Силовые структуры молодого государства остро нуждались в кадрах со знанием иностранных языков. 9 марта 1920 г. ЦК РКП (б) по всей стране был сделан запрос с просьбой сообщать о таких людях. В апреле Самарский губком представил в Москву список, в котором значилось и имя Маневича. Его отозвали в столицу и определили в Высшую школу штабной службы. Окончил он ее в 1921 г., а на следующий год, 1 мая, Льва вместе с другими школьниками привели к красной присяге на Красной площади. Далее Маневич пошел учиться в военную академию, где изучил английский язык. Ему приходилось подрабатывать где только можно, чтобы прокормить себя, жену и дочь. Молодого человека, выпустившегося 22 августа 1924 г., пригласили к начальнику Разведуправления Я. Берзину, который прочил его в разведчики-нелегалы. Маневич дал согласие и перевоплотился в состоятельного австрийского предпринимателя К. Кертнера (псевдоним - Этьен).
Подготовленного необходимым образом к разведывательной деятельности нелегала в ноябре 1925 г. отправили в первую рабочую командировку, длившуюся до марта 1927 г. Перед ним поставили задачу проникнуть в военно-промышленные западные круги, чему весьма способствовала тщательно продуманная легенда бизнесмена.
Прошло совсем немного времени, и в Москву стали поступать важные сведения. Сообщалось о секретных европейских технологиях производства высокопрочных сталей, которые были необходимы при производстве военной техники, об экспериментальных моделях субмарин и кораблей, о новаторских разработках в области автоматического стрелкового оружия.
Анализируя донесения Льва и других разведчиков, советское руководство пришло к выводу, что на Западе акцент переместили на военную авиацию, предполагая ключевую роль самолетов в грядущей "войне моторов". А поскольку Этьен еще в академии интересовался этой областью, то было решено специализировать его на данном направлении.
В марте 1927 г. разведчика вернули в Россию и отправили на стажировку в войска. В 1928 г. Льва определили на годичные курсы повышения квалификации начальствующего состава при Военно-воздушной академии имени H. E. Жуковского. Тут он получил фундаментальные знания в сфере авиации. Изучил принципы командования соответствующими воинскими частями, конструирования и эксплуатации современных боевых самолетов. По окончании академии Маневичу в мае 1929 г. дали такую аттестацию: "Отличных умственных способностей. С большим успехом и легко овладевает всей учебной работой, подходя к изучению каждого вопроса с разумением, здоровой критикой и систематично. Аккуратен. Весьма активен. Обладает большой способностью передавать знания другим. Дисциплинирован. Характера твердого, решительного; очень энергичен, иногда излишне горяч. Здоров, годен к летной работе. Имеет опыт ночных полетов. Пользуется авторитетом среди слушателей и импонирует им своими знаниями. Активно ведет общественно-политическую работу. Вывод: Маневич вполне успешно может нести строевую летную службу. После стажировки обещает быть хорошим командиром отдельной авиачасти и не менее хорошим руководителем штаба".
По всей видимости, Этьен сделал бы замечательную карьеру в области авиации, но ему предназначалась другая участь - разведдеятельность в Италии, где фашисты во главе с Б. Муссолини проводили воинственную внешнюю политику и тесно дружили с военными промышленниками Германии. А в последней все громче заявлял о себе А. Гитлер с соратниками.
Но перед этим с мая по октябрь 1929 г. Маневич стажируется в 44-ом авиаотряде, где ему дали похожую характеристику: "К работе относится в высшей степени добросовестно и заинтересованно. Летает с большой охотой. Энергичен, дисциплинирован, обладает хорошей инициативой и сообразительностью. Вынослив. Зачастую работает с перегрузкой. Свои знания и опыт умеет хорошо передавать другим".
Далее было решено отправить резидента в Италию. Прикрываясь уже известной легендой и пользуясь природным обаянием, везением и коммуникабельностью, Маневич приобрел определенный авторитет в области патентования военных изобретений, в частности авиационных. Поскольку Кертнер был уроженцем Австрии, который от всего сердца желал воссоединения с Германией, он довольно легко вошел в доверие к немецким промышленникам, представлял интересы нескольких ведущих германских авиационных, судостроительных и машиностроительных компаний за границей.
Когда перед Львом поставили задачу отбыть в Италию, он не сразу решил: оставить ли жену Надежду и дочь Татьяну в СССР или взять с собой. Последний вариант был сопряжен с опасностью разоблачения. Если его дочь разговаривала на немецком (Лев ее специально учил), то супруга не знала языков. Впрочем, и не предполагалось, что они будут вместе за границей, - Надежда с Татьяной должны были жить в Вене, куда Маневич иногда приезжал бы. На деле эта авантюра чуть не стоила им жизни. Пару раз происходили элементарные бытовые события, на которых профессиональные разведчики чаще всего и "засыпаются". Например, когда Татьяна вбегала в гостиничный номер, напевая песню со словами "Ура, ура, Советская страна", или когда мать с дочерью, записанные лютеранами ничего не знали о Христе, и т. п. В это время мать и дочь в Австрии были одни.
