Но в 1937 году, по словам самого Чемберса, в его сознании произошел перелом. Он полностью разочаровался в сталинизме и идеях Коминтерна. Когда в июле 1937 года его вызвали в Москву, он, опасаясь расстрела, тянул с отъездом девять месяцев, пока окончательно не порвал с Разведупром в апреле 1938 года. Предательство ведущего связного в США нанесло Разведупру серьезный удар. Москва, во избежание многочисленных провалов, приказала передать агентуру Чемберса на связь резиденту ИНО НКВД в Нью-Йорке Гайку Бадаловичу Овакимяну. Сам же Чемберс, боясь возмездия со стороны Разведупра или НКВД, ушел на некоторое время в подполье. Объявился он в 1939 году уже в качестве автора, а позднее редактора журнала "Тайм", и при этом всем жаловался на свою несчастную судьбу.
После подписания пакта между Германией и СССР и нападения Гитлера на Польшу возмущенный Чемберс 2 сентября 1939 года рассказал свою историю Адольфу А. Берле, помощнику госсекретаря и советнику президента Рузвельта по вопросам внутренней безопасности. После встречи с Чемберсом Берле написал справку "Подпольный шпион", в которой упоминал Э. Хисса, Г. Уайта и других советских агентов, с которыми Чемберс работал в качестве связного. Но Рузвельта справка не заинтересовала, и Берле положил ее под сукно.
Но в 1942 году Чемберс привлек к себе внимание ФБР. Это произошло после того, как бывший соратник Чемберса по коммунистическому подполью идентифицировал его как советского агента. Однако, опасаясь возможного расследования, Чемберс был на допросах менее откровенен, чем во время бесед с Берле, и говорил в основном о своем коммунистическом прошлом, а не о шпионской деятельности. В результате директор ФБР Э. Гувер назвал протокол его допроса "сборником россказней, гипотез и умозаключений". Таким образом предательство Чемберса не повлекло за собой арестов и провалов, что объяснялось наплевательским отношением Вашингтона к проблемам безопасности.
И только в 1946 году после предательства Э. Бентли ФБР стало расследовать показания Чемберса о советском шпионаже в тридцатые годы. Третьего августа 1948 года Чемберс дал Комитету по расследованию антиамериканской деятельности показания о работе советской разведки в США. В своих показаниях он назвал имена Г. Уайта и Э. Хисса, но не привел каких-либо убедительных доказательств. В результате обвинение было выдвинуто только в отношении Э. Хисса, который покинул госдепартамент и в начале 1947 года стал президентом фонда Карнеги, но в 1950 году был приговорен к пяти годам заключения за лжесвидетельство. Что же касается Г. Уайта, то он умер от сердечного приступа через три дня после дачи показаний.
Впрочем, выступление с разоблачениями не принесло Чемберсу успеха и славы. Он был вынужден уйти из редакции "Таймс", стал активным антикоммунистом и неоднократно выступал на различных общественных мероприятиях правых организаций в качестве "кающегося грешника". В 1952 году он опубликовал свои мемуары.
Умер Чемберс 9 июля 1961 года в возрасте шестидесяти лет, а в 1984 году президент США Р. Рейган посмертно наградил его самой высокой гражданской наградой США - медалью Свободы.
Говоря о событиях конца тридцатых годов, особо следует отметить тот факт, что страх перед возможным расстрелом охватил тогда не только рядовых сотрудников, но и руководителей советских спецслужб. Среди них был и Генрих Самойлович Люшков. Люшков и в ранних, и в более поздних публикациях о советских спецслужбах практически не упоминается, хотя с его именем связано много таинственных эпизодов в истории СССР. Достаточно сказать, что он был самым первым высокопоставленным чекистом (комиссар государственной безопасности 3-го ранга), бежавшим за рубеж, и при этом, похоже, единственным, перешедшим государственную границу СССР без чьего-либо содействия. Он занимал пост заместителя начальника секретно-политического управления НКВД и помогал своему начальнику Молчанову в подготовке первого московского процесса (процесса Г. Зиновьева) времен "большого террора". Но самое главное, он был участником тщательно подготовленного, но сорвавшегося покушения на И. Сталина.
