После развала СССР в 1991 году Хохлов был амнистирован Указом Президента Российской Федерации за номером 308 от 27 марта 1992 года. В июне 1992 года он впервые за 38 лет прибыл в Москву, где встретился с женой и сыном. Посетил он и мемориальный кабинет Ю.В. Андропова на Лубянке.
По поводу вышедшей в 1994 году в США книги Судоплатова "Специальные задания" (в России она была издана под названием "Разведка и Кремль" в 1997 году) Хохлов в открытом письме в редакцию газеты "Новое русское слово" от 7 мая 1994 года написал:
"Поражает типично советская безалаберность по отношению к истине. Судоплатовы как-то и не подумали, что ведь существуют официальные архивы, допросы и показания доверенных свидетелей, да, наконец, и те прямые очевидцы случившегося, которые еще живы и в России, и на Западе".
А поскольку часть мемуаров не соответствует, по мнению Хохлова, действительности, то он сообщил, что собирается подать на Судоплатова в суд. Правда, дальше слов и угроз дело не пошло.
Здесь уместно заметить, что случай с Хохловым ничему не научил советское руководство, и в 1956 году 13-й отдел ПГУ КГБ нанял для ликвидации президента НТС Владимира Поремского, профессионального убийцу - немца Вольфганга Вильднретта. Но, как и Хохлов, Вильднретт в последний момент передумал и сообщил обо in ем западногерманской полиции.
Евдокия Петровна Карцева (после замужества Пролетарская-Петрова) родилась в 1900 году в деревне Липки Рязанской губернии. Позднее ее семья переехала в Москву. После Октябрьской революции ее отец попал на работу в ВЧК в транспортный отдел. Именно благодаря ему молодую комсомолку в двадцатые годы взяли на работу в ОГПУ в одно из самых секретных подразделений - созданный в 1921 году Спецотдел, который размещался даже не на Лубянке, а в здании Министерства иностранных дел на Кузнецком мосту. Секретность отдела была такова, что его сотрудникам было строго запрещено сообщать адрес своего места работы даже родителям. Сама Карцева вспоминает, что, как и большинство других молодых сотрудниц, испытывала страх перед начальником отдела Г.И. Бокием, который, несмотря на свой солидный возраст - ему было за пятьдесят, регулярно устраивал по выходным на даче оргии. Когда она завела разговор об этом с коллегой-мужчиной, он сказал: "Если ты только обмолвишься об этом кому-нибудь, он сделает твою жизнь невыносимой. Ты играешь с огнем". В 1937 году Бокий был арестован и расстрелян. В это же время арестовали и первого мужа Карцевой - чекиста-серба. Но ее не коснулись репрессии, и она продолжила работу в ИНО НКВД.
Там в 1938 году на нее обратил внимание некто Петров, ставший ее вторым мужем. Его настоящая фамилия и имя были Владимир Михайлович Шорохов. Он родился 15 февраля 1907 года в деревне Лариха в Центральной Сибири. Во время службы в Красной Армии шифровальщиком Владимир сменил фамилию на Пролетарский, и после демобилизации в 1937 году попал на работу в ИНО НКВД. Работу за рубежом он начал с командировки в Китай под "крышей" консульства, а в 1938 году вернулся в Москву, где за успешную службу был награжден орденом Красной Звезды. В 1940 году они поженились.
В 1942 году семейную пару было решено направить в Стокгольм. Перед этим по решению руководства фамилия Пролетарский была снова заменена на Петров. В Стокгольме Петровы пробыли четыре года. Сам Петров исполнял обязанности шифровальщика и занимался охраной и обеспечением безопасности советской колонии, вербовал среди ее обитателей осведомителей и собирал компромат на посла Александру Коллонтай, находившуюся в Швеции в почетной ссылке. Не сложились у Петрова отношения и с резидентом Б.А. Рыбкиным и его женой и заместителем З.И. Рыбкиной-Воскресенской. Используя свое служебное положение шифровальщика, он многократно посылал в Москву доносы на своих непосредственных начальников, что в конце концов послужило основанием для его отзыва в СССР. Петрова сначала работала секретарем в резидентуре, а позднее была допущена к оперативной работе. По возвращении в Москву с. 1945 году Петров был назначен начальником отделения "Комитета по информации" (КИ) по совколониям.
