Однако в этот момент казалось просто смешным надеяться, чтобы мы сумеем чего-то добиться. В начале сентября мы были значительно сильнее, однако вражеские авианосные соединения сумели нанести серию мощных ударов по нашим базам на всех Филиппинах, уничтожив большое количество самолетов. Если мы не сумели остановить их тогда, то что мы сможем сейчас, когда во всем 1-м Воздушном Флоте осталось всего 30 исправных истребителей, собранных в 201-й авиагруппе? Имелось еще примерно столько же бомбардировщиков, которые были разбросаны по аэродромам от Замбоанги до центрального Лусона. Планом "СЁ" предусматривалась переброска с Формозы на помощь нам 2-го Воздушного Флота, однако он только что понес тяжелейшие потери в боях с вражескими авианосными силами. 2-му Воздушному Флоту предстояло пополнить и переформировать свои потрепанные эскадрильи и перебросить их на Филиппины, а до тех пор нам предстояло сражаться в одиночку - горстка самолетов против сотен!
Пока адмирал Ониси говорил все это, мы почувствовали, что он приехал не для того, чтобы повторить нам то, что мы и так уже знали. Он хочет сказать что-то более важное. Мы пытались сообразить, как нам выполнить нашу задачу в таких неблагоприятных обстоятельствах. И мы ждали, что адмирал даст ответ на этот вопрос.
Ониси снова начал говорить.
"По моему мнению, существует только единственный способ использовать наши скудные силы с максимальной эффективностью. Мы должны создать подразделения самоубийственных атак из истребителей "Зеро", вооруженных 250-кг бомбами. Каждый самолет спикирует и врежется во вражеский авианосец… Что вы думаете по этому поводу?"
Глаза адмирала пробежались по нашим лицам. Какое-то время все молчали, но слова адмирала Ониси зажгли искру в каждом из нас. Действительно, тактика "живых ядер" (таи-атари) уже использовалась морскими летчиками в боях против вражеских тяжелых бомбардировщиков. Многие летчики были убеждены, что подобную тактику можно использовать и против вражеских авианосцев. Это трудно понять, так как ни один человек не будет радоваться смерти. Но позиция летчиков становится более ясной, если вспомнить, что при том неравенстве сил, которое существовало в 1944 году, шансы уцелеть при атаке вражеских авианосцев были ничтожными, какой бы метод атаки ни был использован. Если пилот обречен на смерть, что может быть более естественным, чем желание погибнуть с пользой, нанеся противнику максимальный урон?
Поэтому слова Ониси были встречены молчанием, хотя не страх был тому причиной. Первым заговорил капитан 2 ранга Тамаи:
"Йосиока, насколько эффективным будет попадание самолета, вооруженного 250-кг бомбой в полетную палубу авианосца?"
Йосиока ответил:
"Шансы добиться попадания будут гораздо выше, чем при обычном бомбометании. Ремонт полетной палубы, вероятно, займет несколько дней".
Капитан 2 ранга Тамаи наверняка знал все это сам, но задал вопрос, чтобы как-то снять напряжение и дать нам время собраться с мыслями. Он повернулся к адмиралу и сказал:
"Как заместитель командира я не могу взять на себя ответственность за столь важное решение. Я должен узнать мнение командира авиагруппы капитана 1 ранга Сакаэ Ямамото".
Адмирал Ониси сухо заметил:
"Если говорить об этом, я только что беседовал по телефону с капитаном 1 ранга Ямамото, находящимся в Маниле. Он сломал ногу в авиационной катастрофе и сейчас лежит в госпитале. Он добавил, что я могу считать ваше мнение его собственным. Он оставляет решение за вами".
Капитан 2 ранга Тамаи понял, что решать придется все-таки ему. Я гадал, что же он скажет. Согласится ли этот мягкий и скромный человек с таким методом атак? Мы все повернулись к Тамаи и с напряжением ждали его ответа, зная, что именно нам придется участвовать в таких атаках.
