В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов!
– За девять-десять месяцев до нашего фактического переезда я где-то прочитал, что скончался правящий архиерей Саратовской епархии, владыка Александр. Мы служили тогда вместе с нынешним епископом Покровским и Николаевским Пахомием (Брусковым) – он как иеродиакон, я как иеромонах – и он, когда мы перед службой встретились, сказал: "А ты знаешь, что умер владыка Александр?" Я сказал: "Знаю". И одновременно мы друг у друга спросили: "Ну и что?" И в этот момент почему-то поняли, что мы поедем в Саратов.
Никаких оснований полагать тогда, что архимандрита Лонгина, нашего настоятеля, по возведении в сан епископа назначат именно в Саратов, не было. Но нам это уже было как бы достоверно известно: мы пришли в келью, открыли какой-то незадолго перед тем вышедший справочник и начали изучать, что вообще в Саратове есть – какая церковная жизнь, какие монастыри? И дальше мы жили с совершенно четкой уверенностью, что мы туда поедем.
О Саратове на тот момент я знал очень немного, например, то что здесь короткое время правящим архиереем, всем, однако, запомнившимся и до сей поры почитаемым, был епископ Вениамин (Милов) . Его "Дневник инока" произвел на меня в свое время очень сильное впечатление. А после него Саратовскую кафедру – тоже недолго – занимал еще один замечательный архипастырь и церковный писатель митрополит Вениамин (Федченков) . Ну и еще я знал, естественно, известную цитату из "Горя от ума" Грибоедова, про "деревню, тетку, глушь, Саратов". Вот, пожалуй, и все… Нет, еще одно знал. Во время войны завод, на котором работала моя бабушка, был эвакуирован в город Энгельс Саратовской области и некоторое время она прожила там. Так что, получается, у меня какие-то корни саратовские были.
Когда мы приехали, мы застали здесь совсем другую церковную жизнь, нежели в Москве, а тем паче нежели та, которая была привычна для нас в том мире, в котором мы жили, то есть в монастыре.
– В чем она была иной?
– Да во всем абсолютно. В практике церковной жизни, в отношении к богослужению, в отношении к вере, к церковному благолепию, к чтению книг, к святым отцам – вообще ко всему.
Когда мы приехали сюда, по большому счету, не было ни одного храма, на котором глаз и сердце бы отдохнули. Все храмы находились в таком состоянии, что боль сердце переполняла.
Я помню, как первый раз пришел в храм в честь иконы Божией Матери "Утоли моя печали", в который был назначен настоятелем, посмотрел на иконы. С одной стороны на клиросе в качестве великомученика Пантелеимона был изображен какой-то эфиоп страхообразный, а весь храм был выкрашен голубой блестящей масляной краской в четырнадцать слоев. В алтаре были какие-то росписи по мотивам Васнецова, такие, что в ближайшее время мы эти росписи со стен алтаря полностью сбили, отштукатурили, а все, что осталось от них, утопили в Волге.
Икона "Утоли моя печали", тоже клиросная, была в том же стиле, что и икона великомученика Пантелеимона, при этом Божия Матерь не просто держала руку у головы, а такое было впечатление, что Она за голову взялась и плачет горько обо всем том, что тут находится. Я, помню, стоял, исповедовал, свыкался-свыкался с этой реальность. и вдруг откуда-то выскочила мышь и помчалась в сторону алтаря. Для меня это было таким апофеозом внешних впечатлений.
Надо сказать, церковная жизнь здесь изменилась очень сильно, в первую очередь усилиями владыки и в какой-то мере усилиями тех, кто трудился и трудится с ним, отчасти и нашими.
К сожалению, не до неузнаваемости, но изменилась сильно.
Плыть по течению воли Божией
– В Саратове мне пришлось погрузиться в сферу деятельности, которая была мне частично знакома, частично незнакома: так, я первый раз в жизни стал настоятелем храма, хотя и небольшого, на тот момент нуждающегося в серьезных достаточно работах – от смены кровли до устройства гидроизоляции. Параллельно с этим буквально из ничего возник наш информационно-издательский отдел, в котором на тот момент я был единственным сотрудником – постепенно он разросся. Сейчас идет строительство второго храма, на окраине Саратова, где я назначен настоятелем.
