Вникала в дела, умела власть употребить…
Из интервью и статей разных лет
За более чем пятьдесят лет работы в журналистике я взял у своих знаменитых современников - актеров, писателей, музыкантов, художников, общественных деятелей неисчислимое количество интервью. Они были опубликованы в "Огоньке", "Литературной газете", "Литературной России", "Книжном обозрении", "Версии - Совершенно секретно", "Мире новостей" и в других изданиях, а также в моих книгах.
Работая над этой книгой, я заглянул в свой архив и обнаружил, что во многих беседах мы с моими собеседниками касались фигуры яркой, самобытной женщины - министра культуры СССР Екатерины Алексеевны Фурцевой. Это было не специально, как бы на ходу, но каждое касание, фрагмент, мазок раскрывали яркую, противоречивую личность, которая до сих пор вызывает интерес и споры у современников. И я решил дополнить книгу главой, составленной из этих фрагментов.
"По Ее распоряжению рисовать Индиру Ганди я полетел с женой…"
- Вас, Илья Сергеевич, всегда считали придворным живописцем, то Брежнева рисовали, то короля Испании, то королеву Швеции… Нынче-то в Кремль зовут?
- Насчет Брежнева - легенда. Портрет писал по фотографии. А насчет вызова в Кремль скажу так… Леонид Ильич собирался лететь в Индию, и к этому историческому визиту решили сделать Индире Ганди подарок, поручив народному художнику СССР Дмитрию Налбандяну изобразить индийского лидера во всей красе. Тот честно работал, но Ганди картина не понравилась, она вернула ее со словами: "Я не армянка". Тогда в Министерство культуры вызвали меня. Фурцева сказала: "Немедленно собирайтесь в Индию!" Я нагло объявляю, что без жены никуда не полечу. "Хорошо, я распоряжусь…" - сказала она, и действительно, нас вдвоем с Ниной выпустили в Индию. Встретился, нарисовал. Ганди портрет очень понравился. Я был доволен. Вроде бы его осмотрела и Фурцева и отозвалась хорошо… А потом мне передали, что Леонид Ильич заявил: "Как это так, Глазунов рисует только зарубежных лидеров! Вот у меня скоро юбилей…"
(Из интервью с художником Ильей Глазуновым, 1989)
* * *
Самоубийство или…
- Правда ли, что смерть Фурцевой была насильственной?
- В этой истории мне разбираться не приходилось. Все знавшие ее товарищи утверждали, что она покончила жизнь самоубийством в ванной комнате собственной квартиры.
(Из интервью с председателем КГБ СССР В.А. Крючковым, май 2001)
* * *
Помогала, конечно, помогала…
- Я слышал, что к вам благоволили два министра культуры - Фурцева и Демичев, пришедший вслед за ней? Якобы кто-то из них подарил вам рояль "Стейнвэй"…
- Петр Нилович и впрямь ко мне хорошо относился, ценил мой голос, помогал. Наверное, с его подачи мне и подарили "Стейнвэй", роскошный белого цвета рояль. А потом министра сменили. Пришел некий Захаров. Он ничего в искусстве не соображал, зато сразу отобрал у меня рояль, подаренный его предшественником. Знаете, как в 17-м году: пришли матросы и экспроприировали. Не рояля было жалко, обидно из-за хамского отношения и несправедливости.
У меня тогда случился нервный криз, изменился голос… Все думала: сколько же я валюты им привезла, всем этим министрам, "стейнвэями" всю дорогу от моего дома на Патриарших до Кремля можно заставить. И так со мной поступить!
Екатерина Алексеевна была совсем другой, помогала мне, конечно, помогала. Иногда продляла заграничные командировки, разговоры с ней всегда были человеческими, теплыми. Что и говорить, женщина и министр в ней сочетались, я бы сказала, по довольно высокому счету. И сегодня вспоминаю ее с самыми добрыми чувствами. Что бы о ней ни говорили, она была совершенно неординарной личностью. Главное, Феликс, личностью. Я восхищаюсь ею: как она с мужиками расправлялась, с подчиненными, с известными деятелями культуры. Расправлялась - я имею в виду в том смысле, что вникала в дела и умела власть употребить.
Конечно, было в ней много детского, смешного, ведь из простых попала на такую вершину. Но училась, схватывала. Вот этот трогательный наив поступков в поведении рядом с решениями государственного общекультурного масштаба меня всегда восхищал. А нынче мы никому не нужны.