В 1951 году Петровы были командированы в Австралию, в Канберру. Подполковник Петров с 1952 года исполнял обязанности резидента, а капитан Петрова получила должность секретаря посла и бухгалтера посольства. В задачу резидентуры входило проникновение в антисоветские и националистические организации, а так-же создание в стране сети нелегалов.
Но отношения внутри советской колонии у Петровых не сложились. Не последнюю роль в этом сыграла взаимная неприязнь Петровой и жены посла. В Москву посыпались многочисленные доносы, а после ареста Берия Петрова даже обвинили в создании в посольстве пробериевской фракции.
В это же время Петров близко сошелся с неким Майклом Бялогуски, польским музыкантом, который в годы Второй мировой войны сотрудничал с гестапо и бежал в Австралию, опасаясь справедливого возмездия. "Дальние соседи" (сотрудники резидентуры ГРУ в Канберре) неоднократно предупреждали Петрова по поводу Бялогуски, но тот отвечал, что изучает его на предмет вербовки.
Тогда в Москву полетела срочная телеграмма следующего содержания:
"Канберра - Москва, Громову.
Получены данные (ВЕНТА), что местная спецслужба взяла в активную разработку Петрова. Агентом-вербовщиком выступает Майкл Бялогуски, музыкант польского происхождения. Оба пропадают в ночных барах и ресторанах. Петров допускает злобные реплики в адрес совпосла. Просим отозвать.
Между тем события приближались к развязке. Двадцать седьмого февраля 1954 года Петров первый раз вступил в контакт с сотрудниками австралийской контрразведки. Ему было обещано политическое убежище и крупная сумма денег в 5 тысяч фунтов стерлингов на покупку фермы. Но окончательное решение он принял после того, как в Канберру неожиданно прибыл его сменщик, который потребовал от Петрова сдать ему все дела. Это стало последней каплей, и Петров 2 апреля 1954 года, даже не переговорив с женой, похитил секретные документы и исчез из посольства.
Почти сразу же начались поиски пропавшего дипломата, а Петрову переселили из квартиры в городе в посольство, лишив всякой связи с внешним миром. Тринадцатого апреля 1954 года австралийское радио официально объявило о том, что третий секретарь посольства Владимир Михайлович Петров попросил политического убежища. Евдокия посчитала это заявление буржуазной пропагандой, будучи уверена, что мужа похитили. Через некоторое время она получила от мужа письмо с просьбой о встрече, и написала под диктовку следующий ответ: "Я опасаюсь встречи с тобой, это может быть ловушка".
Девятнадцатого апреля Петрову под конвоем доставили в аэропорт и посадили в самолет. Руководивший этой операцией сотрудник МГБ Василий Федорович Санько действовал так неуклюже и топорно, что фотография Петровой, которую волокут к трапу самолета двое дюжих молодчиков, обошла газеты всего мира.
В аэропорту Канберры на борту самолета Петрову интенсивно обрабатывали сотрудники австралийской контрразведки, убеждавшие ее присоединиться к мужу. И только в Дарвине, последнем пункте на австралийской территории, когда она поговорила с мужем по телефону, ее решимость вернуться в Москву иссякла. Положив телефонную трубку, она тут же попросила политического убежища.
Позднее Петровы дали подробные показания. Так, в "Заявлении Петровых, касающемся их прошлой разведывательной деятельности от 15.05.1954 года" Е. Петрова рассказывала о своей работе в японской секции Спецотдела, заявив, что шифрованные материалы из Японии добывались с помощью агентов. Раскрыли Петровы и характер работы советской разведки во Франции, отметив при этом, что резидент МГБ в Париже в 1947–1949 годах И.И. Агаянц считал разведывательную работу во Франции особенно легкой. Показания В. Петрова о работе в Австралии позволяли сделать вывод о том, что она была крайне незначительной. Более важным было представленное прямое, а не косвенное свидетельство о местонахождении Г. Берджесса и Д. Маклина в Москве и ряд фактов об их деятельности. Так, со ссылкой на Ф.В. Кислицына, шифровальщика лондонской резидентуры с 1945 по 1948 год, Петровы рассказали, что Берджесс приносил полные портфели документов министерства иностранных дел. Содержание наиболее важных Кислицын передавал в Москву по радио, а остальные отправлял дипломатической почтой.
