Потери группы армий "Центр" до начала операции "Тайфун" составили 219 114 человек. За это время получено пополнение около 151 ООО человек. Таким образом, потери так и не были восполнены. А в целом вермахт к концу августа потерял на русском фронте 410 ООО человек, из них 107 ООО безвозвратно. Это значительно больше, чем во всех предыдущих кампаниях в Европе и Африке вместе взятых, с начала Второй мировой войны. Некомплект немецких дивизий существовал и в двух других группах армий, действовавших в России. И он с каждым сражением, с каждым боем и с каждой стычкой увеличивался. Потери вооружения и техники тоже оказались огромными. За месяц боев в районе Смоленска, Ярцева, Рославля и Ельни немецкие танковые подразделения потеряли более 50 % танков и бронетехники.
Это – к вопросу о том, как наша армия отступала. Бежала или дралась. Как свидетельствуют факты, и бежала, и упорно дралась, нанося противнику невосполнимый урон в живой силе и вооружении.
Началась война на истощение. Германский рейх уже тогда, в конце первого лета, не смог справиться с обеспечением своей восточной армии. Не хватало буквально всего. Транспорта, оружия, боеприпасов, продовольствия, а главное, иссякал людской ресурс. Не помогло и то, что автопарк для дивизий был собран со всей Европы. По дорогам на восток тягачи и конные запряжки тащили французские гаубицы, бельгийские пушки. Солдаты элитных дивизий и полков имели в качестве личного оружия чешские карабины, а офицеры итальянские и польские пистолеты. Все это требовало такого же многообразия боеприпасов и запчастей. Коммуникации с каждым днем растягиваются. Погода портится. А дороги в России и без дождя хороши…
Известно, что заветной мечтой командующего группой армий "Центр" фельдмаршала Федора фон Бока было разгромить Красную армию на подступах к Москве, навязав ей серию сражений на уничтожение, а затем триумфатором войти в Москву. Фельдмаршал, как и большинство германских офицеров, понимал, что затяжной войны, сопряженной с дальним походом, вермахт не выдержит. В своем дневнике он часто сетует на отвратительные дороги, на ужасный климат. Да, дороги в России были не такими ровными и основательными, как во Франции, и вдоль шоссе не было бензоколонок, где могли бы заправляться танки и бронетранспортеры. Остановка на линии Рославля была вынужденной. Потому что дальше фон Бок вести свои измотанные корпуса и дивизии, израсходовавшие основную ударную силу в июньских-августовских боях, не осмеливался. 2 сентября 1941 года он сдержанно, как всегда умалчивая о главном, что его беспокоило, размышлял в своем дневнике: "…центр моей группы армий настолько растянут и ослаблен оборонительными сражениями, что наступать своими силами более не в состоянии. "Интермеццо", как генерал Йодль из Верховного командования сухопутных сил окрестил поворот моего правого крыла к югу, может стоить нам победы. Наступление в восточном направлении не начнется ранее последней трети сентября – и это при самом благоприятном развитии событий! До этого времени необходимо копить и сохранять силы, так как за последний месяц к фронту группы армий "Центр" были направлены из тылов только две дивизии: 183-я дивизия (Диппольд) и испанская дивизия. Вопрос о сдаче ельнинского выступа становится в этой связи одним из самых актуальных. Задействованные там дивизии в буквальном смысле истекают кровью".
Немецкие солдаты и офицеры, погибшие под Ельней, Ярцевом, Рославлем и Дорогобужем, уже не были частью войск, участвовавших в операции "Тайфун". Потери в частях были конечно же восполнены. Но, во-первых, не полностью, некоторые подразделения пошли вперед, имея значительный некомплект; во-вторых, на смену ветеранам, прошедшим Польшу, Францию, Грецию, Норвегию и летние бои в России, пришли резервисты, необстрелянная молодежь 1922 года рождения и рабочие военных заводов. Гитлер уже тогда, на исходе лета 1941 года, согласно известной русской поговорке, латал тришкин кафтан.
