Зато вспомнили, как дело было. Комбату захотелось посмотреть, как цветут эдельвейсы. Думали, только до горы и обратно. Поэтому пошли налегке и связи не взяли. Долина наша, чего бояться. Сначала на одну горку. Видят, что-то цветёт выше. Ещё поднялись. Потом ещё. С одними автоматами легко. Цветы есть, но явно не эдельвейсы. Чуть-чуть по тропке вверх и не заметили, как выскочили на перевал. Там из камней выложен окоп, внутри ТЗК на треноге. Из него все заставы, как на ладони. Даже что-то вроде журнала наблюдения!!! Две мины-"итальянки" и казан с пловом. Сунули палец - тёплый. Смотрят на ту сторону: два душка спускаются с горы, а двое других на ишаках поднимаются навстречу. Вот раздолбаи, кто же так посты меняет! Решили проучить. На полпути верхние пересели на ишаков и покатили вниз. Для двух других нарисовали картину Репина "Не ждали". Одного взяли живьём, другого, отставшего, завалили.
- А если бы они вас засекли? - спрашиваю один на один у комбата, подальше от солдатских ушей.
- Самому - хреново, как подумаю…
По понятным причинам мы про этот выход предпочли не распространяться. Хреновых "ботаников и флористов" вспоминали только в своём кругу и под хорошее настроение. А вот про то, как плотно духи ведут за нами наблюдение, не забывали никогда.
* * *
Спуск с этого перевала оседлали и каждую ночь выставляли засады. Через пару ночей разведка, возвращаясь домой после ночных бдений, в предгорье чуть в стороне от тропы надыбала ГАЗ-66. "Сухую", но полностью исправную. Хватило ума не расстрелять и не поджечь. Может, потому и не подожгли, что бак пустой? Зам потех, как только узнал, - на бэтэр и туда. Заправил, ОТОшные спецы завели и своим ходом пригнали на заставу. Большая умница, зам по вооружению батальона майор Лазаренко Виктор Павлович ходил и светился от счастья. Не каждый день из засады ему подарки достаются. А тут такой, да не один. В кузове бензоагрегат четырёх килловатник, правда, какой-то собакой расстрелянный. Из "шишиги" мухой сделали клон нашей заставной "хозяйки". Подкрасили, номера сварганили, на дверцы - эмблему. Короче, на следующий день не угадать, где штатный автомобиль, где трофей. Одну в ленточку, а другая вокруг заставы по внутри батальонным делам вертится. Хорошо! За машину Палыч чин-чином проставился разведчику "кишмишовкой", а когда и сам хлебнул этого зелья, похвалился, что может и агрегат восстановить.
- Только, - говорит, - эпоксидки нет, - а сам на комбата косится.
Полез Геннадий Васильевич в свой заветный ящик с инструментом и отдал эпоксидную смолу.
- Бери, на доброе дело не жалко.
На следующий день каждый офицер и прапорщик заставы считал своим долгом заглянуть в каптёрку технарей и хотя бы советом поучаствовать в таинстве восстановления бензоагрегата. И не только потому, что мечтали о лампочке Ильича, достали всех тусклые лампочки от связистов и свечки. На самом деле, просто хотелось примазаться к чужой славе. Палыч на наших глазах творил ГОЭЛРО заставного масштаба. И было с кем. Он подобрал, а потом так выдрессировал своё отделение технического обслуживания, что они с помощью пары брёвен за ночь вынимали, перебирали и ставили на место двигатель в БТР-70 прямо в окопе. Делали то, на что танкоремонтному заводу требуется месяц! Агрегат для них был семечки, пусть даже с пятью дырами от автомата. Нескладные, какие-то зачуханные, вечно перемазанные маслом и копотью эти бойцы пользовались немалым авторитетом не только в батальоне. То, что начальники застав, как милость божью постоянно просили прислать к ним ОТО и зама по вооружению - было понятно. А вот, что полковые начальники АТ-БТ, иногда обращались за их помощью - это показатель класса.
Приехал однажды Палыч в полк, заходит в парк. Рядом с КТП собралась вся техническая элита полка во главе с замом по вооружению. Стоит перед ними полу разобранная коробка передач, рядом валяются две сломанные кувалды и погнутый лом. Все зло курят, сопят и косятся на эту "проклятую железяку". У двух бойцов и у командира ремроты руки разбиты в кровь.
- Какие проблемы, - спрашивает Палыч и здоровкается со всеми за руку.
- Да, понимаешь, мля, три часа из этой хреновины вал не можем достать, - отвечает начальник автомобильной службы полка. - Все руки поразбивали, две кувалды сломали, сейчас послали слона за третьей.
- Может, приржавело что?
