Мало кто из жителей Калифорнии увлекался НВБХМ в конце 1970-х, несмотря на культуру вольномыслия, традиционную для этого штата. Залитые солнцем бульвары Лос-Анджелеса и Сан-Франциско лучше подходили для неторопливых кантри-роковых напевов в стиле "Eagles", бесконечного позитива "Grateful Dead" и энергичного стадионного рока "Aerosmith" и их подражателей. Новая волна британского хеви-метала была грубой, первобытной музыкой, а исполняли ее в основном неофиты, - во всяком случае, с этого все начиналось. Даже в панке, достигшем к 1980 году расцвета, было больше компетентных музыкантов. Такие группы НВБХМ, как "Venom", "Angel Witch", "Tygers of Pan Tang", "Anvil" и "Saxon", вряд ли могли похвастаться виртуозностью игры или чистотой звука, хотя "Iron Maiden" была замечательным исключением по обоим параметрам.
Однако у этих групп было кое-что другое: всепоглощающая энергия. Фанаты чувствовали ее и восхищались британским хеви-металом, не в последнюю очередь благодаря острому контрасту между этими группами и нудной виртуозностью любимчиков радиоэфира, - кстати, самыми популярными в Штатах того времени были английские исполнители. Многие британские музыканты, играющие рок и металл, были приятно удивлены, если не сказать поражены той любовью, какой они пользовались в Америке, особенно на западном побережье. Один из них - Лемми из "Motörhead": "Они все еще верят в рок-н-ролл, в его магию, и я тоже верю, а там [в Британии] зрители избалованные, они ждут, чтоб их развлекали, а это, знаете ли, не очень-то способствует хорошему концерту. Так что пошли они куда подальше… Я не согласен, что нужно жить там, где ты родился, - это как-то неизобретательно. Переехать в другую страну - все равно что перевернуть все с ног на голову: обо всем начинаешь думать по-другому. Путешествия - единственный способ чему-то научиться и единственная возможность узнать что-то о других людях. Когда путешествуешь, видишь людей такими, какие они есть на самом деле".
Гитарист группы "The Cult" Билли Даффи полностью согласен с Лемми и добавляет, что Калифорния может многое предложить британскому музыканту, недооцененному своими фанатами на родине: "Мы отправились в Америку и в результате оказались в Лос-Анджелесе. Там было все, что я люблю, - красивые девушки, хорошая погода и классные шмотки. Мы поехали туда в восемьдесят пятом году с альбомом "Love", который был в пух и прах раскритикован [в Англии]. Зато все, за что нас бичевали критикой в Англии, в Америке было принято на ура. И не только с нами так было. После долгих лет, проведенных в Англии, Штаты стали для нас отличным лекарством от уныния и подавленности".
Если британские музыканты стремились расширить свои представления, то американским фанатам рока новая волна хеви-метала была нужна не меньше. Группой, образовавшейся после "Metallica" и игравшей с той же страстью (но, может быть, с чуть меньшим успехом), была "Hirax", мощная команда, которой руководил необузданный Кейтон Де Пена, прирожденный фронтмен. Его преданность делу остается неизменной, и он по сей день разбирается в НВБХМ не хуже самого Ларса Ульриха. Он вспоминает: "Новая волна британского хеви-метала стала нашим спасением. Мы нуждались в такой музыке… "Diamond Head", "Angel Witch", "Tygers Of Pan Tang", "Tank", "Motörhead", "Saxon", "Iron Maiden", "Girlschool", "Venom", "Samson", "Trust" - что мы только не делали, чтобы раздобыть эти пластинки". На вопрос, продолжают ли эти группы вдохновлять его и сегодня, Де Пена восклицает: "Еще бы, черт возьми! Я ходячая энциклопедия НВБХМ! Я всё люблю - даже группы, выпустившие по одной семи- или двенадцатидюймовой ЕР-пластинке. Если они относятся к тому периоду, я наверняка их знаю. Очень жаль, что эти команды не получили должного признания. Взять, например, "Diamond Head"! Я никогда не забуду группы, которые оказали влияние на "Hirax", и всегда буду относиться к ним с уважением".
