Сентября в 11-й день по выше писанному определению, в присутствии лейб-гвардии Преображенскаго полку капитана поручика господина Ушакова, поручика господина Суворова содержащийся князь Иван Долгорукой привожен в застенок и у дыбы по делу, о чем надлежало, распрашиван обстоятельно. А в распросе оный князь Иван, стоя у дыбы, сказал: к поношению де чести Ея Императорскаго Величества злыя и вредительные слова, показанныя в повинке его князь Ивановой, подлинно от Долгорукой говорил с злобы от горести своей и с печали, потому что сослан от в ссылку и содержится под караулом многое время, и что в Березове присланным лейб-гвардии Преображенскаго полку сержантом Рогозиным у него князь Ивана и у жены его пожитки обобраны и никуды их из хором, кроме церкви, пускать не велено; и в той де его горести майор Петров допрашивал, и в то де время ему князь Ивану весьма было горестно и плакал, и с сердца, от горести своей оныя слова говорил, а в мысли своей на пред сего оных слов он князь Иван не содержал, и таких и других никаких слов к поношению чести Ея Императорскаго величества и высочайшей Ея Императорскаго Величества фамилии он князь Иван не говаривал, и от других ни от кого таких же и тому подобных непристойных слов князь Иван не слыхал. А о том, якобы Ея Императорское Величест во послушала Ея Высочества благоверной государыни цесаревны Елисаветы Петровны и сослала его ж ссылку, и что фамилия и род их весь пропал, он князь Иван говорил для того, как он князь Иван с отцом своим и с матерью и с женою и с братьями и сестрами послан в ссылку, и вто жь время и дяди его родные посланы в ссылку жь, того ради о фамилии своей и упоминал, а что будто Ея Императорское Величество послушала цесаревны Елисаветы Петровны, и о том он князь Иван говорил, вымысля собою, потому что во время его князь Иваново блаженныя и вечнодостойныя памяти при Его Императорском Величестве Петре Втором, когда Ея Высочество государыня цесаревна Елисавета Петровна приезжала во дворец и в поступках своих казалась ему князь Ивану и отцу его князь Алексею к ним немилостива, и думал он князь Иван что Ея Величество имела на него какой гнев, и как де он князь Иван с отцом своим и с матерью и женою его и с братьями и сестрами послан в ссылку, мыслил, что Ея Императорское Величество с совету цесаревны Елисавет Петровны его в ссылку сослала, для того и говорил; а о том он князь Иван ни от кого никогда не слыхал, и никто ему не сказывал, а говорил, подлинно вымысляя собою. А Ея де Высочество благоверную государыню цесаревну Елисавет Петровну сослать в монастырь намерение он князь Иван имел и с отцом своим о том на одине говаривал для того, что в поступках своих казалась ему князь Ивану и отцу его князь Алексею немилостива, а чтоб сослать и который монастырь именно, такого намерения у него князь Ивана и отца его еще было не положено; а что он князь Иван говорил про Ея Высочество государыню цесаревну, что хотел сослать в монастырь, им" бы за непот…, и то он князь Иван говорил с продерзости своей; а о ссылке Ея Высочества с родственники своими и ни с кем сообщения и согласия он не имел, и про то его намерение из родственников и из посторонних никто не ведали, и с родственники своими и с посторонними и ни с кем о том он князь Иван не говаривал. А изветчику де Тишину слова такия: "где тебе доносить, ты де уже стал Сибиряком, а хотя не и доносить станешь, то де тебе жь голову и отсекут", он князь Иван говорил, устрашая того Тишина, чтоб на него князь Ивана о выше писанных непристойных словах не донес и оных его слов опасся, а не в другой какой силе, а о том, что "майор де Семен Петров наш и уже задарен" говорил ли, того он князь Иван подлинно не помнит.
