Настоящая книга о Бородине - плод творческого содружества двух писателей - М.Ильина и Е.Сегал. Она знакомит с жизнью композитора, ученого, педагога, общественного деятеля Александра Порфирьевича Бородина (1833–1887). Авторы книги создали "цельный образ живого Бородина, каким его знали друзья и соратники".
Содержание:
-
ОТ АВТОРОВ 1
-
ВСТУПЛЕНИЕ 1
-
Глава первая - ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ С МУЗЫКОЙ 2
-
Глава вторая - ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ С ХИМИЕЙ 4
-
Глaвa третья - БОРОДИН - СТУДЕНТ 6
-
Глава четвертая - УЧИТЕЛЬ 8
-
Глава пятая - БОРЬБА В НАУКЕ 9
-
Глава шестая - О НОВЫХ СТОРОННИКАХ НОВЫХ ВЗГЛЯДОВ 11
-
Глава седьмая - О МУЗЫКЕ И О ДВУХ ЗАЙЦАХ 13
-
Глава восьмая - ТРЕТЬЯ ДОРОГА 14
-
Глава девятая - НОВЫЕ ВЕЯНИЯ 16
-
Глава десятая - В ЧУЖИЕ КРАЯ 17
-
Глава одиннадцатая - РУССКИЙ ОСТРОВОК В ЧУЖОМ КРАЮ 19
-
Глава двенадцатая - КОНЕЦ "СМУТНОГО ВРЕМЕНИ" 21
-
Глава тринадцатая - ПОСЛЕ КОНГРЕССА 23
-
Глава четырнадцатая - МУЗЫКА И ЕЕ СОЮЗНИЦА 24
-
Глава пятнадцатая - О ЛЮБВИ, МУЗЫКЕ И ХИМИИ 26
-
Глава шестнадцатая - ВОЗВРАЩЕНИЕ НА РОДИНУ 27
-
Глава семнадцатая - ВТОРОЕ ПРИЗВАНИЕ 29
-
Глава восемнадцатая - ПЕРВАЯ СИМФОНИЯ И ВАЛЕРАЛЬДЕГИД 32
-
Глава девятнадцатая - В МУЗЫКАЛЬНОЙ ЛАБОРАТОРИИ 34
-
Глава двадцатая - КРУГ ДРУЗЕЙ РАСШИРЯЕТСЯ 37
-
Глава двадцать первая - НОВЫЕ ЗАМЫСЛЫ 39
-
Глава двадцать вторая - В ДВУХ ОТРЯДАХ 41
-
Глава двадцать третья - НАПРЯЖЕНИЕ РАСТЕТ 44
-
Глава двадцать четвертая - ПОБЕДА ВОЙСКА И ПОРАЖЕНИЕ ПОЛКОВОДЦА 47
-
Глава двадцать пятая - НОВЫЕ ЗАБОТЫ И НОВЫЕ РАДОСТИ 50
-
Глава двадцать шестая - НА ПОДЪЕМЕ 54
-
Глава двадцать седьмая - ПРОВАЛ И УСПЕХ 57
-
Глава двадцать восьмая - ЗАВЕТНАЯ МЕЧТА 59
-
Глава двадцать девятая - В ВОДОВОРОТЕ 64
-
Глава тридцатая - ДЕЛА МУЗЫКАЛЬНЫЕ 66
-
Глава тридцать первая - УТРАТЫ И НАДЕЖДЫ 67
-
Глава тридцать вторая - БОРЬБА С ВРЕМЕНЕМ 69
-
Глава тридцать третья - ПОСЛЕДНИЕ ДНИ 71
-
Эпилог - ЧЕЛОВЕК С БОЛЬШОЙ БУКВЫ 72
-
ОСНОВНЫЕ ДАТЫ ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ А. П. БОРОДИНА 74
-
БИБЛИОГРАФИЯ 74
-
Примечания 75
М. Ильин и Е. Сегал (Илья Яковлевич Маршак и Елена Александровна Маршак)
АЛЕКСАНДР ПОРФИРЬЕВИЧ БОРОДИН
Эта книга о Бородине - плод творческого содружества двух писателей - М. Ильина и Е. Сегал.
