И вот теперь разведгруппа Подгорбунского отправилась в тыл врага. Миновав передний край, разведчики остановились у небольшого украинского села. Вокруг такая тишь, будто все вымерло, - верный признак того, что в селе затаился противник. Тогда Подгорбунский решил поиграть на нервах фрицев, чтобы вынудить их обнаружить себя. Оп приказал выдвинуться вперед танку младшего лейтенанта Исаева. И тотчас же из ближайшего сарая выплеснулось пламя. Исаев круто развернул машину и скрылся за пригорком. Вслед ему поднялась беспорядочная стрельба из пушек и пулеметов.
Теперь Подгорбунскому нетрудно было подсчитать силы противника: три замаскированных танка, две противотанковые пушки, несколько пулеметов. С двумя танками и небольшим десантом такого ежа не возьмешь.
Подгорбунский применил такую хитрость. Танк Исаева вышел на бугор и открыл огонь. Его десант - саперы-разведчики рассыпались в цепь. Гитлеровцы подняли отчаянную стрельбу. А тем временем Подгорбунский на втором танке с десантом автоматчиков обошел бугор и ворвался в село с тыла. На улицах сгрудилось до трех десятков машин и до полусотни повозок. Фашисты возились у кухонь, копались в машинах Завидев мчащийся русский танк, они разбежались кто куда.
А перед селом шел бой. Исаев и саперы разыгрывали наступление, противник отбивал "атаку", даже не подозревая, что с тыла над ним нависла смертельная угроза. Когда наконец гитлеровцы поняли, что окружены, предпринять что-либо было уже поздно. Несколько пленных привез Подгорбунсклй из этого рейда. В результате допроса этих пленных, а также "языков", взятых другими разведгруппами, удалось установить, что южнее нас гитлеровцы сосредоточивают части 17-й танковой дивизии, 16-й моторизованной и 4-й горнострелковой.
Так, прощупывая силы противника на флангах, армия стремительно двигалась вперед. За двое суток наступления она прошла с боями 35–40 километров и вышла на рубеж Волнца - Лисовка - Зарубинцы - Сокольча - Вел. Лисовцы - станция Попельня.
Дальнейшему столь же энергичному наступлению препятствовала оттепель. Не только колесные машины, но и танки буксовали в глубоких колеях.
Приходилось останавливаться, закрепляться на достигнутых рубежах, ожидая подхода артиллерии и тылов.
27 декабря штаб армии разместился в населенном пункте Липки. Донесения из корпусов поступали ободряющие.
- Овладел Андрушевкой, - сообщал А. Л. Гетман. - Продолжаю двигаться вперед.
- Вышел на рубеж Бровки - Хорлеевка - Вчерайше, - докладывал С. М. Кривошеий. - От Вчерайше до Казатина рукой подать.
Посоветовавшись с М. А. Шалиным, мы решили наступать, имея по-прежнему на правом фланге 11-й гвардейский танковый корпус, а на левом - 8-й гвардейский механизированный.
Но наступление вновь пришлось приостановить - из-за бездорожья тыловики запоздали с подвозкой горючего. Горючее наконец доставлено, машины дозаправлены. К тому же подморозило, и я приказал продолжать двигаться вперед. Ломая сопротивление мелких групп противника, передовые отряды 8-го гвардейского механизированного корпуса утром 28 декабря, пройдя за ночь 30 километров, подошли к Казатину. Овладеть городом лобовой атакой с ходу не удалось - враг был слишком силен.
По данным разведки, в районе города оборонялись подразделения трех пехотных, двух танковых и одной артиллерийской дивизий, четыре полка, шесть охранных батальонов и другие части - всего примерно 35 тысяч человек. Мы атаковали город с трех сторон: с севера, востока и юга.
Первой ворвалась в город группа разведчиков под командованием В. П. Подгорбунского - два танка с десантом автоматчиков на броне (всего 29 человек).
