смотрели на Леху сначала испуганно, но после сообразив что прощение бывает только после принесенных извинений, с небывалым чувством вины начали выпрашивать его стоя на задних лапах "высокопарными выражениями" и на высоких тонах, постоянно кланяясь.
Поначалу это показалось галлюцинацией, затем наглостью, а после…, а после, несмотря на некоторое появившееся отвращение, они втроем были все же прощены. Втроем же, потому что почти сразу к униженно стонущим, под гнетом своей совести, присоединился и третий. Одно условие, которое "высказал" хозяин (ох уж эти условия), должно было выполняться беспрекословно – одновременно должен быть только один и никаких семей. Что и было принято и всегда соблюдалось несмотря на то, что было это не одним, а целыми двумя условиями…
…Сам же Алексей более всего старался найти свою дочь, но ни помощь многих людей, ни деньги, ни подключенный административный ресурс, ни большое желания не проливали свет хотя бы на маленький след от пожилой женщины и маленькой голубоглазой девочки. Последнее, что стало известно, – это то, что через неделю после смерти Милены, дом, где проживала Элеонора Алексеевна и Таня, был продан, а город Королев был ими оставлен, причем бесследно. Несмотря на редкое имя тетушки и узнанную фамилию, больше ничего не получалось узнать. Даже настоящие отчество и фамилию дочки, по всей видимости по причине оформления ее уже после оставления прежнего места прописки и обустройства на новом.
Алексей безумно скучал по ребенку, которого никогда не видел и не слышал. Но почему-то всегда знал, что соединен невидимыми нитями с этим дитём, и был уверен, что настанет время, когда не только их души будут общаться, но и они сами смогут существовать, как отец и дочь. А этот дом, именно то место, где мечты воплотятся в реальность. В любом случае, даже если это произойдет не здесь, то строение с землей, на которой оно стоит – неплохой капитал, который Алексей сможет ей передать, что бы с ним не случилось. Это понимание, что он хоть что-то для нее сделал, как то успокаивало, и давало почувствовать себя настоящим, а не только физиологическим отцом!
Изгои
"Мир хоть и тесен, да человек невездесущ…"
(из тюремных дневников автора)
Следующий месяц был перенасыщен работой, но не той, набившей оскомину и буквально вызывающую неприязнь, испытываемую Алексеем помимо своего к этому негативного отношения, а интересными процессами, происходящими в жизни новых формирующихся частях, на которые начало распадаться, когда-то огромное тело "профсоюза трудящихся плаща и кинжала".
Причины толкающие на это были прежние, и никогда не меняющиеся со времени появления подобных секторов человеческой деятельности. Причем разницы особой не было. Был ли это небольшой отрядец душегубов, промышлявших на лесных дорогах в смутное время царствования боярина Шуйского, ставшего на пару лет царем; или набеги спартанцев стройными рядами неповоротливых фаланг. Или как эти, только что расчленившиеся на группы молодых людей, перенявшие от прежней структуры армейскую дисциплину и централизованную власть, предводители которых застремились вперед на рискованные приступ и карабкание по иерархической лестнице, к самому ее, неустойчивому, пику.
К ней – этой безудержной и не контролируемой человеческим сознанием субстанции, к ней, сводящей с ума, и всегда приводящей к смерти – власти над другими жизнями в обмен на свою душу, толкала гордыня и тянуло тщеславие, в свою очередь подогреваемые, уже для каждого, своими чертами характера и увлечениями.
Превращаясь в амбициозных тиранчиков, не уступающих своими амбициями ни Наполеону, ни Гитлеру, ни Сталину, правда в микрополитике…, хотя здесь всему было и есть свое время – и тому каждый из нас свидетель и очевидец, с той лишь разницей, что ни каждый дает полный отчет в увиденном, а соответственно, и осознает по разному.
Не были исключением и "Шульц", и равный ему по личному составу и влиянию на него "Шарпей". Привлеченные когда-то "Гриней", а точнее кем-то из его команды в виде рядовых участников событий, они быстро выросли, скорее благодаря стечению обстоятельств, нежели своим, каким-то особенности или заслугам.
Но сегодня важно было ни это, но свершившийся факт, теперь стоящий на грани грозящей смуты, после гибели не только "главшпанов", а скорее людей, бывшими и гарантами дисциплины, и организаторами, и теми, кто в свое время раздавал, так сказать, "корма", в виде фирм, палаток, сервисов и других точек, с которых получали средства не только необходимые для жизни, но и для повышения ее комфорта. Сейчас, же эти "дойные коровы" начали восприниматься своей собственностью, а соответственно, при отсутствии "злого кулака", каждый обладающий кулачком, почуял и свою силу, и свою независимость.
Представилась возможность при обещании своим пацанам "свободы, равенства и братства" (безошибочных утопических приманок для людей, не желающих думать, но предпочитающих мечтать, причем приманок, как не странно, всегда находящих своих жертв в количестве ровно необходимом) организовать не только противостояние, но и попытаться захватить то, на что засматриваться смерти подобно.