Он сразу понял, куда клонит мать, и у него испортилось настроение. Оставив семейство, готовящееся к встрече гостей, Оноре ушел в гостиную и спрятался за шторами. Никто его здесь не увидит, и он сможет от души посмеяться над этими аристократами, которые наверняка смешны.
А вот и месье де Берни, немощный старик, опирающийся на трость.
- Какая прекрасная погода! - говорит месье Бальзак, встречая гостя.
- Вероятно, вы поздоровались со мной?- спрашивает месье Берни, прикладывая ладонь к уху.
- Нет, я говорю о погоде!..
- У вас болят зубы? Какое несчастье, бедный мой друг,- отвечает месье де Берни.
В своем убежище Оноре корчится от смеха.
А вот и барышни де Берни. Обе одеты в белые платья. Девушки бледны и держатся очень чопорно.
- Две жерди! - сразу же выпаливает Оноре.
Вдруг мысли его начинают путаться. Он зачарован третьим белым платьем, появившемся в аллее. Какова собой третья мадемуазель де Берни, о которой ему ничего не сказали? Из-за шелковых штор он видит небесно-голубые глаза, мечтательную улыбку, очаровательный носик, черные волосы, стянутые алой лентой, и мраморные плечи, выступающие из низко декольтированного платья.
Эта женщина пленительна... И вот, ему уже хочется, в свою очередь, пленить ее...
Взволнованный, он выходит из своего убежища и появляется в саду.
- У вас две взрослые дочери,- говорит мадам Бальзак, обращаясь к незнакомке,- а у меня взрослый сын. Разрешите представить вам Оноре. Вы с ним не знакомы, поскольку он долгое время жил в Альби.
Оноре неловко кланяется, бормочет несколько слов, краснеет... Как? Значит эта дама мать девушек? Никогда он не видел женщины прекраснее, очаровательнее, утонченнее... Он не сводит с нее глаз. Она замечает это, улыбается ему и - о боже! - заговаривает с ним. Что она сказала? Оноре следил за тем, как двигаются самые красивые губы в мире и даже и не старался уловить слова... Наобум он кивает головой. "Да-да, конечно",- говорит он мадам де Берни. Вид у него при этом глуповатый. Ах, если бы он мог вернуться в свое убежище и любоваться ей оттуда сколько душе угодно...
Мадам де Берни вновь обращается к нему:
- Альби очень милый город, не правда ли?
На сей раз Оноре уловил смысл сказанного, но вновь растерялся, поскольку ни разу в жизни не был в Альби.
- Очень милый,- отвечает он, помедлив,- но я не очень хорошо познакомился с ним, потому что много работал.
- И чем же вы занимались?
Оноре смотрит ей в глаза и отвечает с детской гордостью;
-- Я писал трагедию!
При этих словах все члены семьи Бальзак меняются в лице, за исключением Лоранc, которую сильно смешит происходящее.
- А я и не знала, что вы занимаетесь поэзией! - восклицает мадам де Берни.
Мадам Бальзак чувствует себя очень неловко. Ей хотелось бы перевести разговор на другую тему. Она делает Оноре знаки, но он не замечает их и продолжает говорить:
- Сейчас я пишу романы. Знаете, очень увлекательно вдыхать жизнь в персонажи. К несчастью, издатели требуют невероятных приключений, а этот литературный жанр смешон. Я знаю, чего стою, и мне больно жертвовать своими лучшими замыслами ради подобной ерунды!
Мадам де Берни смотрит на него с интересом. Как такой умный и чувствительный мальчик мог родиться в семье Бальзак, где отец чудак, а мать маньячка? Правда, сестры Оноре очаровательны.
Горячность юноши нравится мадам де Берни. Она задает ему вопросы, внимательно слушает его, высказывает одобрение, и Оноре, обретший самообладание, рассказывает анекдоты, цитирует Бомарше, Руссо, Мольера, описывает своих друзей с улицы Круассан и, чтобы понравиться этой элегантной надушенной даме, сочиняет на ходу немыслимые истории, рассказывая их с неотразимым воодушевлением.