М. Ильин - Илья Яковлевич Маршак (1895–1953) родился в семье талантливого самоучки-изобретателя. Окончил химическое отделение Ленинградского технологического института, а затем и аспирантуру. Еще будучи студентом, начал печататься. Первое время он совмещал литературную работу с заводской и научной. Но потом тяжелая болезнь (туберкулез), преследовавшая Илью Яковлевича всю жизнь, заставила его отказаться от химии. М. Ильин, писатель большого дарования и широкой эрудиции, начал свою литературную деятельность с серии книг по истории культуры: "Солнце на столе", "Который час", "Черным по белому" и др. Его "Рассказ о великом плане", вышедший в 1930 году, сразу завоевал автору всемирную известность. Эта книга была первой в серии его книг о социалистической перестройке страны, к этой же серии относятся: "Горы и люди", "Человек и стихия", "Покорение природы" и "Народ-строитель". М. Ильин явился одним из создателей советской научно-художественной литературы.
Е. Сегал (Елена Александровна Маршак) родилась в 1905 году в Петербурге. Окончила словесное отделение Государственного института истории искусств. Писать начала рано, печататься с 1930 года. Ее первой книгой была историко-биографическая повесть "Дорога на эшафот". Позже Е. Сегал начала работать в научно-художественном жанре. Ей принадлежит книга "Детство одной науки", очерки, объединенные общим названием "Медицина в допетровской Руси" и т. д. Ряд книг был написан М. Ильиным и Е. Сегал совместно. Это - "Как человек стал великаном", серия "Рассказов о том, что тебя окружает" и др. Книги М. Ильина и Е. Сегал переведены на многие языки народов СССР и зарубежных стран.
ОТ АВТОРОВ
Восстанавливая жизненный путь Александра Порфирьевича Бородина, мы должны были вместе с ним переходить от химии к музыке, с заседания Русского химического общества нам приходилось попадать на концерт Бесплатной музыкальной школы или на Конференцию Медико-хирургической академии. Мы едва поспевали за своим героем, который умел быстро переключаться с одного дела на другое.
Оттого и в нашем рассказе о жизни Бородина так часто одна тема сменяется другой.
Можно было бы поступить иначе: в одной главе рассказать о Бородине-ученом, в другой - о Бородине-композиторе, в третьей - о Бородине-педагоге, в четвертой - о Бородине общественном деятеле.
Такое построение хорошо в научном исследовании, ставящем своей целью не синтез, а анализ. Но у этой книги другая задача: дать цельный образ живого Бородина, каким его знали друзья и соратники, показать того Бородина, который одновременно был и композитором, и химиком, и общественным деятелем - членом балакиревского кружка и членом Русского химического общества, автором романсов на слова, написанные им самим, и редактором научно-популярного журнала.
Для этого недостаточно было письменных источников, хотелось и устных рассказов людей, которые знали самого Александра Порфирьевича или хотя бы кого-нибудь из его друзей. К сожалению, таких людей немного.
В начале нашей работы над книгой беседа с Михаилом Николаевичем и Владимиром Николаевичем Римскими-Корсаковыми помогла нам яснее представить себе обаятельный облик Бородина. Мы с признательностью вспоминаем об этой беседе.
Выражаем глубокую благодарность за ценные указания Сергею Александровичу Дианину, который не только дал нам возможность ознакомиться с его научной монографией о Бородине и работой "А. П. Бородин в селе Давыдове" до их опубликования, но и много интересного рассказал нам со слов ближайшего ученика Бородина профессора А. П. Дианина и Е. Г. Дианиной.
Приносим также искреннюю благодарность за советы и критические замечания профессору И. Ф. Бэлза и профессору Н. А. Фигуровскому, взявшим на себя труд прочесть книгу в рукописи.