- Да хер его знает, чем только, мля, не пробовали…
- Этот, что ли, - вступал в высокоинтеллектуальный разговор офицеров бойчина, пришедший с Палычем и присевший на секунду у коробки передач, одной рукой вынимая вал, а другой, вытирая сопли и размазывая по щекам масло.
Вся полковая техническая элита почти хором:
- Как???
- Тут фиксатор есть, его сверху не видно, а пальцем отжать, и вал свободно выходит…
Наверное, так смотрели древние евреи на Христа при его явлении народу. Во всяком случае, в картине Александра Андреевича Иванова у них были именно такие глаза. Все встали, потрогали руками вал, фиксатор, самого бойца, что бы убедиться, что всё настоящее.
- Лазаренко, отдай гвардейца в ремонтную роту, - вступает в разговор зам по вооружению полка, - я тебе за него…
- Неее, не продаётся… Чего встал, бегом в бэтэр, - цикнул Палыч на своего бойца, словно испугался, что поддастся на посулы и продаст.
Как его не соблазняли, встал стеной, не отдам, хоть режь! Согласился, правда, иногда помогать, если сильно прижмёт. Так, что в нашей помощи Палыч со своими спецами явно не нуждался. Надо было видеть, как он защищал и пёкся о своих бойцах.
- Васильич, давай, моих на "За БэЗэ" представим. Они хоть в засады не ходят, но своё-то дело делают, залюбуешься. Вот вчера на четвёртой двигатель стуканул, они за ночь перебрали. Давай, а?
- Обещаю, будет результат в засаде или поиске обязательно по одному подам…
И что характерно, о себе ни слова, хотя сам всё время с бойцами по уши залазит в двигатель и спать не ляжет, пока до ума не доведёт.
Стемнело…ужин. Сидим за столом к еде не прикасаемся. Комбат выставил даже консервированные китайские сосиски, купленные по случаю в военторге. Один раз уже агрегат "тарахтнУл", но тут же заглох. Лампочка, которую предусмотрительно вкрутили связисты, полыхнула невероятно ярким светом и скисла. Пришёл чумазый Палыч и попросил у комбата надфиль. Опять исчез. Еда давно остыла, а бутылка настоящей водки, наоборот, нагрелась, но сидим и ждём. Тускло мерцает подключённая к аккумуляторной батарее переноска. Наконец, тах-тах-тах, и - задырчал наш агрегатик. Лампочка засветилась так, что мы все зажмурились. Когда зашёл Палыч, комбат лично подал неуставную команду "Смирнааа!" и полез целовать его немытые щёки, а мы, не дожидаясь поздравлений, заорали "Урааа!!!" "Банзай!!!" "Валёёё!!!"… Зампотех с чувством выполненного долга и видом крупного знатока потрогал лампочку, словно проверил, правильно ли в ней течёт ток и немытый плюхнулся на козырное место за столом, кресло с трофейной и давно почившей в бозе "Тойоты". Нас всех переполняло чувство настоящего счастья. Прекрасно понимая, что выставленной на стол давно заныканной под торжественный случай бутылки, будет недостаточно, комбат взял со своей тумбочки букетик эдельвейсов и вручил его нашему техническому богу - Лазаренко Виктору Павловичу. "Ура, товарищи!!!"
* * *
Через полгода по приказу командира полка батальон пополнял запасы артиллерийских боеприпасов. Подняли всю колёсную технику батальона. Впервые в одну ленточку поставили "хозяйку" и клон. Прямо на въезде в полк нарвались на засаду - лично зам по вооружению полка встречает колонну. По хозяйски осматривает каждую машину. На ходу помечает недостатки: у этой бампер погнут, у этой тент порван и дверца кабины поцарапана, у этой номера какие-то корявые… Что за хрень, у следующей такие же, но нормальные номера!!!
- А-а-а-а, стоять, бояться!!! Старшего ко мне! ЭТО, что?
- Это? Машина - ГАЗ-66.
- Я вижу, что ГАЗ-66! Почему у двух машин одинаковые номера, я спрашиваю!!!
- Откуда я знаю, такие были, - щёлкнул "тумблером дурака" старший колонны.
- Лазаренко ко мне!!!
Тяжело прощался Палыч с дорогим его сердцу трофеем. Тридцать раз пожалел, что не разобрал её на заставе на запчасти и сто раз, что отправил её за боеприпасами. Он бы согласился сам на личном горбу, пешком перетаскать на заставы эти ящики со снарядами, чем просто так, за здорово живёшь, отдать СВОЮ машину! Но было уже поздно. Пришлось оправдываться, где взяли, почему не доложили и, вообще, как посмели! Хорошо, обошлось без взысканий.
Вот так, на печальной ноте, завершилась прогулка комбата за эдельвейсами.
Выговор
В жизни всякое бывает,
но не каждому достаётся.
