Не Сволочи, или Дети разведчики в тылу врага - Валерий Сафонов 25 стр.


- Я согласен на такой вариант. С сегодняшнего дня Таевере и Ковалдин займутся спецподготовкой Пети…

Он вздохнул, посмотрел на своих военных контрразведчиков и уже мягче сказал:

- Не забудьте о легенде для мальчика. И помните - от батареи ежедневно гибнут мирные советские люди. Времени у вас совсем мало.

Вскоре Петя был у начальника 6-го отделения старшего лейтенанта госбезопасности Д.Д. Таевере. Он очень обрадовался заданию. Понимая всю его важность, Петя сразу дал согласие идти в тыл противника. Вечером мальчик жадно набросился на все то, что считали нужным внести в его специальную подготовку Таевере и Ковалдин. В маленькой комнатке чекисты учили его приемам, как быстро и незаметно уходить от глаз агентов фашистов. Ему предоставили целый альбом рисунков и фотографий гитлеровских дальнобойных орудий. И вскоре он свободно ориентировался в их калибрах. А темной ночью Петя совершает пятнадцатикилометровый марш-бросок по лесу. Ориентир у него был один - звезды. И он успешно добрался в указанное место.

Военные контрразведчики разрабатывали различные положения и варианты, в которые мог бы попасть мальчик в тылу врага. И Петя моментально находит им решения: то он играет недалекого по уму парнишку, то просит найти удравшую в лес корову, то с корзиной грибов и слезами на щеках просит указать путь из векового леса.

В это же время Петя занимается своей новой биографией. Каждый час он десятки раз повторяет составленную чекистами легенду, вживается в образ кулацкого сынка. Да, по легенде он - Петр Ермолаев, сын кулака, высланного в 1930 году из поселка Волосово. Если бы гитлеровцы попытались проверить это, то факт такой они установили бы. Но настоящий Петр Ермолаев был в глубоком советском тылу. Поэтому ничего опасного для Пети такая проверка не представляла.

А мальчик, в который уже раз, повторял:

- Папа с 1930 года находился в ссылке где-то под Архангельском, а мы с мамой жили в Голубовицах, у родственников. Он иногда присылал нам деньги и письма, в которых намекал, что скоро все должно кончиться и мы опять станем владельцами крупного хозяйства. Когда немецкие солдаты подошли к деревне, ее жители снялись и двинулись в глубь страны. Вместе с ними на подводе поехали и мы. Ночью, в лесу, мама разбудила меня, прошептав: "Сынок, вставай. Нам не по пути с ними". Мы повернули лошадь и поехали назад. В пути попали под артиллерийский обстрел, наша лошадь была убита осколком снаряда. С мамой собрали узел и пешком двинулись к Волосово. Сюда, по словам мамы, должен вернуться мой отец. Это передал ей какой-то его друг, бежавший перед войной из ссылки. В лесу около станции Поповка мы опять попали под сильный обстрел. Мама испугалась и бросилась по тропинке в гущу леса. Вдруг раздался сильный взрыв, я упал на землю. Когда встал, то в метрах пятидесяти увидел искромсанные, вырванные с корнем сосны и огромную воронку. Мамы нигде не было. На мой крик она не отзывалась. По-видимому, ее разорвал снаряд. Сидя на краю воронки, я долго плакал, а затем решил продолжать путь в Волосово. И вот уже несколько дней, побираясь по деревням и попрошайничая у гитлеровских солдатских кухонь, пробираюсь я в этот поселок. Здесь надеюсь найти своего отца, которого знаю только по фотографиям.

При этом Петя делал такое страдальческое лицо, что трудно было не поверить его рассказу. "В этом мальчике, - не раз уже думал Таевере, - заложен талант большого артиста".

Учителя довольны своим необыкновенно прилежным учеником. Он быстро достигает нужных результатов. Ход его подготовки контролирует сам начальник Особого отдела. П.Т. Куприну было очень жалко посылать мальчика в тыл противника. Но теперь он понимал, что от этого юнца зависит выполнение задания командования фронта. Зависят судьбы многих жителей Колпино, а также бойцов этого участка фронта. Поэтому он еще и еще требовал, чтобы Таевере и Ковалдин как следует проработали с мальчиком все ситуации, которые могли возникнуть с ним в тылу фашистов.

