Злобный навет раскрылся только к началу ХХ века, когда искусствоведы нашли под слоем поздних записей старинные фрески малоизученного художника Кастаньо. И страстная, мощная монументальная живопись так поразила тех, кто увидел ее, что решено было изучить жизнь Андреа по архивам. И выяснилось поразительное. Кастаньо никак не мог убить друга, ибо скончался в 1457 году от чумы, пришедшей во Флоренцию. И между прочим, это случилось за четыре года до того, как в темном переулке какой-то изверг убил Доменико. Так что это Венециано пришлось оплакать своего безвременно ушедшего друга Андреа и прожить еще четыре года.
ХХ век безоговорочно признал Андреа дель Кастаньо великим живописцем Раннего Возрождения. Его работы собрали в церкви Санта-Аполлония, ставшей музеем гения. Но как забыть века клеветы? Да и вернуть картины и фрески Андреа, уничтоженные из-за рокового обвинения, уже невозможно…
Венецианское убийство. Тициан Вечеллио еще при жизни был признан великим. Кроме того, художнику покровительствовали не только венецианские власти, но и сам Карл V – император Священной Римской империи. Может, поэтому Тициан сумел преодолеть обвинение, брошенное ему людской молвой. В 1539 году жители сразу двух городов Италии – Венеции и Феррары – обвинили Тициана в убийстве известного венецианского живописца Порденоне.
Джованни Антонио, прозываемый Порденоне по местечку, где он родился, был очень моден и любим в Венеции. Он с огромным успехом работал также и в других городах, даже в самом Риме. Например, в Кремоне он написал "Распятие", поразившее зрителей экспрессивным и совершенно необычным ракурсом, на котором Христос словно пытается вырваться с креста ценой неимоверного, почти нечеловеческого усилия. Слава Порденоне постепенно достигла таких высот, что современники начали превозносить его выше Тициана, сталкивая тем самым обоих мастеров. Конечно, это не нанесло Тициану большого урона как художнику, но весьма ударило по материальной стороне его жизни, поскольку многие заказы перешли к его сопернику. Однако и сам Порденоне оказался вымотан этим бурным творческим соревнованием, ведь ему приходилось создавать картины и фрески в самые короткие сроки, чтобы удовлетворить многочисленных заказчиков. Это вымотало художника, и он уехал в Феррару – город более спокойный, нежели вечно бурлящая Венеция.
Порденоне хотел отдохнуть, набраться новых сил. Однако буквально по приезде живописец скоропостижно скончался. Любопытные видели, как это произошло. Порденоне сидел в траттории, обильно закусывал и пил молодое вино. Вдруг он вскрикнул, захлебнулся вином и упал лицом в столешницу. Добрые люди понесли его наверх, в комнаты для гостей. Он пролежал пару дней и умер, не приходя в сознание. И все бы ничего, да вот доброхоты видели, как в миг, когда Порденоне захлебнулся вином, из траттории стремительно выбежал человек в черном плаще. И доброхоты утверждали, что этот закутанный в плащ человек весьма походил на соперника бедного живописца – Тициана Вечеллио. Выходит, этот завистник не стерпел чужой славы и ухитрился отравить вино, которое выпил Порденоне.
Обвинение было абсурдным. Мало того что Тициан в те дни не ездил в Феррару, но многие знали, что он выполнял срочный заказ, не выходя из мастерской. Но все равно слухи росли. И только вмешательство официальных властей их прекратило. Но и тут нашлись злобные языки. "Этого придворного маляра Тициана просто отмазали!" – утверждали они. Говорят, через почти 40 лет, умирая, бедняга Тициан божился, что не виноват в смерти Антонио Порденоне. Но ему мало кто поверил – впрочем, как и Антонио Сальери впоследствии.
