Шпигельглас провёл со мной более восьми часов, обсуждая различные варианты моего ухода с места акции. Он снабдил меня сезонным железнодорожным билетом, действительным на два месяца на всей территории Западной Европы, а также вручил фальшивый чехословацкий паспорт и три тысячи американских долларов, что по тем временам было большими деньгами. По его совету я должен был обязательно изменить свою внешность после "ухода": купить шляпу, плащ в ближайшем магазине".
Примерно "с 1933 года Коновалец особенно страдал от болезни почек. Иногда болезнь становилась невыносимой - и ему приходилось отходить от дел, заниматься лечением. У него оставалось мало времени для семьи, однако он очень любил свою жену Ольгу и сына Юрия и всячески старался компенсировать своё отсутствие дома. Особенно он баловал сына, посылая ему конфеты и шоколад. После нескольких покушений на Коновальца было решено отправить его семью в Рим, где она находилась бы в безопасности. Сам Коновалец продолжал странствовать: Берлин, Прага, Берн, Роттердам" (К. Бондаренко).
Во время своих визитов к Коновальцу Судоплатов постоянно привозил вождю ОУН в коробках из-под обуви и печенья крупные суммы денег, сигареты, а кроме того, шоколад для его любимого маленького сына Юры. Словом, Судоплатов не просто пришёлся Коновальцу по душе, но и приручил его "своими подарками".
Настал черёд и самого последнего!
23 мая 1938 года в Роттердаме погода была тёплой и солнечной. Пролил дождь. На часах без десяти двенадцать. Коновалец уже ждал за столиком у окна ресторана "Атланта". Судоплатов вошёл туда и подсел за столик. Говорили недолго и условились снова встретиться в центре города в 17.00. Только теперь Павел Анатольевич бережно положил ту самую коробку шоколадных конфет на столик рядом с ним, сказав, что срочно необходимо вернуться на судно.
"Мы пожали друг другу руки, и я вышел, сдерживая своё инстинктивное желание туп же броситься бежать, - расскажет спустя десятилетия П.А. Судоплатов. - Помню, как, выйдя из ресторана, свернул направо на боковую улочку, по обе стороны которой располагались многочисленные магазины. В первом же из них, торговавшеу мужской одеждой, я купил шляпу и светлый плащ. Выходя из магазина, я услышал звук, напоминавший хлопок лопнувшей шины. Люди вокруг меня побежали в сторону ресторана. Я поспешил на вокзал, сел на первый же поезд, отправлявшийся в Париж, где утром в метро меня должен был встретить человек, лично мне знакомый. Чтобы меня не запомнила поездная бригада, я сошёл на остановке в часе езды от Роттердама. Там, возле бельгийской границы, я заказал обед в местном ресторане, но был не в состоянии притронуться к еде из-за страшной головной боли…
Всё прошло без сучка и задоринки".
Позже в газетах выдвигались три версии: Коновальца убили большевики, Коновальца убили соперничающая группировка украинцев, Коновальца убрали поляки.
Ноб, как бы то ни было, гибель Коновальца вызвала первый и серьёзнейший раскол в ОУН, имеющий соответствующие последствия. Потом было много смертей как соратников, так и боевиков.
Глава 5
Беспощадная война за власть
Степан Бандера отсидел в польских тюрьмах около пяти лет. Среди них была даже Брестская крепость. В одиночной камере, несмотря на строгие условия содержания, он трижды организовывал голодовки на 9, 13 и 16 дней. Если верить словам, которые цитируют сегодня, то был он человеком то ли отчаянным, то ли фанатично преданным идее, потому как на суде скажет: "Вам лучше всего известно, что я знаю, что погибну, и известно вам, что мне давали возможность свою жизнь спасать. Живя год с уверенностью, что я потеряю жизнь, я знаю, что переживает человек, у которого есть перспектива в ближайшее время жизнь потерять. Но на протяжении всего времени я не переживал того, что переживал тогда, когда посылал двух членов на верную смерть: Лемика и того, кто убил Перацкого…" (С. Липовецкий).