Утром 5 сентября 1941 года начальник Особого отдела вызвал Ковалдина, крепко пожал ему руку и пригласил сесть за небольшой стол, покрытый зеленым сукном. Куприн долго смотрел на младшего лейтенанта госбезопасности, а затем спросил:

- Итак, как дела у Пети? Готов к походу? Времени у нас больше нет. Нужно приступать к выполнению задания. А может…

И он, не окончив изложение своей мысли, посмотрел в глаза Ковалдину и продолжил:

- А может, послать взрослого разведчика? Или группу?

Никита Федорович встал из-за стола, одернул гимнастерку и твердо произнес:

- Посылать никого не надо. Петя готов идти в разведку, мальчик серьезно и целеустремленно готовил себя к ней.

Начальник Особого отдела, довольный ответом своего подчиненного, тяжело вздохнул и сказал:

- Тогда, Никита Федорович, завтра… Готовьте Петю. Завтра он уйдет в тыл к фашистам.

В тот же день старший оперуполномоченный 6-го отделения Н.Ф. Ковалдин составил начальнику ОО НКВД Ленинградского фронта комиссару госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприну докладную записку, в которой писал: "…За время подготовки Петя Петров вдумчиво, по-деловому и с большой охотой воспринимал все новое, неизвестное ему. Видно было, что он серьезно и настойчиво готовит себя к походу в тыл врага. Мы уверены, что он готов выполнить любую поставленную перед ним задачу, в том числе и задания командования фронта".

И вот настало время прощания. В кабинете начальник Особого отдела П.Т. Куприн, Д.Д. Таевере и Н.Ф. Ковалдин угощали Петю чаем с конфетами и печеньем. За столом они вспомнили мирное время, помечтали о Дне Победы. Ох и трудно было отправлять Павлу Тихоновичу мальчика в тыл врага! Он внимательно смотрел на веселого, улыбающегося Петю и, когда тот закончил пить чай, ласково спросил:

- Ну как, разведчик, с заданием справишься?

Мальчик быстро вскочил со стула, подтянулся и про себя подумал: справится ли он?.. Будет, конечно, трудно. А разве не трудно на фронте? Разве не трудно его друзьям-танкистам и другим нашим солдатам. Всем сейчас трудно. Трудно всей стране. Всему нашему народу. И виноват во всем фашизм. Поэтому он должен справиться. На него надеются, и он сделает все возможное, чтобы выполнить задание.

Несколько волнуясь, Петя ответил:

- Думаю, все будет хорошо, товарищ комиссар госбезопасности 3-го ранга. Задание выполню.

- И мы так все думаем, - сказал, улыбнувшись, Куприн.

- Конечно, справишься, - поддержал начальника Таевере.

- Я прошу дорогой, Петруша, - продолжил комиссар госбезопасности 3-го ранга, - будь только осторожным. Помни, у фашистов имеется громадный аппарат агентов и сыщиков. Это хитрый и ловкий враг. Помни об этом и будь бдительным. И, конечно, береги себя, сынок.

И чекист ласково прижал голову мальчика к своей груди, а сам подумал: "Что ждет такого, несомненно одаренного мальчика на этой страшной войне? Ведь она только-только началась, а столько уже горя принесла советскому народу".

Что ждало впереди самого комиссара госбезопасности 3-го ранга, этого незаурядного человека, отменного начальника и превосходного боевого товарища? Весной 1942 года его вызвали из осажденного Ленинграда в Москву и 2 мая 1942 года назначили начальником Особого отдела НКВД по Московскому военному округу. И.В. Сталин предполагал, что летом 1942 года Гитлер и его военачальники могут нанести по Москве один из главных своих ударов, поэтому на основные командные должности назначались опытные кадры. Однако начальником ОО НКВД МВО Павел Тихонович пробыл совсем не долго. 12 августа 1942 года его по предложению И.В. Сталина назначили на более ответственную должность - он возглавил 3-е Управление НКВД СССР, так называемое секретно-политическое управление, которое занималось идеологической контрразведкой на территории Советского Союза.