Но фон Клюге был полон решимости. В его руках оказались важнейшие коммуникации, а под рукой самая мощная войсковая группировка. Одним из главнейших направлений штабы по-прежнему намечали ось Варшавского шоссе.
Из оперативной сводки штаба Западного фронта от 26.8.41:
"43 А.
Войска армии продолжали оборонительные работы, одновременно вели разведку и перегруппировку на своем левом фланге.
222 сд, продолжая укрепляться, вела боевую разведку в направлениях: СОЛОВЬЕВКА, ЕЛЕНЕВХОЛМ, ПОГУЛЯЕВКА, АЛЁШИНЦЫ.
По документам убитого лейтенанта в БЕРЕЗОВКА показывается 62 пп 7 тд. (Этот лейтенант, убитый в Березовке, уже не пойдет к Москве вдоль Варшавского шоссе в начале октября 1941 года. – С. М.)
Потери дивизии за 25 и 26.8.41: убитых – 2; раненых – 8; пропавших без вести – 3.
53 сд – без изменений. Перед фронтом дивизии действия противника ограничивались ведением минометного и артиллерийского огня и ведением разведки одиночными самолетами.
145 сд с 17.00 26.8.41 сосредоточилась в районе ЗИМНИЦЫ, СТУДЕНЕЦ, МОКРОЕ.
104 сд к 16.00 26.8.41 сосредоточилась в районе ЗЛОВОДСКОЕ, ЛУЖНИЦА, ЗИМНИЦА" [7] .
В ночь с 29 на 30 августа 1941 года войска 43-й армии заняли исходные позиции в районах сосредоточения. Артподготовка началась в 5.00 30 августа. В 6.15 пехота и танки пошли вперед. На некоторых участках противник оказал яростное сопротивление, и наши части продвигались вперед медленно и с большими потерями. Зато на других сопротивление сразу же было сломлено, наступающие начали развивать успех. Немцы поспешно отходили, применяя свой излюбленный метод гибкой обороны, который в последующие годы доведут до совершенства.
Авиация обеих сторон из-за низкой облачности и тумана не действовала, что оказалось на руку немцам. Основные силы люфтваффе группы армий "Центр" в это время действовали южнее, на направлении 2-й танковой группы Гудериана, которая своими передовыми подразделениями уже вышла на линию Борзна – Бахмач – Конотоп и угрожала отсечением киевской группировке советских войск. Наша авиация получила в небе временное превосходство и действовала все предыдущие дни исключительно успешно. Но непогода заперла самолеты Резервного и Западного фронтов на аэродромах.
Силы противника, в это время противостоящие двум армиям Резервного фронта, состояли из следующих частей и подразделений. Вдоль Варшавского шоссе наступала 4-я полевая армия, которой командовал фельдмаршал Гюнтер фон Клюге. Непосредственно перед войсками первого эшелона Резервного фронта стояли 20-й армейский корпус генерала Фридриха Матерны в составе 78, 292, 268 и 7-й пехотных дивизий. Всего около 70 000 солдат и офицеров. 500 орудий и минометов. Около 40 танков. Севернее ельнинского выступа фронт держал 9-й армейский корпус генерала Гейера: 15, 137 и 263-я пехотные дивизии. Южнее, на Рославльском направлении действовал 7-й армейский корпус генерала Фармбахера: 267, 23 и 197-я пехотные дивизии. Во втором эшелоне за ельнинским выступом располагались немецкие резервы: 10-я танковая и 252-я пехотная дивизии. Последняя, формально принадлежа 53-му армейскому корпусу, продвигалась по оси Варшавского шоссе и таким образом усиливала эту группировку.
Итак, немецкая группировка на Рославльском направлении значительно превосходила силы 43-й армии. Севернее, в районе ельнинского выступа немцы превосходили 24-ю армию незначительно, а по артиллерии и артиллерийским установкам даже уступали нашим войскам.