Имеется в виду Львовский процесс (1936 г.), где он получил второй пожизненный приговор. На Варшавском (1935 г.) судебном процессе был осуждён к смертной казни, которая заменена на пожизненное заключение.
Летом 1938-го ОУН планировало выкрасть С. Бандеру из тюрьмы во Вронках. Но, когда подготовительный процесс уже практически был завершён, операцию вдруг вынуждены были прекратить. А некоторые организаторы были арестованы.
Итак, 1939-й год. Началась Вторая мировая война. В Польшу сначала вошёл германский вермахт, а через некоторое время и Красная Армия. Только теперь начинало сбываться то, о чём мечтали оуновцы. "Мы хотим не только обладать украинскими городами, но и топтать вражеские земли, захватывать вражеские столицы, а на их развалинах отдавать салют Украинской империи… Хотим выиграть войну - великую и жестокую. Которая сделает нас хозяевами Восточной Европы", - говорилось в работе одного из главных теоретиков ОУН Н. Колодзинского в "Украинской военной доктрине".
Естественно, ещё при немцах двери тюрем распахнулись для их арестантов.
По одной из версий, Бандера вышел из заключения сам, по другой - его освободили немцы. С этих самых пор он больше не посещал территории Украины (утверждал Л. Ребет). Если не считать кратковременного пребывания там сразу же после освобождения. То есть когда он в конце сентября подпольно прибыл во Львов (пешком дошёл до города), где на протяжении около двух недель занимался разработкой стратегии будущей борьбы. По крайней мере так утверждают его биографы.
"Главное - создание густой сети ОУН по всей Украине, налаживание её широкомасштабной деятельности. Продумывался план действий на случай массовых репрессий и депортаций советскими оккупантами населения Западной Украины", - пишет И. Набытович.
Другой автор, С. Шумов уточняет: "Он пешком дошёл до Львова, который уже заняла Советская Армия. Во Львове он конспиративно пробыл около двух недель и понял, что пока тут работать нельзя. Частные магазины Львова были закрыты, государственные - пусты, запрещены все политические партии, общественные и культурные организации, прекращён выпуск всей прессы, выходившей в Польше. Людей убивали только за принадлежность к ОУН, невзирая на возраст.
В октябре 1939 года С.А. Бандера нелегально переходит немецко-советскую демаркационную линию и приезжает в Краков, оккупированный немцами.
Официальным краевым проводником ОУН на Западной Украине тогда был В. Тымчий-Лопачинский, полностью признававший авторитет С.А. Бандеры и его взгляды. Тогда же С.А. Бандера женился на Ярославе Опаривской".
В санатории Пещаны в Словакии Бандера немного отдыхает, лечится (в тюрьме обострились болезни суставов) и осматривается. А думать было над чем.
Дело в том, что после смерти Коновальца сразу же возник вопрос о преемнике на посту руководителя ОУН. Инициатором внутриорганизационного заговора, в который были посвящены Сеник и Сциборский, выступил Ярослав Барановский (1906–1943) - боевик, с 1924 г. - член ОУН, с 1933 г. - секретарь Провода украинских националистов.
Как пишет К. Бондаренко, "их главной целью было недопущение к власти в ОУН Рико Ярого - ближайшего соратника Коновальца, отвечавшего за связи ОУН с абвером. Так возникла легенда о том, что Коновалец оставил устное завещание: своим преемником он хотел бы видеть полковника Андрея Мельника, жившего в ту пору во Львове и не принимавшего участия в националистической работе. Не так давно появились данные о том, что Мельника в качестве Вождя ОУН был заинтересован увидеть и митрополит Андрей Шептицкий, у которого Мельник тогда работал и с которым поддерживал отношения Ярослав Барановский.
Мельник выехал в Вену и в Рим и вскоре был провозглашён новым Вождём. На состоявшемся вскоре 2-м Великом собрании украинских националистов Ярый не вошёл в состав руководящих органов. Ярый пообещал: "Будет война!". И война началась".