Капитан 2 ранга Тамаи прекрасно понимал, что военная ситуация сложилась исключительно тяжелая, поэтому требуются крайние меры. Он прекрасно знал, что думают и чувствуют его пилоты. После долгой паузы он попросил у адмирала несколько минут, чтобы обдумать вопрос. Тамаи вышел из комнаты, позвав лейтенанта Ибусуки за собой.
Позднее Тамаи рассказал мне, что они прошли в его комнату и обменялись мнениями относительно отношения пилотов к перспективе самоубийственных пике.
Выслушав мнение Ибусуки, Тамаи вернулся к нам и сказал:
"Командир возложил на меня всю полноту ответственности. Я полностью разделяю точку зрения адмирала. 201-я авиагруппа согласна с его предложением. Могу я спросить: вы возложите на нас формирование подразделений самоубийственных пике?"
Я прекрасно помню выражение лица адмирала Ониси, когда он утвердительно кивнул. На нем отразилось явное облегчение, смешанное с горечью.
После того как было принято решение использовать тактику самоубийственного пикирования, возникла необходимость немедленно приступить к формированию подразделений специальных атак. Битва должна была начаться в ближайшие дни, может быть, даже завтра.
Адмирал Ониси отправился, чтобы немного отдохнуть. Историческое совещание закончилось.
Корпус специальных атак камикадзэ
Как только адмирал Ониси покинул комнату, капитан 2 ранга Тамаи приступил к работе. После первого же упоминания самоубийственных пике он начал вспоминать пилотов, которых можно отобрать для таких вылетов. Он знал этих молодых людей уже довольно долго. Когда в октябре 1943 года они завершили базовую подготовку, то были переведены для продолжения службы в его 263-ю авиагруппу, базировавшуюся в Японии. Капитан 2 ранга Тамаи возлагал на них большие надежды, и он вкладывал в молодежь сердце и душу, готовя ее к боям.
К февралю 1944 года они лишь наполовину завершили курс боевой подготовки, когда был получен приказ отправить неопытных пилотов на Марианские острова для участия в боях. Они попали на Тиниан, Яп и Палау и с этого дня сражались практически непрерывно при самом неблагоприятном соотношении сил. Многие из них погибли в боях, а уцелевшие так и не получили отдыха. В начале августа они были переведены на южные Филиппины, где 201-я авиагруппа была включена в состав нового 1-го Воздушного Флота. Капитан 2 ранга Тамаи с поста командира 263-й авиагруппы был переведен заместителем командира в 201-ю авиагруппу.
К этому времени в 201-й осталась только треть пилотов, но кровавый опыт тяжелых боев помог уцелевшим летчикам закалить свой дух и отточить мастерство. Теперь они стали закаленными ветеранами, а им моральный дух был высок, как никогда. Капитан 2 ранга Тамаи, который вдохновлял молодежь во время учебы, который делил с ними тяжесть боев с того дня, как они попали в огонь, был тесно привязан к своим подчиненным, как отец к своим сыновьям.
Он страстно желал, чтобы эти пилоты принесли максимальную пользу своей стране. Они в свою очередь относились к своему командиру, как к родному отцу, и выражали свои чувства при каждом удобном случае. Поэтому вполне естественно, что Тамаи первым делом подумал о них.
После совещания с командирами эскадрилий капитан 2 ранга Тамаи приказал собрать всех рядовых летчиков. Он описал сложившуюся критическую ситуацию и рассказал о предложении адмирала Ониси. Все 23 пилота дружно вскинули руки, выражая свое согласие. Они не скрывали своего воодушевления и радости. Тамаи подчеркнул, что необходимо хранить в строжайшем секрете все происходящее. После этого собрание завершилось, и пилоты разошлись по своим домам.