- Я думаю, что моя жена и ваш сын найдут общий язык,- говорит месье де Берни мадам Бальзак.- Они, конечно, говорят о Марии-Антуанетте. Она обожает рассказывать о своей крестной.
Мадам де Берни действительно была крестницей Марии-Антуанетты. Совсем юной девушкой она была принята при дворе, где ее отец был арфистом у королевы. В аллеях Трианона ей часто доводилось играть с королевскими детьми под присмотром мадам Элизабет, сестры короля.
В 1793 году ее мать участвовала в заговоре с целью спасти королеву из Тампля. Ее арестовали, и бедной женщине пришлось бы взойти на эшафот, если бы термидорианцы - их победа пришлась весьма кстати - не выпустили ее из тюрьмы.
А сама мадам де Берни, которой в ту пору было 17 лет, обязана свободой своей шестимесячной дочери Эмилии, смягчившей сердца революционеров.
Оноре ничего этого не знал. Поэтому он был чрезвычайно удивлен, когда мадам де Берни сказала мадам Бальзак:
- Этот смородиновый сироп такой же вкусный, как и тот, что я пила в Трианоне, когда была девочкой... Нам его готовила сама королева.
Так эта несравненная женщина знала Версальский двор и все его великолепие! Она знала королеву, короля, играла с наследником престола...
Оноре, которым вновь овладело сильное смущение, смотрел на мадам де Берни с восторгом, обожанием, уже с любовью...
Теперь она рассказывала о своем восхитительном детстве, и каждый ее жест, каждое слово приводили Оноре в восторг. Вдруг шарф, покрывавший плечи мадам де Берни, слегка соскользнул, и взору Оноре открылась нежная матовая кожа, напоминающая перламутр. Сердце Оноре бешено забилось. Боже мой, как же прекрасны эти обнаженные плечи!.. И у него внезапно возникло желание прижаться к ним губами!
Мадам де Берни обернулась, встретилась взглядом с юношей и немного покраснела.
- Расскажите мне еще о вашей работе,- попросила она Оноре.- Меня она заинтересовала!
Мне потребовалось бы несколько часов,- ответил он.- Это было бы слишком долго.
- В таком случае приходите повидать меня...
Вечером, когда все легли спать, Оноре не спалось. Он ворочался в постели, но никак не мог заснуть. Он был как в лихорадке. Ночь казалась ему душной и нескончаемой. Десять раз он подходил к окну в надежде увидеть первые лучи солнца. Слова распирали грудь. Он зажег свечу, сел за стол и начал писать, потом остановился, разорвал лист и, скомкав, выбросил его в корзину. Алоиза де Бираг наводила на него скуку... Подперев рукой щеку, он весь отдался во власть мечтаний, слушая, как стрекочут в саду сверчки. Ему было не по себе.
- Должно быть, я переел печенья,- подумал он.
Откуда ему было знать, что он влюбился, ведь у него не было никакого опыта!
С ним это случилось впервые в жизни!..
На утро Оноре отправился к мадам де Берни. Она встретила его ласково, правда, была несколько удивлена тем, что визит последовал так скоро.
- Вы очень заинтересовали меня вчера.
Оноре тут же перешел в наступление. Глядя ей прямо в глаза, он сказал:
- Я еще ни с кем не говорил так, мадам!
Ему захотелось добавить: "Клянусь вам!", так ему было необходимо давать ей клятвы, показать, что банальная беседа между ними отныне невозможна и что в любом, казалось бы, ничего не значащем слове он отдает ей себя целиком.
Как он ее любит и как ему хотелось бы сказать ей об этом!..
Дверь гостиной открывается. Появляется месье де Берни.
- О! Кого я вижу! Здравствуйте, дружок. Огорчен, что не могу поболтать с вами, я должен уходить...
На мгновение Оноре охватывает гнев, но он тут же успокаивается.