Именно по распоряжению Андрея Мельника был арендован санаторий в словацком городке Пещаны, где наиболее известные боевики поправляли своё пошатнувшееся здоровье за счёт Организации. По воле случая Рико Ярый был распорядителем быта отдыхающих. Здесь то он и познакомился с Бандерой. Общий язык они нашли быстро.
"Можно было бы в какой-то степени согласиться с мнением тех историков, которые считают, что одной из причин раскола стала борьба молодых "волков", вышедших из польских тюрем на волю, со старыми, сидевшими в эмиграции, - говорит профессор А. Чайковский. - Мельник относился к старой генерации, Бандера и Шухевич - к новой. В своё время юный Шухевич, например, вошёл в ОУН под влиянием уже взрослого Коновальца, который снимал квартиру в доме бабки Шухевича. Спустя полтора десятка лет настало время пересмотра иерархии…
Впрочем, версии "конфликта волков и волчат" противоречит тот факт, что Бандеру поддержал Рико Ярый, приближённый Коновальца со времён петлюровщины. Он значился Консулом-2, а Мельник - Консулом-1, то есть для абвера они были почти равнозначны.
Несмотря на преданность Мельника, дальновидные немцы хотели создать ему противовес и конкуренцию. С этой целью они "прикормили" Бандеру. Вот что рассказал Эрвин Штольце, начальник самого секретного подразделения Абвер-2: "После разгрома и захвата Польши Германия усиленно готовилась к войне против Советского Союза, поэтому абвер через Мельника принимал меры для активизации подрывной деятельности в советском тылу. В этих целях был завербован Степан Бандера, один из главарей ОУН, освобождённый нами из польской тюрьмы".
По мнению В. Марченко, Мельник был хорошо образованным человеком, сдержанным и терпимым. "Фракция его сторонников, воспользовавшись тем, что большинство их противников находились в тюрьмах, в августе 1939 года на конференции в Риме объявила руководителем ОУН полковника Мельника… Дальнейшие события приняли драматический оборот для украинского национально-освободительного движения".
На 2-м Большом конгрессе ОУН, который проходил в Риме 27 августа 1939 г., председателем ОУН и был избран Мельник. Там же ему был предоставлен титул Вождя, который был ответственным отныне только "перед Богом, нацией и своей собственной совестью". Там же была сделана попытка разработать новую идейно-политическую программу…
Только что закончившаяся немецко-польская война, ввод на территорию Западной Украины частей Красной Армии несколько спутали карты ОУН. И тем не менее, "оценивая ситуацию как благоприятную для развёртывания широкомасштабной антисоветской борьбы, заграничные оуновские центры на стыке 1939–1940 гг. начали форсированную подготовку к вооружённому восстанию в Украине.
С началом этой деятельности в ОУН обозначилась чёткая тенденция к размежеванию взглядов на успехи будущей акции между старыми эмиграционными членами ОУН и революционно настроенной молодёжью. Эмигранты, возглавляемые ПУНом, не видели возможности проведения эффективного вооружённого выступления, считая его напрасной тратой человеческих сил и жизней. А. Мельник со своим ближайшим окружением склонялся к мысли о необходимости вывести из Украины большинство членов ОУН в Генеральное губернаторство (территория Польши, оккупированная немцами), а остальным проводить прежде всего агитационно-пропагандистскую работу и готовиться к диверсиям и локальным вооружённым выступлениям лишь в случае начала войны СССР с соседними государствами. Главные же силы ОУН планировалось подготавливать с помощью немецких военных инструкторов в Генеральном губернаторстве и во время похода вермахта против СССР использовать в борьбе с большевизмом как отдельную союзную украинскую армию. С этой целью в Кракове активно действовало Украинско-немецкое военное бюро, возглавляемое полковником Р. Сушко.