(Из интервью с Еленой Образцовой, февраль 1999)
* * *
Она любила красивых мужчин
- Василий Лановой говорил мне, что на похороны Рубена Симонова приезжала сама Екатерина Фурцева. Вы хоронили своего главного, видели министра?
- Когда умер Симонов, мы, молодые, были потрясены. Не только смертью нашего учителя, но и всем, что творилось вокруг похорон. Помню морг, больницу, привоз тела в театр… Вся труппа всю ночь исповедовалась перед Рубеном Николаевичем. Мы рассказывали друг другу легенды, вспоминали случаи из жизни театра, и даже… шутили. А утром и впрямь приехала Екатерина Алексеевна. Мрачная, даже угрюмая, но держалась… Стояла у гроба, долго смотрела, что-то говорила стоявшим рядом актерам. В театре ее сопровождал Василий Лановой. Это, наверное, неспроста: она любила красивых мужчин и всегда при любых обстоятельствах оставалась женщиной. Потом Василий рассказывал, что, войдя в театр, она чуть ли не сразу стала искать зеркало, чтобы посмотреться, а зеркала-то все были закрыты, траур. В общем, Лановой помог ей и зеркало найти, и был все время рядом с ней. Вот какой свойский был у нас министр культуры в былые времена.
(Из интервью с Вячеславом Шалевичем, январь 2001)
* * *
"…Бабуля была невыездной"
- Вы спрашиваете, почему Клавдия Ивановна не устраивала заграничных концертов? Это не так, в некоторых соцстранах она побывала, но на Запад ни разу не ездила, хотя и хотела. По нашим предположениям, бабуля была невыездной. Все мотивы запрета на посещение капстран мы не знаем, но, к сожалению, у нее не сложились отношения с Екатериной Алексеевной Фурцевой. Может быть, не из-за министра, а из-за того, что характер Клавдии Ивановны был не из легких.
Сама Шульженко никого ни о чем не просила. Ну, только если уж совсем невмоготу. А ее аккомпаниатор хотел купить машину. И он попросил Шульженко обратиться к Фурцевой. Она записалась к ней на прием. Сказали, что Екатерина Алексеевна ждет ее в 11 часов. Она пришла чуть пораньше. Сидит в приемной 10 минут, 20, 30, 40… Спрашивает секретаршу, в чем дело. А Клавдию Ивановну предупредили, что если Фурцева вовремя не примет, то, значит, она не в форме. Это был как раз период, когда она пила. Секретарь сказала, что придется еще подождать. И тогда Клавдия Ивановна вспылила и сказала: "Передайте министру культуры, что она не владеет элементарными правилами культурного поведения!" Встала и ушла. Но вот что произошло буквально через три дня, на юбилейном вечере Колмановского в Колонном зале. Справа полукругом сидели композиторы, друзья и Екатерина Алексеевна. В центре стоял рояль. Пели песни. Эдуард Савельевич попросил Клавдию Ивановну, чтобы она спела три его песни. Ведущий объявляет: "Выступает Клавдия Шульженко". Екатерина Алексеевна демонстративно встает и уходит. Шульженко поет свои песни, принимают ее прекрасно, уходит. В тот же момент Екатерина Алексеевна возвращается. Немножко по-бабски вела себя министр культуры.
(Из интервью с внучками Клавдии Шульженко, ноябрь 1998)
* * *
Все-таки ее смерть - загадка до сих пор
- А к похоронам Екатерины Фурцевой в 1974 году Виктор Васильевич имел какое-то отношение?
Александр Викторович, сын В.В.Гришина:
- Конечно, он хорошо знал Екатерину Алексеевну, ведь когда-то они вместе работали. Фурцева была первым секретарем горкома, а отец - вторым. Но поскольку Фурцеву в 1961 году вывели из состава ЦК, отец с ней общался уже мало.
Ирина Михайловна, вдова В.В. Гришина:
- Вы знаете, в связи с Фурцевой я могу поведать весьма любопытный штрих. Все-таки ее смерть - загадка до сих пор, покончила она с собой или умерла естественной смертью. Так вот, буквально за день до ее кончины мы встретились с ней в кремлевской больнице. Там лежала в очень тяжелом состоянии мама Виктора Васильевича, и я ее навещала. В коридоре встретились с Екатериной Алексеевной. Мы были знакомы, одно время даже вместе жили на даче. Она меня спросила, по какому поводу я здесь, а я ее спросила о том же. "У меня что-то с сердцем плохо, болит…" Повторяю, это было сказано за день до смерти. Так вот, мне кажется, что Фурцева все-таки умерла своей смертью.