Вполне закономерно, что за ними установили слежку. Агенты наведывались к ним в дом и расспрашивали об отце. Когда Надежда осознала ошибку, то через знакомую Н. В. Звонареву, работавшую по линии Разведуправления, вернулась в СССР. Больше они Льва не видели, лишь иногда получали от него письма, да и то недолго.
В декабре 1929 г. Маневич легализовался в Австрии, открыв в Вене патентное бюро, которое вскоре приобрело хорошую репутацию. Хозяин был летчиком, инженером, разбирался в самолетах, заводил знакомства среди авиаторов и фирм-производителей оборудования для военной техники, например аккумуляторов для подводных лодок. В 1931 г. разведчик переехал в Милан. Здесь он тоже открыл патентную контору "Эврика" с правом представлять некоторые известные чешские, австрийские и немецкие компании. Основной и одной из самых трудных задач для Льва было узнать как можно больше о характеристиках самолетов относительно полетов по приборам в условиях плохой погоды. Никто такие данные напрямую разведчику не предоставил бы, и ему пришлось длительное время собирать косвенную информацию. Он внимательно изучал схемы обычных самолетов Италии и Германии, посещал солидные международные авиационные соревнования и выставки, общался с конструкторами, завязывал полезные знакомства.
В итоге Лев проанализировал огромный массив информации, как правило, опытно-практического характера, поэтому особенно важной. В немалой степени благодаря ему советские бомбардировщики в любую погоду действовали слаженно, пока противник, сетуя на непогоду, был прикован к аэродромам. Впрочем, в круг его интересов входило и судостроение.
Контакт с Москвой поддерживался через радистку, специально посланную в Италию. Гражданка Австрии по имени Ингрид продолжала получать музыкальное образование, а радиопередатчик был встроен в ее патефон.
На первых порах вопрос вербовки агентов для резидентуры стоял очень остро. В газете "Иль Соле" Маневич опубликовал объявление: "Конторе "Эврика" требуется секретарь". Из всех откликнувшихся Этьену более других подошла Джаннин Эспозито.
Резидентура советского разведчика была довольно обширной. Осведомители находились во многих портовых городах страны, благодаря чему можно было следить за переброской военных грузов. Но закон перехода количества в качество неумолим. Чем больше у разведчика сеть, тем выше вероятность провала.
В 1932 г. Лев не раз просил, чтобы его заменили. Работа на него давила в психологическом смысле, изматывала. Ему никак не могли найти замену, того, кто смог бы совмещать знания и навыки летчика, предпринимателя и разведчика, к тому же говорящего на нескольких иностранных языках. Выходит, незаменимые люди все же бывают. В конце концов 25 августа Центр дал добро, необходимого человека, вроде бы, подыскали, однако приехать он не успел. На Этьена вышли через П. Эспозито - отчима Джаннин, сказав, что схватили ее. 3 октября 1932 г. Лев собирался последний раз встретиться с ним и уехать в Швейцарию, поскольку заподозрил слежку. На встрече его и арестовала политическая охранка Италии.
Предвоенная Италия могла похвастаться высоким технологическим уровнем. Этот факт теряется на фоне не слишком успешных военных кампаний страны. Однако многие достижения, в частности по части авиации, подводных лодок, скоростных катеров, были поразительны. Подробную информацию об этом полковник ГРУ Л. Маневич переправлял в Москву.
Когда Джаннин узнала, что Этьена выдал ее отчим, то отказалась навещать П. Эспозито в тюрьме. А он, узнав, что падчерица на свободе и его обманули, повесился.
Агентурная сеть "австрийского предпринимателя" за 2 года разрослась до 9 источников и 3 агентов. В Москве получили 190 ценных документов и информационных сообщений, из которых примерно 70 % командование оценило очень высоко.
16 декабря 1935 г. советское руководство секретно повысило Маневича до полковника. В это время он находился под следствием в Италии. 3 января 1937 г. ему предъявили обвинение в шпионаже и приговорили к заточению в тюрьме Кастельфранко дель Эмилия в Неаполе. Даже здесь преданный Советскому Союзу разведчик при помощи арестантов продолжал собирать важные разведданные и пересылать в Центр.
В СССР о нем также не забыли и продумывали разные варианты освобождения, начиная с юридических и заканчивая насильственными. Подготовить и осуществить побег советские спецслужбы не успели, поскольку весной 1941 г. Маневича, заболевшего туберкулезом, перевели в каторжную тюрьму на острове Санто-Стефано. Здесь он пребывал до 9 сентября 1943 г., когда американские войска освободили политических заключенных. Льва отправили в итальянскую Гаэту. Но город успели занять немцы, и его опять арестовали.
