Английский план десантирования предполагал иметь на фронте высадки каждой бригады по четыре танкодесантные баржи, на каждой из которых планировалось разместить по четыре плавающих танка. Этим танкам следовало сгрузиться с барж и своим ходом добраться до берега в "Ч - 5" минут с таким расчетом, чтобы ровно в час Ч другие танкодесантные баржи выгрузили на берег специальную бронетанковую технику: танки-тральщики с бойковыми тралами, огнеметные танки "Крокодил", танки с устройством для метания удлиненных зарядов и тому подобное. Эту технику должны были сопровождать группы саперов для расчистки заграждений. Затем в "Ч + 7" минут подходили восемь десантно-штурмовых барж с двумя передовыми пехотными ротами; в "Ч+ 20" минут еще восемь десантно-штурмовых барж доставляли на берег еще две пехотные роты, а в "Ч + 25" минут должны были подойти две баржи с личным составом комендантской группы обслуживания участка высадки. В "Ч+ 35" минут планировалось выгрузить на берег бульдозеры и дополнительное количество специальной техники; в "Ч + 60" минут девять танкодесантных барж сгружали на берег самоходную артиллерию; в "Ч + 90" минут десять танкодесантных барж доставляли на берег танковую роту в полном составе. Десятая волна доставляла дополнительное количество артиллерии, а на 21 плавающем автомобиле - запасы продовольствия и боеприпасов. При расчетах начальник штаба верховного главнокомандующего союзными силами исходил из потери 10 процентов и повреждения 20 процентов десантно-высадочных средств во время десантирования. На сей раз потери эти были не столь значительными, однако необходимо отметить, что при той сложности и напряженности графика десантирования на многих пунктах высадки он был нарушен в первые же полчаса. Поэтому последующие эшелоны при подходе к берегу неизбежно мешали друг другу, из-за чего на кромке берега скапливались огромные массы людей, машин, десантно-высадочных средств и поврежденной техники.
Даже на участке "Суорд", где потери, исходя из масштабов первого броска десанта, были очень небольшими, некоторые солдаты дорогой ценой заплатили за успех 3-й дивизии. Так, во время высадки две танкодесантные баржи отклонились от курса и натолкнулись на два плавающих танка, которые в мгновение ока исчезли под водой с экипажами. Захват опорного пункта Ла-Бреш, прикрывавшего побережье, потребовал три часа, в течение которых десантникам пришлось преодолевать стену сплошного огня. Солдаты, высаживавшиеся в секторе "Куин уайт", были очень тронуты, когда увидели, как французская девушка помогала раненным на мелководье английским солдатам выбираться из воды. Артиллерийский и минометный огонь из глубины немецкой обороны тревожил все побережье на протяжении большей части 6 июня и нескольких последующих дней. 1-й батальон 8-й бригады, принявший на себя основную тяжесть борьбы за Ла-Бреш, в первый же день потерял 11 офицеров и 96 солдат и сержантов; потери 2-го батальона этой бригады были примерно такими же.
Рядовой Лен Эйнли являлся одним из номеров расчета противотанковой пушки артиллерийского полка 3-й дивизии, которому была поставлена задача обеспечить прикрытие береговой полосы. Кадровый солдат, служивший в армии с 1938 года, если бы пошли ему навстречу, возможно, высадился бы на нормандской земле на планере. Однако командир полка не удовлетворил его просьбу о переводе в воздушно-десантные войска только из-за того, что Эйнли был сигнальщиком своего артдивизиона. Во время высадки, когда их десантная баржа находилась еще в сотне ярдов от берега, в правый борт угодил снаряд. Эйнли был потрясен целой серией несчастий, мгновенно происшедших у него на глазах: скрылась под водой голова их повара; ординарец командира батареи лишился обеих ног; бесформенная груда других искалеченных человеческих тел закрутилась в потоке воды, хлынувшей через пробитый борт. Морской офицер резко скомандовал: "Всем за борт! Быстро!" Солдаты стали прыгать через борт тонущей баржи. Эйнли в какой-то момент попытался было помочь молодому солдату. Тот обреченно проговорил: "Я теперь не могу ничего сделать, да?" Тогда офицер крикнул Эйнли: "Оставь его!" Кто-то бросил им с берега веревку. Все уцепившиеся выплыли к мели и двинулись к берегу, спотыкаясь в воде о тела убитых и раненых. Там они встретили командира своего дивизиона, который был убит спустя несколько минут. Все промокли до нитки, а их полевое обмундирование, обувь и снаряжение на многие дни пропитались морской солью. Однако Эйнли и большинство его товарищей чувствовали не столько потрясение, сколько радость в связи с тем, что сумели спастись.