А зря! Ведь был же прав наш поэт Пушкин. Не в том, что тоже обвинил Сальери в смерти Моцарта. А в том, что написал: "… гений и злодейство – две вещи несовместные". И это непреложная истина. Гениальные художники Кастаньо и Тициан не убивали своих соперников по творчеству. Может, потому, что действительно были гениями? Но и Сальери не травил Моцарта, хотя, говорят, что гением он не был. Впрочем, почему? Тоже был. Ведь только гению под силу продолжить нить великого искусства, воспитав гениев новых времен – Бетховена, Шуберта, Листа и других. Не будь педагога Сальери, порвалась бы связь времен.
Бриллианты чужой игры, или Прелестная жертва
Историки до сих пор спорят об этой загадочной интриге, приведшей, ни много ни мало, к Французской буржуазной революции. Одни считают, что происшедшее – дело рук величайшей авантюристки XVIII века – блистательной красавицы Жанны де Ламотт. Другие же думают, что сколь бы изворотливый ум ни имела интриганка, но ей, не обладавшей никакими знаниями о раскладе в высших эшелонах власти тогдашней Франции, самой осуществить всю эту фантастическую историю было бы невозможно. Ну а историки ХХ века, получившие доступ к архивам революционного времени после того, как в 1950-1960-х годах были сняты многие запреты и ограничения, вообще прочитывают всю эту волнующую историю несколько по-иному. Впрочем, все сходятся во мнении: не будь обычного человеческого тщеславия и жадности, все могло бы обернуться иначе.
Итак, Париж начала 1780-х годов, времена правления Людовика XVI. Главное действующее лицо – двадцатипятилетняя красотка Жанна де Ламотт, приехавшая в столицу с мужем Николя де Ламоттом. Прелестная и оборотистая Жанна жаждет богатства и признания в свете. Предпосылки для этого, конечно, имеются, но небольшие. Правда, сама Жанна, родившаяся в 1756 году, уверяет всех, что принадлежит к старинному королевскому роду Валуа, когда-то правившему Францией. Действительно, ее фамилия по отцу – Валуа, вот только папаша был разорившимся дворянином, который женился на служанке, опустившейся чуть не до проституции. Так что Жанна и сама с 5 лет промышляла милостыней. Однажды она попалась на глаза маркизе Буленвилье, и та, добрая душа, поверила в легенду о Валуа и пристроила хорошенькую девчушку в монастырскую школу. Так Жанна получила весьма приличное образование и после окончания заведения подыскала себе неплохую партию – вышла замуж за офицера Николя де Ламотта. Тот тоже имел фамильную легенду – считал, что происходит из графского рода. Главное, чтобы окружающие верили! Вот только денег у него не было. Впрочем, новоиспеченная парочка быстро решила, откуда их взять, – Жанна решила воспользоваться своей красотой и начала обирать любовников. Словом, средств на приличную жизнь вполне хватало. Но графиня мечтала о большем – ей хотелось блистать при французском дворе.
Случай представился, когда Ламотты познакомились с кардиналом де Роганом, епископом Страсбургским, троюродным кузеном самого короля Людовика XVI. Жанна стала его любовницей, и кардинал помог милейшей чете перебраться в Париж. Там Жанна сначала наведывалась в Версаль – хлопотать о признании своей принадлежности к роду Валуа. Ей даже пришлось устроить целое представление. Однажды на глазах у придворных она упала в обморок. Кругом зашептались: "Какой позор – представительница дома Валуа умирает от голода во дворце Бурбонов!" Об инциденте донесли королеве Марии-Антуанетте. И эта добрая душа распорядилась признать Жанну истинной Валуа и назначить пенсион. Небольшой, конечно, но главное, королева написала приказ собственноручно. Ловкая Жанна повесила его на стену у себя в гостиной и теперь каждый день рассказывала приятельницам о том, как они с королевой познакомились, подружились, как тайком (только вдвоем!) откушивают кофей с пирожными. И окружающие поверили: Жанна действительно доверенная подружка самой королевы Франции.
Впрочем, и для подружки королевы жизнь в Париже – дорогое удовольствие. И Жанна решила выкачать побольше денег с кардинала де Рогана. У того были две слабости. Во-первых, он мечтал стать первым министром, как его предшественники Ришелье и Мазарини. А во-вторых, был влюблен. И в кого! В саму Марию-Антуанетту. Вот только сама она терпеть его не могла.