В австрийский концлагерь Эбензее Лев приехал в куртке другого заключенного, умершего по дороге. Он убедил надзирателей в том, что с его именем произошла путаница, и назвался человеком, биографию которого он знал. Такие ухищрения понадобились для того, чтобы легенда выглядела правдоподобно, поскольку в лагерях даже у стен были уши и на мелочах могли раскусить.
1 мая 1945 г. военнопленных из лагеря освободили американские войска. Оказавшись на воле, Этьен поселился в Спорт-отеле г. Штайнкогель, где 9 мая и умер от добившей его болезни. В 1965 г. Л. Маневич стал Героем Советского Союза и был официально рассекречен. После этого советские разведчики отыскали его могилу и перезахоронили останки в австрийском Линце, на мемориальном кладбище Санкт-Мартин, где на памятнике с красной звездой горит: "Герой Советского Союза полковник Л. Е. Маневич".
Глава 12. Рудольф Абель
Он, безусловно, один из самых известных советских разведчиков. То, что его настоящее имя Вильям Фишер, оставалось тайной вплоть до развала Советского Союза. Интересно, что разведчик с настоящим именем Рудольф Абель также существовал и даже некоторое время воевал вместе с Фишером на полях сражений Великой Отечественной. Впоследствии, когда Фишера, работавшего в США, раскрыли, он послал сообщение Центру от имени своего товарища, чтобы там сообразили, какая именно группа попалась, и не пытались связаться. Настоящий Абель занимался Европой и вернулся в СССР после войны.
Родился Вильям Фишер 11 июля 1903 г. в идиллически спокойном провинциальном городке Ньюкасл-на-Тайне в Великобритании. Его родители были убежденными русскими революционерами (отец - обрусевший ярославский немец, мать - из Саратова). Поэтому сын с раннего возраста приучался к основам конспирации. Условия эмигрантской жизни закалили характер мальчика. Он много читал, любил узнавать что-то новое. Окончив школу, Вильям в 1 6 лет поступил в Лондонский университет и получил британское подданство.
В 1921 г. семья революционеров приехала в молодое "красное государство", где Вильям устроился в Отдел международных связей Исполкома Коминтерна на должность переводчика. Этот государственный аппарат отвечал за тайные оперативные контакты с компартиями других стран, а также служил информационным каналом для находящихся на этапе становления разведорганов Советской России.
В 1924 г. способный молодой человек собирался продолжить учебу в Московском институте востоковедения и с отличием окончил 1-й курс, но затем его призвали в армию. В первом радиотелеграфном полку Московского военного округа Фишер выполнял обязанности радиста. Это обстоятельство окажет существенное влияние на его жизнь.
После службы он пошел работать в Научно-исследовательский институт военно-воздушных сил Рабоче-крестьянской Красной армии. Вскоре Вильям встретился со студенткой Московской консерватории Е. Лебедевой, на которой женился.
В 1927 г. при содействии сестры супруги он оказался в Иностранном отделе ОГПУ и работал помощником уполномоченного. Из таких людей, как Фишер, получались настоящие разведчики. Ему были свойственны революционная энергичность, навыки конспирации, способности к нестандартному мышлению и поведению, мультиязычность, он знал английский, немецкий, французский и, естественно, русский языки.
В 1931 г. Фишер, взяв с собой Елену и маленькую дочку Эвелину, отправился в Великобританию по особому поручению. На островах, а также в Дании и Норвегии разведчик (псевдоним - Фрэнк) организовал ряд секретных радиоточек. Кроме того, в 1935–1936 гг. в роли нелегала он работал во Франции и Бельгии, помогая резидентуре А. Орлова-Никольского, который впоследствии станет известным невозвращенцем.
Весной 1936 г. Фишер с семьей вернулся в Россию, где младшего лейтенанта госбезопасности зачислили в группу документации внешней разведки. Вильяму представилась возможность учиться у основателя "нелегальной паспортной техники" ОГПУ австрийца Г. Миллера.
Поступок Никольского, бежавшего в июле 1938 г. в Канаду и затем в США, рикошетом ударил и по Фишеру. Предательство столь крупного резидента требовало серьезной перегруппировки разведывательных сил. Часть нелегальных агентов отозвали, часть законсервировали, вывели из игры людей, связанных с Орловым. Сначала Вильяма перевели в резерв иностранного отдела НКВД, а затем, 31 декабря 1938 г., отправили в запас с формулировкой "по сокращению штатов". Фишер несколько месяцев искал работу, пока его не взяли во Всесоюзную торговую палату. Потом он становится инженером на авиазаводе. За все это время лишь иногда спецслужбы привлекали его к операциям.