ВСТУПЛЕНИЕ
"Первоклассный химик, которому многим обязана химия…"
"Равно могуч и талантлив как в симфонии, так и в опере, и в романсе…"
"Основатель, охранитель, поборник женских врачебных курсов, опора и друг учащихся…"
Так говорили современники, Д. И. Менделеев, В. В. Стасов и первые русские женщины-врачи, об одном и том же человеке - об Александре Порфирьевиче Бородине, который был и гениальным композитором, и одним из создателей органической химии, и выдающимся педагогом, и передовым общественным деятелем.
Две страсти владели Бородиным с детских лет: страсть к химии и страсть к музыке.
Химики жаловались, что музыка отвлекает Бородина. от науки, а товарищи по искусству сетовали на то, что наука не дает ему заниматься музыкой:
"Множество дел по профессуре и женским медицинским курсам вечно мешали ему" (Римский-Корсаков).
"К несчастью, академическая служба, комитеты и лаборатория, а отчасти и домашние дела страшно отвлекали Бородина от его великого дела" (Стасов).
"Бородин стоял бы еще выше по химии, принес бы еще более пользы науке, если бы музыка не отвлекала его слишком много от химии" (Менделеев).
И все-таки как много он сделал!
Сорок две научные работы, среди которых немало выдающихся, ряд впервые полученных химических соединений, прогремевшая на весь мир опера "Князь Игорь", могучие симфонии, большое число камерно-инструментальных и фортепьянных произведений, романсы и песни, нередко на слова самого Бородина (он был и поэтом!), блестящие статьи о музыке и о музыкантах - это неполный список того, что создал Бородин.
В старых сказках к колыбели ребенка приходят волшебницы, и каждая приносит ему дар.
Эта сказка вспоминается, когда думаешь о судьбе Бородина.
Сколько ему досталось даров: и могучий разум ученого, и гений композитора, и литературное дарование. Ни одного таланта он не зарыл в землю, все развил и отдал своему народу, человечеству.
Он был красив, добр, остроумен, всегда полон жизни и энергии.
Он много сделал, но он мог бы сделать еще больше, если бы ему хватило времени и если бы он жил в другое время.
Но этого ни одна волшебница не могла ему дать.
Бородин совмещал в себе то, что обычно считают несовместимым. Невольно возникает вопрос: как мог он быть одновременно химиком и композитором? Ведь это такие разные, далекие одна от другой области.
Но так ли они далеки, как кажется? Солнце творческого разума освещает дорогу и науке и искусству, когда они ищут правду жизни.
Глава первая
ПЕРВЫЕ ВСТРЕЧИ С МУЗЫКОЙ
Место действия - Петербург гоголевских времен, с будочниками у полосатых будок, с масляными фонарями, с разноголосыми криками разносчиков во дворах, с хриплым пением шарманки.
Во двор дома номер 13/15 по Глазовской улице входит старик шарманщик. Он снимает с плеча потертый ремень, на котором носит свой видавший виды инструмент. Маленькая девочка, его постоянная спутница, может быть внучка, поднимает над головой бубен.
При первых же звуках шарманки со всех сторон сбегаются дети, словно стадо на зов пастуха. Разинув рты, смотрят они на таинственный ящик, из которого старик каким-то чудом извлекает настоящую музыку, то веселую, плясовую, то такую жалобную, что хоть плачь.
Дети в восторге, но шарманщику нет до них дела. Ведь это все бесплатные слушатели: что с них возьмешь? Задрав голову, старик оглядывает окна. Оттуда летят завернутые в бумажку медяки и падают около шарманки на булыжник, покрытый грязью.
Среди маленьких слушателей нам легко представить себе и Сашу Бородина, который живет в этом доме.
Пусть старенькая шарманка похожа на инвалида с деревяшкой вместо ноги, пусть ее хриплое пение то и дело прерывается чем-то вроде кашля, - чуткое ухо маленького Саши ухитряется различить в ее дребезжании и скрипении, в мерных ударах бубна все оттенки мелодии и ритма.