(Из разговоров с сыном и вдовой первого секретаря МК компартии В.В. Гришина Александром Викторовичем и Ириной Михайловной Гришиными, ноябрь 2000)
* * *
"А что это за сиськи и ляжки?!.."
- Рассказывают, что однажды, когда возводимое по решению Президиума ЦК КПСС сооружение нового здания МХАТа подходило к концу, на стройку неожиданно нагрянула министр культуры Екатерина Фурцева. Остановившись у главного входа в театр, она подняла голову и недовольно спросила: "А это еще что за (простите меня, Татьяна Васильевна, но будто бы именно так выразилась Екатерины Алексеевны) сиськи и ляжки?" "Это кронштейны, поддерживающие фонари над парадным входом, выполненные в виде порхающих амурчиков", - объяснил архитектор, присутствовавший здесь же. "Убрать!" - дала указание министр.
Вот почему теперь мы созерцаем те самые кронштейны только уже в виде большой буквы "Г", очень напоминающие… виселицы. Да и вообще вы, наверное, слышали, что это здание зовут то тюрьмой, то Бастилией. Как вам здесь работается? Какова в помещении аура?
- Да, ну и вопросик. Своеобразная архитектура этого здания кому-то нравится, кому-то нет. А что касается ауры, то мы ее сами и создаем, и аура для зрителей весьма благоприятная, если они нас любят и постоянно к нам приходят. Вот и сегодня почти аншлаг.
Мне трудно ответить на ваш вопрос об осмотре ею нашего здания много лет назад. Скажу только, что она говорила так, как понимала архитектуру того времени. Если она, конечно, разбиралась в ней. Но ее визит был нам приятен. Помимо кронштейна она сказала добрые слова и пожелала успехов у зрителей на всех наших спектаклях.
(Из интервью с Татьяной Дорониной, декабрь 1998)
* * *
Могла извиниться, поняв ошибку
- Опекать ленту "Битва в пути" взялась сама Фурцева. После каждого ее приезда на студию картину без конца переделывали. В итоге вся вторая часть книги, в художественном плане самая интересная, из фильма ушла. От многих сцен с моим участием во второй половине фильма остался один монолог, да и тот я потом четыре раза переозвучивала, и все четыре раза - с абсолютно разным текстом…
Она терзала и Михаила Ромма за фильм "Обыкновенный фашизм", могла позволить себе поднять крик, зная, что никто не посмеет ей возразить. Но могла и извиниться, поняв свою ошибку, как это было после выхода на экран фильма Андрея Смирнова "Белорусский вокзал", в котором вместо назначенной Фурцевой актрисы Макаровой все же снялась Нина Ургант.
(Из интервью с Натальей Фатеевой, 1999)
* * *
У нас своя Каренина
- Как к вам относилась Екатерина Алексеевна Фурцева, тогдашний министр культуры? Пришлась ли ей по душе Вероника?
- Сразу же после Канн меня позвали в министерство, и я встретилась с Фурцевой. Я сказала, что немного устала, что переболела болезнью Боткина и хочу немного отдохнуть. И Фурцева вызвала моих папу с мамой и предложила им в пользование в качестве дара участок земли в Переделкино площадью двадцать восемь соток. Ну, конечно же, на всю нашу семью.
- И эта земля ваша по сей день?
- Да, в разросшемся саду мы собираем урожаи и очень любим там бывать.
- Скажите, а как же так вышло, что вы не снялись в Голливуде, ведь вас туда звали на съемки "Анны Карениной" вместе с Жераром Филипом?
- Да, я очень переживала, когда сорвалась эта затея и я не смогла ответить на приглашение. Тут несколько причин. Одна из них - та, что я, снимаясь в "Альба Регия" и изучая венгерский язык, стала забывать английский. Но главная причина в том, что наши чиновники из Госкино, конечно, не хотели отпускать меня на съемки в США.
Будто бы Фурцева жестко заявила: "Какая Америка? Самойлова - советское достояние. У нас будет своя "Анна Каренина"!"
К сожалению, снялась я у Зархи в "Анне Карениной" лишь через десять лет.
(Из интервью с Татьяной Самойловой, 2001)
* * *
40 секунд с Фурцевой
В 1999 году для газеты "Вечерний клуб" я брал интервью у известного актера, главного режиссера Малого театра Юрия Соломина. Спросил его и об отношениях с родным братом, также известным актером Виталием Соломиным (тогда он был жив).