Замысел Ельнинской наступательной операции (30 августа – 3 сентября) имел целью следующее: встречными ударами 24-й армии подсечь основание ельнинского выступа, окружить немецкую группировку, рассечь ее и уничтожить по частям; одновременно 43-й армии предстояло наступать на Рославльском направлении; тем временем южнее Рославля и Варшавского шоссе левофланговые дивизии 43-й и три армии Брянского фронта – 50, 3 и 13-я – осуществляли Рославльско-Новозыбковскую операцию (30 августа – 12 сентября).
В значительно урезанной истории Великой Отечественной войны отражена лишь успешная часть этой операции, получившая наименование Ельнинской. На самом деле в августе – сентябре 1941 года Ставка планировала проведение крупномасштабной наступательной операции войск Западного, Резервного и Брянского фронтов на Ельнинском, Рославльском и Стародубском направлениях против южного крыла группы армий "Центр" с целью недопущения окружения войск Юго-Западного фронта под Киевом. Операция, выродившись в серию несогласованных частных ударов, в целом успеха не имела. Причин оказалось много. Нехватка средств, танков, самолетов. Несогласованность действий родов войск. Слабое управление. Искали причины неудач и среди командиров. И нашли. Был отстранен от должности командующего 43-й армией и арестован генерал-майор Селезнев. Подробнее к судьбе этого генерала мы еще вернемся.
С самого начала в этой операции все пошло не так, как планировали. Под Ельней и Рославлем первоначальный удар был сильным. 24-я армия начала теснить противника. Хотя первые дни боев значительного успеха не принесли. Ударные группы имели продвижение всего лишь до 1 км в сутки. Немцы яростно контратаковали, в том числе с танками, стремясь во что бы то ни стало удержать горловину ельнинского выступа. 3 сентября наши войска после короткой перегруппировки снова нажали, и к вечеру перемычка ельнинского мешка сузилась до 6–8 км. Опасаясь полного окружения, немецкое командование приняло решение об отводе войск из ельнинского мешка.
В дневнике фон Бока запись за 31 августа 1941 года поразительно спокойная и лаконичная: "4-я армия совместно с 10-й танковой дивизией начали контратаковать противника в точке его максимального внедрения в нашу оборону. Русские возобновили атаки в районе ельнинского выступа". В записи от 1 сентября 1941 года уже чувствуется некоторая озабоченность: "…далее к северу, особенно в районе ельнинского выступа, его атаки становятся все более мощными и настойчивыми. Пленные утверждают, что эти атаки проводятся по личному указанию Сталина". Запись 3 сентября 1941 года: "Процесс спрямления ельнинского выступа вряд ли позволит нам высвободить хотя бы один полк ранее 6 сентября. Первые эшелоны 183-й дивизии, которую я вытребовал из-под Невеля, подойдут к Смоленску в это же примерно время. Таким образом, 162-я дивизия вряд ли сможет перейти в распоряжение 9-й армии до 6 сентября. На южном крыле 4-й армии противник, поддержанный танками, прорвал чрезмерно растянутый фронт 34-й дивизии (Бехлендорф) и вклинился в ее оборону на значительную глубину. Я передал единственный свой резерв, 52-ю дивизию (Рендулич), в распоряжение армии при условии задействовать ее, если это действительно необходимо". Запись 4 сентября 1941 года: "Сегодня противник снова атаковал на южном крыле 4-й армии. В районе ельнинского выступа шли бои местного значения". 7 сентября 1941 года фон Бок делает в своем дневнике весьма любопытную запись, касающуюся назревающих событий начала октября: "Согласно директиве фюрера, мое давнее желание атаковать главные силы русских должно осуществиться во вполне обозримом будущем. Главное, чтобы не подвела погода, так как необходимые подкрепления раньше конца сентября к нам не подойдут! В целом ситуация благоприятствует началу наступления, но простой ее не назовешь, так как на северном крыле обстановка продолжает оставаться напряженной".
