ТЕАТРАЛЬНАЯ УЛИЦА
После победы в Отечественной войне и возвращения русского императора Александра I из Парижа в Россию в Петербурге начался строительный бум. Русский царь решил превратить Северную столицу в образцовый европейский город с парадной застройкой. Здесь стали сооружать помпезные памятники воинской доблести и патриотизма.
Начали с расширения Невского проспекта, затем возвели ансамбль Дворцовой площади, параллельно проектируя Сенатскую и Михайловскую площади. Разбили Михайловский сад, приступили к строительству Александрийского театра, раньше называвшегося Малым и не имевшего никакой внешней архитектуры: это было низкое и безобразное здание, похожее на сарай.
Уже после смерти Бетанкура, в 1828 году, Карло Росси проложит от нового театра улицу - её первоначально назовут Театральной. Она будет состоять из пяти зданий, построенных по единому проекту с единым фасадом. У многих и сегодня создаётся впечатление, что на каждой стороне улицы - только по одному зданию. Строгость фасадов подчёркивает величественность и пышность здания Александрийского театра, названного так в честь Александра I. Сегодня уже неизвестно, кто подсказал Росси создать улицу, точно следуя античным канонам: ширина её равна высоте зданий, её образующих, - 22 метра, а длина ровно в десять раз больше ширины - 220 метров.
В 1923 году Театральную улицу переименовали и назвали в честь зодчего Росси. Сегодня она самая красивая в Санкт-Петербурге. Не случайно, видимо, Бетанкур отличал Карло Росси и поручал ему самые сложные и ответственные задания.
РЕШЕНИЕ БЕТАНКУРА
Комитет, руководимый Бетанкуром, входила разрабатывал предложения по планировке и застройке города: прокладке новых улиц и "выравниванию" старых, перепланировке существующих и организации новых площадей, размещению на них монументальных сооружений. С уверенностью можно сказать, что комитет руководил всеми градостроительными и архитектурно-строительными проектами, а это требовало широкой эрудиции. Ведь согласно царскому указу Петербург предстояло довести "до той степени красоты и совершенства, которые бы, по всем отношениям соответствуя достоинству, соединили с тем вместе общую и частную пользу…".
На постоянную работу в Комитет для строений и гидравлических работ были приглашены лучшие зодчие. Среди них особо следует выделить Карло Росси. Ранее он служил на императорском фарфоровом заводе, проектируя и расписывая торшеры, вазы и люстры и получая за это всего 1200 рублей ассигнациями в год. Правда, работу на фарфоровом заводе он совмещал с должностью главного архитектора Павловска и одновременно занимался возобновлением отделки Эрмитажного театра. Из переписки великой княгини Екатерины Павловны со своим братом Александром I можно понять, что русский царь недолюбливал Росси за чрезмерную гордость и независимость. Об отношении царя к архитектору хорошо знали в свете, однако, несмотря на это, Бетанкур приглашает Карло Росси в Комитет для строений и гидравлических работ и доверяет ему самые ответственные участки города.
Именно благодаря этому сегодня Санкт-Петербург имеет тот неподражаемый облик, которым так гордятся его жители.
ЗВЁЗДНЫЕ ГОДЫ КАРЛО РОССИ
Росси реконструировал Дворцовую площадь, превратив её в одну из красивейших площадей мира, преобразил Сенатскую, заново воссоздал Суворовскую и Румянцевскую площади. Построил крупнейшие административные здания города: Главный штаб, Министерства иностранных дел и финансов со знаменитой Триумфальной аркой - величественным памятником Отечественной войны 1812 года. Росси построил Министерства народного просвещения, внутренних дел, спроектировал здания Сената и Синода. По его проекту было построено величественное здание Публичной библиотеки. Под руководством Бетанкура Росси создал ансамбль вокруг Михайловского дворца, спроектировав архитектурно единую застройку целых улиц и площадей общественными и жилыми зданиями. Кроме того, Росси возвел и много других сооружений, в том числе осуществил реконструкцию Невского проспекта.
Зная исключительную честность Карло Росси, Бетанкур доверил своему подчинённому контроль за всеми финансами их совместной деятельности. Росси распоряжался огромными денежными суммами, проходившими через комитет. Из архивных источников известно, что через его руки прошло более шестидесяти миллионов рублей. Но, в отличие от чиновников, разворовывавших государственную казну, ни Бетанкур, ни Карло Росси не положили в собственный карман ни копейки, хотя в начале петербургской карьеры в должности придворного архитектора Карло Росси получал лишь три тысячи рублей в год.