Жанна заявила, что поможет кардиналу. Ему всего лишь надо написать письмо королеве, а она, Жанна, его передаст. И точно – через пару дней красотка принесла ответ. Конечно, де Роган и не подозревал, что письмо было подложным, написанным приятелем Ламоттов – Рето де Вийеттом, умеющим виртуозно подделывать почерки. Ну а состряпать письмо королевы особого труда не стоило – тем более что почерк можно было скопировать с приказа о даровании пенсиона Жанне Валуа. Да и подпись ту же поставить: "Мария-Антуанетта Французская".
Впрочем, одна лишь переписка влюбленного кардинала не удовлетворила, и Жанна взялась устроить краткое тайное свидание с королевой. И вот 11 августа 1784 года в 11 часов вечера в темном уголке Версальского парка Роган встретился с королевой. "Прошлое забыто! – прошептала она. – Думайте о будущем!" И в это время послышался голос: "Сюда идут! Немедленно уходите!" Кто-то подхватил плохо соображающего кардинала за руку и потащил прочь. Свидание закончилось. Но надежды влюбленного кардинальского сердца вспыхнули ярким пламенем. Ну а на "верную Жанну" пролился золотой дождь.
Надо ли говорить, что никакая королева с Роганом не встречалась. Ее роль исполнила приятельница Жанны – Николь Лаге, внешне похожая на Марию-Антуанетту.
Между тем кардинал, зная, что королевская казна пуста, решил засыпать Марию-Антуанетту подарками, которые отсылал через верную Жанну. И однажды та поведала Рогану, что королева мечтает купить уникальное ожерелье, созданное королевскими ювелирами Бюммером и Бассанжем еще для прежнего короля Людовика XV. Тот мечтал подарить ожерелье своей фаворитке мадам Дюбарри, но не успел – умер. С тех пор оно так и осталось у создателей. Слишком уж баснословную сумму они запрашивали – 1 миллион 800 тысяч ливров. Но ведь это – чудо ювелирного искусства: 647 бриллиантов общим весом две с половиной тысячи карат, из них 17 камней чистейшей огранки размером с грецкий орех. Мария-Антуанетта давно уже мечтала об ожерелье, но муж отказывался от такой дорогой покупки. И вот, как сообщила кардиналу Жанна, королева сама решила ее приобрести. По ее просьбе она, Жанна, ездила к ювелирам, с которыми договорилась о продаже в рассрочку. Однако королеве нужен солидный поручитель.
Кардинал ухватился за эту идею. Правда, решил написать подробное письмо королеве. Вскоре Жанна принесла ответ: "Мария-Антуанетта Французская" рассыпалась в благодарностях и уверяла, что поручительство – просто формальность, ибо деньги у нее имеются. 1 февраля 1785 года де Роган отправился к ювелирам и даже уговорил их сбавить цену до 1 миллиона 600 тысяч, которые должны быть выплачены в четыре приема. Кардинал получил от ювелиров уникальное ожерелье в бархатном футляре и тут же передал его Жанне, дабы та переправила Марии-Антуанетте. Уж теперь-то Роган был уверен, что за такую услугу получит сердце королевы, равно как и пост первого министра.
Жанна же принесла ожерелье домой. Она понимала, что продать его невозможно, но камни можно вынуть и сбыть за рубежом. И потому через несколько дней Николя с драгоценностями уехал в Лондон. Между тем приближалось время платежа. Королева конечно же ничего ювелирам не прислала. А бедняга кардинал обнаружил, что 400 тысяч наличными у него не имеется. Словом, платеж просрочили. Жанна полагала, что ювелиры начнут осаждать кардинала, но те обратились напрямую к Марии-Антуанетте.