Шарманщик давно уже ушел, но Саша о нем не забыл. К великому удовольствию домашних, он "представляет" шарманщика.
Но музыка не всегда появлялась перед Сашей в таком убогом обличье. Она манила его к себе звонкими голосами сверкающих медных труб, которым так весело и благодушно вторили мощные удары турецкого барабана.
Самый тусклый день начинал казаться солнечным, когда обыденный уличный шум покрывали звуки победного марша.
Саша тянул за руку свою бонну Луизу, потому что его самого тянула к себе музыка, доносившаяся с Семеновского плаца, где играл оркестр.
Бородин не оставил нам воспоминаний о своем первом знакомстве с музыкой. Мы с трудом находим в записках его родных скупые упоминания о том, что он "любил представлять шарманщика", что восьми лет от роду он в сопровождении бонны Луизы непременно отправлялся слушать музыку, когда поблизости от их дома - на Семеновском плацу - играл военный оркестр.
О чем думал он, что чувствовал в такие минуты?..
У его современника, И. Е. Репина, мы находим несколько строк, которые так хорошо выражают чувства одаренного ребенка, впервые услышавшего оркестр, что здесь стоит привести этот отрывок:
"Наша улица вдруг вся преобразилась: и хата, и лес за Донцом, и все люди, и мальчишки, бежавшие быстро на нашу улицу, все как будто осветилось ярче. Далеко, в конце улицы, сквозь пыль, поднятую высоко, заблестели медные трубы полковых трубачей на белых лошадях; в одну ленту колыхались солдаты над лошадьми, а над ними сверху трепетали, как птички, над целым полком в воздухе султанчики пик. Все слышнее доносился лязг сабель, храп и особенно яркое ржание коней. Все ближе и яснее блестели сбруи и запенившиеся рогатые удила сквозь пыль снизу.
И вдруг все это как будто разом подпрыгнуло в верх всей улицы и покатилось по всему небу: грянули звучно трубы!
Радостно понеслись эти звуки по Донцу, за Малиновский лес, и отразились во всех садах Пристена. Веселье понеслось широкою волною, и даже за Гридину-гору - до города; хотелось скакать, кричать, смеяться и плакать, безумно катаясь по дороге. О музыка! Она всегда проникала меня до костей".
Будущего художника поразила не только музыка, но и самый облик трубачей на белых конях. Когда читаешь эти строчки, кажется, как будто видишь перед собой еще не найденную репинскую картину.
Но Бородину предстояло стать не художником, а композитором - творцом необычайных по яркости произведений для оркестра. Эта любовь к оркестру, с его безграничным разнообразием красок и оттенков, пробудилась в Бородине с детских лет.
Шарманка во дворе, военный оркестр на плацу, фортепьяно, под звуки которого танцевали, когда в доме собирались гости, гитара, на которой играла мать Бородина Авдотья Константиновна, - вот что чаще всего приходилось слышать будущему композитору в дни его детства.
В те времена гитара - "подруга семиструнная", как называл ее поэт Аполлон Григорьев, - была еще в почете. Ее стали считать "плебейским" инструментом позже, во второй половине века. Под гитару пели романсы Варламова и Гурилева, близкие к тем песням, которые распевал народ. Недаром романс Варламова на слова Цыганова "Не шей ты мне, матушка, красный сарафан" принимали за подлинную народную песню.
Так в звуках "чувствительного" романса доходили я до жителей столицы отзвуки народных напевов.
Бородин родился не в деревенской усадьбе, среди полей и лесов, а в городе. Ему не приходилось слышать в юношеские годы крестьянских девушек, с песнями ведущих хоровод, или слепцов, распевающих на сельской ярмарке духовные стихи. И все же до него и тогда доходили русские песни в их первоначальном звучании.