В это время, а точнее 1 сентября 1942 года, в глубокий тыл Ленинградского и Карельского фронтов "Абвер" забросил несколько разведывательно-диверсионных групп, которые должны были подготовить плацдарм для высадки крупного немецкого десанта в районе города Коноши, чтобы изолировать советский Север от центральных районов СССР и начать наступление на Вологду. Местные органы госбезопасности с приданными им красноармейскими частями нанесли ряд ударов по этим фашистским группам. Однако основная их часть ушла в глухие леса и болота, откуда от них в один из центров "Абвера" в Таллине регулярно поступали разведывательная информация и метеосводки. Естественно, нужно было срочно ликвидировать эти действовавшие в глубоком советском тылу немецко-фашистские группы. Павлу Тихоновичу Куприну, как бывшему начальнику 00 НКВД Ленинградского фронта, знавшему хорошо местные условия, было поручено возглавить операцию по ликвидации этого вражеского десанта. С порученной задачей он справился успешно, о чем было доложено Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину.

11 ноября 1942 года самолет, на котором возвращался в Москву комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприн, был сбит немецкими истребителями и упал в одно из озер на Севере, которых так много там. Эта была самая крупная потеря на северо-западе СССР для органов госбезопасности за всю Великую Отечественную войну. При выполнении заданий и в боях за Родину погибли 1275 сотрудников органов военной контрразведки Ленинградского фронта. Старшим среди них по званию значится комиссар государственной безопасности 3-го ранга Павел Тихонович Куприн.

Когда доложили Наркому внутренних дел СССР Л.П. Берии о гибели П.Т. Куприна, то он долго сокрушался и скорбел, что лишился такого ценного, высокопоставленного сотрудника. Затем нарком приказал работникам своего секретариата никому не говорить о гибели П.Т. Куприна и ушел к И.В. Сталину. Переговорив с Верховным Главнокомандующим, Л.П. Берия дал указание своему кадровому аппарату зафиксировать, что комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприн умер 11 ноября 1942 года в Хабаровске. 19 ноября 1942 года приказом НКВД СССР № 3554 начальник 3-го Управления НКВД СССР комиссар госбезопасности 3-го ранга П.Т. Куприн был исключен из списков личного состава "за смертью", о чем были сделаны соответствующие записи в картотеке Управления кадров НКВД СССР и в его личном деле.

О том, что Павел Тихонович Куприн погиб в самолете, сбитом немецкими истребителями, утаивалось от общественности многие годы.

Второй бросок в тыл врага

Ночью 6 сентября 1942 года Петя в сопровождении минера и двух войсковых разведчиков пересек линию фронта. В густом лесу, около железной дороги Ленинград - Москва, он распрощался с красноармейцами, которые здесь, в этом лесу, должны были ждать его возвращения. Темная ночь - союзница юного разведчика и надежный его хранитель - и лес приняли мальчика в свои объятия и сразу спрятали от посторонних глаз. По тихому, ночному лесу Петя шел около трех часов. Когда мальчик удалился от линии фронта на достаточное расстояние, он забрался под ветки большой ели и сразу заснул. Разбудил Петю резкий, отрывистый стук дятла. Он открыл глаза и улыбнулся ласковым солнечным лучам, пробивавшимся через густые еловые ветви. Медленным взглядом окинул стоявшую напротив огромную сосну. На засохшей ее верхушке мальчик увидел разноцветную птицу. Держась вертикально когтями своих сильных лап за ствол дерева, дятел длинным клювом добывал себе корм. "Так вот где ты… Нашел я тебя, лесной барабанщик", - подумал, улыбнувшись, Петя.