Гитлеровцы, как потом выяснилось из допроса пленных, ожидали нашего удара с севера, а Подгорбунский, обходя вражеские "ежи", взял левее и вышел к городу с востока. Разведчики стремительно промчались по улицам города, уничтожая на пути огневые точки противника, давя гусеницами и расстреливая из пулеметов живую силу врага. Разбив восемь орудий и уничтожив до сотни вражеских солдат и офицеров, они вырвались на привокзальную площадь. Туда как раз прибыл пассажирский поезд. В одном из вагонов находились штабные офицеры танковой дивизии. Несколько выстрелов тридцатьчетверок - и на вокзале поднялась панпка. Гитлеровцы пытались отбуксировать состав в юго-западном направлении, но саперы-разведчикп успели подорвать выходные стрелки пути. Подгорбунский выпустил по составу несколько снарядов и скрылся в ближайших переулках.
Пока разведчики наводили панику в городе, к его окрестностям подошел танковый полк подполковника Ивана Никифоровича Бойко. Родом Бойко был из-под Казатина, из села Жорнище, и это сыграло немаловажную роль в том, что именно ему мы и поручили взять Казатин. Бойко был человек внешне медлительный, скупой на слово.
Задачу взять с ходу Казатин И. Н. Бойко получил, когда находился в 30 километрах от города. В это время экипажи танкового полка заправляли свои тридцатьчетверки горючим, пополняли боеприпасы.
Посоветовавшись со своими разведчиками, Бойко придумал оригинальный план двигаться в город по железнодорожному пути с включенными фарами. Тридцатьчетверки поднялись по крутой насыпи и пошли по полотну железной дороги к станции. Фары передних машин прорезали непроглядную темень.
Станция была уже совсем рядом, в каких-то трехстах метрах, а оттуда не раздавалось ни одного выстрела. Как потом показали пленные, завидев на железнодорожном полотне огни, гитлеровцы были крайне удивлены: откуда с советской стороны к ним спешит поезд. В том, что это поезд, они не сомневались. Решили: свой, запоздавший.
Фашисты спохватились слишком поздно, когда танки Бойко уже подошли к самому вокзалу. Сопротивление было бесполезным. Хотя немцы и открыли стрельбу, но судьба города уже была предрешена. Советские танки мчались по улицам, врезаясь в колонны машин, давя и сминая все на своем пути.
Танкисты и автоматчики шаг за шагом очищали железнодорожный узел от гитлеровцев. Группа бойцов, ворвавшаяся в глухой железнодорожный тупичок, обнаружила несколько фашистских солдат, поливавших бензином из канистр и ведер вагоны. Перебив вражеских солдат, танкисты открыли вагоны. Из них выходили худые, оборванные, испуганные люди. Выяснилось, что это советские военнопленные. Они знали, что гитлеровцы собираются сжечь их живьем. Можно представить себе, что пережили эти люди! Появись наши автоматчики в тупичке несколькими минутами позже - и состав превратился бы в крематории на колесах.
Вслед за танкистами Бойко с востока и юга в город ворвались и другие части корпуса.
Но гитлеровцы прекрасно понимали военное значение Казатина. Даже после того, как танкисты и автоматчики уже заняли город, отдельные группы фашистов продолжали оказывать отчаянное сопротивление. Их буквально приходилось выкуривать из подвалов и чердаков. Впрочем, у гитлеровцев не было выхода: бежать из города они не могли - он был окружен советскими войсками. И они не сдавались в надежде, что не сегодня-завтра фашистское командование подбросит подкрепление и вернет город.
Утром вместе со штабом я приехал в Казатин, в котором еще слышалась перестрелка. Обосновались в подвале двухэтажного дома. Не успел я скинуть бурку, подаренную мне конниками Доватора, как перед окнами остановилась тридцатьчетверка. С брони спрыгнул Подгорбунский. Резко жестикулируя, он отдал распоряжения механику-водителю и направился в дом. Еще с порога отрапортовал:
- Товарищ командующий, гауляйтер прибыл. Гестаповец, чертей ему в печенку. Хотел удрать, собака, но мы его сцапали и в кутузку. Разрешите привести?