Между Петербургом и всей огромной страной шел постоянный обмен: романсы, сочиненные в городе, пелись в деревне, а деревенские песни добирались до города вместе с ямщиками почтовых троек, с артелями плотников, с обозами, которые везли припасы из поместий. Деревенскую песню можно было услышать в девичьей дворянского дома. Песни распевала прачка, полощущая белье, их напевала вполголоса портниха, склонившаяся над шитьем при неровном свете оплывающей сальной свечи. Случалось, что композиторы записывали народные напевы со слов деревенских девушек, которые, поступая "в услужение", приносили с собой не только бедный узелок с пожитками, но и невидимый, драгоценный клад - прекрасные песни своих родных мест. Об этих песнях Герцен говорил, что они для народа "выход из голодной, холодной жизни, душной тоски и тяжелой работы".
Римский-Корсаков рассказывает, что он "записывал песни от прислуги, бывшей родом из дальних от Петербурга губерний". "Однажды (это было у Бородина) я долго бился, сидя до поздней ночи, чтобы записать необыкновенно капризную ритмически, но естественно лившуюся свадебную песню ("Звон колокол") от его прислуги Дуняши Виноградовой, уроженки одной из приволжских губерний".
Где-нибудь в деревне в приволжской губернии можно было слышать только приволжские песни, а в Петербург песни шли отовсюду, через все заставы.
В своей биографии Бородина В. В. Стасов пишет: "Казалось бы, сами обстоятельства жизни влекли к национальному элементу и творчеству Балакирева, Мусоргского и Римского-Корсакова. Все они родились вне Петербурга и объевропеенных центров; они родились и провели всю молодость свою в глубине России, в коренной национальной среде, в деревне… С Бородиным дело произошло иначе: он родился в Петербурге и здесь же провел всю свою жизнь. Лишь в зрелых летах случалось ему жить подолгу внутри России, в губерниях Московской, Владимирской, Костромской. И, несмотря на это, национальный элемент составляет самую могучую ноту в творчестве Бородина: в правдивости и глубине русского склада своих высших созданий он не уступает ни Глинке, ни своим товарищам в новой русской музыкальной школе. Каким образом случилось это изумительное превращение, вот психологическая тайна, которую не объяснит, конечно, никто".
Стасов прав: это действительно тайна. Развитие души художника не так-то легко и просто проследить. И все же мы можем догадываться о тех впечатлениях, которыми питалась эта развивающаяся, растущая душа.
Чиновный сумрачный Петербург, в котором рос Бородин, не был отделен глухой стеной от остальной России. Страна была океаном песен, которые захлестывали и городские улицы.
И нет сомнения, что необычайно одаренный ребенок безотчетно выискивал и отбирал из этого материала то, что ему было нужно. Так растение находит в почве даже самые редкие элементы, если они ему необходимы.
День за днем музыка все больше и больше завоевывала воображение мальчика. Дело началось как будто совсем с небольшого. Не он один любил слушать военную музыку. Не ему одному нравились народные песни. Для большинства этим дело и кончалось, но для Саши это было лишь началом.
На плацу он не оставался только слушателем.
Маленькому Саше хотелось знать, как называется каждый инструмент, как на нем играют, какой у него голос. Несмотря на то, что он был еще очень мал и застенчив, он старался поближе подойти к музыкантам, чтобы как следует рассмотреть инструменты. Саша, не отрывая глаз, следил за пальцами, перебегающими по флейте, за рукой, входящей в' раструб валторны, за палками, бьющими по коже барабана.
"А дома, - рассказывает Е. С. Бородина, - садился за фортепиано и по слуху наигрывал, что слышал. Видя такую его любовь и способность к музыке, мать устроила для него уроки на флейте. Солдатик из военного оркестра Семеновского полка приходил учить его по полтиннику за урок".
Есть пословица: "Коготок увяз, всей птичке пропасть". Так случилось и с Сашей. Он уже не только подбирал по слуху - он пробовал и сам сочинять.