Если фанаты в Америке так обожали подобную музыку, то почему же туда приезжало так мало британских команд? Причина проста: большинство групп НВБХМ имели контракты с маленькими британскими лейблами вроде "Neat", у которых элементарно не хватало средств на поддержку тура в США или в какой-либо другой большой стране. Хотя более известные в мире метал-группы, вроде "Judas Priest" и "Motörhead", смогли пробиться на американские просторы и для разогрева брали с собой в туры группы НВБХМ, большинство британских команд все-таки были обречены на концерты в родных краях и периодические выступления на европейских фестивалях.
А значит, фанатам вроде Ларса Ульриха - по крайней мере, на тот момент - приходилось довольствоваться своей дозой металла в журналах вроде "Sounds" и покупкой пластинок в немногочисленных специализированных магазинах, продававших тяжелую музыку. Однако, переехав в Ньюпорт-Бич, Ларс начал потихоньку обрастать знакомыми и в 1981 году завел дружбу с двумя металлистами из Лос-Анджелеса, которых звали Джон Корнаренс и Брайан Слейгел. Вот что рассказывает Джон: "Брайан был крутым спекулянтом: я пересекался с ним на музыкальных распродажах и на толкучке. Он жил в Уиллоу-Хиллз, и у него была куча контрабандных пластинок на продажу. Так что я сошелся с ним в середине восьмидесятых, где-то за месяц до того, как познакомился с Ларсом. Я был на несколько лет их старше".
Корнаренс, общительный парень, уже много лет вращающийся на метал-сцене, с улыбкой вспоминает тот день, когда впервые увидел Ларса Ульриха: "Вот как Ларс появился в моей жизни. Двадцать второго декабря восьмидесятого года "The Michael Shenker Group" играла в "Country Club". Концерт был отличный, а потом все вышли на улицу и тусовались на парковке. После концерта у меня в ушах звенело, кругом куча народу, и вдруг я вижу невысокого парня в футболке с концертного тура "Saxon". И я говорю себе: "Смотри-ка, не ты один знаешь группу "Saxon"! Ну, я подхожу к нему, представляюсь и говорю: "А где ты такую футболку достал?" Он отвечает: "Я на их концерт ходил, когда был в Европе". Я переспрашиваю: "Ты видел "Saxon" вживую?" А он говорит: "Да, а ты-то откуда знаешь, кто такие "Saxon"?" Я отвечаю: "У меня есть их альбомы". У него глаза загораются: "Серьезно? А еще что у тебя есть?" Я говорю: "Ну, вот только что купил новый сингл "Angel Witch"", - так он чуть в обморок не упал! Мы целый час проболтали. Сразу нашли общий язык".
Ребята не стали терять время даром и сразу решили ознакомиться с музыкальными коллекциями друг друга: "Ларс жил в Ньюпорт-Бич в доме с родителями: когда мы познакомились, он то ли газеты разносил, то ли работал на бензозаправке. Спустя несколько дней он приехал ко мне на машине своей матери - дурацкой такой развалюхе семьдесят пятого года. И с тех пор раз в неделю мы мотались друг к другу за пластинками". Корнаренс также познакомил Ларса со своим другом Брайаном, в результате чего трое подростков регулярно стали наведываться в музыкальные магазины по всему Лос-Анджелесу. "Спустя какое-то время я сказал Ларсу: "Пойдем-ка к моему другу Брайану, у него тоже много чего есть". И Брайан мне тоже говорил: "Давай, приводи его с собой". Так что вскоре мы уже все вместе залезали в мою машину и совершали набеги на разные музыкальные магазины. В округе было три-четыре магазина, парочка в Долине и парочка за холмом, и мы ездили туда посмотреть, что новенького пришло из-за границы".
