На следующее утро, как и положено, Владимир доложил о встрече с американцем своему шефу - военному атташе. Тот поначалу не поверил: "Американец? Из НАТО? Сам пошел на контакт. Это точно подстава".
Стрельбицкий доказывал свое: на приеме американец оказался один, ему было скучно. Вот они и провели вечер вместе. Просто как два обычных человека, не оглядываясь на страны и континенты. Однако руководство колебалось, сомневалось, прежде чем дать добро на дальнейшие встречи. Но Владимир Васильевич настаивал. Он чувствовал, что его знакомый нормальный мужик и никакая не подстава. Со скрипом ему разрешили продолжить отношения. Но и вторая встреча прошла еще лучше первой.
Американец пригласил своего нового русского товарища посетить. тюрьму. Правда, называлась она игриво - шале-тюрьма. Оказывается, там, где в старые времена была тюрьма, ныне предприимчивые французы устроили, говоря современным языком, развлекательный центр: казино, стрип-клуб, для экзотики в подвалах оставили еще камеры, где прежде сидели смертники.
Странное было приглашение в обстановке шпиономании и антисоветских настроений. Однако новому другу Стрельбицкого, судя по всему, было наплевать на эти настроения. Он желал весело провести время и пригласил Владимира сделать это вместе. "А почему бы и нет?" - решил Стрельбицкий.
Признаться, они действительно провели незабываемый вечер: поиграли в казино, посмотрели стриптиз, а потом директор предложил им посетить подвалы тюрьмы. Там был выстроен огромный каменный колодец, по дну которого текла река. В стенах вырублены сиденья. Их как почетных гостей усадили на эти сиденья и для большей реальности накинули на шею цепи, чтобы они могли прочувствовать всю прелесть пребывания в тюрьме.
Директор рассказал, что когда смертники умирали, их сбрасывали прямо на дно колодца, в реку. Ныне подобными экстравагантными развлечениями вряд ли кого удивишь. Но это было полвека назад. И ничего подобного Стрельбицкий в прежней своей жизни и представить не мог.
Советский разведчик был неробкого десятка, однако тюремная экскурсия произвела на него достаточно сильное впечатление. Справедливости ради надо сказать, что и его друг - американец - не стал задерживаться в тюремном колодце. Выбрались они - и поскорее наверх, в стрип-клуб. Там и отогрелись душой.
Однако развлечения развлечениями, но Стрельбицкий голову не терял и не забывал, кто он есть. На этой встрече удалось узнать новые подробности службы американца. Когда Владимир доложил это руководству, вновь выплыли сомнения: уж очень серьезной удачей могло стать мимолетное знакомство. Начальство не верило в столь легкую удачу.
Тем не менее, встречи разрешили продолжить. Доложили обо всем в Центр. Теперь пришло время сомневаться Москве. Посыпались те же вопросы: почему американец, да еще из НАТО, так легко идет на связь? И теперь объяснения Стрельбицкого об одиночестве американца, о чисто человеческих симпатиях друг к другу уже выглядели и вовсе несерьезно.
К счастью, Владимир Васильевич был новичком в оперативной работе и не очень-то задумывался, как резидент объяснит Центру их дружбу с американцем. Он знал: эта дружба неизбежно даст свои результаты.
В какой-то период руководству резидентуры пришла мысль: надо пригласить американца на квартиру к Стрельбицкому и записать их беседу на магнитофон.
Но теперь воспротивился сам Владимир. Не заглядывая начальству в рот, он сказал, что наша записывающая аппаратура скрипит, как несмазанная телега. Велика вероятность, что гость это услышит, и вот тогда уже точно все полетит к чертовой матери.
Как ни странно, но старшие товарищи согласились с мнением молодого сотрудника. Решили не торопить события.
Но тут случилось непредвиденное: из Центра пришло неожиданное сообщение - должность помощника военного атташе сокращена, Стрельбицкий отзывается на Родину.