Люшков родился в 1900 году в Одессе, в семье торговца. После окончания начальной школы он подвизался в качестве мелкого служащего в различных конторах и одновременно учился в вечерней школе. В 1917 году под влиянием старшего брата-большевика приобщился к политической работе и вскоре вступил в РСДРП. В дальнейшем его судьба складывалась типично для того времени. Когда в 1918 году Украина была оккупирована германской армией, Люшков стал сотрудником Одесского комитета РСДРП. В 1919 году - он комиссар 1-го крымского полка Красной Армии. В апреле 1919 года Люшков поступает на курсы при ЧК Украины. После разгрома Деникина он становится начальником политотдела армейской бригады и в этой должности участвует в "польском походе", закончившемся, как известно, поражением Красной Армии. Дальнейшая его судьба была связана с органами государственной безопасности: он служил в ОГПУ Украины, был заместителем начальника секретно-политического управления НКВД СССР; в 1936 году назначается начальником Азово-Черноморского управления НКВД, затем - начальником пограничных войск, с августа 1937 года он - начальник Дальневосточного управления НКВД.
Репрессии 1937 года, охватившие всю страну, обрушились и на сотрудников НКВД. "Только за 1937 год было казнено более трех тысяч оперативников НКВД… Среди исчезнувших в этой кровавой мясорубке были Молчанов, заместители Ягоды Агранов и Прокофьев, а также все начальники управлений НКВД в Москве и провинции. Только одному человеку из числа руководителей НКВД удалось избежать такого конца. Благодаря дружеским отношениям с Ежовым Люшков продержался на своей должности до лета 1938 года. Увидев из своего далека, что Сталин как будто уже не оставил в живых никого из опасных свидетелей своих преступлений, Люшков использовал преимущества своей должности и тем же летом перешел к японцам". Страх Люшкова был вполне оправданным: незадолго до его побега были арестованы и расстреляны шестнадцать руководящих работников НКВД Дальневосточного края.
Десятого июля 1938 года Люшков отправился с инспекторской проверкой на участок 59-го пограничного отряда. Особенно тщательно проверялись пограничные дозоры. Проверяющие скрытно подбирались к пограничникам, и, если те их не обнаруживали, следовали разносы, сопровождаемые руганью и угрозами. В тогдашних условиях угрозы Люшкова воспринимались как вполне реальные. Тринадцатого июля около пяти часов утра все начиналось как обычно. Объявлены пункты проверки и место сбора. Когда все проверяющие разошлись по указанным пунктам, а шофер задремал, Люшков, сверившись с картой, двинулся на запад. Через некоторое время он услышал окрик, и навстречу ему выскочили солдаты пограничной охраны Маньчжоу-Го. Люшков поднял руки вверх. Через полчаса прибыл офицер со взводом солдат. Он обыскал Люшкова, отобрал два имевшихся при нем пистолета и в окружении солдат отконвоировал в расположение штаба японской пограничной части.
Перешедший границу Люшков был допрошен сотрудниками японской военной разведки. Вот выдержка из протокола допроса Люшкова, составленного 5-м отделом 2-го (разведывательного) управления штаба японской армии:
"Вопрос: Почему вы решили бежать и получить здесь политическое убежище?
Ответ: Я почувствовал, что мне грозит опасность.
В: Какая именно опасность вам грозила?
О: В конце мая я получил известие от близкого друга в НКВД, что Сталин приказал арестовать меня. Я узнал также, что Ежов откомандировал в Хабаровск, где находится Дальневосточное управление НКВД, Мехлиса и Фриновского.
В: Назовите вашего друга в НКВД.