Отдельно 2 мая 1954 года В. Петров дал показания, касающиеся убийства Л. Троцкого. По его словам, он имел возможность в 1948 году ознакомиться с одним из досье, касавшимся убийства Троцкого. Это была толстая папка, содержащая снимки, сделанные на вилле Троцкого и запечатлевшие охранников, заборы, самого Л. Троцкого с женой и друзьями и многое другое. По мнению Петрова, в окружении Троцкого действовало в разное время разное количество агентов НКВД, причем ни один из них не догадывался о наличии остальных. Первым из агентов, по воспоминаниям Петрова, была женщина-секретарь, завербованная еще во время пребывания Троцкого в Норвегии. Самым же важным агентом был Р. Меркадер, что, впрочем, было известно и ранее. Само убийство в досье было описано с мельчайшими подробностями. Так, например, там говорилось, что смертельный удар был нанесен не заостренным, а широким концом ледоруба. Подобными методами, по словам Петрова, НКВД пользовалось и раньше. Зимой 1938–1939 годов офицер НКВД Боков по приказу Л. Берия убил одного из советских послов на Ближнем Востоке.
Помимо всего прочего, на основании показаний Петровых в ноябре 1954 года был подготовлен 24-страничный отчет, озаглавленный "Комитет информации" (КИ), 1947–1951 год", являвшийся долгое время на Западе основным источником по истории и структуре КИ.
В 1956 году Петровы опубликовали книгу "Империя страха", а в 1968 году В. Петров написал работу под названием "22 июня 1941 года: советская история и германское вторжение".
В Австралии Петровы проживали под чужой фамилией и с постоянной охраной, информация об их местонахождении считалась государственной тайной. Но, как и следовало ожидать, их жизнь на чужбине не сложилась. В 1974 году В. Петров, состояние здоровья которого резко ухудшилось, был под именем шведа Свена Эллисона пометен в один из мельбурнских приютов для престарелых. За долгие семнадцать лет, проведенные в приюте, жена посетила его всего несколько раз. Умер Петров в сентябре 1991 года, в возрасте восьмидесяти четырех лет.
Нелегал управления "С" ПГУ КГБ ГАРТ в конце сороковых годов был направлен для работы в качестве радиста в нелегальной резидентуре В. Фишера в США (о самом В. Фишере, более известном как Р. Абель, будет рассказано ниже). ГАРТ был рекомендован московским управлением контрразведки. В 1952 году он был переправлен в Канаду с заданием легализоваться и со временем переехать в США. Но к 1954 году руководству в Центре стало ясно, что переезд ГАРТА в США сопряжен с рядом трудностей, и поэтому было решено оставить его в Канаде в качестве радиста другого нелегала КГБ ФИРИНА, который в это время находился в Бразилии с целью легализации.
В 1954 году в Канаде ГАРТ вступил в связь с замужней женщиной. Но вскоре об этом стало известно ее мужу, который решил выяснить отношения с соперником. В доме ГАРТА состоялось бурное объяснение, в ходе которого обманутый муж заметил приемник специального назначения, о чем не замедлил сообщить в контрразведку. Летом 1954 года ГАРТ был задержан и после соответствующей обработки перевербован канадцами. К счастью, предатель не смог нанести большого вреда. Дело в том, что сотрудник канадской контрразведки Джеймс Моррисон, испытывая денежные трудности, в июле 1954 года вышел на работников КГБ в посольстве СССР в Оттаве и за 5 тысяч долларов предложил им сообщить о советском нелегале, перевербованном канадцами. После непродолжительного раздумья это предложение было принято, и в Москву ушло сообщение о вербовке ГАРТА.
В ходе обсуждения создавшегося положения в Центре были приняты следующие решения: отказаться от переброски ФИРИНА в Канаду и начать с канадцами через ГАРТА игру с целью выманить перебежчика в СССР. ФИРИН был немедленно предупрежден и переориентирован на работу в Латинской Америке. Что же касается ГАРТА, то ему сообщили, что довольны его работой и оговорили сроки приезда к нему жены на следующий год. В начале 1955 года ГАРТ получил указание из Центра об активизации работы, для чего ему следовало прибыть в Москву для ознакомления с новой техникой, в частности, с быстродействующим передатчиком. ГАРТ обо всем поставил в известность канадцев, которые одобрили его поездку в СССР. В августе 1955 года ничего не подозревавший ГАРТ приехал в Москву, где был немедленно арестован. На первом же допросе он признался в измене и был передан следственным органам. Состоявшийся на следующий год суд приговорил ГАРТА к пятнадцати годам лишения свободы.