Кирилл Кюдов
Это был третий выговор всего за три месяца пребывания в Афгане. За семь лет офицерской службы в Союзе было только два. И те - ни за что, ещё лейтенантом, а тут… "Скоро, товарищ капитан, дослужитесь до старшего лейтенанта, или, что ещё хуже, с позором отправят на родину", - такие безрадостные мысли посещали мою обгорелую на афганском солнце голову, когда я отстирывал у арыка чужую кровь со своего десантного комбинезона. Главное формулировка: "За отсутствие учета стрелкового оружия в батальоне". Написали бы просто "за то, что прос…ли автомат". Нет, не подходит, тогда "строгий выговор" должен был получить взводный, просто "выговор" ротный, "замечание" - зам по вооружению, а комбат - лёгкое пожуривание. Тогда я не при делах. А так, получите, НШ батальона, выговорешник за отсутствие учета, и не будем беспокоить уважаемых людей. И ещё издевательское: "Когда будут готовы наградные на группу капитана Дворникова?" Как будто не знают, что оформлять представления к боевым наградам - работа замполитов. "Надо было сразу застирать, тогда бы кровь не засохла и не въелась бы так в комбез", - думал я, третий раз намыливая солдатским мылом своё обмундирование. "Да если бы у меня не было должного учёта оружия, хрен с маслом вы бы узнали, что пропал автомат. Сам, дурак, раскопал, за что и получил…"
* * *
Канун Дня Победы. Надоело сидеть в безрезультатных засадах в долине между заставами, решили организовать поиск в район, контролируемый духами. Повёл командир 9 роты капитан Дворников. Толковый офицер, смел, удачлив и дерзок. Бойцы верили и ходили с ним охотно. Заодно решили молодняк обкатать. Моё дело согласовать наверху, организовать взаимодействие с артиллерией и авиацией, замазать глаза царандоевцам и ХАДовцам. А потом сиди, принимай доклады и давай предложения командиру. Всё шло как по маслу. Поднялись на хребет затемно, прихватили духов во время утренней молитвы. Сначала "мухами" оглушили и выкурили из дувалов, потом покрошили из стрелкового. Собрали трофейное оружие и вниз. Доклад звучал радостно и гордо. Поиск прошёл удачно…
Но вышла незадача. Духи, как тараканы, стали выползать со всех щелей. По нашим данным, их должно было быть втрое меньше. Прикрытие, оставленное на хребте, не успевало менять рожки, удерживая злых как собак моджахедов на удалении от места спуска. Когда остались совсем пустыми, бросились вниз. Но со скалы не прыгнешь. Добежали до стенки, по которой спускались на верёвке, а там ещё и основная группа не успела вся управиться. Здесь-то духи их и прихватили. В горах (и не только) король тот, кто наверху. Вот они и начали "банковать". Кто слетел со стенки, кого посекло осколками гранат, кто поймал пулю.
С завязкой боя мы с комбатом выдвинулись на броне в предгорье. В эфире мат и трескотня автоматов. Да собственно, всё и так было понятно. Встряли серьёзно. Поиск перестаёт быть интимным делом нашего батальона. Комбат вышел на связь с комдивом, а я, прихватив писаря и пару бойцов, бросился вверх, чтобы разобраться на месте.
Бой то затихал, то вспыхивал с новой силой. За каждым поворотом и валуном не знаешь, кого встретишь. Бойцы отстают, а я, как та курица, думаю: не слишком ли быстро я бегу? Хотя бегом это можно было назвать весьма условно. На половине подъёма встретил первую группу бойцов.
- Там один тяжёлый, никак не удаётся вытащить из-под огня…
Сами несут одного легкораненого. Это мне так показалось, потому что боец улыбался и скакал на одной ноге, держась за плечи товарищей. Наверное, ещё "промедол" действует. На каждом куча железа своего и трофейного. Пара бойцов изготовилась за камнями и готова отрубить "хвост", если духи попрутся за группой. Один сандалит короткими очередями. Падаю рядом. Таджимон группы.
- Куда лупишь?
- Вон видите, за тем камнем…
До боли в глазах всматриваюсь в указанном направлении.
- Ни хрена я не вижу.
Смотрю, у парня глаза совсем оловянные.
- Так, братан, ствол на предохранитель и бегом вниз к броне! Понял!?
Крови не видно, но вид - как будто его со скалы сбросили или обкурился.
Метров через сто встречаю основную группу.
- Всё нормально, оторвались. Помогите, если можете, арьергарду, - попросил ротный.
В группе ещё двое раненых. Одного четверо тащат на плащ-палатке. По сыпучим камням поднимаюсь ещё на 30 метров. Два обессиленных бойца лежат на спине и как рыбы хватают воздух ртами. Между ними боец без оружия со жгутами на ногах. Повязка на коленях и выше вся в крови.
- Кто остался наверху, - спрашиваю.