Было уже за полночь, когда Тамаи вернулся в офицерское общежитие и рассказал мне о реакции пилотов. "Ино-гучи, ведь они так молоды. Но хотя они не могут объяснить, что происходит у них в сердце, я никогда не забуду твердой решимости на их лицах. Их глаза лихорадочно сверкали в плохо освещенной комнате. Вероятно, каждый думал, что настал час отомстить за своих товарищей, павших недавно в жестокой битве на Марианских островах, на Палау и Япе. Такой энтузиазм может вспыхнуть только в сердцах молодых людей".
Теперь мы были уверены, что найдем пилотов для самоубийственных атак.
Но на кого возложить командование этими молодыми летчиками? Мы обсудили несколько возможных кандидатур, и я предложил назначить одного из офицеров, окончивших Военно-морскую академию. Тамаи согласился, добавив, что лучше всего для этой должности подошел бы Наоси Канно. Однако, к несчастью, Канно отсутствовал, так как был направлен со специальным заданием в Японию. Задумавшись, Тамаи пробормотал: "Если бы только Канно был здесь…"
Несколько пилотов имели опыт командования, но для этой важной задачи нам требовался наилучший. Командиром должен был стать человек исключительно твердого характера. Капитан 2 ранга Тамаи долго размышлял и наконец выбрал Юкио Секи.
Лейтенант Секи летал на авианосных бомбардировщиках, а не истребителях. Он прибыл на Филиппины с Формозы всего месяц назад. Капитан 2 ранга Тамаи был занят по горло ежедневными заботами. Он посылал своих пилотов атаковать вражеские корабли и отбивать воздушные налеты, поэтому у него просто не нашлось времени всерьез поговорить с лейтенантом Секи. Но время шло, и молодой лейтенант постоянно подходил к Тамаи, требуя отправить его в боевой вылет. Это повторялось так часто, что Тамаи решил, что этот человек способен на что-то серьезное, хотя Секи был еще новичком в авиагруппе.
Я сам помнил Секи еще мичманом по тем временам, когда преподавал в Военно-морской академии, и был уверен, что он станет хорошим командиром. Поэтому мы сошлись на кандидатуре лейтенанта Секи и отправили ординарца за ним.
Ночи на Филиппинах темные и тихие. Мы молча сидели в холле офицерского общежития и слышали, как ботинки ординарца грохочут по лестнице. Секи в это время сладко спал, и я гадал, что же ему может сниться. Но вскоре на лестнице зазвучали шаги, и в дверях появилась высокая фигура лейтенанта. Было ясно, что он очень спешил, так как его китель был застегнут не на все пуговицы. "Вы вызывали меня, господин капитан 2 ранга?" - обратился он к Тамаи.
Молодой человек сел в кресло лицом к нам. Тамаи положил ему руку на плечо и сказал: "Секи, адмирал Ониси лично посетил 201-ю авиагруппу, чтобы изложить план, который имеет огромное значение для Японии. Этот план заключается в том, что пилоты "Зеро", вооруженных 250-кг бомбами, будут намеренно пикировать на палубы вражеских авианосцев, чтобы обеспечить успех операции "СЁ". Вас выбрали командиром подразделения для таких атак. Как вы на это смотрите?"
Когда капитан 2 ранга Тамаи кончил, у него на глазах стояли слезы.
Ответ последовал не сразу. Секи сидел неподвижно, опершись локтями о стол и обхватив руками голову. Он плотно сжал челюсти и закрыл глаза, погрузившись в свои мысли. Одна секунда, две, три, четыре, пять… Наконец он шевельнулся, пропустив свои длинные волосы сквозь пальцы. Затем он медленно поднял голову и произнес: "Вы обязаны позволить мне сделать это". Его голос совершенно не дрогнул.
"Спасибо", - просто сказал Тамаи.
Внезапно давящая атмосфера рассеялась, и в комнате повеяло свежестью, словно тучи разошлись, чтобы пропустить лунный свет. Мы обсудили ближайшие меры, которые следует предпринять. Обсуждение было коротким, но в каждом слове Секи, в каждом его жесте я видел сильный характер, который подтверждал, что мы правильно выбрали командира.