- Я приду еще,- лицемерно говорит он.
Месье де Берни обращается к жене:
- Лора, дорогая, а где дети?
Оноре не услышал ответа. Ее имя, родное ему с детства, но прозвучавшее сейчас совсем по-иному, поразило его! Лора! Ее зовут Лора! Так же, как его сестру, которой ему так не хватает... Это предзнаменование, не правда ли? Ну, конечно же, это судьба! Оноре было суждено полюбить Лору де Берни, и он будет любим!
- Вы мне принесли ваш роман?
- Вот он,- говорит Оноре, протягивая рукопись. Последние страницы были написаны сегодня утром. Это история очень чистой любви одного юноши к умной и красивой женщине. Представьте себе восхитительную брюнетку с голубыми, как небо, глазами, в которых, кажется, отражается весь мир, с улыбкой...
Оноре страстно рисует портрет - несколько идеализированный любовью - мадам де Берни.
Мадам де Берни испытывает к этому восторженному юноше материнскую нежность. Но не только... Он интересует ее и как женщину...
Она думает об Адриене, своем сыне, которого она потеряла в 1814 году. "Ему было бы сейчас столько же лет!.."
А Оноре думает о мадам де Варен, друге Жан-Жака Руссо. "У нее должна была быть такая же грациозность, такое же полное неги очарование!.."
Какое-то время они смотрят друг на друга молча. Он любуется будущей любовницей, она - как бы вновь увидела сына.
Под любыми предлогами Оноре наносит визиты мадам де Берни. Он берет у нее книги, затем возвращает их. Он нарочно забывает у нее перчатки, шляпу, рукописи. Если ему не удается придумать ничего иного, он отправляется спросить у нее, не забыл ли он чего-нибудь случайно накануне.
Она тронута такой наивностью, но решает держать Оноре на некотором расстоянии. Она встречает его ласково, но в то же время сдержанно. Кроме того, она всегда старается сделать так, чтобы при их встречах присутствовали дети. Это весьма действенный способ не допустить того, чтобы разговор принял опасный оборот. Ей хотелось дать понять этому влюбленному юноше, что он должен довольствоваться тем, что его любят, как сына, и что она была бы рада, если бы он заинтересовался одной из ее дочерей. Например, Эммануэллой, которой скоро должно исполниться 16 лет. Но Оноре не обращал никакого внимания на бесцветных девушек, которых мать затмевала своей красотой.
Вскоре Оноре стало мало ежедневных послеобеденных визитов к де Берни. Узнав, что месье де Берни любит играть в трик-трак, он мужественно разделил его страсть к этой стариковской игре и стал его постоянным партнером. Благодаря этой уловке, он мог оставаться подле своей возлюбленной порой до полуночи, пожирая ее глазами и проигрывая из-за невнимательности все партии...
Поскольку Оноре проводил утренние, послеобеденные и вечерние часы у мадам де Берни, дома его видели крайне редко. Сестра улыбалась и пожимала плечами, бабушка считала, что он сошел с ума, а отец подмигивал ему. Мать же испытывала ревность. И как она ни пыталась скрывать это чувство, оно прорывалось в словах.
- Ты не написал сегодня ни одной строчки, - язвительно говорила она сыну. - Ты опять провел весь день у этой дамы?
- Я даю уроки ее сыну Арману,- возражал Оноре.
Он не лжет. Он использует даже этот предлог, лишь бы иметь возможность видеть мадам де Берни... Но мадам Бальзак продолжает возмущаться:
- Ты больше ничего не делаешь! А этот роман, что ты нам читал, ты его закончил? Нет! А тебе надо написать по крайней мере 300 страниц! А ты теряешь время, играя в триктрак...
- Я сейчас им займусь, - отвечал Оноре и шел в свою комнату писать любовные стихи для своей Дилекты.