И естественно, вы понимаете, что во всех этих делах, особенно связанных со строительством, нужны деньги, и их постоянно приходится искать. Это процесс творческий, очень сложный и в общем-то душеразоряющий. Хотя, безусловно, и он может, наоборот, способствовать в какой-то мере созиданию дома добродетелей душевных, потому что когда что-то удается делать, то происходит это чудом. И слава Богу, если ты в этом чудо успеваешь увидеть, успеваешь понять, что это произошло тогда, когда ты, вместо того чтобы в какую-то стену непробиваемую головой биться, просто пошел и помолился. Правда, необъяснимая такая вещь: происходит что-то, когда ты помолился, а в следующий раз ты все равно снова долго бьешься головой об очередную стену и только потом об этом как следует молишься. До тех пор пока не научишься правильно молиться, а уже потом начинать куда-то биться – до тех пор будешь попадать в такие ситуации затруднительные.
На сегодняшний день круг моих обязанностей достаточно широк, и, по совести, они мне совсем не по силам: информационно-издательский отдел, благочиние, два храма, из которых один строящийся, православный военно-патриотический клуб, где занимается человек 300 детей, преподавание в семинарии. И коли что-то хотя бы из этого получается, то большей частью опять же чудом. Но и битья об стену хватает.
– Прожив семь с половиной лет на московском подворье Сергиевой Лавры, где – свой особый мир, неповторимый, вы вдруг оказались в совершенно другой реальности. Не рветесь обратно?
– Не рвусь ли я обратно? На самом деле, я думаю, когда что-то в нашей жизни происходит, что эту жизнь меняет и что мы воспринимаем как волю Божию, это нельзя перечеркивать и говорить: "А я хочу вот так!"
Если тебе тяжело в том положении, в которое тебя поставил Господь, то можешь знать точно, что в том положении, в которое ты поставишь себя сам, тебе будет гораздо тяжелее. И ты не найдешь там ничего спасительного для себя, полезного. Потому что, хотя тебе и трудно, но тебе помогает Сам Господь – может быть, невидимо, неприметно. Об этом когда-то мне сказал владыка Лонгин, когда был еще нашим настоятелем на подворье. И весь мой небольшой жизненный и монашеский опыт помогает мне в правоте этих слов убедиться.
Кроме того, здесь множество людей, для которых мое присутствие важно – как настоятеля, как священника. Я их не мог бы бросить, какие бы внутри у меня переживания ни были.
Разве только если Господь сам что-то со мной в очередной раз сделает. И к этому надо будет снова оказаться готовым. А так, в хорошем смысле слова надо плыть по течению, но не по течению жизни, а по течению Божией воли. Об этом тоже когда-то давно впервые сказал мне владыка.
На самом деле, твое принятие воли Божией, которая может оказаться какой угодно, – самое главное в жизни.
У нас очень часто, когда с нами что-то происходит для нас тяжелое, не укладывается в голове: как это может быть по воле Божией?! Может! И чаще всего нам это тяжелое полезно. Только мы не видим этого.
У меня в моей жизни – даже еще до монашества – такой был опыт: если я понимал, что у меня нету сил на то, чтобы сделать то, что должно, я говорил: "Господи, я не могу этого сделать, у меня нет ни решимости, ни сил, но я хочу сохранить верность Тебе и хочу исполнить волю Твою. Поэтому, зная, как это для меня будет трудно и болезненно, я прошу Тебя о том, чтобы Ты либо Сам отнял то, что Тебе не угодно, либо Сам меня должное сделать понудил".
И когда я об этом просил, я понимал всю полноту последствий того, о чем я прошу. И не было случая, чтобы Господь не помог. Да, это было через боль и страдания, но впоследствии это приносило такую радость, что ничего с этим даже не сравнишь.