В противоположность старым эмигрантам молодые и радикально настроенные оуновцы считали позицию ПУНа аморфной, нереволюционной, вредной. Они требовали от руководства Организации немедленно разработать и выслать в Украину детальные инструкции для организации восстания. Оуновская молодёжь, настроенная чрезмерно оптимистически, считала, что восстание в Украине реально может пошатнуть основы советской власти (по крайней мере в Западноукраинском регионе), докажет мировому сообществу стремление народа к независимости, а главное, создаст нестабильную ситуацию на восточных рубежах Третьего рейха. Заставив Берлин вмешаться в эти события и развязать войну против СССР даже в том случае, если правительство Германии не имеет таких планов. Молодые радикалы видели необходимость развёртывания организационной работы в четырёх направлениях - подготовка и проведение восстания в УССР, создание националистических воинских частей за границей, общая военная подготовка оуновцев в Генеральном губернаторстве и обеспечение повстанцев в Украине кадрами, планами, инструкциями, картами, пособиями и т. п." (История ОУН-УПА).
И всё-таки изначально С. Бандера вступает в сговор с Рико Ярым. Как пишет К. Бондаренко, "Именно Ярый в Пещанах осуществляет промывку мозгов Бандеры и его товарищей - Шухевича. Климишина, Лебедя и других. К этой группе присоединяется член Провода Ярослав Стецько, ещё пару месяцев назад писавший восторженные оды в честь Андрея Мельника.
Бандера встретился с Мельником. Как свидетельствуют документы, Мельник предложил Бандере пост своего заместителя. Бандера обещал подумать, но внезапно предъявляет Мельнику ультиматум относительно необходимости усиления революционной борьбы и устранения из окружения Бандеры Барановского и Сеника. Последний был неформальным "канцлером" ОУН, Мельник планировал, что именно Сеник станет премьером независимой Украины, и именно его кандидатуру подал в сентябре 1939 года Канарису. Что касается Барановского, то у Бандеры были свои претензии к этому молодому и талантливому организатору революционной работы. Формальные претензии сводились к тому, что старший брат Барановского сотрудничал с польской полицией. Позже семья Барановских публично отреклась от старшего сына. Но реальные претензии сводились к тому, что Барановский был женат на Анне Чемеринской, руки которой безуспешно добивался Бандера. Огласку получила история пощёчины, которую Чемеринская отвесила Бандере…".
Документально дополняет эту картину борьбы материал О. Россова и Е. Назарова: "Точка зрения мельниковцев изложена в т. н. "Белой книге ОУН". Согласно выписке из неё после смерти Коновальца встреча между Мельником и С. Бандерой, после которой раскол перешёл в острую фазу, состоялась 5 апреля 1940 г. Бандера передал Мельнику письма с требованиями от себя и от своего соратника из числа оуновских функционеров на Западной Украине Карбовича (Я. Стецько). Первоначально Мельник попытался выяснить полномочия Бандеры и насколько его письма являются официальными.
В переданных же Мельнику письмах содержалось уведомление, что Бандера принимает на себя управление ОУН на основании проведённого Большого собрания ОУН. Это собрание имело место 1 февраля 1940 г. в Кракове, и принимали в нём участие т. н. молодые оуновцы из числа друзей и соратников Бандеры по подполью и терактам.
Поняв, что это личная инициатива Бандеры и нескольких его друзей по подполью и студенческим годам, Мельник пришёл в ярость, письма принял, но обвинил Бандеру в своеволии, нарушении приказов и инструкций и отсутствии у него полномочий выступать в качестве руководителя ОУН. Разозлённый Мельник категорически отверг претензии Бандеры и потребовал от него предстать перед Главным революционным трибуналом ОУН.
Следует отметить, что советские органы госбезопасности тут были абсолютно ни при чём. Узнав о расколе из показаний арестованных членов оуновского подполья, например, на одном из допросов 4 сентября 1940 г. арестованный член ОУН говорил: "…B прочтённой мною части данной шифровки Краковский центр нашей организации излагал следующее: "Заграничный центр раскололся. Более реакционная часть оуновских контрреволюционных кадров в августе 1940 года создала повстанческий антисоветский комитет во главе с ними признанным Степаном Бандерой, под кличкой Сирый…", руководство органов госбезопасности принимает решение разобраться в данной ситуации.
