Помогло, но недостаточно. 21 апреля 1999 года в Совете Федерации состоялось голосование по вопросу об отставке генерального прокурора Ю. Скуратова.
Большинством голосов Совет Федерации отказался принять отставку генпрокурора. Всего проголосовало 144 члена верхней палаты. 61 сенатор голосовал за утверждение отставки генпрокурора, 79 - против. 4 бюллетеня оказались недействительными.
"На результатах голосования сказалось также и то, что не оправдались ожидания многих сенаторов получить от Скуратова убедительные, неотразимые факты о коррупции на самом верху кремлевской администрации. В своих выступлениях он больше намекал, давал понять, что располагает такими данными, но открыто поднять забрало и ринуться в бой не решался" .
Сам же Скуратов оправдывал свою нерешительность следующими словами: "От меня и на этот раз ожидали жареных фактов, ждали разоблачений президента и его семьи, но их не было - я, повторяю, не имел права оглашать эти факты" .
Создавалось же впечатление, что Скуратов все еще пытался сидеть на двух стульях и допускал возможность какого-то примирения с "Семьей". Ведь с ним постоянно вели переговоры сторонники президента.
Тем временем Лужков все более раздражал Бориса Николаевича, хотя с ним и пытались договориться . Позже Ельцин вспоминал: "21 апреля Юрий Лужков произнес на заседании Совета Федерации новую пламенную речь в защиту законности и в защиту Скуратова.
Но любому нормальному человеку было видно невооруженным глазом - как тогда, так и сейчас Лужков сделал ставку и пытается сорвать политический куш.
Губернаторы в споре о генпрокуроре сплотились вокруг Лужкова по двум причинам. Первая - им очень хотелось иметь своего, карманного, прокурора. И вторая, более важная - именно тогда они поняли, прочувствовали слабое место нашей Конституции: с помощью простого голосования по прокурорской отставке региональные лидеры получают мощнейший инструмент власти в стране. Мощнейший инструмент давления на президента. Как им воспользоваться, они пока не знали, но очень хотелось попробовать.
Увидев во время осеннего кризиса слабость исполнительной власти, губернаторы пытались снова и снова проверить ее на прочность, сформировать свою политическую конфигурацию современной России" .
Что же, губернаторы действовали вполне аналогично поведению глав союзных республик в 1990–1991 годах, когда они разрушали СССР ради личной власти над его кусками. И Борис Николаевич в этом деле разрушения был главным закоперщиком. Так что губернаторам было у кого учиться.
"Голосование было продиктовано чисто политическим азартом. Кроме тот, в поддержку Скуратова работал целый штаб, где встречались с сенаторами и люди Лужкова, и представители компартии, ну ав день голосования в Совет Федерации пришли все: и Зюганов, и Илюхин, и многие другие депутаты, которые были заинтересованы в раскручивании скандала" .
Дело Советом Федерации не закончилось. В ту же дудку гудела и Государственная Дума. Две палаты Федерального Собрания словно соревновались в борьбе с первым российским президентом. 26 апреля 1999 года Специальная комиссия Государственной Думы РФ по борьбе с коррупцией в высших органах государственной власти пришла к заключению, что указ президента Бориса Ельцина о временном отстранении Юрия Скуратова от должности Генерального прокурора "базируется на недостаточно проверенных материалах и незаконно возбужденного против него уголовного дела". Об этом заявил председатель парламентской комиссии Александр Куликов (фракция КПРФ).
Видимо, почувствовав противодействие Ельцину влиятельных сил, и некоторые работники прокуратуры стали посмелее. Начальник отдела Главной военной прокуратуры Юрий Баграев доложил и.о. генпрокурора Юрию Чайке о том, что, проанализировав материалы, на основе которых было возбуждено уголовное дело против Скуратова, он понял, что возбуждение дела необоснованно. Куликов отметил, что "у парламентской комиссии полностью совпала точка зрения с Баграевым".
"Противостояние президента с генеральным прокурором наглядно демонстрировало всему народу России, и даже миру, полное неуважение к закону в нашей стране" .