Часть артиллерийских снарядов, рвавшихся на участке высадки "Суорд" в то утро, была выпущена четырьмя 150-мм самоходными орудиями 3-й батареи 1716-го артиллерийского полка, стоявшими на огневой позиции у Плюмто в 3 тысячах ярдов от берега. Находясь в боевой готовности с полуночи, командир этих самоходных орудий лейтенант Рудольф Шааф с рассветом выдвинул батарею немного вперед, откуда он мог видеть огромную армаду флота вторжения, выстроившегося у него на глазах вдоль всего побережья. Он находил эту картину скорее величественной, чем пугающей: все это до некоторой степени казалось чем-то абстрактным, не имеющим к нему никакого отношения. "Так… - пробормотал Шааф задумчиво. - Что же нам теперь делать?" Связь с передовым артиллерийским наблюдателем батареи, находившимся в одном из узлов сопротивления на берегу, прервалась с рассветом. Тогда орудия стали вести огонь по подготовленным за несколько недель до вторжения союзников рубежам заградительного огня. Примерно в середине утра Шааф вдруг получил приказ срочно перебросить свою батарею севернее, к самому берегу, и совместно с пехотой 3-го батальона 736-го полка контратаковать противника в направлении на Лион-сюр Мер.
Это был тяжелый эпизод. Первым на батарее погиб бывший таксист из Лейпцига, который должен был вернуться в Германию еще несколько дней назад, но задержался только из-за того, что решил закупить здесь кое-что из продуктов и подарки для домашних. Он погиб за рулем грузовика, подвозившего боеприпасы. Пехотинцы 3-го батальона были уже немолодыми солдатами. С началом движения в разомкнутом строю по пологому склону, спускавшемуся к морю, они стали подвергаться непрерывному обстрелу и ударам с воздуха. Затем они попали под ожесточенный огонь артиллерии и стрелкового оружия. К удивлению Шаафа, его самоходки примерно в 10.30 без потерь добрались до Лиона. С позиции, занятой батареей, было видно, как английские пехотинцы спешили найти какое-то укрытие. У немцев не было тяжелого оружия или танков, чтобы тут же разделаться с ними. Как только орудия батареи ударили прямой наводкой по деревянным строениям, из-за них появились небольшие группки противника с поднятыми вверх руками. Их тут же отправили в тыл. Однако плотный огонь англичан быстро прижал к земле немецкую пехоту. Когда немцы не выдержали и начали откатываться назад, около самоходной батареи осталось не более 20 солдат 3-го батальона 736-го полка. Батарея отошла на свою прежнюю позицию. Там они обыскали пленных англичан и были поражены их превосходными топографическими картами, продовольствием и снаряжением. Шааф распорядился временно загнать пленных в воронку от снаряда. В сильном волнении пленный английский офицер, говоривший по-немецки, достал листок с текстом Женевской конвенции и стал им размахивать, решительно заявляя артиллеристам, что они не имеют права расстреливать пленных. "Никто не собирается вас расстреливать", - резко бросил Шааф. Спустя несколько минут Шаафа вызвал по телефону командир их дивизиона майор Хоф и приказал немедленно переместиться в район расположения штаба полка, находившегося в двух милях за высотой с отметкой 61, и постараться выручить штаб, который подвергается постоянным атакам противника. Шааф бросил пленных в воронке от снаряда, а сам двинул самоходки в юго-восточном направлении.