Что ж, на Родину, так на Родину. Откровенно говоря, решение было не совсем внятное, но начальству в столице виднее. Он, разумеется, огорчился, но горюй, не горюй, а ехать надо. Собрал чемоданы и вскоре уже был в Москве.
Самое интересное в этой истории то, что через восемь месяцев кадровая чехарда завершилась и должность помощника атташе открыли вновь. Владимир Васильевич возвратился в Париж.
Что делать дальше? Понятно - надо продолжать работу. Стало быть, следует разыскать американца. Но как его разыщешь? Звонки по телефону результата не давали. Кто знает, что произошло за эти месяцы? Возможно, он уехал из Парижа, его перевели в другое место службы.
В доме, где жил американец, застать его также не удавалось. И все-таки Владимир Васильевич не терял надежды на встречу. Он постоянно приезжает в район, где жил знакомый. И однажды ему и вправду улыбается удача. В пробке на улице он замечает машину, а за рулем его самого. Стрельбицкий окликает старого знакомого. Тот, обрадованный, выскакивает из автомобиля, пожимает руку, спрашивает, где был, куда пропал. В общем, отношения восстанавливаются.
А вскоре американец в первый раз выполняет просьбу Стрельбицкого - приносит важные документы.
Они встретились в казино "Де-Пари". Американец с волнением, торопливо передал сверток с бумагами. Теперь пришло время волноваться Владимиру. Материалы у него, а вдруг он ошибся в американце и это действительно провокация контрразведки, как ему много раз твердили в резидентуре. Сейчас зайдут контрразведчики и под белы ручки. Словом. провал. Пришлось вернуть документы, предупредив его, что пока не время.
А казино есть казино. Музыка, веселье. На сцене кубинки о голые аппетитные ноги крутят сигары и бросают их в зал. Стрельбицкий с американцем, сидевшие ближе к сцене, тоже получают по сигаре. Закуривают и выходят из зала.
Владимир принимает документы и передает их стоящему за спиной офицеру нашей резидентуры, который в тот день сопровождал и прикрывал Стрельбицкого.
Подымив сигарами, они возвращаются в зал.
Часа через два, когда Владимир Васильевич и его агент покидали казино, их на выходе уже ожидал тот же офицер. Документы, к большому удовлетворению, были возвращены. Тот, откровенно говоря, удивился такой оперативности:
- О! С вами можно работать!
Так началась деятельность ценнейшего агента советской военной разведки в НАТО, который был завербован Стрельбицким.
Перефразируя слова поэта, можно сказать, что оперативная деятельность разведчика за рубежом - это всегда "езда в незнаемое". Никто не ведает, что там впереди: государственной важности материал или наручники контрразведки.
Такую "езду" испытал во Франции и Владимир.
Как-то познакомился он с военнослужащим, который проходил службу в натовских структурах и имел доступ к секретной информации.
С помощью этого знакомого удалось выяснить некоторые данные оперативного оборудования ТВД.
Дальнейшая работа с этим знакомым казалась весьма перспективной. Однако все вышло иначе. Потом, анализируя причины провала, Стрельбицкий пришел к выводу: его информатор был неосмотрителен, жил не по средствам. Владимир Васильевич неоднократно предостерегал его, однако тот не внял его просьбам. Тем самым обратил на себя внимание контрразведки.
На последней встрече он признался Стрельбицкому в своих опасениях: ему кажется, за ним следят. Сказал, что решил уволиться из армии. И действительно уволился, но вскоре был принят на работу в воинскую часть на одну из должностей, дающую доступ к совершенно секретным материалам.
Такие "кульбиты" судьбы знакомого насторожили Владимира. Слежка, увольнение из вооруженных сил и вдруг нежданное-негаданное трудоустройство, да еще в отдел, сотрудники которого всегда были очень привлекательны для разведки.