28 апреля 1999 года в Совете Федерации состоялось первое заседание рабочей группы спецкомиссии по проблемам борьбы с коррупцией. По поручению верхней палаты группа начала разбираться с материалами уголовных дел против генпрокурора Юрия Скуратова и ближайших членов президентского окружения. Компромат на Скуратова, присланный Кремлем Егору Строеву еще накануне голосования об отставке генпрокурора 21 апреля, наконец был размножен. Но пока только для членов комиссии по коррупции. Это подтвердил глава комиссии вицеспикер СФ Олег Королев: "Мы работаем с большим потоком закрытой информации". По его словам, комиссия будет работать в условиях особой секретности: "Мы рассматриваем очень щепетильные темы".
Пока расследовали члены Совета Федерации, своим чередом шло расследование уголовного дела. 29 апреля 1999 года Юрий Скуратов впервые был допрошен следователем Главной военной прокуратуры, в производстве которой находятся два уголовных дела, касающихся генерального прокурора России. Беседа Ю. Скуратова со следователем касалась главным образом истории с видеопленкой, компрометирующей генпрокурора.
Скуратовские выдвиженцы в прокуратуре уже успели перестроиться и стали выполнять пожелания Кремля. "Много разочарований принесли и мои друзья, - писал сам наш герой. - Трусость, желание усидеть в своем кресле и ради этого - готовность пойти на все, в том числе на подлость и предательство, всегдашнее стремление услужить. Не ожидал я этого от своих друзей, которым столько помогал."
Предают, как известно, только свои. 5 мая 1999 года и.о. генпрокурора России Юрий Чайка отказал в жалобе, которую направил на его имя начальник отдела надзора Главной военной прокуратуры Юрий Баграев в связи с уголовным делом в отношении Юрия Скуратова. В ответном письме на имя Баграева, который просил и.о. генпрокурора прекратить уголовное дело против Скуратова, как возбужденное "незаконно и необоснованно". Чайка заявил, что для этого нет оснований.
"При возбуждении против меня уголовного дела, - вспоминал Скуратов, - было допущено. несколько грубых нарушений. По этому поводу я обратился в Генеральную прокуратуру - думаю, родное ведомство защитит, возьмет под крыло или хотя бы поможет, но не тут-то было.
Из Генпрокуратуры поступило несколько невнятных, будто жеваная каша, ответов. Надо было обращаться в суд" .
Кроме прокуратуры началось и бодание различных судов. По мнению Николая Леонова: "Суды меняли свои вердикты и оценки в зависимости от того, кто был их ближайшим патроном. Так, в июне 1999 г. Верховный суд России ("подчиняется" федеральным властям) принимает решение о том, что прекращение уголовного дела против Ю. Скуратова является незаконным. Тот подает жалобу в Хамовнический суд первой инстанции в Москве, который постановляет считать незаконным продление уголовного дела. Это решение подтверждает Московский городской суд ("подчиняется" московским властям" ).
Скуратов уточнил: "В мае состоялась встреча Ельцина с Вячеславом Михайловичем Лебедевым, у того, как у председателя Верховного суда, кончался срок полномочий, - и, надо полагать, разговор шел не только о продлении этого срока.
Ельцин пообещал Лебедеву продлить срок его полномочий, но Волошин спешить с этим не стал. Вот уже и май прошел, а документов Совета Федерации, который решает вопрос о продлении, нет, вот уже и середина июня наступила, а документов все нет и нет. Стало ясно, что в Кремле ждут, какое решение Верховный суд примет по моему вопросу, отменит постановление Мосгорсуда или нет?
Свое решение Верховный суд вынес 22 июня, инев мою пользу, а на следующий день, 23 июня, документы на Лебедева поступили в Совет Федерации: хороший, мол, у нас верховный судья, надо утвердить его еще на один срок.
Все, как видите, было шито белыми нитками" .