Кстати, сообщения зарубежных агентов НКВД касаемо раскола в ОУН представляют собой большой интерес, поскольку являются как бы оценкой со стороны "независимого лица". В частности, в докладной от 3.12.1940 г. на имя секретаря ЦК КП (б) У Н.С. Хрущёва нарком внутренних дел И.А. Серов на основании деятельности зарубежного агента Украинец и переданных им документов сообщает следующее:
"…Давая характеристику бандеровской линии, мельниковцы пишут:
"Большого шума наделал своей деятельностью, так называемый Революционный провод, ставя голодных на власть мальчишек, которые долгие месяцы провели в мечтании, как бы без работы и усилия, а только ложью и шумом засесть в проводных местах.
Под их нашёптыванием молодой и необразованный Бандера приложил свою руку к преступлению по расколу националистического движения. Бандеровцы постепенно подорвали славу "революционного провода"…"
В докладной отмечается, что выступление Бандеры против "генеральной линии", конкретно против Коновальца, началось ещё в 1935 г. При этом бандеровцы попытались склонить на свою сторону одного из руководителей ОУН, приближённых к Коновальцу, Я. Барановского. Тогда это не получилось, а Барановский разоблачил бандеровцев перед руководством. Впоследствии Бандера этого не забыл и отомстил, обвинив Барановского в предательстве, и предоставил фотокопии документов польской контрразведки с показаниями Барановского.
Мельниковцы не остались в долгу и обвинили Я. Горбового, двоюродного брата одного из участников собрания и ближайшего соратника Бандеры Владимира Горбового, в сотрудничестве с НКВД.
Сторону Бандеры принял один из старейших организаторов ОУН Рико-Рихард Яры-Ярый. Судя по всему, Ярый и затеял всю эту интригу с Бандерой: "…Одну из главных ролей играл Рихард Ярый, который направлял членов против Мельника. Таким образом возник акт от 10 февраля 1940 года о передаче руководства ОУН в руки Степана Бандеры и Революционного провода…". Однако ситуация просто вышла из-под его контроля.
После взаимных обвинений "…в настоящее время этот раскол дошёл до такого состояния, что сотрудничество Мельника и Бандеры исключено…".
Самое интересное в этом деле, что органы НКВД и знать не знали о наличии "собственного агента" Ярослава Горбового. В директиве под грифом "Совершенно секретно" начальникам УНКВД западных областей УССР нарком госбезопасности УССР П.Я. Мешик 31 мая 1941 г. пишет:
"…Немцами по настоянию мельниковцев был арестован член бандеровского провода, некий Горбовой, который дал показания о том, что он является агентом НКВД. На основании этого Мельник обвинил Бандеру в том, что он якобы действует по заданию советской разведки и его провод создан НКВД…"
Также есть протокол допроса Владимира Горбового польским Министерством общественной безопасности от 9.08.1947 г., переданный спецслужбам. В нём, в частности, говорилось:
"…B 1940-м или в начале 1941 года в Краков возвратился из Советского Союза мой кузен и клиент Горбовой Ярослав, который признался мне, что имеет от имени высших правительственных кругов в Москве миссию установление контакта с Бандерой, но опасается, что за самостоятельную поездку в Москву он будет привлечён к ответственности ОУН.
Он просил меня прощупать настроение Бандеры по этому вопросу.
Мне с большой трудностью удалось встретиться с Бандерой. Он, выслушав моё сообщение, пожелал, чтобы Ярослав Горбовой лично прибыл к нему.
Передать желание Бандеры Горбовому Ярославу мне не удалось, так как в это время Горбовой был, кажется, в Саноке арестован немцами и отправлен в Освенцим, где вскоре умер…"