При кончине блаженныя и вечнодостойныя памяти Его Императорскаго Величества Петра Втораго отец его князь Алексей и дядя его князь Василий Володимиров сын, да князь Василий Лукин сын Долгорукие в Головинском доме в спальне у отца его подлинно были и о сочинении духовной советовали и слова такия, чтоб написать в духовной, якобы Его Императорское Величество сестру его княжну Катерину учиняет по кончине своей наследницею, говорил подлинно, да при том же был и с отцем его и с дядьми советовал же дядя жь его родной князь Сергей Григорьев сын Долгорукой, и после оных слов дядя его князь Василий Володимиров сын Долгорукий от отца его поехал, а отец де его князь Алексей и дядя его князь Василий Лукин сын да князь Сергей Григорьевич сын Долгорукие и он князь Иван оставались во оной спальне, и дядя де его князь Василий Лукин сын, седчи у комля на стуле, и взял лист бумаги до чернилицу, зачал было духовную писать, в что написали, того он князь Иван не усмотрел; и говорил оной его дядя князь Василий: "моей де руки письмо худо, кто бы де получшее написал"; и дядя жь де его князь Сергей, взяв бумагу и чернилицу и оную духовную, с совету отца его и дяди князь Василья Лукина сына написал духовную одну, а потом с оной духовной написал другую такую жь; а в тех духовных, что Его Императорское Величество при кончине якобы учинил наследницею российскаго престола обрученную свою невесту княжну Катерину, подлинно было написано потому что показанныя слова при письме тех духовных отец его и дядя в разговорах говорили, а в тех духовных та его сестра Его Императорскаго Величество супругою была подлинно не написана, потому что отец его и дядя такой речи не говорили, и он князь Иван от них не слыхал, из которых духовных одное с совету отца б своего и дядьев князь Василья Лукина сына да князь Сергея Григорьева сына Долгоруких, вместо Его Императорскаго Величества в то жь время при тех своих дядьях, не читав, он князь Иван подписал тако: "Петр;, и тое подписанную духовную, также и не подписанную духовную, получа к Его Императорскаго Величества время, как от болезни Его Императорскому Величеству будет свободнее, и придет в память, показав тое духовную Его Императорскому Величеству, просил, чтоб Его Императорское Величество подписал, а ежели за болезнию Его Императорскаго Величества рукою подписано не будет, то де и вышеписанную духовную, подписанную его князь Ивановою рукою, по кончине Его Императорскаго Величества объявим, что якобы учинил сестру его князь Иванову наследницею, а руки де его князь Ивановой с рукою Его Императорскаго Величества не получил, потому что был Его Императорское Величество в весьма тяжкой болезни и лежал в беспамятстве; и потом на другой день, приехав во дворец, отец его князь Иван спросил: где у него духовныя, чтоб кто тех духовных не увидел, и кому б не попались в руки; и он де князь Иван те духовные отдал тому своему отцу и сказал, что времени у Его Императорскаго Величества он князь Иван подписать духовную не получил, и отец де его те духовныя взял к себе, и после того времени вскоре, а сколько дней спустя и при кончине ль Его Императорскаго Величества или после кончины, того он князь Иван не упомнит, увидясь он князь Иван с отцом своим во дворец и вспомня о вышеписанных духовных, того отца своего спросил: где у него духовныя; и отец его сказал, что де он те духовныя с братом своим, а с его князя Ивановым дядею князь Иваном Григорьевичем сыном Долгоруким в спальне у себя в комнате сжег; а как де ОН князь Иван вышеписанную духовную подписал, и в то время и никогда не читал, и что в них было еще написано, того он не знает; а при сочинении той духовной другие родственники его и из посторонних никто не были и о том не ведали; и оныя духовныя белая были письма руки дяди его князь Сергея подлинно, и духовная рукою Его Императорскаго Величества была не подписана подлинно; а отец де его князь Иванов показанныя духовныя подлинно и сжег, или те духовныя отдал кому на сохранение, того он не знает о том от отца своего и родственников своих и ни от кого не слыхал, а у него де князь Ивана таких духовных подлинно нет, и как де отец его был в Березове, и у того его отца и у братьев и сестер и у жены его не было, и никому от князь Иван на сохранение таких духовных не отдавал, а сперва де в распросе и в повинке, и в очных ставках о вышеписанных своих дядьях князь Сергей и князь Иване Григорьевых детях Долгоруких и о письме оным дядею его князь Сергием духовных не объявил, сожалея тех своих дядьев, а о том, что он князь Иван подписал духовную вместо Его Императорскаго Величества, не объявил для того, что желал о том утаену быть; а что де он князь Иван сперва в повинке своей показал, якобы духовную писал дядя его князь Василий Лукин сын Долгорукой, и о том показал он князь Иван не опамятуясь.