В 1817 году Александр I купил для своей матери - вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны - Елагин остров и решил построить там парадную летнюю резиденцию. Александр I обратился к Бетанкуру, и тот порекомендовал императору своего любимого архитектора Карло Росси, убедив, что сегодня в России с такой архитектурной задачей никто лучше не справится. Александр очень неохотно, но всё же согласился. Чтобы избежать лишних нападок на Росси со стороны коллег- архитекторов и для претворения задуманного в жизнь, Бетанкур создал специальную комиссию, и она назначила Росси главным архитектором Елагина острова.
Строительные работы велись с 1818 по 1824 год Бетанкур вникал в мельчайшие подробности проекта. Его композиционным стержнем являлось трёхэтажное здание Елагина дворца. Одной из самых сложных задач было естественным образом вписать его в панораму живописных набережных Большой и Средней Невки. По многу часов сидя в кабинете Бетанкура, Росси убеждал его в правильности того или иного архитектурного решения и с благодарностью воспринимал все замечания и поправки к проекту.
Не завершив Елагин дворец, Росси получил от Бетанкура ещё один грандиозный план - проект дворца с парком для младшего брата Александра I Михаила Павловича. Вместе с Бетанкуром Росси предложил новую градостроительную идею и спроектировал реконструкцию не только Михайловского дворца, но и обширного, прилегающего к нему района между Невским проспектом, Фонтанкой, Садовой улицей и Чернышёвым переулком. Именно здесь впоследствии Росси соорудил свой знаменитый театральный ансамбль. Первые два варианта Михайловского дворца, предложенные Карло Росси комитету, комиссия во главе с Бетанкуром не одобрила. Однако Росси не отчаялся и представил третий: используя преимущества первых двух вариантов, он предложил принципиально новые архитектурно-планировочные идеи. Бетанкур заставил Росси по-новому сформировать парадный центр города. Почти все заказы, полученные Бетанкуром от царя, Росси воплотил в жизнь.
Зодчий создал ансамбль целого района: от Невского проспекта до Суворовской площади на левом берегу Невы. Сюда вошли Михайловская улица и площадь (сегодня это площадь Искусств), Михайловский дворец (Государственный Русский музей), Михайловский парк, набережная реки Мойки с павильоном зодчего Росси, Марсово поле и памятник скульптора Козловского русскому полководцу Александру Суворову. Чтобы Росси смог закончить архитектурно-строительную композицию, Бетанкур привлёк к проекту своих учеников - мостостроителей. Они создали красивые чугунные мосты: Пателеймоновский через Фонтанку, Инженерный, Садовый, Театральный, Конюшенный через Мойку, мосты через Лебяжью канавку.
Чтобы связать Инженерный замок с главными улицами города, Росси предложил Бетанкуру проект перспективы Садовой улицы, а также Манежной площади и Караванной улицы. Таким образом, на Итальянской улице появилась ещё одна площадь - Манежная, где Росси воздвиг монументальное здание Манежа. По предложению Модюи территорию между Манежем и служебными корпусами озеленили, придав пространству благоустроенный вид.
Петербург преображался на глазах. Именно благодаря советам Бетанкура в градостроительной практике Карло Росси функциональное и архитектурно-художественное разнообразие обрело синтетическое единство. По сохранившимся чертежам Росси можно проследить его творческую эволюцию, совершенствование градостроительных замыслов. Зодчий осторожно нащупывал и находил контуры и объёмы каждой части города, пока они не сливались в стройную систему архитектурных ансамблей.
Но воплощать задуманное архитектор мог только после того, как строгая отборочная комиссия при Комитете для строений и гидравлических работ во главе с Бетанкуром одобрит его изыскания. У Августина Августовича была врождённая склонность к изящному, и с Карло Росси они были полными единомышленниками. Работать вместе им было легко и интересно. Один как бы заражал другого, и они начинали фонтанировать идеями.
В 1819 году Бетанкур, чутко улавливающий биение пульса развивающегося города, утвердил окончательный проект Манежной площади и отдал распоряжение начать строительство немедленно. По указанию Бетанкура строительную комиссию Манежной площади возглавил Росси, хотя первоначально Александр I хотел, чтобы этот пост занял Модюи. Однако Бетанкур настоял на своём решении. Помощниками Карло Росси стали архитекторы Ткачёв и Гальберг. Строительство Манежной площади закончилось в 1823 году.
В ансамбле центральных площадей Санкт-Петербурга-Дворцовой, Адмиралтейской, Исаакиевской и Сенатской - первое место принадлежит Дворцовой. Сегодня она одна из самых красивых в мире, но не всегда была такой. В начале XIX века площадь была хаотично застроена частными жилыми и общественными домами. Бетанкур распорядился снести всю восточную часть квартала и расчистить нужный для строительства участок. Конечно, перед этим казна за пять миллионов рублей выкупила у хозяев их частную собственность.