На участке "Джуно", в нескольких милях западнее участка высадки "Суорд", канадцы тоже преодолели береговой рубеж, но при более существенных потерях. Хотя местное флотское начальство и перенесло время высадки Ч с 7.35 на 7.45, но и после этого многие десантно-высадочные средства подошли к транспортам с опозданием. В результате этой задержки быстро начавшийся прилив скрыл под водой подводную скалу, которой так боялись моряки и которая могла причинить им серьезные помехи, а передовые подразделения десанта оказались как раз в середине немецких береговых заграждений. Как только десантные баржи после высадки начинали двигаться задним ходом, рулевые ничего не могли сделать для того, чтобы предотвратить столкновение с минами или стальными ежами. 20 из 24 десантных барж первой волны было потеряно или повреждено; всего было потеряно 90 из 306 десантно-высадочных барж и катеров, использованных в то утро на участке "Джуно". Непосредственная артиллерийская поддержка всех высадившихся английских войск была возложена на морскую пехоту, имевшую на вооружении устаревшие танки "Кентавр" с 95-мм гаубицей. Однако выяснилось, что эти танки были совершенно не приспособлены для транспортирования на десантно-высадочных средствах. Несколько десятков "Кентавров" опрокинулось при перегрузке и утонуло. Только 6 из 40 танков, выделенных для непосредственной поддержки канадских войск, было доставлено на берег. Поддержку осуществляли в основном плавающие танки. Но появились они на берегу уже после высадки передовых подразделений пехоты, вследствие чего и не смогли вовремя обеспечить подавление целей противника перед боевыми порядками наступавшей канадской пехоты. Танки и пехота продвигались в глубь территории совместно и оказались вовлеченными в тяжелые уличные бои в Курселе, продолжавшиеся до второй половины дня. На овладение Сент-Обеном ушло три часа. В Верньере, где атакующая рота, высадившаяся ниже деревни, на протяжении какой-то сотни ярдов потеряла половину своего состава, противник упорно держался до тех пор, пока не был обойден с флангов. Однако в соответствии с планом высадки подразделения последующих эшелонов высадились и прошли через боевые порядки первого эшелона, занятого очисткой от противника местности вблизи побережья, и, несмотря на огонь снайперов, действовавших до наступления темноты, двинулись вперед к назначенным объектам атаки в глубине.
50-я дивизия, штурмовавшая участок "Голд", самый западный из трех английских участков, столкнулась с серьезными трудностями перед сильно укрепленными позициями немцев у Ле-Хамеля. Двум батальонам 231-й бригады пришлось высаживаться под ураганным огнем 1-го батальона 716-й немецкой дивизии, оборонявшей позицию с мощными бункерами, не боявшимися ни ударов с воздуха, ни артиллерийского обстрела. Английские танки, выделенные для непосредственной поддержки пехоты, запоздали с выгрузкой и не смогли оказать пехоте необходимую помощь. Как и на участке "Джуно", здесь было выгружено всего несколько старых "Кентавров", принадлежавших морской пехоте. Капрал Крис Портуэй, высадившийся со штабом 231-й бригады, был оглушен непрерывным грохотом орудий союзных кораблей огневой поддержки. Майор Дик Гослинг, командир артиллерийской самоходной батареи, высаживавшийся одновременно со штабом 1-го батальона 231-й бригады, в первый момент был приятно удивлен тем, что участок высадки выглядел "отнюдь не тем кромешным адом, чего некоторые так опасались". Однако очень скоро он увидел перед собой фонтанчики песка и услышал над головой звуки, похожие на жужжание растревоженных пчел. За шесть лет службы это было его первое знакомство с противником. Нельсон-Смит, бесстрашный командир батальона гэмпширцев 231-й бригады, настоявший на высадке своего штаба одновременно с первым эшелоном, услышав свист пуль, скомандовал: "Ложись!" Гослинг, посчитавший, что полковник лучше знает, как поступать в таких случаях, покорно растянулся на мелководье на глубине до фута. Немного подождав, они все разом вскочили на ноги и бросились вперед под защиту песчаных дюн. Близким разрывом снаряда убило солдата, бежавшего рядом с Гослинвом. Неожиданно он почувствовал, что больше бежать не может: в ногу впился осколок разорвавшейся мины. Кое-как он доковылял до дюн, где нашел Нельсона-Смита, тоже раненного. Пехотной лопаткой Гослинг стал отчаянно рыть укрытие, чтобы спрятать голову. Почти все рации батальона были выведены из строя снарядом, разорвавшимся прямо среди штабной группы связи, а передовой артиллерийский наблюдатель, включив свою рацию, понял, что эфир безнадежно забит корабельной морзянкой и работой раций других частей. По этой причине артиллерист не смог передать ни одного целеуказания на свою батарею. Один пехотинец, лежавший недалеко от Гослинга, решил было выглянуть из-за гребня дюны, но был тут же сражен пулей. Гослинг опасливо огляделся и замер от неожиданности, увидев ярдах в десяти от себя немецкого солдата. Выхватив револьвер, майор выстрелил. Этот выстрел обескуражил немца, который, как и сам Гослинг, был явно напуган и больше не показывался.