Получив согласие. Подгорбунский выскочил на улицу и вскоре вернулся с высоким, худым и чрезвычайно чопорным немецким офицером в форме СС. Подвал наполнился запахом духов, пудры и спиртного.
- Кто вы такой? - спросил я.
Пленный явно нервничал, хотя изо всех сил старался изобразить спокойствие. Не спеша снял фуражку с высокой тульей и, слегка изогнувшись в корпусе, ответил на ломаном русском языке:
- Я есть офицер… армии фюрер.
- Фамилия?
Гестаповец покосился в сторону переводчика, искривил тонкие губы.
- Я не разговаривать с юда.
- Ах, он не хочет разговаривать! - вспылил Подгорбунский. - Товарищ командующий, вот он чем разговаривал с нашими. - И старший лейтенант швырнул на стол нагайку. - В его кабинете нашел, еще тепленькая!
При виде нагайки гауляйтер сник, поежился.
- Товарищ командующий! - хрипло прошептал Подгорбунский. - Разрешите мне с ним поговорить. Так сказать, тет-а-тет. - И старший лейтенант потянулся за нагайкой.
- Отставить!
Подгорбунский пожал плечами, кинул на гестаповца испепеляющий взгляд и выскочил на улицу.
- Разрешите закурить? - Гестаповец вынул из кармана френча портсигар и, получив разрешение, щелкнул зажигалкой. - Я готов отвечать на вопрос…
Выяснилось, что перед нами довольно крупная птица - гауляйтер фон Хюбе, прославившийся в здешних местах зверствами над мирным населением. Я приказал немедленно отправить гауляйтера в штаб фронта.
Вечером мне принесли список отличившихся в бою. Память не в состоянии удержать все имена. Героизм был массовым явлением, и вот теперь, просматривая в архиве политдонесения того времени, на пожелтевших страницах нахожу строки, отображающие подвиг танкиста-комсомольца Беликова.
Танк, в экипаже которого находился молодой боец, мчался по городским улицам. Он разбил пушечным огнем десять вражеских автомобилей и искромсал тяжелое орудие. Но неожиданно на перекрестке глухих улиц в броню тридцатьчетверки ударил немецкий снаряд. Ударил со страшной силой. Беликов, оглушенный, на какие-то секунды потерял сознание. Когда же пришел в себя, окликнул товарищей по экипажу. Никто не отозвался. Все были убиты. А немцы между тем, скопившись на перекрестке, стали подбираться к подбитой машине. Советский воин встретил их пулеметным огнем. Гитлеровцы бежали, оставив перед танком несколько трупов. Но через некоторое время фашисты опять атаковали тридцатьчетверку. Но и на этот раз Беликов отогнал их пулеметной очередью.
Несколько часов Беликов отражал бесчисленные атаки противника. Отражал вплоть до того часа, когда город был полностью очищен от фашистской нечисти. Более 30 немецких солдат и офицеров уничтожил танкист-комсомолец. И дорого было то, что наш гвардеец, попав в крайне тяжелую обстановку, проявил мужество, сохранил веру в свои силы…
Освобожден Казатин. Разгромлена 20-я моторизованная дивизия врага. Захвачены немецкие склады - база снабжения южного крыла гитлеровских армий. Это были поистине гигантские склады с громадными запасами различного продовольствия: десятки тысяч тонн сахара, миллионы яиц, бочки вина, сыры в кругах, наподобие мельничных жерновов, сардины, анчоусы, мешки, ящики - всего не перечтешь.
69-й гвардейский танковый полк взял склады под охрану. Иван Никифорович Бойко был временно, до подхода наших тылов, назначен комендантом города. Позднее два фронта - 1-й и 2-й Украинские - снабжались продовольствием с этой трофейной базы. Много продуктов было вывезено в глубь страны.
Должен заметить, что успеху боев за Казатин способствовали решительные действия правофлангового 11-го гвардейского корпуса. Танкисты А. Л. Гетмана преградили путь немецко-фашистским войскам, отходившим к этому городу, чем значительно ослабили его гарнизон.