Лежа на спине, юный разведчик несколько минут наблюдал за ловкой работой птицы. Затем он вылез из своего убежища, чтобы согреться, пробежал сотню метров и наткнулся на огромное поле несколько уже переспевшей, почти бордового цвета брусники. Он быстро наполнил кепку сочной ягодой и уселся на солнечной опушке на пенек, достал привязанный за спину узелок, выложил из него краюху деревенского хлеба, четыре яйца и несколько отварных картошин. Позавтракав, он завернул оставшийся хлеб и два яйца в узелок и пошей по тихому, солнечному лесу. Издалека до него доносились артиллерийские раскаты и взрывы снарядов. Там, за его спиной, уже совсем далеко находилась линия фронта.

Теперь предоставим слово нашему герою. Сохранившиеся документы, написанные еще не отработанным, почти детским Почерком, подробно рассказывают, как Петя выполнил трудное задание командования Ленинградского фронта. Вот выдержки из отчета, который Петя писал сразу после возвращения из тыла противника:

"Утром я вышел к железной дороге Ленинград - Москва и двинулся по левой стороне к станции Ульяновка. Не доходя километра два до платформы, перешел на правую сторону железной дороги. У крайних домов поселка Красный Бор встретил немецкий пост. У будки, стоящей рядом с железной дорогой, находилось несколько немецких солдат и офицер с биноклем. Тут же замаскированы два крупнокалиберных пулемета и легкая пушка. Фашисты меня не задержали, они только посмотрели в мою сторону.

Пройдя 500 метров, спустился с насыпи, где заметил телефонный провод. И я, нарушив инструкцию тов. Таевере - заниматься только разведкой, не удержался и перебил его на камне. По тропинке, с правой стороны насыпи, я прошел Красный Бор. Кругом было много солдат, вооруженных в основном, автоматами, но орудий нигде не было. Тогда я еще раз обошел этот поселок и окрестные леса, где предположительно могли быть пушки. Тщательно осматривал лесные дороги, но каких-либо признаков тяжелой артиллерии не было.

В пути я уже находился несколько часов, но усталости не чувствовал, так как хотелось быстрее найти эту чертову батарею. Решил пойти к станции Поповка. Между Красным Бором и Поповкой видел большое немецкое кладбище с касками на могилах и свастикой на крестах. Прошел Поповку, и тут вдруг сзади меня раздалось несколько тяжелых взрывов, похожих на громовые раскаты. Через несколько минут они опять повторились. День был солнечный, и признаков грозы не было. Поэтому я решил, что здесь где-то и находится нужная нам батарея. Я вернулся обратно, сошел с насыпи и вошел в кустарник. Рядом находился лес. Прошел метров 700 и увидел девять дальнобойных орудий, замаскированных ветками и какими-то сетками. Я спрятался в молодом березняке и стал наблюдать. Рядом находился небольшой дом, хлев и другие хозяйственные постройки. Место мне было знакомым. Здесь до войны жила семья путевого обходчика. Через некоторое время из дома вышли два офицера, которые, смеясь, прошли около меня. Пушки стояли на больших резиновых колесах диаметром полтора метра, стволы их были под углом 45 градусов и направлены часть на Колпино, часть на Красногвардейск. Около каждого орудия находилось по 5–6 гитлеровцев, они вели стрельбу. Расположены орудия в шахматном порядке в 55–60 метрах друг от друга.

За батареей я наблюдал минут тридцать. После этого я возвращался не по железной дороге, а по Московскому шоссе. Близ станции Ульяновка, на опушке леса, видел 22 противотанковых орудия, а рядом, на шоссе, стояла большая колонна автомашин с гитлеровцами. Машины были обтянуты брезентом…"

Ночью в сопровождении тех же красноармейцев Петя вернулся к своим. Его тепло и радостно встретил младший лейтенант госбезопасности Н.Ф. Ковалдин. На "эмке" без единого стекла, изрешеченной с самолета пулеметной очередью, разведчик был доставлен в Ленинград. Ему отвели маленькую комнату, дали ручку, чернила и бумагу. И мальчик уселся за составление отчета о разведке в тылу противника. Вскоре отчет был готов. Затем Пете предоставили карту. На ней он сразу нашел бывшую усадьбу путевого обходчика и поставил крест.