Фон Бока больше беспокоил не ельнинский выступ, а положение на фронте 34-й пехотной и 10-й танковой дивизий. Последняя в эти дни составляла его резерв, который он вынужден был бросить в бой, чтобы остановить внезапную и довольно мощную атаку войск генерала Жукова. Хотя, возможно, хитрый тактик фон Бок ввел в дело все свои резервы, только чтобы не посылать подкрепление генералу Гудериану, который в это время гнал свою 2-ю танковую группу на юг, чтобы сомкнуть кольцо окружения вокруг киевской группировки советских войск. Личные и служебные отношения фон Бока и Гудериана вконец испортились. Гудериан, окрыленный успехами своих подвижных корпусов в период летних боев в России, все больше выходил из подчинения, считая себя и свою группу главными действующими лицами группы армий "Центр". Он и теперь требовал все новых и новых сил, чтобы как можно скорее и успешнее завершить свой рейд на юг и в очередной раз отличиться. Фон Бок же считал эту операцию безрассудством, лишней тратой сил, боеприпасов и людских ресурсов, а самое главное, времени, и это могло стоить германским войскам той желанной и скорой победы, о которой в вермахте грезили все от солдата до фельдмаршала.
Лето кончалось, а Москва все еще оставалась дальней целью, несбывшейся мечтой фельдмаршала. А тут еще атаки русских, которые вводят в бой все новые и новые дивизии…
В эти же дни начальник Генерального штаба сухопутных войск Германии (ОКХ) генерал-полковник Франц Гальдер в своем дневнике сделал следующую запись: "1 сентября 1941 года, 72-й день войны. Группа армий "Центр": Противник явно пытается организовать оборону на рубеже Десны и удержать этот участок. Сильные атаки наших позиций на дуге фронта у Ельни, по-видимому, связаны с предполагаемым генеральным наступлением противника на этом участке фронта". "5 сентября 1941 года, 76-й день войны. Группа армий "Центр". <…> Наши части сдали противнику дугу фронта у Ельни. Противник еще долгое время, после того как наши части уже были выведены, вел огонь по этим оставленным нами позициям и только тогда осторожно занял их пехотой. Скрытый отвод войск с этой дуги является неплохим достижением командования".
Немцев еще так не трепали, как под Ельней в августе– сентябре 1941 года. Начальнику Генерального штаба ничего другого не остается, как изображать хорошую мину при явно плохой игре. Какое же это неплохое достижение, если уже разработана и подписана Гитлером директива о последнем и решающем наступлении года, после успешного завершения которого солдатам вермахта, уставшим от тягот и ужасов русского фронта, обещали возвращение на родину? Ельнинский выступ – наивыгоднейший плацдарм для броска на Москву. Простому фронтовому фельдфебелю, взгляни он на карту с очертаниями ельнинской дуги, ясно, что лучшего трамплина, пронизанного коммуникациями с востока на запад, для прыжка на Москву и желать невозможно. Однако штабной генерал постарался утопить досаду за поражение своих войск в пространных фразах, абсолютно не свойственных общему стилю дневника.
Русскими войсками в центре в тот период командовал тогда еще не особенно оцененный немецким Генштабом в качестве своего противника генерал армии Жуков. Он еще покажет себя, и очень скоро.
24-я армия генерала Ракутина блестяще выполнила свою задачу – опасный ельнинский выступ был срезан, 5 сентября дивизии этой армии ворвались в Ельню. На следующий день город полностью очистили от неприятеля.