- Отношения нормальные. Брат есть брат. Ни ревности, ни зависти друг к другу…
И словно для финальной сцены в спектакле после длительного интервью вырвался у меня неожиданный вопрос о бывшей коллеге бывшего министра культуры (Юрий Соломин пребывал в должности министра Российской Федерации с 1990 по 1992 год) Екатерине Фурцевой. Были ли контакты со столь колоритной личностью?
Неожиданный ответ Соломина лишний раз подтверждает легенды о самобытно-сумасбродной личности Екатерины Третьей:
- В начале сентября 1972 года после съемок "Адъютанта его превосходительства" я заработал сильный радикулит. Стал ходить с палочкой. Приковылял на какой-то важный сбор труппы. По лестнице подниматься тяжело, доковылял до "начальственного" лифта. Вошел, уже почти дверь захлопнул, как до меня донеслось: "Стой!" Бежит администратор: "Стой! Фурцева приехала в театр". В лифт вошла Екатерина Алексеевна, поздоровалась. Спросила, что это со мной. "Да вот, - говорю, - радикулит". Ехали секунд сорок, еще парой фраз перемолвились. А через неделю получаю того самого "заслуженного", которого ждал несколько лет! Так случайные сорок секунд в лифте с Фурцевой дали мне творческий толчок "вперед и выше".
- Вот что значит, Юрий Мефодьевич, в нужный момент оказаться в нужном месте. Да еще и рядом с министром.
"Добрая была баба …"
Я вышел из машины, огляделся. Улица Щусева. Район, что называется, центрее некуда.
- Неплохо устроились, Владимир Абрамович, слева жил товарищ Суслов, справа товарищ Брежнев, а прямо - товарищ Фурцева.
- Это моя, кажется, уже пятая квартира. Сейчас вспомню. Яузские ворота, Чистые пруды, гостиница "Украина"…
- А в гостиницу-то как занесло?
- Да с легкой руки Екатерины Алексеевны, о которой, кстати, у меня остались светлые воспоминания. Хорошая и добрая была баба. Конечно, она принадлежала к той партийной элите, но человеком была. Так вот, жил я в то время в общей квартире: мама, папа, бабушка, тетка и я, только что женившийся. Отчаянное положение. И вот спектакль в театре Вахтангова "Два веронца" Шекспира посещает министр культуры Фурцева. И как я прослышал, моя игра ей понравилась. Друзья подзуживают: "Иди к Фурцевой и под фарт проси квартиру". Я не будь дураком на другое же утро звоню. Секретарша интересуется: по какому вопросу. Молчу как рыба. Месяц названивал. Наверное, надоел этой секретарше хуже горькой редьки. Но вдруг она извещает: "Поскольку вы не сообщаете о цели разговора, я вас сейчас соединю". А я не люблю телефонных переговоров, считаю, что личное общение намного плодотворнее. Но делать нечего, набрал воздух в легкие и выпалил Екатерине Алексеевне свою заботу. И, как в сказке, через два дня въехал в жилой корпус гостиницы "Украина". Оказался соседом Бориса Бабочкина, Сергея Герасимова, писателя Леонида Соболева, циркача Миляева.
Еще один эпизод, связанный с Фурцевой. Под конец съемок "Кавказской пленницы" чуть не пришлось переозвучивать половину ленты. Дело в том, что секретарь партийной организации "Мосфильма" носил фамилию Сааков. А в фильме, если помните, был товарищ Саахов. Реальный Сааков посчитал, что появление в картине Саахова - скрытая издевка. И повелел фамилию заменить. Ситуацию спас Юрий Никулин. Он добрался до министра культуры Екатерины Фурцевой и пожаловался, что по прихоти одного-единственного человека придется тратить громадные государственные деньги. Фурцева решила проблему одним звонком на студию: "Прекратите этот идиотизм!"
(Из интервью с Владимиром Этушем, 2000)
* * *
"Доходное место" не приглянулось
- Скажите, уважаемый Александр Анатольевич, главный режиссер Театра сатиры, а сатира-то нынче есть?
- Лет пятнадцать-двадцать назад она была, потому что была цензура, репертком, которые не давали жизни театру. Раньше и впрямь в этих стенах такие трагедии с драмами разыгрывались с закрыванием спектаклей. Один "Теркин на том свете" чего стоит, или вся эта эпопея с эрдмановским "Самоубийцей", или захаровское "Доходное место", которое не приглянулось Фурцевой… Сейчас какая сатира?! Сейчас гуляй - не хочу. Да и как можно нынче переострить Жириновского. Так что наш театр мне видится театром имени Сатиры, театром памяти Сатиры.
(Из интервью с А.Ширвиндтом, 2000)