- Вот здесь и находится гитлеровская батарея дальнобойных орудий, - уверенно сказал он.

8 сентября 1941 года отчет Пети Петрова и карта с координатами батареи дальнобойных орудий были отправлены командующему Ленинградским фронтом Маршалу Советского Союза К.Е. Ворошилову. На следующий день по фашистской батарее, доставившей столько неприятностей жителям Колпино и бойцам фронта, был нанесен сокрушительный удар. Враг получил по заслугам.

А дела в эти дни на Ленинградском фронте складывались неважные. Советскими войсками был оставлен Шлиссельбург, и 9–10 сентября 1941 года после потери этого города Ленинград оказался в окружении. 10 сентября И.В. Сталин принял решение сместить К.Е. Ворошилова и назначить командующим Ленинградским фронтом генерала армии Георгия Константиновича Жукова.

Особенно обрадовало это назначение начальника Особого отдела фронта П.Т. Куприна. С Георгием Константиновичем его связывали бои 1939 года на Халхин-Голе. В то время старший майор госбезопасности П.Т. Куприн организовывал защиту тыла 1-й армейской группы Г.К. Жукова, сражавшейся в районе этой реки. И орден Красного Знамени, которым П.Т. Куприн был награжден в начале 1940 года, он получил за успешное выполнение заданий от этого, набиравшего уже известность советского военачальника.

Через минное поле - к своим

Отдохнув, Петр через пять дней опять отправился в тыл противника. На этот раз ему предстояло разведать район по маршруту Красный Бор - Саблино - Любань - Липки - Апраксин Бор. Петя успешно справился и с этим заданием.

Добытые мальчиком разведывательные данные о противнике представляли большую ценность для защитников города Ленинграда. Начальник Особого отдела П.Т. Куприн направил их сразу новому командующему Ленинградским фронтом генералу армии Г.К. Жукову. Комиссар госбезопасности хорошо знал, что Георгий Константинович, как всякий крупный военачальник, любит информацию краткой, не вызывающей никаких сомнений в ее достоверности. Поэтому он при направлении разведывательной сводки в адрес командующего подчеркивал: "При этом препровождаю для оперативного использования доклад П. Петрова о наличии немецких войск в районе Красный Бор - Любань - Липки. Сведения доставлены одним из лучших наших разведчиков и представляют определенную ценность".

Вот - третье задание. Уже сутки Петя находился в тылу у фашистов. Он посетил оккупированные гитлеровцами деревни Захожье и Никольское, где собрал данные о фашистских танковых частях и артиллерии. Поздним дождливым вечером 22 сентября 1941 года он, в который уже раз по-пластунски, медленно, с большой осторожностью двигался к своим через линию фронта. И тут мальчик почти рукой дотронулся до торчавших из-под земли каких-то волосков. Он замер, огляделся. На него зловеще смотрела совсем не замаскированная фашистская мина. Разведчик медленно отполз в сторону. И через несколько метров увидел еще мину. Петя бесшумно метнулся в другую сторону. Опять мина. Ведь всего сутки тому назад он пересекал здесь линию фронта, и все было нормально. И вот тебе на. "Наверно, немцы сегодня поставили эти проклятые мины", - подумал мальчик.

Он был в западне. Путь оставался свободным только назад, в тыл врага. Разведчик лег на землю, подставил лицо моросившему дождю и, успокоившись, решил двигаться только вперед. Не торопясь, часто отдыхая, метр за метром преодолевал он теперь такое опасное для него поле. Петя был уже почти у своих, когда раздался взрыв. Это сработала задетая им мина. Мальчик был ранен по касательной осколком в плечо. Зажав рану рукой, скрипя зубами от боли, он полз вперед. "Только вперед… Только вперед…" - шептал он себе.

И юный разведчик добрался до своих. Он как-то бесшумно сумел опуститься на дно траншеи и, увидев красноармейцев, тут же потерял сознание.

Назад Дальше