* * *
Все лето Оноре писал мало, несмотря на то, что Ле Пуатевэн каждую неделю приезжал в Вильпаризи, чтобы посмотреть, как продвигается "Наследница Бирага". Оноре испытывал сердечные муки. Иногда, утрачивая власть над собой, он покрывал стены своей комнаты инициалами возлюбленной (впоследствии пришлось немало потрудиться, пока удалось стереть их).
Осенью мадам де Берни предупредила Оноре, что она возвращается в Париж и собирается провести там всю зиму.
На этот раз они случайно оказались одни. Оноре, обезумев от отчаяния, схватил молодую женщину за руки, бросился перед ней на колени и разразился рыданием.
- Не уезжайте! - умолял он.- Не уезжайте. Я вас люблю!
Мадам де Берни попятилась. Уже много недель она боялась этого момента. Страсть Оноре внушала ей страх. Вместо смущенного и краснеющего юноши, с которым она познакомилась в июне, перед ней был сгорающий от любви и желания молодой человек...
Как она спешила возвратиться в Париж!.. Как она дрожала при мысли о том, что ее дочери могут догадаться о чувствах Оноре! И как тем не менее ей было грустно расставаться с этим 22-летним мальчиком, который вызывал в ней и смех, и волнение. А главное, как же она боялась оказаться слабой!..
- Я должна уехать,- сказала она.
- Разрешите мне писать вам...
- Какие у меня причины отказывать вам в этом. Работайте хорошенько и пишите мне обо всем, что делаете...
Он хотел покрыть поцелуями ее руки. Она отстранила его. Подойдя к двери, она сказала ему почти суровым тоном:
- Возвращайтесь домой, Оноре. Я вынуждена отныне запретить вам посещать меня. Вы легко догадаетесь, что заставляет меня так поступить. И, пожалуйста, не делайте такой мрачный вид. Я не хочу, чтобы вас видели выходящим от меня с таким видом. И так уже слишком много судачат об этой авантюре.
- О какой авантюре! - восклицает Оноре.
- О невозможной авантюре! Прощайте!
Она захлопывает дверь, и Оноре идет домой. Он не идет обычной дорогой, а делает большой крюк, пробираясь домой тропинками, где его никто не может встретить и где он может дать волю слезам.
В небольшой деревне, уснувшей под светом звезд, ночную тишину которой нарушают время от времени проезжающие дилижансы, лишь в одном окне горит свет порой до утра. Оноре пишет. Четвертый том "Наследницы Бирага"? Нет. Другой роман? Ничуть не бывало. Он пишет письма, нескончаемые письма мадам де Берни.
"Вы несчастливы. Я это знаю. Но в вашей душе заключены неведомые вам сокровища, которые еще могут сделать вашу жизнь прекрасной..."
Возможно, со стороны Оноре было бы слишком невежливо напомнить мадам де Берни этим злосчастным "еще", что ей уже не 20 лет. Но Оноре сжигала страсть. Кроме того, он никогда не отличался деликатностью.
"Когда я впервые увидел вас, - писал он своей возлюбленной,- вас окружал ореол, который окружает всех, у кого на сердце лежит печаль. Я же заранее люблю всех, кто страдает. Поэтому ваша меланхолия и ваши печали очаровали меня, а с тех пор, как я узнал, как прекрасна ваша душа, все мои мысли были невольно связаны с воспоминанием о вас..."
Оноре переписывал эти письма по десять-двадцать раз, исправлял черновики, стремясь с помощью высокопарных слов достичь возвышенного стиля, который ослепил бы мадам де Берни, покорил ее и, наконец, бросил бы ее, трепещущую от любви,- а он был уверен, что так оно и случится,- к его ногам...
"Я никогда не перестану думать о вас с восхищением. Знайте, мадам, что вдали от вас есть существо, чья душа, преодолевая все преграды, с упоением летит навстречу вам... Существо, для которого вы более, чем друг, более, чем сестра, почти как мать и даже более этого. Вы для меня невидимое божество, к которому устремлены все его помыслы и дела..."