Джон не без ухмылки вспоминает, с каким фанатичным энтузиазмом Ларс относился к импортному хеви-металу: "Я еще не успевал остановить машину и выключить двигатель, а Ларс уже выскакивал из машины и несся в магазин, чтобы успеть купить все самое лучшее раньше нас!" Слейгел с улыбкой подтверждает этот факт: "Мы тогда целый год пробегали по магазинам, пытаясь найти одну пластинку. Не так много продавцов привозили подобный товар, но парочка хороших магазинов все-таки была. В то время встреча с кем-то, кто был в курсе дела и бывал в Европе, была просто счастьем! Ларс был хороший парень, на пару лет моложе нас с Джоном и куда энергичней нас: мы часто шутили, что он успеет выскочить из машины и зайти в магазин быстрее, чем я выключу мотор! Он жил далековато, так что виделись мы не каждый день. У него были пластинки, которых у меня не было, а у меня - много пластинок, каких не было у него".
Тщательно подбирая музыкальную коллекцию металла, Ларс не оставил планов по созданию собственной группы. Ударная установка все еще стояла у него в комнате, и он часто рассказывал Джону и Брайану о том, какую музыку ему бы хотелось писать. Вот что вспоминает Брайан: "Мы часто бывали у него дома, слушали музыку. У него в углу стояли барабаны, и он вопил: "Я создам группу! Я создам свою группу!", а мы ему говорили: "Да-да-да… Конечно-конечно!" Он, кажется, тогда только начинал играть на барабанах - даже настраивать их толком не умел".
Друзья не относились всерьез к хвастовству Ларса, а порой и вообще игнорировали его порывы: "Ларс жил в небольшом доме; его комната, с окнами на лужайку, находилась в передней части дома, родители жили в задней его части, а посередине была еще маленькая комнатка. И вот он говорит как-то: "Я создам группу, я буду барабанщиком". А потом открывает маленькую дверь в эту среднюю комнату, и мы видим, что вся она занята белой ударной установкой… Он встал за нее и начал молотить по барабанам как попало, а я сказал: "Ну-ну, валяй", закрыл дверь и пошел обратно в его комнату смотреть пластинки!"
Пока Ларс терзал свои белые барабаны, на другом конце города Джеймс Хэтфилд и Рон Макговни тоже лелеяли смелые музыкальные амбиции. Впрочем, эти двое, по крайней мере, уже достаточно хорошо владели инструментами и могли вместе играть что-то вразумительное. Владение Рона бас-гитарой улучшилось отчасти благодаря помощи Хэтфилда, но качество материала по-прежнему оставляло желать лучшего. Их репертуар включал "Hades Ladies" и несколько каверов и в целом, как позднее выразился Макговни, был "просто кошмарным". Дом, где они теперь жили, был куда лучше оборудован для написания музыки и для отдыха: они звукоизолировали стены гаража (хотя у них не было соседей) и установили в гостиной бильярдный стол.
Однако ребята не собирались расслабляться, так что, превратив дом в репетиционную точку, они стали периодически устраивать прослушивания новых барабанщиков, пытаясь найти замену покинувшему их Джиму Маллигану.
Одним из таких претендентов стал Ларс Ульрих, которого в апреле 1981 года привел с собой на прослушивание Хью Тэннер. Вот что вспоминает Рон: "Ларса привел к нам Хью. Трой Джеймс к тому времени, видимо, уже вышел из группы, так что Джеймсу пришлось снова взяться за гитару. Когда они с Ларсом попробовали сыграть в первый раз, я подумал, что Ларс - худший барабанщик, какого я когда-либо слышал!" Далеко не вундеркинд барабанов, Ульрих не смог впечатлить ни Хэтфилда, ни Макговни своими скромными музыкальными способностями. "Он не мог держать ритм, а по сравнению с Маллиганом просто не умел играть, - продолжил Рон. - Так что я объявил Джеймсу, что этот парень ни на что не годен".
Вот что Джеймс позднее рассказал журналу "Playboy": "У Ларса была плохонькая установка, всего с одной тарелкой. Она постоянно падала, и нам приходилось останавливаться, чтобы он поднял эту хрень. Играл он действительно ужасно… Когда мы закончили играть, у всех была только одна мысль: "Что это вообще было?" В нем все было странно. Его манерность, внешность, акцент, поведение, даже запах. От него действительно попахивало, - наверное, это был запах Дании. Там свое отношение к водным процедурам. В Америке принято пользоваться мылом". В общем, получилась не самая приятная встреча.