"Не западня ли это?" - задался вопросом Владимир. Возможно, информатор уже на крючке у контрразведки и теперь готовится ловушка для него.
Подтверждение вскоре пришло от резидента КГБ в Париже. Он сообщил, что информатора взяли, и теперь готовится провокация против Стрельбицкого.
Действительно, вскоре в аппарате военного атташе раздался телефонный звонок. Трубку взял Стрельбицкий. На проводе был старый знакомый.
Владимир сделал вид, что не узнал, кто звонит. Тот представился.
- Что-то я вас не припомню, - сказал Стрельбицкий.
- Ну, как же. Мы встречались, - занервничал звонивший. - Давайте увидимся, вы меня вспомните.
- Ладно, приходите.
Договорились о встрече. Знакомый пришел с записывающим устройством в кармане. Он был одет не по погоде, да и во внутреннем кармане пиджака угадывался объемный посторонний предмет. Стрельбицкий спокойно спросил:
- И кто вы такой?
- Неужели не помните?
Собеседник заерзал на стуле. Сказать о документах, которые передавал прежде, значит еще больше подставить себя. Он что-то мямлил, пытался сказать, что теперь на новой работе, и работа та важна и ценна. Стрельбицкий молча выслушал провокатора и расстался с ним.
Позже из оперативных источников пришло известие: встреча, которую провел перевербованный информатор, была признана провальной. Провокация не удалась.
Владимир Стрельбицкий в 1961 году уехал в отпуск в Советский Союз. Когда отпуск закончился, он узнал, что визу на въезд во Францию ему не дали. Это говорило только об одном: активность помощника советского военного атташе доставляет слишком много хлопот спецслужбам Франции и они не хотят видеть его в стране.
За одного битого двух не битых дают
Владимир Васильевич остался в Москве, в центральном аппарате ГРУ. Однако засиживаться в столице ему не дали. Через год с небольшим предложили новую командировку. На этот раз в Бельгию, в аппарат военного атташе, старшим помощником.
Все, что случилось со Стрельбицким во Франции, разумеется, до тонкостей было известно в КГБ. И поскольку на них возложена обязанность по обеспечению безопасности офицеров военной разведки за рубежом, Комитет госбезопасности возражал против командировки Стрельбицкого.
В КГБ рассуждали вполне здраво: что такое год с небольшим? Для контрразведки, считай, это было вчера, и спецслужбы Бельгии прекрасно обо всем осведомлены. Потому ехать Стрельбицкому в Бельгию, во-первых, бесполезно - контрразведка работать не даст, перекроют кислород напрочь, да и, во-вторых, опасно. Он теперь вроде как меченый, устроят какую-нибудь пакость, подставу.
Все это не хуже КГБшников понимал и сам Стрельбицкий, но ехать хотел. Даже очень хотел. У него были свои резоны. Насчет контрразведчиков, которые, мол, не дадут ни дыхнуть, ни пукнуть, он руководствовался старой русской пословицей: не так страшен черт, как его малюют.
Что же касается гадостей и подстав, от этого не застрахован никто и нигде. На то она и контрразведка. Тут ничего не поделаешь, работа у них такая.
Поскольку военная разведка желала послать Стрельбицкого в командировку, а КГБ возражало, решение принималось в ЦК партии, на Старой площади.
Накануне поездки в ЦК Владимира Васильевича вызвал к себе начальник европейского управления. Долго не разговаривал, только спросил:
- Не передумал ехать?
- Не передумал.
- Тогда собирайся и вперед на Старую площадь. За ними окончательное решение.
Сотрудник военного отдела ЦК был внимателен к нему. Побеседовал, поговорил, поинтересовался:
- А этот иностранец давал тебе документы?
- Давал.
- Ладно, езжай. Только будь осторожен. В конце концов, за одного битого двух не битых дают.
По возвращению со Старой площади его вызвал начальник Главного разведывательного управления генерал-полковник Петр Ивашутин.