29 декабря армия закрепилась на рубеже Закутинцы - Туровка - Непедовка Бол. Чернявка. Подтягивались тылы, дозаправлялись машины.
Действуя в оперативной глубине (как я уже рассказывал), мы особое внимание уделяли охране наших флангов. В этой операции нас беспокоил до подхода стрелковых частей правый фланг - район города Бердичева. Туда вели дороги с запада и со стороны города Винницы. 29 декабря я поставил задачу командиру 11-го гвардейского танкового корпуса А. Л. Гетману совместно с частями 38-й армии овладеть Бердичевом. Командир корпуса направил к Бердичеву передовой отряд-44-ю гвардейскую танковую бригаду, которой тогда командовал полковник И. И. Гусаковский, ныне генерал армии. Остальные части корпуса в ночь на 30 декабря вышли в район Панасовка - Пузырьки - Вел. Гадомцы - Гуровец, что о 15 километрах юго-восточнее Бердичева.
Основания для опасений за правый фланг у нас были. Враг в этот район перебрасывал из-под города Малин две дивизии.
Беспокоил нас и левый фланг. Тем более что авиаразведка сообщила: в лесу, восточное города Ружин, сосредоточено до сотни танков противника. Правда, эти данные нуждались в проверке. Вот почему начальник разведки армии полковник А. М. Соболев отправил в этот район разведчиков-мотоциклистов, которые прочесали лес и ничего не обнаружили, кроме 84 аккуратно сложенных поленниц. Их-то, вероятно, авиаторы и приняли за танки противника.
В канун нового, сорок четвертого года передовой отряд 11-го гвардейского танкового корпуса бригады И. И. Гусаковского попытался взять город с ходу. Бердичев был сильно укреплен. Вокруг города - минные поля, дзоты, врытые в землю танки. И все же с севера в Бердичев ворвался разведывательный дозор, которым командовал лейтенант Г. С. Петровский, смял боевое охранение гитлеровцев и обеспечил вступление в город танковых батальонов майора П. П. Орехова и капитана А. А. Карабанова.
Но едва наши первые машины пробились с боем к центральной площади Бердичева, гитлеровцы, успели подбросить подкрепление, ударили бригаде И. И. Гусаковского во фланг и отрезали батальоны Орехова и Карабанова от основных сил. Танкисты оказались зажатыми противником в кольцо на небольшом клочке земли. Попытки других частей 44-й гвардейской танковой бригады прорваться в город успеха не имели. Пять суток геройски сражались в окружении два танковых батальона.
В эти дни гитлеровское командование перебросило в район Бердичева и Казатина свежие силы. До 4 января враг контратаковал наши соединения, рассчитывая отбросить их на восток.
В районе западнее Казатина 8-й гвардейский механизированный корпус совместно с приданной армии 241-й стрелковой дивизией генерал-майора П. Г. Арабея отбил все атаки фашистов. А на правом фланге бригада И. И. Гусаковского в тесном взаимодействии с соединениями 38-й и 18-й армий 5 января после упорного боя освободили Бердичев. При этом в 44-й гвардейской танковой бригаде не было больших потерь. Сгорело всего несколько боевых машин, а около 10 подбитых танков мы быстро отремонтировали, и они участвовали в боях этой же операции. Говорить о каких-либо больших потерях не приходится, тем более что речь идет даже не об армии, а об одной бригаде, к тому же выполнившей свою задачу.
В ночь на 5 января армия получила задачу во взаимодействии с 17-м и 21-м стрелковыми корпусами 38-й армии нанести удар на юго-восток с тем, чтобы соединиться в Христиновке с войсками 2-го Украинского фронта и завершить окружение гитлеровской группировки, обороняющей в этом районе днепровский рубеж. Однако командованию фронта пришлось повернуть нашу армию на восток. В районе Винницы и Умани противник накапливал силы для мощного контрудара по левому флангу 1-го Украинского. И вот 7 января, когда наши разведчики были уже на окраине Гайсина, мы совершили поворот и к концу дня уже наступали на Жмеринку с задачей главными силами к исходу 8 января выйти к Южному Бугу на фронте Селище - Могилевка - Ворошиловка - Тывров и захватить переправы. Предстояло, по сути, провести операцию на глубину около 100 километров. Выполнив эту задачу, 1-я танковая перерезала коммуникации 8-й и 6-й гитлеровских армий.