Однако все по порядку и с самого начала. Если прокуратура признала правомерность возбуждения уголовного дела, то в судах для Кремля было не все так гладко. Используя готовность выдвиженцев Скуратова поменять его на верность Кремлю, администрация президента быстро оседлала систему прокуратуры, которая была централизованной. Суды же не имели такой спаянной системы и были более самостоятельны, но, вместе с тем, были более зависимы от местных властей. Последнее проявилось во всей красе.
17 мая 1999 года Мосгорсуд признал, что уголовное дело против Ю. Скуратова возбудили незаконно и с нарушениями действующего законодательства. В решении, вынесенном судьей Ниной Маркиной, отмечается, что при возбуждении уголовного дела был нарушен порядок привлечения к уголовной ответственности работников прокуратуры, а в заявлениях "группы женщин", запечатленных на скандальной видеопленке, не указано, в какой именно правоохранительный орган переданы эти документы.
Кстати, тот же Скуратов отметил, что таким образом впервые в истории отечественной юриспруденции был создал прецедент - обжаловали в суд возбуждение уголовного дела.
Прокуратура не смирилась. 18 мая 1999 года решение Мосгорсуда о незаконности уголовного дела против Ю.Скуратова не вступило в законную силу, т. к. было обжаловано, а поэтому расследование в отношении Юрия Скуратова продолжается. Такое пояснение на пресс-конференции дал старший помощник Славного военного прокурора Александр Волеводз, добавивший, что соответствующее дело должно быть рассмотрено в Верховном суде в течение месяца. ГВП опротестовала в Верховном суде решение Мосгорсуда, гласящее, что дело против Скуратова было возбуждено "с нарушениями закона", а потому "подлежит отмене".
2 июня 1999 года Славная военная прокуратура продлила еще на два месяца срок следствия по уголовному делу, возбужденному в отношении Юрия Скуратова.
Между тем он продолжал вести публичную деятельность. "Отстраненный от должности Скуратов продолжал произносить громкие слова, разоблачать. Во-первых, комичной выглядела сама его фигура. Он продолжал ездить на черной машине с мигалкой, жить на госдаче, играть в футбол с охраной - и, видимо, получал удовольствие от столь свободного и необременительного образа жизни", - напишет позже Ельцин .
8 июня 1999 года Юрий Скуратов высказал проблематичным свое возвращение на пост генпрокурора. По его словам, "слишком большая группа людей не заинтересована в этом. Людей, не последних в нашем государстве". Скуратов выступил на заседании комиссии Совета Федерации по вопросам коррупции. "Мы обсуждали ход расследования конкретных уголовных дел, имеющих большое общественное значение", - сообщил он. Приведенные им сведения касались и деятельности фирмы "Мабетекс".
Пока одни обсуждали уголовные дела, другие производили следственные действия. 23 июня 1999 года Николай Бордюжа был вызван в Главную военную прокуратуру на допрос по "делу Скуратова" (оно было возбуждено 17 марта Генпрокуратурой России на основании заявления Юрия Скуратова по фактам шантажа и давления на него, а также незаконного вмешательства в его личную жизнь). Один из вопросов, заданных следователями, касался видеокассеты с запечатленным на ней "человеком, похожим на генерального прокурора".
Параллельно шли торги. Скуратов вспоминал: "На одной из последних встреч люди Ельцина в обмен на мой отказ от борьбы и спокойный уход с должности предлагали пост постоянного спецпредставителя президента по связям с правоохранительными органами зарубежных стран, прекращение уголовного дела и широкую информацию в СМИ, что кассета - поддельная. Я отказался от предложения" .
"Активную роль в том, - рассказывал Скуратов, - чтобы я ушел спокойно, без войн, без нервотрепки (хотя все было, и войны, и нервотрепка) играл Юрий Владимирович Петров - бывший глава кремлевской администрации.
Во встрече приняли участие четверо: Степашин, Путин, Петров и я. Трое собравшихся склоняли меня к тому, чтобы я спокойно ушел из Генпрокуратуры" .