О: Прошу не требовать от меня этого. Скажу только, что этот человек - один из тех, кто занимает в НКВД положение сразу вслед за Ежовым.
В: Кто такие Мехлис и Фриновский?
О: Мехлис - начальник политуправления Красной Армии. Фриновский - заместитель Ежова. Оба пользуются большим доверием Сталина. Мехлис отвечает за чистку в Красной Армии, Фриновский отвечает за это в НКВД. Перед их прибытием в Хабаровск я и решил бежать.
В: Почему вы вызвали гнев Сталина?
О: До августа прошлого года я являлся начальником Управления пограничных войск НКВД. Ежов отправил меня на Дальний Восток наблюдать за действиями штаба Особой Дальневосточной Армии. Сталин занимался тогда чисткой правых в партии. Он считал, что в Красной Армии много правых элементов. Мне было поручено выявлять их, в частности выявлять недовольных чисткой в штабе Особой Дальневосточной Армии, которой командует Блюхер. О положении в штабе и в армии я был обязан докладывать непосредственно Сталину и Ежову. Но отыскать порочащие Блюхера факты я не смог, и мне нечего было сообщать в Москву. Поэтому Сталин и Ежов решили, что я заодно с недовольными элементами. Они задумали подвергнуть чистке вместе с Блюхером и меня.
В: Расскажите мне о действиях НКВД на Дальнем Востоке.
О: Во время моей работы в Хабаровске с апреля прошлого года и до сих пор арестованы за политические преступления двести тысяч человек. Семь тысяч расстреляны. Это значительно меньше, чем в среднем по стране. Поэтому-то в Москве и подумали, что я саботирую. Меня стали подозревать".
Очень большую ценность для японской разведки имели также переданные Люшковым данные о боеготовности и планах Особой Дальневосточной Армии, об экономическом положении дальневосточных районов, мерах по охране государственной границы и сведения о советской агентурной сети в Маньчжурии. Правда, Люшкову не были известны руководители агентуры, так как резиденты подчинялись непосредственно Москве. В Хабаровске, куда поступали их радиограммы, знали только псевдонимы - Као и Лео. Као (по предположению Люшкова, женщина) связан с Компартией Китая и координировал борьбу против Японии в Маньчжурии. Лео передавал в Центр информацию о нахождении в Маньчжурии русских эмигрантов.
Однако никто из допрошенных в 1945 году свидетелей из числа сотрудников японских спецслужб, в разной мере посвященных в судьбу Люшкова после его бегства в Маньчжурию, не говорил, что он доставил из СССР какие-либо оперативно-значимые документы, кроме своих личных. Несмотря на предательство Люшкова, не была поколеблена уверенность японской разведки в преданности ей Старика и Большого корреспондента - агентов, которых в начале тридцатых годов подставили японским спецслужбам сотрудники НКВД. Но нельзя забывать, что Люшков бежал накануне хасанских событий. Недаром в эмигрантской прессе указывалось, что Люшков - большая находка для Японии. Лояльно настроенные к СССР эмигранты говорили о нем, как о предателе, равного которому нет в СССР.
Люшкова допрашивали в разведотделе штаба Квантунской армии в течение трех недель, после чего он был тайно вывезен в Японию. В связи с поднятым японской прессой возмущением по поводу скрываемых Военным министерством подробностей побега Люшкова был распущен слух, будто он уехал в Европу, поскольку утратил ценность в глазах японской разведки. Вскоре после этого газеты перестали интересоваться судьбой беглеца.