Книги де Киевской печати, якобы о браке Его Императорскаго Величества с сестрою его князь Ивановою княжною Катериною, у него князь Ивана и у жены его и у братьев и у сестер его подлинно не бывало, и об оной книге и патенте, якобы имеется у него князь Ивана патент за рукою Его Императорскаго Величества Петра Втораго, майору Семену Петрову при изветчике Тишине никогда он Долгорукий не сказывал, и брат де его князь Николай такой книги не показывал, а оный его брат князь Николай с сестрами о вышеписанном патенте майору Петрову при изветчике Тишине сказывал ли, того он не знает, а при нем князь Иване о том не сказывали. А книга де, писанная уставом, в которой Его Императорскаго Величества Петра Втораго персона нарисованная, седящая на престоле, да Россия, стоящая на конках пред престолом пред престолом Иго Императорскаго Величества девою в русском одеянии, и та де книга подлинно написана уставом о коронации в похвалу Его Императорскаго Величества, а не о браке сестры его, и не Киевской печати, и та де книга осталась у брата его князь Николая подлинно, а ныне та книга уела ль, того он князь Иван не знает, потому что в бытность майора Петрова у них Долгоруких на карауле, вскоре после следствия оным майором Петровым о парче и о прочем – а в котором месяце и числе того он не упомнит – оный брат князь Николай говорил ему князь Ивану, что де он князь Николай книгу о коронации хочет сжечь, для того, что де канцелярист Тишин к оной книге привязывается, а чего для, того оный его брат не сказал, и он де князь Иван тому своему брату воспрещая говорил, чтоб он того не чинил – не равно де той книги для чего спросят, а той де книги он князь Иван на сохранение никому не отдавал и сам не прятывал и не жигал и жене своей и оному брату своему князь Николаю и другим свои братьям и сестрам и людем своим на сохранение не отдавал же, и сжечь той книги не приказывал. Два патента де у него Долгорукова на ранки его подлинно имеются, которые в сохранении имеются у жены его княгини Натальи Борисовой дочери, о которых де его патентах пред взятьем его князь Ивана майором Петровым от жены его от братьев и сестер под особой караул, – а за несколько дней, того он князь Иван не упомнит, – приказывал он той своей жене его и от братьев и сестер под особой караул, – а за сколько дней, того он князь Иван не упомнит, – приказывал он той своей жене, чтобы она те патенты спрятала и никому о том не объявляла, для того, что желал он князь Иван те патенты иметь при себе для ведома прежних своих рангов, а не для чего другого, а как де он Долгорукой послан в ссылку; и будучи в пути, при обыску подпоручику Люпин и икову, также и в Березове сержанту Рогозину о выписанных патентах он князь Иван не объявил для того, что оные Любовников и Рогозин тех патентом у него не спрашивали; а как де лейб-гвардии Преображенскаго полку капитан-подпоручик Ушаков, по прибытии своем в Березов, его князь Ивана спрашивал: какие у него есть книги печатный и письменный и всякия письма, чтоб объявил все, не оставливая у себя ничего, и он де князь Иван тому капитану сказал, что у него писем никаких нет, только одне книги церковныя, а о вышеписанных патентах от князь Иван не объявил в торопях, испужався; а о тех же патентах жена его и брат князь Николай подлинно ведали, а другие его братья и сестры никто о тех патентах не ведали, а братьям и сестрам и людем своим тех патентов на сохранение он не отдавал, и оным же братьям и сестрам и людем своим, чтоб те патенты сожгли или где схоронили, не приказывал.
В бытность у него князь Ивана и у жены его и у братьев и сестер на карауле капитана Ивана Михалевскаго, к нему князь Ивану Березовские жители, о которых он Долгорукой в распросе своем показал, в гостях подлинно бывали и временно обедывали, и он князь Иван с женою своею и братьями и сестрами в гости хаживали жь, а согласия де никакого ни о каком важном или подозрительном деле не имел, а у других кого Березовских жителей от князь Иван бывал, того подлинно сказать не упомнит.
В бытность вышеписаннаго жь капитана Михалевскаго у него князь Ивана на карауле, поручик Дмитрий Овцын у него князь Ивана подлинно был одиножды, и то пришел с капитаном Михалевским вместе, а у него князь Ивана не обедывал и в бане не паривался, и о том майору Петрову при изветчике Тишине и никогда он князь Ивана не сказывал; а брат же его князь Николай о том Овцыне, якобы был у него князь Ивана и обедал и парился в бане, сказывали ли, того он не знает; а в церкви де с Овцыным он князь Иван вместе стаивал, а совета ни о каком важном или подозрительном деле он князь Иван с тем Овцыным не имел и того Овцына ни чем не даровал, и дружелюбия никакого с тем Овцыным не имел же.
В бытность у него жь князь Ивана на карауле майора Семена Петрова, с означенным Овцыным в церкве вместе не стаивал и разговоров никаких не имел, токмо оный Овцын в церкви бывал и стаивал особо, а в гостях у того Овцына он князь Иван с женою своею и с братьями и с сестрами не бывал и Овцына ни чем не даривал, и дружелюбия никакого ни о чем не имел. А означенному де майору Петрову при изветчике Тишине никогда он князь Иван с братом князь Николаем, что де мы воеводе Бобровскому и жене его подарили за кумовство не парчу, но гризель насыпной с искрами", после допросов и следствия об оной парче майором Петровым подлинно не сказывал, и чтоб об оной парче было не явно, но чтоб было закрыто, с майором Петровым и с Бобровским согласия никакого не имел.