Александр I согласился с Бетанкуром, что из Дворцовой площади следует создать архитектурный символ города, а в центре увековечить в камне победу над Наполеоном. По существу, только из-за монумента и замышлялась реконструкция Дворцовой площади, и только ради этой затеи Александр I выделил такие сумасшедшие деньги на её переустройство. Архитектурно-строительная задача, поставленная перед Карло Росси, была непростая: все дома между Дворцовой площадью и Невским проспектом не сломали, поэтому необходимо было осуществлять реконструкцию с учётом уже построенных зданий. Это потребовало от зодчего огромного градостроительного такта и высокого архитектурного искусства.
Размах работ, осуществлявшихся по проектам Росси в Петербурге, стал настолько велик, что пришлось преобразовывать организацию строительства. 15 марта 1820 года был издан указ о создании в строительной комиссии Кабинета четырех столов: "По перестройке Елагина дворца", "По постройке Михайловского дворца", "По устроению против Зимнего дворца правильной площади и каменным, кирпичным, гончарным и известковым заводам" и счётного стола. Все они оказались в подчинении Бетанкура.
Полная реконструкция Дворцовой площади началась в 1820 году. Здание Главного штаба и других военных учреждений было перестроено вчерне в 1823 году, а возведение корпусов Министерств иностранных дел и финансов на берегу реки Мойки завершено в 1824 году. Затем была воздвигнута система арок, соединивших обе части застройки площади. Только в 1829 году все работы были полностью закончены.
Возведение такого огромного сооружения и системы арок было сопряжено со многими техническими и инженерными трудностями. Некоторые высокопоставленные чиновники, и в том числе архитектор Модюи, сначала сомневались в успехе. Одни из них даже жаловались царю на авантюризм Бетанкура, считая, что пролёт арки Главного штаба длиной семнадцать метров - это полное безрассудство. Но Бетанкур, рассчитавший для Росси прочность и устойчивость сводов пролёта, был уверен в своей правоте. Однако противников проекта оказалось так много, что пришлось создать специальную комиссию, документально подтвердившую правильность инженерного расчёта Бетанкура.
Что же касается Карло Росси, то он безоговорочно доверял всем инженерным расчётам своего начальника и готов был воплотить в камне его любую затею. А Бетанкур иногда шутил, что готов быть даже простым каменотёсом, видя, какие прекрасные проекты предлагает ему русский архитектор итальянского происхождения. Августин Августович делал всё возможное, чтобы оградить Карло Росси от многочисленных врагов и злопыхателей. Он тщательно оберегал хрупкий талант архитектора от ненужных интриг и посягательств, хотя такие крупные фигуры в строительном мире, как Франц Руска или Антон Модюи, только и думали о том, как бы побольнее ужалить Карло Росси, то ли завидуя ему, то ли не принимая его одарённости.
По ходатайству Бетанкура в 1818 году Росси был награждён орденом Святой Анны 2-й степени, а в 1821-м - алмазными знаками к нему. Бетанкур сделал всё возможное, чтобы звезда великого русского архитектора Карло Росси в полную силу смогла засиять на небосклоне не только российской, но и мировой архитектуры. Хотя по Табели о рангах (а это было самым главным в России) Росси так и остался всего лишь коллежским советником. После отставки Бетанкура Росси ещё дадут немного поработать, но в возрасте пятидесяти пяти лет его всё же отправят на пенсию. Без поддержки Бетанкура он стал никому не нужен.
ПРОСЬБА БРЕГЕ
Вторая звезда, зажжённая Бетанкуром, - Огюст де Монферран, прибывший летом 1816 года из Франции через Англию в Санкт-Петербург с рекомендательным письмом от Луи Бреге. Появление Монферрана в Северной столице совпало с открытием 15 июля 1816 года знаменитой Биржи на Стрелке Васильевского острова, построенной по проекту Тома де Томона, сокурсника французских архитекторов Персье и Фонтена по Королевской академии архитектуры в Париже. Волею судьбы именно эти зодчие являлись и учителями Огюста де Монферрана.
В первые дни в Петербурге он поселился в дешёвой комнате в доме Шмита на углу Апраксина переулка и набережной реки Фонтанки. Получив в ближайшем полицейском участке "билет на свободное в Санкт-Петербурге проживание", Монферран отправился к управляющему только что созданного Комитета для строений и гидравлических работ господину Бетанкуру, который сначала был обескуражен просьбой Бреге, так как не знал, что делать с вновь прибывшим французом.