В то время Макговни особенно остро чувствовал свое отчуждение от музыкальной арены того времени и даже подумывал всерьез заняться фотографией. Джин Хоглан говорит, что "Рон был обалденным, очень хорошим парнем", - возможно, поэтому он и не смог сделать карьеру в жестоком мире поп-музыки.
Мир поп-музыки действительно был жесток. В 1981 году Лос-Анджелес стал настоящей фермой для разведения целого жанра рок-музыки. Его представители щедро гримировались, заливали взбитые шевелюры лаком, носили обувь на высоком каблуке и наряжались в вызывающие костюмы из спандекса люминесцентных цветов. Это движение, впоследствии получившее название глэм-метал (или, более пренебрежительно, хайр-метал и позер-метал), началось с дебютного альбома "Mötley Crüe" - "Тоо Fast For Love". Он вышел в ноябре 1981 года и привлек огромное внимание со стороны фанатов, уставших от медленного, старомодного официального рока вроде "Joumey". Однако на "Mötley Crüe" посыпались насмешки металлистов, которые на дух не выносили их внешний вид и оголтелое распутство (участники "Mötley Crüe" постоянно были в центре скандалов, связанных с наркотиками, сексом или насилием, что только добавляло им популярности). Металлистов раздражало, что глэм вдохновлял скорее гедонизм, чем агрессия, составляющая основу "серьезного" хеви-метала.
Музыкальная сцена вскоре раскололась на глэм-металлистов, слушавших "Mötley Crüe" и группы-подражатели вроде "Ratt", и настоящих хардкорщиков, чьи герои ("Minor Threat", "The Dead Kennedys" и целый рой мрачных нигилистических групп) постоянно выступали в клубах. Разделение на два этих лагеря порождало немало насилия. Джон Буш, вокалист нью-йоркской команды "Anthrax", вспоминает, как всего за пару месяцев тяжелый панк сосредоточился в Сан-Франциско, в то время как глэм-металлисты в основном остались в Лос-Анджелесе: "Странное было время, и разделение, конечно, существовало. Хайр-метал в основном базировался в Лос-Анджелесе, хотя многие группы играли и в Сан-Франциско и пользовались большим успехом". Стороны обменивались оскорблениями: "Одни говорили: "Вы просто бабы!" А другие отвечали: "Зато все бабы наши!" Ну и другие идиотские фразы. Но существовало и взаимное уважение. Они ходили на концерты друг друга".
Буш считает, что их вражду могли подогревать СМИ: "В прессе постоянно писали всякое дерьмо о разных музыкальных стилях. Наверняка журналисты сами провоцировали музыкантов на подобные заявления". Однако он также говорит о том, что у обоих направлений были свои преимущества, хотя лично он и не фанател от глэма: "Можно было их не любить, но они заслуживали восхищения хотя бы тиражами пластинок. И в том, и в другом лагере были хорошие вокалисты и музыканты".
Еще одним человеком, непосредственно наблюдавшим подъем глэм-метала, была британская журналистка Сильви Симмонс, рассказавшая нам, как она оказалась в Калифорнии в этот поворотный момент: "Я отправилась в Лос-Анджелес, потому что подумала, что было бы здорово освещать рок в таком солнечном месте, - вспоминает она. - Сцена зарождающегося металла очень напоминала ситуацию с панком в Британии: по сути, это было общественное движение, придерживающееся философии "сделай сам". Лос-Анджелес - такое место, где люди везде передвигаются на машинах и не слишком тяготеют к скоплениям народа, там мало клубов, где можно выступать. Не то что центральные, промышленные районы Англии, где можно было бы ожидать появления хеви-метала. В Лос-Анджелесе так жарко, что невозможно носить кожаные штаны, и кругом такая расслабуха, что вряд ли кто-то напряжется на получасовое гитарное соло. Нельзя было даже вообразить себе, что это место может стать центром возрождения металла". И все же новая форма хеви-метала просто должна была появиться в этот момент. "В то время тяжелый рок был в глубоком упадке, - поясняет Сильви. - Все, что было, - это группы вроде "Foreigner", "Kansas", "Boston", "REO Speedwagon"… стадионный рок почти изжил себя. "Led Zeppelin" почитали как богов, потому что им хватило ума разойтись после смерти Джона Бонэма. На самом деле только двум британским командам еще удавалось держать марку - "Judas Priest" и "Motörhead"".