Когда перед человеком стоит вопрос, как жить дальше, какой путь избрать, всегда есть очень хороший способ узнать это. Сказать: "Господи, я не хочу того, что угодно мне, что угодно другим людям – я хочу только того, что угодно Тебе". И если человек, понимая, что Господь в ответ на эту молитву может всю его жизнь, которую он до этого строил, сокрушить, переломить, сделать принципиально иной, такой, какой бы он не хотел, тем не менее просит, то Господь возьмет жизнь такого человека в Свои руки и превратит ее в чудо. Это обязательно будет так.
О рыбе апостола Петра
– Что было особенно радостного за эти десять лет здесь?
– Чему больше всего приходиться радоваться, так это тому, что в этой наполненной суетой, какими-то земными, хотя и ради Бога, ради Церкви, попечениями жизни есть моменты – и их гораздо больше, чем, наверное, должно бы быть, – когда чувствуешь присутствие, действие Бога и получаешь то утешение, ради которого все и делаешь, собственно говоря. Не потому, что это какая-то корысть, которую стремишься от Бога получить или урвать, нет. А просто потому, что это утешение и есть проявление той подлинной жизни, которой ты пытаешься жить.
Это утешение приходит по-разному, часто совершенно непредсказуемо.
Я вот крестил вчера одну бабушку, которая на ногах-то не могла стоять, ее пришлось посадить, чтобы она выдержала время Крещения. И какого-то подлинного понимания происходящего у нее не было – как ребенка, ее крестить пришлось. И когда Крещение закончилось, я хотел сказать какие-то краткие слова о том, что ей, может быть, сейчас многое непонятно и недоступно, но она обязательно начнет видеть какие-то перемены в себе самой, в своей жизни, и что она только-только родилась для этой новой жизни, как ребенок новорожденный. И только я начал это говорить, вдруг она, до того едва-едва способная как-то отвечать на мои слова, словно ожила, распрямилась и сказала: "Да, как ребенок! Вы знаете, – говорит, – у меня откуда-то появились силы, которых до этого не было!" Тут она очень твердо стала на ноги и сказала: "А можно я вас обниму на минутку?" И она меня обняла, как-то ко мне прижалась, и в этот момент я почувствовал себя совершенно счастливым человеком, обнимая вот эту бабушку, которая стала в этот день ребенком.
Вот таких радостей Господь не лишает.
Порой одному человеку бывает непонятно, почему для другого что-то малое становиться источником радости. Но если вспомнить, например, как Господь призывает апостола Петра – ну, где рыба и где спасение? где Бог и где рыболовство? Однако для апостола Петра эта пойманная рыба становится первым свидетельством о Христе. Каким бы малым и ничтожным это свидетельство ни казалось. Вот и в нашей жизни много таких вещей, которыми Господь нас утешает, как Петра рыбой.
Чаша
– Чем же можно воздать – в благодарность за такую радость?
– Если бы мы имели, что воздать, мы бы не произносили, не слышали постоянно, на каждой праздничной службе стих: "Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?"
Помните слова, 115-го псалма, который мы всегда прочитываем, готовясь к Причастию? "Что воздам Господеви о всех, яже воздаде ми?"
И что же? "Чашу спасения прииму и имя Господне призову" (Пс. 115: 3, 4). Воздам – тем, что приму, то есть опять возьму что-то для себя. Чаша спасения – это Чаша евхаристическая, но не только. Это еще и нечто сродни той Чаше, о миновании которой молился Господь в Гефсиманском саду, о которой Он говорил: "Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия." (Мф. 26: 39). И еще говорил: ".неужели Мне не пить чаши, которую дал Мне Отец?" (Ин. 18: 11).
Если мы ее готовы принять – мне кажется, это самое главное.
Ведь Господь, зная нашу косность и недогадливость, порой помещает нас в такие условия, когда человек волей-неволей оказывается впряжен, вынужден на пределе сил, а иногда – за пределом сил трудиться, терпеть. И в этой ситуации самое главное – не вырываться, не пытаться как-то улизнуть или сбежать.