Увы! Ответы были разочаровывающими. Мадам де Берни смешило такое количество преувеличенных комплиментов, и она подтрунивала над восторженным юношей. Некоторое время спустя он писал ей: "Не правда ли, вы играете со мной злую шутку? А ваше письмо, разве не является оно горьким плодом серьезной ошибки? Какое удовольствие благородная душа может находить в насмешках над несчастным? Разве женское коварство не порок для женщины, которую я считал не похожей на других?.. Боже мой, если бы я был женщиной, мне было 45 лет и я был бы все еще хорош собой, я бы себя вел совсем не так, как вы. Мне трудно понять, почему женщина, которой в начале осени выпали прекрасные летние дни и которая трезво смотрит на мир, отказывается подобрать яблоко, которое обронили Адам и Ева...".
Бедняга, в своем высокопарном отчаянии он допускает одну оплошность за другой... И мадам де Берни воспользовалась его незавуалированным намеком на ее возраст, чтобы указать ему на нелепость его притязаний. Она напомнила Оноре, что на 23 года старше его, что у нее семеро детей и одна внучка. Но его совершенно не смущало, что мадам де Берни уже бабушка; напротив, он ответил, что, узнав об этом, стал желать ее еще сильнее!..
"Как только я вас увидел, все чувства всколыхнулись во мне. Я увидел в вас совершенство. Все остальное не имеет значения. Я вижу в вас свой идеал и ничего больше. Мое чувство к вам со временем стало иным, то есть восхищение переросло во всепоглощающую страсть. Поэтому ваши 45 лет не существуют для меня, а если я их иногда и замечаю, то смотрю на них, как на доказательство силы моей страсти, потому что, с вашей точки зрения, они должны были бы рассеять очарование... Итак, ваш возраст, который должен был бы сделать вас смешной в моих глазах, если бы я вас не любил, напротив, придаст нашим отношениям пикантность".
Что должна была думать умная и утонченная мадам де Берни об этом неотесанном и необычайно многословном влюбленном, который пытается покорить ее, доказывая - не больше, не меньше,- что в глазах любого человека, не ослепленного, как он, любовью, он выглядит смешно и что в связи, о которой он так долго мечтает, его больше всего привлекает ее "оригинальность" и "своеобразие"?
Неучтивость Оноре в итоге выводит мадам де Берни из себя, и она в лаконичной записке просит его оставить ее в покое. Оноре тут же дает волю своему красноречию. Он пишет ей письмо, полное горечи:
"Мне кажется, я понял вас. Вы ставите мне ультиматум. Прощайте. Я в отчаянии, но предпочитаю страдания изгнаннника танталовым мукам. Вам, бесчувственной, я думаю, все равно, что со мной будет. Можете думать, что я вас никогда не любил! Прощайте!.."
Страдание вызвало в нем рвение к работе. За несколько дней он заканчивает "Наследницу Бирага" и везет рукопись в Париж к издателю Ле Пуатевэна. Тот соглашается ее напечатать. До чего же хорошо гулять по набережным Сены, услышав такую хорошую новость.
После долгих колебаний он, наконец, решается пойти повидать мадам де Берни. Увидев ее, он оставляет высокопарный тон своих писем.
- Я скучал по вас, мадам,- говорит он ей.
- Я тоже...
Чтобы нарушить неловкое молчание, он сообщает мадам де Берни, что вскоре появится его книга.
- Я очень рада за вас, - говорит мадам де Берни. - Однажды вы станете великим, я в этом уверена!..
При этих словах от недавнего отчаяния Оноре не осталось и следа. Он становится раскованным, рассказывает о предложенном ему контракте (к весне написать три романа), о предстоящем замужестве Лоранс...
Оноре и мадам де Берни ведут спокойную, почти дружескую беседу. Мадам де Берни ничто не напоминает о неистовых письмах, которые ей писал Оноре в последние недели. Но когда молодой человек говорит, что ему пора идти, чтобы не опоздать на дилижанс, взор мадам де Берни затуманивается грустью...