Слух об отъезде Люшкова в Европу был распущен 5-м отделом 2-го управления японского Генштаба с целью скрыть приготовления к небывалой по своей дерзости операции - убийству Сталина. Целесообразность данной операции в японском Генштабе никогда не ставилась под сомнение. Дело в том, что в это время японские военные круги активно готовились к агрессии против СССР. Но проведение операции по ликвидации Сталина было возможно только при наличии реального плана и готовых пожертвовать собой исполнителей. Бегство Люшкова, испытывавшего к Сталину враждебные чувства из-за краха карьеры, вынужденного изгнания и смерти близких (в расстреле своей семьи Люшков не сомневался) делало операцию вполне реальной. Поэтому на совещании во 2-м управлении под председательством начальника Генштаба такая операция, получившая название "Медведь", была утверждена. В помощь Люшкову была сформирована группа из шести человек - членов "Союза русских патриотов" в Маньчжурии. Подготовкой операции занимались полковник Утагава и некий Хасэбэ, впоследствии сопровождавший группу в Стамбул. В состав группы вошли Борис Безыменский, переводчик в правительстве Маньчжоу-Го, работавший на разведотдел Квантунской армии; Николай Лебеденко, председатель харбинского "Союза русских патриотов"; Леонид Малхак, заместитель председателя Союза; Смирнов, Сурков и Зеленин. Люшкову были выданы документы на имя Алексея Барского, служащего Харбинской торговой палаты. По плану Люшкова и начальника 5-го отдела 2-го управления полковника Кавамото совершить убийство предполагалось в Сочи.
Дело в том, что Сталин любил бывать в Мацесте. Иногда он принимал лечебные ванны. Бывало, он проводил в Мацесте по пять часов кряду. Сталин никогда не оставался обнаженным при посторонних. Поэтому в ванной комнате он всегда пребывал в одиночестве. Люшков же, будучи в свое время начальником Азово-Черноморского управления НКВД, сумел найти в охране Сталина слабое звено.
По рисункам Люшкова в лагере в Чанчуне соорудили макет ванного корпуса в натуральную величину, где группа отрабатывала слаженность своих действий. Во время тренировок в девяти случаях из десяти "охранники" опаздывали с контрмерами. В результате офицеры из 5-го отдела Генштаба и из разведуправления Квантунской армии, проверявшие готовность группы, пришли к заключению, что операция "Медведь" должна завершиться успешно.
В начале января 1939 года группа Люшкова в сопровождении Хасэбэ прибыла в Дайрен, чтобы оттуда отправиться на пароходе в Европу. В Дайрене для группы и сопровождающего ее Хасэбэ сняли номер в гостинице "Ямато". Сам Люшков поселился на вилле президента фирмы "Дайрен консу" Харуёси Санады, работавшего на разведотдел Квантунской армии. Но во время ожидания пароходного рейса в Неаполь возникло непредвиденное обстоятельство. В отеле задержали китайца, у которого была обнаружена записка: "Следите за нами. Leo". Попытка установить личность Лео не увенчалась успехом, так как китаец при попытке задержать его связника бежал. Тем не менее, несмотря на это происшествие, группа, соблюдая все меры предосторожности, отбыла в Неаполь на японском пароходе "Азия-мару".
Семнадцатого января 1939 года в Неаполе группу встретил майор Хироити Такэнака, помощник военного атташе японского посольства в Берлине. Он оформил въездные визы в Турцию и препроводил группу на пароход "Таллес", следовавший по маршруту Неаполь - Стамбул. Девятнадцатого января в часа 30 минут японский военный атташе в Стамбуле Митио Арикура встретил пароход на катере в море. Люшков с группой и Хасэбэ пересели в катер, который доставил их в малолюдный уголок порта. Оттуда на трех машинах группа отправилась во второразрядную гостиницу.
В соответствии с планом группа должна была перейти советско-турецкую границу у селения Борчка, где на восточном берегу речки Моруха в глубь советской территории уходила расселина, мало кому известная и не охраняемая пограничниками. Опробовав снаряжение и купленное Арикурой через германское представительство фирмы Круппа оружие, группа направилась к советско-турецкой границе и прибыла в Борчку 24 января. Авангард из трех человек вышел из Борчки в семь часов вечера, а через час вслед за ними отправились остальные четверо. Перед границей группе предстояло соединиться. Арикура и Хасэбэ должны были вернуться в Стамбул на следующее утро.