Моя жизнь вся является такой. Я не вижу в этом ничего великого или особенного, я вижу в этом, наоборот, признание собственной немощи. Бывает, естественно, и очень нередко, когда абсолютно нет сил. Но опять же, это такое радостное чувство: раз ты впряжен, значит, ты нужен. Можно в этой упряжке находиться, пока тебя из нее не выпрягут. И если ты понимаешь, ради чего это, ради Кого – это тоже счастье.
– Не выходит так, что скорбей получается куда больше, чем радостей?
– Да нет же. Как может быть скорбей больше, чем радостей, если главная Радость – Господь? Можно ли рядом с Ним что-либо поставить, сравнить и сказать, что вот это больше, чем Он?
Я по-прежнему готов все от Бога принимать, этому радоваться и за это благодарить, что бы это ни было. У меня никогда не было по отношению к Богу вопроса "почему?". Ни разу в моей жизни. Хотя в ней немало было непростого. У меня никаких абсолютно вопросов к Богу нет.
– А что есть?
– Желание с Ним быть. И очень большая надежда на то, что как бы я ни сопротивлялся, как бы я по малодушию или малоумию ни противился этому в тех или иных ситуациях, Господь все равно доведет меня до той точки, где я смогу быть к Нему максимально близок, как бы в этой точке тяжело ни было.
Об авторе
Юлия Посашко родилась в Минске в 1985 году. Окончила факультет социологии Государственного университета – Высшая школа экономики в 2007 году, в 2013 году – факультет дополнительного образования по программе профессиональной переподготовки "Теология" Свято-Тихоновского государственного университета.
Прихожанка храма Всемилостивого Спаса бывшего Скорбященского монастыря в Москве, поет на клиросе. Работает с книгами серии "Встречи с Богом" и образовательными проектами издательства "Никея".
Путь к вере начался в юности в среде евангельских христиан-баптистов, в Православие Господь привел уже в студенческие годы – что считает великой Его милостью.
"Всегда интереснейшей профессиональной и жизненной задачей для меня было – постараться рассказать о той красоте и той глубине веры, которую я узнала и узнаю в Церкви, другим людям. Поэтому я в "Никее". Впрочем, важнее и труднее другая задача – научиться этой Красоте самой. Думаю, затем и живу".
Об издательстве
"Живи и верь"
Для нас православное христианство – это жизнь во всем ее многообразии. Это уникальная возможность не пропустить себя, сделав маленький шаг навстречу своей душе, стать ближе к Богу. Именно для этого мы издаем книги.
В мире суеты, беготни и вечной погони за счастьем человек бредет в поисках чуда. А самое прекрасное, светлое чудо – это изменение человеческой души. От зла к добру! От бессмысленности – к Смыслу и Истине! Это и есть настоящее счастье!
Мы работаем для того, чтобы помочь вам жить по вере в многосложном современном мире, ощущая достоинство и глубину собственной жизни.
Надеемся, что наши книги принесут вам пользу и радость, помогут найти главное в своей жизни!
Приходите к нам в гости!
Теперь наши книги по издательским ценам в центре Москвы!
Друзья! Теперь книги "Никеи" по издательской цене можно купить в центре Москвы. Новый магазин расположился в помещении издательства около Арбата. Вы можете приходить и выбирать книги, держать их в руках, рассматривать, можете сесть в кресло и почитать. В магазине представлен полный ассортимент книг издательства: прикладная, детская и религиозная литература.
+7 (495) 510-84-12 (магазин)
+7 (495) 600-35-10 (издательство)
Адрес: Сивцев Вражек, 21, домофон 27к
График работы: пн. – чт. 10:00–18:00 пт. 10:00–17:00
Присоединяйтесь к нам в социальных сетях! Интересные события, участие в жизни издательства, возможность личного общения, новые друзья!
Художественная и религиозная литература
facebook.com/nikeabooks
vk.com/nikeabooks
Детская и семейная литература
facebook.com/nikeafamily
vk.com/nikeafamily
Мы рекомендуем
Матушки. Жены священников о жизни и о себе