- Ну что, Стрельбицкий, на душе у меня не спокойно. Но управление за тебя, значит, нужен ты там. Смотри, провалишься, пеняй на себя.
Владимир Васильевич усмехнулся: "На кого же еще пенять?" Но начальнику ничего не сказал. На том и расстались.
КГБшники оказались правы. Бельгийская контрразведка с первых дней питала особую любовь к Стрельбицкому. Он, конечно, по приезду взял некоторую паузу, однако надо было с чего-то начинать работу. И он начал, казалось бы, с самого безобидного: пошел в королевскую библиотеку, чтобы полистать книги. Среди прочих заказал издание, в котором описывались мосты Бельгии. В ту пору для военных разведчиков это была первоочередная задача - составление характеристик европейских мостов.
Через несколько дней Стрельбицкий вновь появился в библиотеке. Заказал книги. Однако среди них не оказалось самой необходимой, рассказывающей о мостах. Работник библиотеки с милой улыбкой объяснила: книга сдана на реставрацию.
Ну что ж, тогда Владимир Васильевич стал упорно и методично объезжать мосты. Кто мог ему запретить прогуливаться по бельгийским мостам? Да и дело более полезное, на воздухе, у воды, чем скучное сидение в библиотеке и перелистывание пыльных фолиантов.
Невидимый "бой" с контрразведкой Стрельбицкий вел все годы командировки. Бельгийские "контрики" зачастую были бесцеремонны и нагловаты. Постоянно звонили на квартирный телефон по ночам. Проверяли, дома ли старший помощник военного атташе.
На учения звали, но выборочно. А вот, например, военный атташе Конго получал приглашения на все учения.
Стрельбицкий и тут нашел выход, поближе познакомился с конголезским военным атташе. Тот оказался весьма приятным человеком. Фамилия у него была интересная, грузинская - Бабия. Ничего секретного Бабия не рассказывал, но впечатлениями об учениях, на которые не попадал Владимир Васильевич, охотно делился. Вобщем, это обычная практика установившаяся между военными атташе во многих странах. Однако бельгийской контрразведке подобная практика была не по нутру. Сначала за Стрельбицким и Бабия установили слежку. Сидят в ресторане, а их "персональный контрик", которого они уже знали в лицо, обязательно располагается за соседним столиком. Они переезжают в другой ресторан и тот за ними.
Вскоре Владимира Васильевича пригласили в контрразведку.
- Вы дружите с военным атташе Конго?
- Дружу. А что нельзя? Он же не ваш подчиненный. Контрразведчик замялся, однако быстро взял себя в руки.
- Но мы ему очень доверяем.
- Прекрасно. В конце концов, это ваше право. А у меня, как вы знаете, есть свои права.
- Господин Стрельбицкий, но согласитесь: вы интересуетесь вооруженными силами Бельгии, НАТО.
- Я же офицер аппарата военного атташе, что же мне, кукурузой интересоваться?
Бельгийский "контрик" примолк: а ведь и вправду, чем еще заниматься помощнику военного атташе? Дабы разрядить обстановку неловкости офицер спросил:
- А что конкретно вас интересует?
- Вот проходят учения. Тому же Бабия вы даете итоговый релиз с оценкой учений. Мне - нет. Опять же, списки офицеров вооруженных сил. Они, насколько мне известно, не секретны. Так в чем же дело?
Контрразведчик молчал, видимо, понимая справедливость аргументов советского помощника военного атташе. Но в заключение у Владимира Васильевича был принесен скелет в шкафу. Так, на всякий случай:
- И, наконец, я доподлинно знаю, мы не чиним препятствий бельгийскому атташе в Советском Союзе. На учения приглашаем регулярно, документы даем, - сказал он.
Собеседник только руками развел:
- Это удар ниже пояса, господин Стрельбицкий. СССР великая держава, в Варшавском блоке ни перед кем не отчитываетесь. А мы - маленькое государство, у нас членство в НАТО.