Естественно, выяснилось, что никакого ожерелья королева не собиралась приобретать да и вообще в глаза не видывала. В гневе она потребовала публичного судебного разбирательства. Все участники истории, кроме Николя де Ламотта, оказались в тюрьме. Это была роковая ошибка! Народ терпеть не мог королевскую чету. Никто не поверил, что Мария-Антуанетта не взяла ожерелье себе. Решили, что она просто не хочет платить и потому спихнула все на невиновных. В мае 1786 года суд оправдал и Рогана, и Николь Лаге. Кардинала вообще вынесли из зала суда на руках под восторженные вопли толпы. Королевская власть пала в глазах народа ниже некуда. Недаром Гёте назвал дело об ожерелье прологом Французской революции. Властям удалось отыграться только на Жанне. Ее приговорили к наказанию кнутом, клеймению как воровку и пожизненному заключению. Однако каким-то образом ей удалось бежать из тюрьмы в Лондон к мужу. Правда, власти преследовали ее и там, так что все вздохнули спокойно, когда пришло известие о ее смерти 23 августа 1791 года.
Да, непредсказуемы повороты истории. Два с четвертью века прошло, как ювелиры отдали ожерелье де Рогану, но вопросов к происшедшему не уменьшается. Во-первых, неужели кардинал (троюродный кузен короля, служивший еженедельно мессу в Версале) не знал настоящего почерка королевы? Ну хорошо, пусть подделыватель почерков был гением, но ведь кардинал не мог не знать, что в жизни (а не в официальных бумагах) королева подписывается только именем и никогда не прибавляет "Французская"! К тому же, свой человек в Версале, он обязан был знать, что никакой подругой королевы Жанна в действительности не является. Хотя бы потому, что в связи с мерами безопасности подруги королевы были наперечет. Так, может, кардинал просто играл с честолюбивой и жадной дурочкой Жанной де Ламотт в какую-то свою игру? И даже можно предположить – в какую. Желающих сместить Людовика XVI и Марию-Антуанетту было множество даже при дворе. Там всегда плелись интриги, составлялись различные партии. Политика – дело тонкое. Тут ищи – кому выгодно. И найдется быстро. Знаете, кем стал "герой народа, славный кардинал Роган" после своего "всенародного" освобождения в зале суда? Сначала министром, потом – депутатом Национального собрания Франции. Да и после революции он тоже никак не пострадал. Не за прежние ли заслуги по свержению монархии? Так что получается: Жанна де Ламотт оказалась не "самой отъявленной авантюристкой осьмнадцатого столетия", как ее величали, а скорее "первой прелестной жертвой революции", игрушкой в чужих руках. В руках тех, кто рвался к новой власти.
Таинственная графиня де Гаше
Когда историческая интрига закручена верно, вихри от нее еще долго расходятся по временам и странам. Так и история с бриллиантовым ожерельем, предназначенным для Марии-Антуанетты, последней королевы Франции, еще долго будоражила умы общества, порождая все новые и новые загадки и давая неожиданные ответы. Ну а история главной героини бриллиантовой аферы, Жанны де Ламотт, дала совершенно сенсационные плоды. И только в конце ХХ века историки поставили точку в этом невероятном историческом расследовании, которое и рассказало потомкам истинный финал жизни этой невероятной женщины.
Вернемся к самым тяжелым годам ее жизни: тюремному заключению. Многие тогда во Франции сочли его чрезмерно жестоким. Ведь остальные участники аферы отделались вообще легким испугом. Судьи отыгрались лишь на Жанне. Кардинала и Николь Лаге оправдали. Подделывателя Вийетта приговорили к… высылке из страны на два года. Николя де Ламотта осудили… заочно. Так что реально пострадала одна Жанна де Ламотт. Ее ждало наказание кнутом, позорное клеймение и пожизненное заточение в тюрьму Сальпетри.