На правом фланге двигался корпус генерала А. Л. Гетмана, на левом генерал-майора танковых войск И. Ф. Дремова. сменившего С. М. Кривошеина. В качестве передовых отрядов действовали 1-я и 40-я гвардейские танковые бригады. Бригаду подполковника А. Бурды я оставил в резерве. Штаб армии находился в Липовце.
Украинская зима сорок четвертого выдалась необычно капризной. То повиснет густой туман и обледенеют дороги, то поднимется снежный буран… Тылы растянулись на 200 километров. Техническая служба еще не закончила эвакуацию застрявших в районе Казатина танков, а десятки машин уже ждали ее помощи в других местах. Аэродромы остались в глубоком тылу, да и нелетная погода не позволяла рассчитывать на помощь авиации. Части 38-й армии отстали, и фланги наши опять оголены.
Однако танкисты с боями продвигались вперед. Разведчики под командованием старшего лейтенанта Подгорбунского подошли к станции Фердинандовка, что неподалеку от Винницы. Жители рассказали, что гитлеровцев в поселке нет. Разведчики обнаружили на станции коменданта - перепуганного пожилого немца, который немедленно поднял руки вверх. Из допроса пленного выяснилось, что со стороны Винницы вот-вот должен прибыть эшелон с войсками. И действительно, вскоре послышался стук колес и гудок паровоза.
Выполняя приказ разведчиков, дежурный по станции и комендант вышли на перрон встречать состав. Не подозревая об опасности, из вагонов высыпали офицеры и солдаты.
Подгорбунский дал вверх предупредительный выстрел из пушки, предлагая фашистам добровольно сдаться н плен. Гитлеровцы заметались по платформе, некоторые попытались отстреливаться, но, увидев нацеленные на состав танковые орудия, подняли руки.
Сведения, полученные в результате допроса пленных. имели тогда особую ценность. Нам было известно, что враг лихорадочно перебрасывает из Европы, а также с других участков восточного фронта свежие дивизии. Поскольку активные действия вел только 1-й Украинский фронт, нетрудно догадаться, что именно для противодействия ему и предназначены резервы. Но куда? На какой участок они будут брошены?
Допрос пленных показал, что против корпуса Гетмана южнее Винницы противник развертывает армейский корпус, прибывший недавно из Европы.
Под Винницей гитлеровцы готовились нанести нашим войскам контрудар, пытаясь отрезать передовые части 1-й танковой от основных сил и обрубить глубоко врезавшийся в их тылы клин.
Между тем силы армии были истощены предшествовавшими боями. В некоторых бригадах насчитывалось не более полутора десятков танков. Советуемся с Шалиным и Попелем: стоит ли в этих условиях бросать под Винницу последние резервы? Сходимся во мнении, что лучше всего дать возможность подтянуться отставшим стрелковым частям и тылам. Это решение оказалось верным.
А в это время 40-я гвардейская танковая бригада наступала на Жмеринку через Гнивань, а 1-я гвардейская - на Тывров - Жуковцы, обходя Жмеринку с юго-востока. При этом пришлось принять во внимание, что высокий хребет с крутыми, поросшими хвойными лесами склонами, протянувшийся от города на восток к Южному Бугу, не только мешал взаимодействию бригад, но и препятствовал осуществлению связи подвижными средствами. Этот хребет нарушал и радиосвязь между бригадами.
Но главной преградой на подходе к городу был Южный Буг. Река в атом месте хотя и неширокая, но с крутыми, обрывистыми берегами. О том, чтобы переправиться здесь вброд, не приходилось и думать. Перебраться на западный берег можно лишь по железнодорожному мосту у Гнивани и по плотине и мосту у Сутиски, возле электростанции. Главное - с ходу захватить переправы. Тогда выход к Жмеринке обеспечен.