В середине пятидесятых годов также ушли на Запад И. Джирквелов и К. Туоми.
Илья Джирквелов работал в управлении КИ по Ближнему и Дальнему Востоку, а в дальнейшем в том же управлении ПГУ МГБ. В начале пятидесятых годов, будучи сотрудником Второго главного управления (контрразведка), он принимал участие в операциях по проникновению в посольства Турции, Сирии, Египта и Ирана в Москве. За успешное выполнение заданий был награжден именными часами с присвоением звания "Почетный чекист". После побега за границу И. Джирквелов написал книгу "Секретный сотрудник", вышедшую в Лондоне в 1987 году.
Карло Туоми был разведчиком-нелегалом, работавшим в пятидесятые годы в США. В 1959 году он перешел на сторону американцев.
В 1957 году произошло событие, облетевшее весь мир. В США был арестован советский разведчик-нелегал Р. Абель (В. Фишер). Состоявшийся в октябре - ноябре 1957 года судебный процесс над ним привлек к себе внимание всей мировой прессы (кроме, конечно, советской). Причиной провала В. Фишера стало предательство в мае 1957 года его помощника Рейно Хейханена.
Р. Хейханен, известный также как Юджин Маки, или ВИК, родился 14 мая 1920 года в деревне Каскисаари под Ленинградом. Карел по национальности, он окончил педагогический техникум, и в девятнадцать лет стал школьным учителем. Но учителем он пробыл всего три месяца. В ноябре 1939 года в связи с началом советско-финской войны его мобилизовали и направили для работы в НКВД. После учебы на десятидневных курсах, где объясняли, как следует допрашивать военнопленных и выявлять антисоветски настроенных лиц или шпионов, он был прикомандирован к оперативной группе, действовавшей на оккупированной в ходе войны финской территории в качестве переводчика.
По окончании войны Хейханен был переведен в Карелию, где продолжал работать в качестве переводчика, а потом и кадрового сотрудника в территориальных органах НКВД-НКГБ-МГБ. В 1942 году во время Великой Отечественной войны он подал заявление о вступлении и партию и по истечении годичного кандидатского стажа в мае 1943 года стал членом ВКП(б). К 1948 году лейтенант государственной безопасности Хейханен был уже женат и имел сына.
В 1948 году Хейханена вызвали в Москву, где, по его словам, объяснили, что теперь он нужен не в контрразведке, а в разведке. В беседе с ним принимал участие А.М. Коротков, в то время полковник, заместитель начальника ПГУ МГБ. В результате Хейханена направили в Эстонию, где он в течение года проходил профессиональную подготовку, включая обучение английскому языку, фотографированию, вождению и ремонту автомобиля. В 1949 году по завершении подготовки его вызвали в Москву. Ему присвоили звание майора и сообщили, что работать ему предстоит в США под именем Юджина Маки.
Для закрепления легенды Хейханен был направлен в Финляндию. В июле 1949 года он был доставлен к советско-финской границе и переправлен через нее нелегально в багажнике автомобиля сотрудника разведки, работавшего представителем ТАСС в Финляндии. В соответствии с полученным заданием Хейханен должен был обосноваться в Финляндии как Юджин Маки, якобы проживающий здесь с 1943 года. В Лапландии, где он жил и работал у кузнеца, чтобы иметь возможность при случае доказать, что он действительно жил в Финляндии, он нашел двух лжесвидетелей. Одному из них он заплатил 15 тысяч, а другому 20 тысяч финских марок.
В 1950 году Хейханен переехал на юг Финляндии, и под видом Юджина Маки жил в течение двух с половиной лет в городах Тампере и Турку. В Тампере он работал на заводе по изготовлению сейфов и ремонту автомобилей. Третьего июля 1951 года он обратился в посольство США в Хельсинки с ходатайством о выдаче ему паспорта как коренному американцу для поездки в США. В посольстве Хейханен сказал, что его мать Лилиан Луома Маки была американкой (родилась в Нью-Йорке), а отец, Август, натурализованный американец, родился в Оулу в Финляндии. В отдельном документе, объясняя причины длительного пребывания за границей, Хейханен указал, что в восьмилетием возрасте он вместе со своим братом Алленом Августом и матерью приехал в Валгу в Южной Эстонии, где и жил до смерти матери в 1941 году. Он также указал, что его отец умер в марте 1933 года.