Когда в Страну Советов пришла война, прежние условности потеряли свою силу. В сентябре 1941 г. Вильяма Фишера вернули в строй и назначили в Особую группу при наркоме внутренних дел. В должности старшего оперуполномоченного и заместителя начальника отделения 4-го управления НКВД - HКГБ он курировал радиотехническое обеспечение связи с отечественными разведывательно-диверсионными группами на оккупированных врагом территориях. В 1943–1944 гг. Фишер участвовал в радиоиграх с разведкой и контрразведкой противника (операции "Школа", "Монастырь - Березино", "Курьеры").
В рамках операции "Березино" Фишер входил в опергруппу под руководством Н. Эйтингона. Будучи переодетым в нацистскую форму, Фишер с товарищами захватывал в белорусских лесах и перевербовывал немецких диверсантов во главе с О. Скорцени. Успешные и мужественные действия Вильяма во время войны отмечены орденами Отечественной войны I степени и Красной Звезды, медалью "Партизану Отечественной войны".
Победный год для Фишера, тогда уже майора, ознаменовался переходом на нелегальную линию внешней разведки, послевоенное состояние которой было плачевно. Сначала в сентябре 1945 г. переметнулся к канадцам уже упоминавшийся выше шифровальщик П. Гузенко, выдавший иностранцам секреты военной и внешней разведок СССР. В октябре того же года американское Федеральное бюро расследований (ФБР) заинтересовалось разочаровавшимся в коммунизме Л. Буденцом. Он имел отношение к нелегальной советской агентурной сети Я. Голоса. В ноябре американцы вышли на коммунистку и параллельно разведчицу-связника Э. Бентли, находившуюся в курсе многочисленных связей Я. Голоса по партийной и разведывательной линиям. Вот в такое неспокойное время Вильяму выпала доля стать одним из руководителей североамериканского направления советской разведки. Уже несколькими десятилетиями позднее из рассекреченных документов выяснилось, что именно предатели интересов советской разведки обеспечили американским силовикам выход на группу советских агентов и их источников. Только вот довести хотя бы 1 дело до суда американцам не удалось благодаря своевременно принятым советским руководством мерам по минимизации ущерба. Но деятельность на североамериканском направлении советской разведке пришлось заморозить и отозвать агентов.
К тому же за 1 год советская внешняя разведка лишилась многих ценных сотрудников, которых отпустили в запас "с передачей на общевоинский учет". В их числе оказались бывшие резиденты в США опытные разведчики В. Зарубин, Е. Зарубина, В. Правдин. По их стопам вскоре пойдут Фишер, а также подлинный Рудольф Абель и т. п.
В это тяжелое для разведки время (1946 г.) Управление 1-Б Министерства государственной безопасности возглавил А. Коротков, которого позднее назовут "королем нелегалов". Он с энтузиазмом приступил к формированию нелегального направления разведки. Фишера было решено направить в США для проверки "замороженной" резидентуры и восстановления контактов с надежными людьми.
Разведчику достался хороший наставник. Опытный нелегальный резидент в Америке И. Ахмеров постарался передать молодой смене все нюансы деятельности разведки в США и "законсервированного" им оперативного потенциала. Лучшего кандидата, чем Фишер, на это задание вряд ли можно было найти. Например, ветеран внешней разведки В. Павлов характеризовал Вильяма следующим образом: "Настоящий образец нелегала, разумеется, после Василия Зарубина и Ицхака Ахмерова". Павлов отмечал его "… уравновешенность, хладнокровие, самообладание, а также общую культуру. С ним было легко работать, он великолепно ладил с любой техникой, обладал математическим складом ума - не говоря уже о его таланте художника. Такого человека не нужно было натаскивать, долго инструктировать - он схватывал все на лету. Общение с ним было огромным удовольствием!"
В один прекрасный день очередной госорган советской разведки под названием Комитет информации отправил В. Фишера (после личного приема у В. Молотова) в США под псевдонимом Марк. Он добрался из Германии до Канады на пароходе "Скифия". 14 ноября 1948 г. на берег сошел американец литовского происхождения А. Каютис, который должен был легализоваться в США как свободный художник Э. Гольдфус.
С помощью другого советского разведчика-нелегала И. Григулевича (Макс) Фишер обосновался в Нью-Йорке, где ему предстояли 9 лет работы на нелегальном положении и 5 лет вполне легального тюремного заключения.
Марк стал "обрастать" контактами и обзаводиться помощниками, первыми из которых стали надежные связники Луис и Лона Коэн. Они должны были организовать приемо-передаточный пункт. Эта семья помогала возродить отношения с важным источником информации по атомной теме Т. Холлом (Млад - в переписке). Несмотря на то что он сам напрямую уже не сотрудничал с советской разведкой, через него удалось склонить к этому другие источники: их псевдонимы - Ан и Аден, а имена так и остались неизвестными.