- Понимаю. - сочувственно сказал Владимир Васильевич. - Темне менее, что у нас в результате?
- Хорошо, - вздохнул контрразведчик, - мы будем вам предоставлять релизы по итогам учений. Ну и фамилии офицеров, вы верно сказали, у нас не засекречены.
Вскоре после этого разговора из контрразведки доставили три тома списков офицеров ВВС, ВМФ и Сухопутных войск. Стали чаще приглашать на учения, иногда вручали релизы.
Однако, несмотря на эти небольшие уступки, "повадки" бельгийской контрразведки в целом не изменились.
Как-то, будучи в Страсбурге, Владимир Васильевич остановился в одной из местных гостиниц. Вечером вышел прогуляться, проехаться по городу и обнаружил, что забыл ключи от машины. Возвратился, а номер заперт изнутри. Позвал консьержа. Тот долго извинялся, мол, номер по ошибке дали другому постояльцу.
Оказалось все значительно прозаичнее: его номер обыскивал контрразведчик, да Стрельбицкий не вовремя возвратился. "Контрику" ничего не оставалось, как упасть в постель и прикинуться спящим, а работникам гостиницы извиняться и раскланиваться за "ошибку".
Случалось, контрразведчики позволяли себе и вовсе беспардонные поступки. Однажды на приеме в Доме правительства Стрельбицкий познакомился с офицером-авиатором и протянул, как обычно, свою визитку. Руководитель отдела внешних сношений бригадный генерал Депю, увидев это, подбежал и выхватил из рук офицера визитку советского военного дипломата.
Кстати, с бригадным генералом Депю произошла забавная история уже в Советском Союзе. Как-то в отпуске, летом, отдыхая в Сочи в санатории имени Фабрициуса, Владимир Васильевич с женой поднимался с пляжа в свой корпус. Издали увидел группу туристов-иностранцев. Они говорили по-французски. Каково же было удивление Стрельбицкого, когда среди туристов он увидел генерала Депю. Как гостеприимный хозяин, вечером Владимир Васильевич пригласил бельгийского гостя в ресторан, отменно угостил и подарил набор фирменных советских коньяков. Генерал был растроган до слез. Долго извинялся, говорил, что ему стыдно за тот случай, мол, вел себя неприлично. И все время приговаривал: что поделаешь, такая служба.
Что ж, и вправду, у Депю была своя служба, а у Стрельбицкого своя.
Должность высокая и ответственная
Дверь кабинета начальника Генерального штаба распахнулась. Высокий, щеголеватый майор в новом с иголочки кителе кивнул Стрельбицкому:
- Товарищ полковник, маршал Захаров ждет вас. После возвращения из Бельгии прошел всего-навсего год, а начальник управления уже в который раз то ли в шутку, то ли всерьез говорил Владимиру Васильевичу:
- Что-то ты засиделся в конторе.
Стрельбицкий воспринимал эту фразу как спринтер команду "На старт". Потом последует короткое "Внимание!" и выстрел стартового пистолета. Надо понимать, этот миг настал и стартовый пистолет сейчас в руках у начальника Генштаба..
- Долго я вас инструктировать не стану. Это ни к чему, - сказал маршал.
Он взял со стола "объективку", в которой коротко излагались основные этапы службы Стрельбицкого, пробежал глазами.
- Вы человек опытный. Четыре года во Франции отработали, столько же в Бельгии, что мне вас учить. Теперь вы едете военным атташе в Швейцарию. Должность высокая и ответственная. И помните: Генштабу нужны разведматериалы. Ценные материалы.
Захаров пристально посмотрел на полковника, словно ожидая его реакции.
- Товарищ маршал, мы готовы выполнить поставленные задачи, но обстановка тяжелая. Просто так в секретный сейф не залезешь, - пожаловался Владимир Васильевич, пытаясь донести до главного шефа всю сложность разведдеятельности за рубежом.