Группа без каких-либо осложнений добралась до границы и гуськом двинулась по восточному скалистому берегу Моруха. Но когда группа вошла в расселину, то из глубины ее и с западного берега на группу обрушился огонь из пулеметов и винтовок. Шедшие впереди Лебеденко, Малхак и Сурков были сражены наповал. Остальным удалось бежать. Стало ясно, что советские пограничники были предупреждены и что операция "Медведь" провалилась. Поэтому Арикура, Хасэбэ и остатки группы срочно покинули Борчку. В порту Хопа, перед посадкой на пароход, следующий в Стамбул, Арикура отправил в Берлин военному атташе генерал-майору Окабэ телеграмму: "Сакура опала". (Если бы операция закончилась успешно, Арикура послал бы другую телеграмму: "Хризантема расцвела".)
Двадцать восьмого января группа прибыла в Стамбул. В предвидении протеста советского правительства правительству Турции по поводу провокации на границе группа выехала в Германию, и там ее след затерялся. Хасэбэ осенью 1939 года видели в Харбине, после чего он исчез, а Арикура в марте 1939 года получил назначение в Мадрид.
По поводу случившегося на границе английская газета "Ньюс кроникл" от 29 января 1939 года писала:
"Как сообщило агентство ТАСС, 25 января погранвойска Грузинской ССР уничтожили трех человек, пытавшихся перейти границу со стороны Турции. Эти трое - троцкисты, пользующиеся поддержкой фашистов. У убитых найдены пистолеты, ручные гранаты и подробные карты местности. Целью преступной группы было убийство Иосифа Виссарионовича Сталина, находившегося в Сочи. Однако пограничники заблаговременно узнали о преступном плане и истребили злоумышленников. Нарком иностранных дел Литвинов выразил решительный протест в связи с тем, что Турция сделалась базой антисоветских провокаций".
А вот выдержки из материалов служебного расследования провала операции "Медведь":
"…B записке, которую китаец взял в мусорной корзине в отеле "Ямато", было сказано: "Следи за нами". Значит, Лео находился в числе семерых русских. В противном случае фраза звучала бы иначе: "Следи за ними"…
…На пароходе "Азия-мару" никто в контакт с русскими не вступал. Телеграмм они не посылали и не получали…
…В Неаполе, в Стамбуле, по пути в Хопу, в селении Борчка контактов с кем-либо из посторонних у русских не было. Они не звонили по телефону и не отправляли телеграмм…
…Почему написанная по-русски записка в отеле "Ямато" имела подпись, сделанную латинскими буквами: "Leo"? Лео - сокращение от имен Леопольд или Леонгард. Но группа состояла из русских. Ни один из них не жил в Европе или Америке, кроме Бориса Безыменского. Безыменский ездил ненадолго в Германию. Лео могло быть дружеской кличкой, полученной среди иностранцев…
…После инцидента в отеле "Ямато" всю группу заново проверили, особенно Леонида Малхака. Безрезультатно…
…Советская разведка могла узнать об отплытии группы в Неаполь в билетной кассе порта Дайрен. В Неаполе советские разведчики могли группу встретить и выяснить, что она направляется в Стамбул. Однако в Стамбуле Митио Арикура принял действенные меры, чтобы избавиться от возможной слежки…
…На пароходе по пути в Хопу на палубе был замечен некто, по виду англичанин. Он постоянно фотографировал. Таро Хасэбэ обратил на него внимание Люшкова. Люшков пришел к заключению, что это действительно англичанин. У англичанина был чемодан с рекламной наклейкой туристской фирмы - головы льва. Англичанин в контакт с группой не входил…
…На пароходе плыл турок. Он расстелил на палубе шкуру льва и, разложив на ней безделушки, торговал ими. В контакт с группой не входил…