31 мая 1786 года состоялась гражданская казнь. Жанну вывели на эшафот в 5 утра, надеясь, что парижане еще спят. Но народ не дремал и встретил заключенную криками поддержки, а в адрес монаршей четы понеслись ругательства. Жанна отбивалась от рук палача и тоже осыпала королеву проклятиями. Засвистел кнут. Но и он не остановил Жанну. Когда палач попытался поднести к ее плечу раскаленное клеймо в виде буквы "V" (именно так клеймили воровок), Жанна так извивалась, что клеймо не удалось выжечь с первого раза. На другой день процедуру пришлось повторить.
От такой жестокости французы пришли в ужас. В камеру узницы потянулись люди – несли корзинки с провизией, узелки с одеждой, кошельки с деньгами. Неудивительно, что через несколько месяцев Жанне удалось подкупить охранника и сбежать из тюрьмы. Тайком она пробралась к мужу в Лондон. А когда узнала, что французы требуют ее выдачи, написала скандальные мемуары о жизни королевской четы. Испуганная Мария-Антуанетта прислала из Парижа графиню Полиньяк, дабы та выкупила литературное творение Жанны. Ламотт согласилась… за 200 тысяч ливров. Деньги были выплачены. Но случилось невероятное: Полиньяк сама издала эти мемуары, да еще и присовокупила к ним "Перечень всех лиц, с которыми королева предавалась разврату: 34 персоны обоих полов и разных сословий и все лесбиянки Парижа". Ну а парижская "свободная печать" с восторгом проиллюстрировала "перечень" порнографическими гравюрами. Ну точно: до революции оставался один шаг!
После взятия Бастилии революционеры пригласили Жанну де Ламотт в Париж. Она же – "разоблачительница деспотического режима". Но Жанна и тут проявила недюжинный ум – она отказалась. Но покоя в ее жизни не прибавилось – теперь ей начали угрожать эмигранты-роялисты, винившие ее в "расшатывании законных устоев". Словом, Жанна оказалась меж двух огней: ее обвиняли и революционеры, и сторонники монархии. Все мечтали ей отомстить. И вот тогда 23 августа 1791 года газеты Лондона опубликовали сенсационную новость: известная авантюристка Жанна де Ламотт скоропостижно скончалась. Правда, версии расходились: одни писали, что 35-летняя француженка выпала из окна, другие – что ее в проулке задавила карета. Однако когда любопытствующие отправились на кладбище Святой Марии в Лондоне, где, как сообщалось, должны были похоронить француженку, то могилы не обнаружили.
Зато к Рождеству 1791 года в далеком заснеженном и продуваемом всеми ветрами Санкт-Петербурге обнаружилась некая полуфранцуженка-полуангличанка – мадам (или миледи) Жанна де Гаше. Жила она тихо, в свете бывала неохотно, хоть и имела графский титул и большое состояние. Иногда, правда, она приезжала к графу Валицкому, с которым пускалась в воспоминания о… французском дворе. Граф, которому довелось не просто быть там принятым, но и поигрывать в картишки с самой Марией-Антуанеттой, проигрывая ей деньги, однажды проговорился своей петербургской приятельнице Марии Бирх о том, что с графиней Гаше он имел удовольствие познакомиться еще в Париже. Теперь же он помогает старинной приятельнице, берет у нее на продажу бриллиантики. Жаль только, что они "меченые". "Как это?" – удивилась госпожа Бирх. "Кто-то неумело выдрал их из оправы и покалечил", – ответил Валицкий.
Больше он, конечно, ничего не сказал, но сведущая в парижских слухах Мария Бирх начала кое о чем догадываться. Она познакомилась с графиней де Гаше, стала бывать у нее, поспособствовала тому, чтобы ее новая подруга получила российское подданство. Словом, жизнь мадам-миледи де Гаше наладилась и шла тихо-спокойно целых 20 лет. Но однажды Мария Бирх, ставшая к тому времени доверенной фрейлиной Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I, рассказала ей о загадочной графине Жанне де Гаше и своих подозрениях, что та – не кто иная, как Жанна де Ламотт. Беседу случайно услышал император и пришел в ярость: "Так она здесь?! Сколько раз французы спрашивали о ней, а я отвечал, что ее нет в России!.. Немедленно привезите ее!"