После того как был подобран личный состав и найден командир корпуса специальных атак, я сказал: "Так как это специальное задание, мы должны найти специальное имя для отряда". Тамаи согласился, и тогда я предложил: "А как насчет отряда "Симпу"?"
"Хорошо, - согласился Тамаи. - В конце концов, нам предстоит раздуть божественный ветер".
Я поднялся по лестнице в комнату, где отдыхал адмирал Ониси, чтобы доложить, что формирование отряда завершено. Я постучал, а потом открыл дверь.
В комнате не было света, но в окно светили звезды, и я различил брезентовую кровать возле двери. В течение нескольких часов после совещания с нами адмирал Ониси лежал в темной комнате наедине со своими мыслями и тревогами.
Он встал, когда я начал свой рапорт: "Для выполнения специальных заданий имеются 23 человека. В качестве командира выбран лейтенант Секи, окончивший Военно-морскую академию. Так как это особое задание, мы хотели бы, чтобы вы дали имя новому подразделению. Мы с капитаном 2 ранга Тамаи предлагаем назвать его отрядом "Симпу".
Адмирал Ониси утвердительно кивнул. Была еще ночь 20 октября 1944 года, но приказ был немедленно отпечатан и вывешен на доске объявлений, как только адмирал подписал его. В приказе говорилось:
"201-я авиагруппа сформирует корпус специальных атак, и мы 25 октября уничтожим или выведем из строя вражеские авианосцы в водах к востоку от Филиппин.
Корпус будет называться отрядом специальных атак "Симпу". Он будет состоять из 26 истребителей, из которых половина предназначена для таранных ударов, а вторая - для сопровождения. Они будут разделены на 4 звена, которые получат названия: "Сикисима", "Ямато", "Асахи", "Ямадзакура".
Отрядом "Симпу" будет командовать лейтенант Юкио Секи".
Тем временем капитан 2 ранга Тамаи и лейтенант Секи продолжали беседу. Они обсуждали мельчайшие детали операции, которая может начаться уже после наступления рассвета. Время было позднее, и, вспомнив об этом, Тамаи предложил Секи пойти и поспать, хотя бы немного.
Когда Секи шел в свою комнату, он вспоминал овдовевшую мать и молодую жену. Секи женился всего несколько месяцев назад. Но капитан 2 ранга Тамаи не мог позволить себе копаться в личной жизни Секи. Перед ним стояла конкретная задача, и Тамаи требовались умение и решительность этого молодого воина.
Глава 2
Октябрь 1944 года. Происшествие над Манилой
19 октября 1944 года - этот день я никогда не забуду. Утром я в качестве командира летного состава 201-й авиагруппы вместе с командиром флотилии капитаном 1 ранга Сакаэ Ямамото готовил дневные полеты. Это было хлопотное занятие. Командование приказало начать исполнение плана операции "СЁ". В соответствии с тактическими приказами 201-я флотилия должна была атаковать вражеские силы в заливе Лейте.
Едва рассвело, как командиру вручили телеграмму. Он прочитал ее и повернулся ко мне. "Накадзима, это от адмирала Ониси. Он приказывает нам прибыть к 13.00 в его штаб в Маниле!"
Мы успели понять одно: готовится нечто важное, как в этот момент прозвучал сигнал воздушной тревоги. Американские самолеты атаковали Мабалакат. Аэродром серьезно пострадал, и это надолго задержало наш отъезд. Мы отправились в Манилу на автомобиле только в 14.00.
Так как я был летчиком, то редко совершал долгие поездки на автомобиле. Я много раз пролетал над этим районом на самолете, но ни разу не ездил здесь на машине. Многие безлюдные участки дороги между Мабалакатом и Манилой прекрасно подходили для партизанских засад, поэтому мы вздохнули с облегчением, когда в 16.30 въехали в город. А там нас ожидал новый сюрприз. Мы с удивлением узнали, что адмирал Ониси уже отправился в Мабалакат на автомобиле. Не подозревая об этом, мы разминулись с ним по дороге.