Итогом операции стала, как уже было сказано, ликвидация выступа, угрожавшего вяземской группировке наших войск и в целом Московскому направлению. По сути дела, это была первая крупная операция уровня фронтовой, завершившаяся успешно. Первая победа. Она и обставлена была соответственно: сообщения в газетах, по радио, награды и внеочередные звания победителям. Здесь же, в ознаменование этой победы, произошло нечто, что, смело можно сказать, повлияло на судьбу всей войны, – родилась советская гвардия, во многом ставшая продолжателем гвардейских традиций русской армии. 18 сентября 1941 года приказом наркома обороны СССР ряду дивизий присвоено звание гвардейских: 100-й стрелковой – 1-я гвардейская стрелковая дивизия, 127-й стрелковой – 2-я гвардейская стрелковая дивизия. Спустя неделю гвардейские звания получили 107-я стрелковая и 120-я стрелковая; соответственно – 5-я гвардейская стрелковая и 6-я гвардейская стрелковая дивизии.
5-я вскоре окажется в Калуге. Заняв оборону вокруг города, примет бой с двумя немецкими дивизиями, усиленными танками, авиацией и артиллерией. Вырвется из окружения и выйдет к Тарусе, а затем займет глухую оборону на Протве под Серпуховом и до середины декабря будет упорно стоять на своем рубеже. В ходе московского наступления в составе войск 49-й армии генерала Ивана Григорьевича Захаркина пойдет вперед, освободит сотни деревень и городов, в том числе Тарусу, Полотняный Завод, Юхнов (все на территории нынешней Калужской области. – С. М.) и весной 1942 года после упорных позиционных боев на реке Угре снова вернется в состав 43-й армии Западного фронта. Фронтом будет командовать генерал армии Жуков. 5-й гвардейской будет отдан приказ захватить плацдарм на западном берегу реки Угры, чтобы встретить на нем прорывающуюся из окружения западную группировку 33-й армии генерала М.Г. Ефремова. Но об этом в последующих главах. Войну дивизия закончит под Кенигсбергом и к тому времени будет иметь наименование Городокская, ордена Ленина, краснознаменная, ордена Суворова гвардейская стрелковая [8] .
Действия 43-й армии в операции Резервного фронта оказались менее успешными. 30 августа, в первый день наступления, 109-я танковая дивизия полковника Семена Панкратьевича Чернобая успешным ударом прорвала оборону немецкой 23-й пехотной дивизии, продвинулась вперед на 12 км, вышла к Костырям и перехватила шоссе Рославль – Ельня. Однако немцы отреагировали мгновенно. В ночь на 31 августа под Костыри были спешно переброшены части 267-й пехотной и 10-й танковой дивизий. 267-я только что прибыла в Рославль с южного крыла группы армий "Центр". 10-я составляла резерв фон Бока. "Клюге описал это вклинение как прорыв на глубину до 10 километров, – записал в своем дневнике фон Бок 30 августа, – и потребовал для ликвидации прорыва передать в его распоряжение 267-ю (пехотную) дивизию и несколько батальонов 10-й танковой дивизии. Я передал ему то, что он требовал, чтобы побыстрее разделаться с этой проблемой".
Фон Бок словно ждал наступления русских у Рославля и Ельни: уж лучше изматывать дивизии Красной армии здесь, где в ближайшем будущем придется прорывать фронт, чем отдавать свои части для того, чтобы они сгинули на Украине, в зоне действия группы армий "Юг".
Итак, на рассвете 31 августа немецкая резервная группировка, переброшенная на угрожаемый участок, нанесла контрудар по оголенным флангам прорвавшейся 109-й танковой дивизии 43-й армии. Порядки дивизии были смяты, управление нарушилось и через несколько часов полностью потеряно. В районе Богданова танки 10-й тд и части 267-й пехотной дивизии соединились, отрезав пути отхода 109-й дивизии назад. 109-я танковая дивизия полковника Чернобая оказалась в окружении. Попытки прорыва, в которых участвовало до 40 танков, успеха не имели. Немцы энергично сдавливали кольцо, непрерывно рассекая его ударами в различных направлениях. Бои в кольце продолжались до 5 сентября. Дивизия была полностью уничтожена и как боевая единица перестала существовать. Многие бойцы и командиры попали в плен и пополнили рославльский концлагерь, один из самых огромных и жутких, созданных немцами на оккупированной территории СССР.