Десятки, казалось бы, серьезных людей принимали участие в большом спектакле, имеющем явно политическую окраску. В спектакле, который был, конечно, интересен и нужен для многих, но не для правосудия. К правосудию и законности это действо не имело ни малейшего отношения. И все это наряду с другими действиями информационной войны между двумя властными группировками, борющимися за власть в стране. "С конца июля отдельные бои без правил превратились уже в одно сплошное непрекращающееся кровавое месиво. Каждое воскресенье политически озабоченные граждание жалели, что у них - не два телевизора. Потому что смотреть надо было и рупор Гусинского (киселевские "Итоги" на НТВ), и рупор Березовского (Доренко на ОРТ)" .
Заметим, что скандал вокруг Скуратова был всего лишь одним направлением этого "кровавого месива". Это мы сейчас именно о нем много говорим, а тогда были и другие не менее интересные "бои без правил", в которых обе стороны сознательно играли на эмоциях людей, целенаправленно забывая о разуме. Вот что составляло основное в той информационной войне.
Сущность была понятна только для немногих. "Мне все равно, занимался ли Скуратов любовью с двумя проститутками или нет, - писал М. Калашников. - А вот то, что он напал на след сорока украденных миллиардов долларов, - это важно. Если бы он сумел их вернуть в страну, то нам следовало бы на всю жизнь обеспечить ему трех женщин в постель по первому требованию" .
Путин думал по-другому. На вопрос, окажись вы в подобной ситуации, как бы вы действовали, он ответил:
"Если бы я считал, что это несовместимо с исполнением обязанностей, я бы, конечно, ушел. Я уверен, что должность Генерального прокурора, например, несовместима с таким скандалом.
Прокурор должен быть образцом морали и нравственности, потому что именно он наблюдает за исполнением законов всеми гражданами: и премьером, и президентом, и всеми" .
Все правильно, но вот проблема: были ли образцами морали и нравственности и премьер-министр, и президент, и прочие действующие лица российской политики? О том, что среди них нет ангелов, тогда говорили и писали на каждом углу.
"Информационная война достигла апогея, когда НТВ прямо обвинило Волошина и ельцинскую дочь Татьяну в коррупции. Это было большим политическим (а вернее, психологическим) просчетом Гусинского. Потому что ровно в ту секунду для кремлевского администратора виртуальная пропагандистская война вышла из политической плоскости и превратилась в отчаянную битву за собственное физическое выживание. А на фоне звучащих в тот момент угроз Лужкова расправиться с коррупционерами из ельцинского окружения после прихода к власти - глава кремлевской администрации стал еще и вожаком в борьбе всего клана именно за физическое, а не за политическое выживание" .
Одновременно продолжалась борьба вокруг уголовного дела. 12 июля 1999 года отстраненный от должности указом президента генеральный прокурор Юрий Скуратов подал жалобу на определение коллегии Верховного суда РФ по уголовным делам, признавшей законность возбуждения против него уголовного дела. Противники Скуратова тоже не сидели без дела. 13 июля 1999 года был освобожден от должности начальник отдела надзора Главной военной прокуратуры генерал-майор юстиции Юрий Баграев. Сам Баграев высказался, что это "ответная реакция" на его позицию по "делу Скуратова": он выступал против возбуждения уголовного дела против Генерального прокурора. В главвоенпрокуратуре корреспондента газеты "Сегодня" заверили, что позиция Баграева - его личное дело, а реорганизация структуры, которую он возглавлял, планировалась давно.
Между тем, по мнению Скуратова, Баграев поплатился за свою принципиальную позицию .
Однако сторонники опального генпрокурора были не только в России, но и за ее пределами. 14 июля 1999 года швейцарская газета "Тан" сообщила о возбуждении прокурором кантона Женева Бернаром Бертосса дела по подозрению управляющего делами президента России Павла Бородина в отмывании незаконно полученных денег. По данным газеты, прокуратурой арестованы счета 22 граждан России, в том числе самого Бородина и его супруги. Официальных сообщений от прокуратуры Швейцарии на этот счет не поступало, но адвокат Бородина Борис Кузнецов не исключает, что такое дело действительно могло быть возбуждено с подачи прокурора Карлы дель Понте, которая "слишком глубоко влезла в российскую политику".