Судя по всему, адмирал имел важные причины, чтобы вызвать нас в Манилу, так как пока еще никто не отменял приказ атаковать на следующий день вражеские корабли в соответствии с планом "СЁ". Поэтому мы решили, что должны возвращаться назад в Мабалакат. Если бы мы отправились на машине, то ночь застала бы нас в дороге, и мы легко могли стать жертвами партизан. Поэтому я позвонил на соседний аэродром Николе и приказал подготовить истребитель. С разрешения капитана 1 ранга я намеревался перелететь на нем в Мабалакат.
Мы примчались на аэродром Николе и увидели "Зеро", стоящий перед ангаром. Механики копались в моторе, который работал с перебоями. Я приказал заменить свечи. Когда это было сделано, капитан 1 ранга Ямамото забрался в отсек позади кресла пилота. Я сел в кабину и запустил мотор. Он все еще чихал, однако ночь быстро приближалась, а до Мабалаката было всего-навсего 20 минут лёта. Поэтому я решил, что нам следует лететь, и поднял самолет в воздух, не размышляя о том, что происходит с мотором. С моей стороны было большой глупостью взлететь на самолете с неисправным мотором, и вскоре я был за это наказан.
Как только мы взлетели, я попытался убрать шасси, но обнаружил, что ручка управления шасси заклинена намертво. Капитан 1 ранга Ямамото перегнулся через мое плечо, и мы дернули ее вдвоем, но бесполезно. Нам пришлось лететь с выпущенным шасси. Это значительно снижало скорость, но мы ничего не могли поделать. Я сделал круг над аэродромом Николе и повернул на север. Альтиметр показывал 400 метров, когда мы начали пересекать Манильскую бухту, и тут я почувствовал запах бензина!
Пары бензина в кабине - зловещий признак. Они появляются, когда начинает течь бензопровод, и тогда в любое мгновение может вспыхнуть пожар. Не успел я подумать об этом и решить, что делать дальше, как мотор внезапно отказал. Я даже не успел удивиться. Я попытался поработать ручным насосом и лихорадочно защелкал всеми переключателями подряд. Я перепробовал буквально всё, но мотор упрямо молчал.
Мы не могли вернуться на аэродром Николе и не могли дотянуть до какого-либо другого аэродрома. Я стал прикидывать, куда же мне лучше садиться. Выбор был небольшой: либо в море, либо на рисовое поле. При убранном шасси безопаснее было садиться в Манильскую бухту, но колеса оставались выпущенными. Если мы сядем на воду, я, скорее всего, сумею выбраться из кабины. Но капитан 1 ранга Ямамото, находящийся в узком отсеке фюзеляжа, не имел никаких шансов покинуть самолет до того, как он затонет.
Как только мотор заглох, я круто повернул вправо и направился к земле. Я заметил дорогу, идущую по берегу Манильской бухты. Если я попытаюсь сесть на дорогу, и самолет занесет влево, мы упадем в море, и капитан 1 ранга Ямамото будет обречен. Поэтому я решил садиться на рисовое поле.
Мне приходилось тщательно следить за скоростью, чтобы самолет не сорвался в штопор. Одновременно я пытался выбить стопора кресла, чтобы Ямамото мог побыстрее выбраться из ловушки, если истребитель загорится после посадки. Я сумел выбить правую шпильку, но под моим весом левая оказалась зажатой намертво. Вероятно, это было к лучшему, потому что иначе кресло начало бы ездить по кабине, мешая мне управлять самолетом.
Мы быстро теряли высоту, хотя едва успели пролететь над окраинами Манилы. Я увидел внизу рисовое поле, и тут же со страшным треском самолет ударился о землю, подняв фонтаны мутной воды. Каким-то чудом мы не перевернулись и не загорелись. Стойки шасси сломались в момент касания земли, и самолет 20 метров пахал грязь, прежде чем остановиться. Это была очень удачная посадка.