А вышеписанному де Бобровскому он князь Иван сукно, а жена его того Бобровского жене гарнитур насыпной с искрами подарили за присылку от онаго к ним всякаго харчу; да еще жь де отец князь Алексей тому жь Бобровскому подарил часы золотые ветхие, а тот Бобровский отца его и его князь Ивана подарил двумя мехами песцовыми; а сперва де в распросе и в повинке своей и очных ставках он князь Иван об оных часах и мехах не объявил забвением, запамятуя. А вышеписанному майору Петрову он князь Иван табакерки серебреной позолоченной не даривал, подлинно и с братом своим князем Николаем ста червонных тому же майору Петрову не давывали, подлинно жь и у того Петрова он князь Иван с женою своею и с братьями и сестрами в гостях никогда не бывал, и того Петрова и жены его, кроме объявленнаго в распросе его князь Иван, еще ничем не даривал, а за подарки же от него князь Ивана майор Петров послабления им Долгоруким ни какого не чинивал, и согласия ни какого ни о чем не было, и Бакирева дочери серег не давывал, и овощей к нему не важивал. В бытность онаго жь майора Петрова у него князь Ивана на карауле, к Березовским жителям и ни к кому он князь Ивана и жена его и братья и сестры в гости не хаживали, и Березовские жители и никто к ним Долгоруким допускиваны не были. Будучи в Березове под караулом, он князь Иван ни о каковой важности совета и чрез письма согласия ни какого ни с кем не имел, и никого с ним князь Иваном ни в каком противном и подозрительном деле сообщником он князь Иван не имел и ни какой ни на кого ни в чем надежды не полагал, и писем ни от кого ни о чем он князь Иван не получал, и сам не писывал, и бумаги и чернил у него князь Ивана никогда не имелось, и никто к нему не принашивал. Токмо де в нынешнем 1738 году в апреле месяце, майор Петров, как от жены его и от братьев и сестер посадил его князь Ивана под особый караул, и в то де время сказывал ему князь Ивану на одине, что де канцелярист Тишин на него князь Ивана показал слово и дело и послан для того в Москву, и он князь Иван тому Петрову сказал: "я де за собою ничего не знаю", а от кого тот Петров о том слышал, того ему князь Иван не сказал, да и он о том того Петрова не спросил спроста; а потом вторично до приезду в Березов капитан-поручика Ушакова недель за пять или больше – подлинно сказать не упомнит, – оный же майор Петров пришел князь Ивану, говорил же: "молись де Богу, не печалься, Тишин де привезен в Тобольск, и дела не будет, все де соврал", а через кого оный Петров о том известен был, того ему князь И на ну не сказал, да и он князь Иван о том его не спросил спроста жь, а более того от онаго майора Петрова о уведомлении ни о каком никогда он князь Иван не слыхал, а о приезде в Березов капитана-поручика Ушакова от майора Петрова и ни от кого никогда он князь Иван не слыхал.
И вышеписанному князь Ивану Долгорукому к изветчиком Осином Тишиным в спорных словах в застенке дана очная ставка. А на очной ставке изветчик Тишин с князь Иваном Долгоруким говорил те жь речи, что и сперва в распросях и в очных ставках своих показал за подписанием собственныя руки блаженный и вечно достойныя памяти Его Императорскаго Величества Петра Втораго, да книгу Киевския печати в лицах о венчании брака сестры его Долгорукова княжны Катерины будто с Его Императорским Величеством" майору Петрову и ему Тишину подлинно сказывал, и в бытность де майора Петрова у оных Долгоруких на карауле, в церкви поручик Овцын вместе с ним стаивал подлинно, и о закрытии парчи, чтоб было не явно, но чтоб было закрыто, с майором Петровым и с Бобровским согласие подлинно имел, и что оный князь Иван с братом князь Николаем воеводе Бобровскому и жене его подарили за кумовство не парчу, но гризель насыпной с искрами, после допросов и следствия об оной парче майором Петровым подлинно сказывали, и майору Петрову оный князь Иван табакерку серебреную вызолоченную подлинно подарил, и брат де того князь Ивана князь Николай о том, что де "мы с братом князь Иваном дали майору Петрову сто червонных" подлинно сказывал, и подьячего де Григория Андреянова жена о том, что Бакирева дочери оный князь Иван подарил серьги и привозил на сговор всяких овощей, подлинно сказывала.