Вот как описал эту встречу в своих "Записках" секретарь Бетанкура Филипп Филиппович Вигель: "Не помню, в июне или в июле месяце этого года приехал из Парижа один человек, которого появление осталось вовсе не замеченным нашими главными архитекторами, но которого успехи сделались скоро постоянным предметом их досады и зависти. В одно утро нашёл я у Бетанкура белобрысого французика, лет тридцати, не более, разодетого по последней моде, который привёз ему рекомендательное письмо от друга его, часовщика Брегета. Когда он вышел, спросил я об нём, кто он таков? "Право, не знаю, - ответил Бетанкур, - какой-то рисовальщик, зовут его Монферран, Брегет просит меня, впрочем, не слишком убедительно, найти ему занятие, а на какую он может быть потребу?" Дня через три позвал он меня в комнату, которая была за кабинетом, и, указывая на большую вызолоченную раму, спросил, что я думаю о том, что она содержит в себе. "Да это просто чудо!" - воскликнул я. "Это работа маленького рисовальщика", - сказал он мне. В огромном рисунке под стеклом собраны были все достопримечательные древности древнего Рима: Траянова колонна, конная статуя Марка Аврелия, триумфальная арка Септима Севера, обелиски, бронзовая волчица и проч., и так искусно сгруппированы, что составляли нечто целое, чрезвычайно приятное для глаз. Всему этому придавало цену совершенство отделки, которому подобного я никогда не видывал. "Не правда ли, - сказал мне Бетанкур, - что этого человека никак не должны мы выпускать из России?" - "Да как с этим быть?" - отвечал я. "Вот что мне пришло в голову, - сказал он, - мне хочется поместить его на фарфоровый завод, там будет он сочинять формы для ваз, с его вкусом это будет бесподобно; да сверх того может он рисовать и на самом фарфоре"".
Однако осуществить задуманное Бетанкур не смог. Он порекомендовал Монферрана министру финансов графу Гурьеву, в ведении которого находился фарфоровый завод. Но Монферран хотел за свою работу получать ассигнациями 3000 рублей в год, а ему предложили только 2500. Назначение не состоялось. Тогда Бетанкур определил его в свой комитет на должность старшего чертёжника. Среди его коллег оказались только что закончившие Петербургскую академию художеств начинающие архитекторы Александр Брюллов, Андрей Штакеншнейдер, Аполлон Щедрин, а немного позднее к ним присоединился и Константин Тон. Всех этих молодых людей, впоследствии прославленных русских градостроителей, Бетанкур успел зарядить своей неуёмной творческой энергией. Все они в начале творческой карьеры прошли школу Бетанкура.
21 декабря 1816 года Александр I по совету Бетанкура обратил внимание на талант Монферрана - и тот получил звание придворного архитектора и должность начальника чертёжной мастерской при Комитете для строений и гидравлических работ.
ЗАМОРСКАЯ ЖИЗНЬ МОНФЕРРАНА
Огюст Монферран родился 23 января 1786 года в небольшом городке Ферран на юге центральной части Франции. Графы Оверни, не сумевшие подчинить себе в тех местах церковные земли, отчаявшись добиться цели, основали рядом с Ферраном второй город - Монферран. Позднее молодой Огюст присоединил его название к своей фамилии. Многие в России считали, что он дворянского рода - ведь в его фамилии была частичка "де". Однако в действительности она переводилась как "Огюст из Монферрана".
Его отец был простой берейтор - специалист, объезжающий верховых лошадей и обучающий верховой езде, а дед по отцовской линии - инженер и строитель шоссейных мостов. Вполне возможно, что внук унаследовал любовь к строительству именно от него. Уже в юном возрасте Монферран потерял отца, а его мать вышла замуж вторично. Отчим полюбил мальчика, как собственного сына, и постарался дать ему превосходное воспитание. После получения начального художественного образования Монферран в 1806 году поступил в Императорскую специальную школу архитектуры (до переименования её Наполеоном I она называлась Королевской академией архитектуры). Здесь он получает фундаментальные знания по рисунку, перспективе, объёмному проектированию и градостроительству.
Молодому человеку посчастливилось учиться у таких прославленных французских архитекторов, как Шарль Персье и Пьер Фонтен - самых ярких представителей стиля ампир. К их наиболее известным проектам относятся генеральный план Парижа, реконструкция территории между Лувром и дворцом Тюильри с сооружением Триумфальной арки Каррузель. Они создавали роскошные интерьеры во дворцах в Сен-Клу, Фонтенбло, Мальмезоне, Версале и Лувре.
Однако в 1806 году Монферран не смог по-настоящему приступить к занятиям в Императорской специальной школе архитектуры: в самом начале учёбы он был призван в армию и отправлен в составе 9-го конноегерского полка на юг Италии, в Калабрию. Но и во время службы Монферран старается не тратить время зря. Между военными переходами и боевыми действиями он изучает искусство Италии, делая многочисленные зарисовки. После тяжёлого ранения Монферран возвращается во Францию и снова приступает к занятиям в школе архитектуры. Он участвует сначала в конкурсе на "проект дома для принцев", а затем в "проекте биржи для коммерческого города", однако успехов не добивается.