Шум интенсивного ружейно-пулеметного огня стал постепенно удаляться, и Гослинг подумал, что 1-й батальон 231-й бригады начал понемногу продвигаться вперед. Некоторое время он пролежал без движения, но тут увидел на берегу первое самоходное орудие своей бригады, впереди которого двигался его заместитель Вир Броук, гордо стоящий в своем полугусеничном транспортере. Гослинг сердито крикнул ему: "Вир, спрячь свою башку! Тебя застрелят!" В ответ на это Броук старательно надвинул на свой лоб каску еще на один дюйм. Но тут прозвучала пулеметная очередь и свалила его наповал.
Артиллерист Чарлз Уилсон, тоже из 147-го полка полевой артиллерии, большую часть времени при переходе к берегу потратил на поиски убежища от неимоверного грохота четырех установленных на десантной барже 25-фунтовых орудий, которые вели огонь по берегу. Уилсон входил в группу, выделенную для наведения громоздкого складного настила, по которому орудийные расчеты выкатят на берег свои орудия; поэтому он был раздет до майки и трусов, а на ногах у него были спортивные тапочки.
"Подходя к берегу, мы натолкнулись сразу на две мины, - писал Уилсон. - Это были противодесантные мины, укрепленные на кольях. Они нас не остановили, хотя и разнесли аппарель баржи. Офицер, стоявший на аппарели, погиб. Мы высадились на песчаной банке. Первым в воду спрыгнул сержант с полной выкладкой из отряда коммандос. Он камнем ушел под воду на 6-футовой глубине. Мы схватили канаты складного трапа и плюхнулись с баржи в ледяную воду. На свежей волне трап был совершенно неуправляем и тащил нас на мины. Тогда мы бросили канаты и устремились к берегу. Во время возни с трапом я потерял тапочки, снял майку и остался в одних спортивных трусах. Кто-то предложил мне сигарету, но она оказалась промокшей. Первой машиной, спущенной с танкодесантной баржи, оказался пулеметный бронетранспортер, за рулем которого сидел Джордж. Бронетранспортер недолго продержался на плаву, его потащило на мину, и он затонул. Джордж вынырнул из машины и поплыл к берегу. Затем на воду спустили полугусеничную штабную машину, служившую командным пунктом нашей батареи. Я выбрался на берег следом за ней. Все побережье было усеяно искалеченной техникой, прямо перед нами горел танк, валялись груды одеял и снаряжения, тела погибших и отдельные части тел. Один парень, шедший недалеко от меня, был разорван надвое разрывом снаряда, и его нижняя половина валялась на песке кровавой кучей. Наконец наша полугусеничная машина остановилась, и я ухитрился с большим трудом облачиться в свою одежду".
В конце концов майору Гослингу удалось добраться до захваченной немецкой укрепленной огневой точки на побережье, где он устроился среди других раненых в ожидании эвакуации. Хозяев дота, по-видимому, потревожили во время завтрака: на столике остались кофе и сосиски; на стене висел портрет Гитлера. Гослинг обнаружил здесь же записку от какой-то французской девицы по имени Мадлен, адресованную, по всей вероятности, одному из немецких солдат, с обещанием встретиться с ним 6 июня вечером.
Только большие военачальники да историки могут утверждать, что бои за высадку оказались не такими уж тяжелыми, как ожидалось, а потери были намного меньшими, чем предполагали. Однако у солдат, высаживавшихся на берег в первый день вторжения на английских участках, были моменты такого невероятного напряжения сил и отчаянного положения, какие в тот день имели место только на американском участке высадки "Омаха". Правда, англичан несколько утешило бы то, что масштабы их бедствий были не такими огромными, как у американцев, хотя по своему характеру были такими же ужасными. Так, три из пяти десантно-штурмовых барж, на которых высаживался 47-й отряд коммандос, подорвались на минах. Когда все уцелевшие после этого выбрались на берег и стали готовиться к захвату Пор-ан-Бессен, в отряде уже недосчитывались 46 солдат и почти все рации были выведены из строя.