- Там разведка.
- Раненые?
- Нет, прикрывают.
- Ты как, - наклоняюсь к раненому.
- Он не слышит, без сознания…
Сначала что-то тупо шмякнуло над головами и по шее секануло камнями, потом многоголосое эхо разнесло звук автоматной очереди.
- Суки, - прохрипел один из бойцов, скатился на пару метров вниз и дал наугад ответную очередь.
Сверху короткими ударили ещё пара автоматов и солидно РПК. Это разведка, разберутся.
- Помоги, - обращаюсь к другому и взваливаю раненого на спину. - Что-то я его не узнаю.
- Это молодой, младший сержант Тарасов, только из учебки. Его первый бой…
- Чем их там, в учебке кормят? Кабан…
Но боец был не при чём, это я в ходе быстрого подъёма уже "наелся". Однако честно метров тридцать-сорок проскочил на рысях. Боец очнулся и даже пару раз, хватаясь руками за скалы, помог мне сохранить равновесие, когда из-под ног предательски соскальзывали камни. Вот когда я упал с ним под очередной камень, понял, что воздух куда-то делся. Открыл рот, но вдохнуть никак не мог. Боец застонал. Хороший признак, значит живой. Теперь уже солдат взваливает товарища на спину, а я с двойным комплектом оружия пытаюсь поддержать их во время спуска, остальные прикрывают со спины.
Второй раз сержант показался мне ещё более тяжёлым, и расстояние пробежки сократилось вдвое. Хотелось увеличить и время отдыха, но в спину толкали всё более редкие периоды возвращения раненого бойца в сознание. Так, сменяя друг друга, мы всё дальше отходим от звуков боя. Потом он и вовсе стих.
Мне казалось, что всё произошло очень быстро, однако почти внизу навстречу нам вышли совершенно незнакомые бойцы и подхватили раненого сержанта. Оказалось, что уже прибыл резервный батальон из Кабула. Значит, с момента начала моего подъёма прошло часа три. Мне не хотелось бросать на чужих своего бойца и я сопроводил его до самого вертолёта, который, не останавливая винты, молотил поодаль от брони. За мной увязались и догнавшие нас разведчики. Перекрикивая рёв двигателя, что-то ободряющее кричали молодому сержанту и другим раненым. Они измученно улыбались и кивали в ответ. В вертушку запрыгнул батальонный док, и они улетели.
Дальше, как только отдышался, все, как обычно - строиться, доложить БЧС (боевой и численный состав). Командиры мне, я комбату, тот комдиву, мол, всё в порядке. Комбат увидел меня со спины:
- Васильич, тебя зацепило?
- Нет, - говорю, - это не моя кровь.
От прибывшего на выручку батальона получил привет от Лёвы Саргсяна, старинного товарища по Алитусской разведроте. Весельчак и балагур, он привёл меня в разведроту и с тех пор постоянно опекал, как будто я навсегда для него остался зеленым, как три рубля, лейтенантом. Сейчас он "замствует" в батальоне 317 полка. В Афгане на два месяца больше. Виделись один раз на аэродроме Кабула. Я из вертолёта, а он с группой бойцов в вертолёт. Наклонился и крикнул на ухо:
- Володя, береги себя!
Просто привет, а на душе стало тепло и приятно.
Я на радостях и не проверил отдельно оружие раненых. "По коням!" - и вперёд на заставы. Стволов-то было в избытке, приволокли кучу трофейных автоматов, ну и автоматы раненых положили вместе с духовскими. Только через день, когда провели пономерной учёт, оказалось, что трофейных автоматов на один больше, а нашего (Тарасовского) нет. Комбат-то комдиву уже доложил, что всё в порядке, теперь моя очередь докладывать командиру полка, что потерян автомат. То, что я услышал о себе по радио, на бумагу не ложится. Заодно ответил и за авантюризм, и за всех раненых. "Ждите приказа".
* * *
…Вот сегодня дождался. Я выжал и стряхнул комбез. Кажется, сгодиться. Не на строевой же смотр в нём ходить! Вообще-то я бы нашёл, кому доверить постирать комбинезон, но сейчас мне хотелось побыть одному, чтобы не слушать сочувствие и подколы друзей.
В штаб вернулся прямо к обеду. Комбат, замы, Дворников за столом. Но не едят, ждут меня. Бутылка водки… За обедом такого ещё не было, только изредка в ужин, чтобы сразу спать и не попадаться на глаза бойцов. Разлили, комбат встал:
- Володя, не хотел тебе говорить. Из дивизии сообщили: вчера погиб Лёва Саргсян. Давайте, мужики, сразу "третий", не чокаясь…
Я выпил водку как воду, не различая вкуса. Сел, но спазмы сдавили горло, встал и вышел. Мне второй раз за эту неделю не стало хватать воздуха…