Девиз "сделай сам", который так долго держал панк на плаву, проник и в глэм-метал. Симмонс отмечает: "Люди начали сами выпускать пластинки, добывая деньги самыми разными способами: воровали продукты из магазинов или находили себе обеспеченных подружек. "Mötley Crüe" появились на стыке восьмидесятого и восемьдесят первого годов, до них же единственной примечательной метал-группой в Лос-Анджелесе были "Van Halen": они будто молния возникли из Пасадены с таким зарядом силы, что он просто с ног сбивал. Они были по-настоящему отвязными парнями. И конечно, когда они выступали с "Black Sabbath" в своем последнем туре, то совершенно затмили их".
Симмонс хорошо помнит свою первую встречу с "Mötley Crüe": "Я увидела их на сцене, болезненно тощих, одетых во все черное, с этими нелепыми прическами. Сцена была очень странно оформлена, на ней стояли какие-то черно-белые картонные коробки, а музыканты вдруг врезали бешеную смесь гаражного рока и панка - немного "New York Dolls", немного "Aerosmith"". Всеохватывающая сущность музыки "Mötley" - элементы металла, глэма, рока, панка, гаражной и даже поп-музыки - вызывала интерес у фанатов самых разных музыкальных жанров, да и вообще поначалу они действительно заслуживали самого пристального внимания.
Роберт Свит, барабанщик группы "Stryper", которой в ту пору крепко доставалось за их прохристианское поведение (на концертах они кидали в толпу Библии), помнит об этом времени больше других: "Когда "Mötley" только начинали, я часто видел их в клубе абсолютно никакими. Однажды даже помог басисту Никки Сикссу подняться, когда он спьяну упал. Барабанщик "Crüe" Томми Ли был тогда на высоте".
Я спросил Никки Сиксса, нравилась ли ему музыка, которую порождала трэш-металлическая сцена, и получил удивительно живой ответ: "Лично я не понимал ее. Сейчас она мне нравится гораздо больше, чем тогда. Мне казалось, что песни слабовато написаны. Гитары хорошие, но вот написание песен оставляло желать лучшего. Мы действительно старались все сделать как надо. Просто это было что-то новое, знаешь, и это круто. Слава богу, все звучат по-разному".
Многие музыканты, начавшие играть более тяжелую музыку, чем глэм, слушали "Mötley" - по крайней мере, в начале. Вокалист "Hirax" Кейтон Де Пена утверждает: "Я их обожал. И до сих пор обожаю. Большинство музыкантов из хайр-групп были отличными парнями, особенно "Mötley Crüe", мы хорошо с ними ладили. Но группы вроде "Steeler" и "Stryper" играли такую сладенькую музыку, что мы редко выступали с ними вместе. Мы все собирали большие толпы, но раздел существовал. Позеры слева. Металлисты справа. Я думаю, это здорово, потому что такие группы толкали нас на написание более тяжелой музыки. Мы до сих пор сосуществуем".
Роберт Свит вспоминает агрессию, существовавшую между группами: ""Anthrax" играли у нас на разогреве и все время над нами смеялись. Я помню, как вокалист "Quiet Riot" Кевин Дюброу избил моего брата (вокалиста "Stryper" Майкла Свита), потому что ему не понравилась его прическа, а "Great White" испортили нам оборудование. "Stryper" постоянно подвергались издевательствам. Многие группы, игравшие с нами, обожали делать нам всякие гадости - музыканты были очень жестоки друг к другу. Ревновали, завидовали, вели себя по-детски".