Сейчас сидим, точно на дне мелкого колодца. Весь Дроздовский артиллерийский дивизион занимает один небольшой трюм. Для 500 человек слишком мало места, но, с другой стороны, приятно, что за 9 месяцев, проведенных в Галлиполи, дивизион сократился всего на 30% (на "Херсоне" прибыло приблизительно 700 человек, да человек 50 вернулось из лазаретов). Трюм совершенно не приспособлен для пассажиров; лежим вповалку на полу. Но почему-то мне припоминаются ярусы лож Мариинского театра, когда я смотрю снизу на борты выше нас расположенных трюмов, за которыми уселись офицеры и солдаты.
Пароход слегка дрожит. По светло-зеленому потолку бегут отражения волн. Хочется в последний раз взглянуть на Галлиполи и "долину роз и смерти". Почти совершенно тихо. Быстроходный "Решид-паша" бесшумно режет голубую воду. Левый борт до того переполнен, что почти невозможно передвигаться. Вблизи от Майдоса горы и в особенности долинки были очень живописны, масса садов и виноградников, но чем ближе к Галлиполи, тем пустыннее становится местность. Проплыла мимо нас ближайшая к лагерю деревня Галата с большой греческой церковью, и за поворотом открылась наша долина. Все принялись искать знакомые места. Вот виднеются палатки 5-го и 6-го артиллерийских дивизионов, наши "учебники"{167} узнают свою группу бараков и единственную точку наводки - отдельное дерево. Узнаю хуторок, где жил генерал Барбович, и штаб лагерного сбора. Дальше начинаются голые холмы между городом и лагерем, которые мы столько раз мерили своими ногами. Это самое пустынное место на всем восточном побережье полуострова. Узнаю обгорелые пятна на побуревших от зноя холмах, где мы с Шевляковым, по установившемуся обычаю, поджигали траву, когда ходили в лагерь на "У.Г.".
Вот и город. Трогательно прощаемся со ставшим почти родным Галлиполи. "Решид" берет самый тихий ход и подходит совсем близко к берегу. На спардеке Алексеевский и Дроздовский оркестры попеременно играют марш.
Быстро нахожу в последний раз те места, где столько месяцев приходилось бывать каждый день. С холма, где "серый дом" Артшколы, машут платками. Видно, как высыпают из палаток юнкера и выстраиваются на берегу. Греки и турки тоже нас приветствуют. Во дворе штакора кто-то машет русским флагом. Около него в бинокль узнаем генерала Кутепова. Он машет нам фуражкой. С парохода несутся перекаты "ура". Теперь уже во всем городе открыты окна и везде мелькают платки и простыни. С французского миноносца нашему пароходу подают какие-то сигналы. Должно быть, "уходите, уходите". "Решид" поворачивает и сразу развивает полный ход. Еще громче "ура". На фоне багрового заката в последний раз рисуются колокольня французской церкви и черные пинии кладбища. Дальше и дальше уходим от берега.
Прощай, Галлиполи! Растроганные, расходимся по трюмам.
Вечером мы уже ложились спать, когда верхний трюм вдруг осветился ослепительно ярким светом. Очевидцы уверяют, что даже со спардека получилось впечатление пожара, охватившего весь нос. У меня появилось то же противное чувство, что и десять месяцев тому назад под Ново-Алексеевской, когда нас настигала красная конница.
Начались крики "пожар". Сверху какой-то дроздовец-пехотинец, окончательно потеряв голову, бросил к нам в трюм причину всей паники - горящую и скачущую палку пушечного пороха. Сначала бросились врассыпную, давя друг друга, но быстро пришли в себя и несколько человек забросало порох шинелями. Прибежавшие матросы принялись открывать люки угольных ям над нашим трюмом. Боялись, чтобы не взорвался погруженный туда бензин. Постепенно, но очень медленно все успокоилось. На всякий случай на палубе потушили походные кухни и до утра запрещено курить{168}.
1 сентября{169}.
Ночь провел отвратительно. Отвык уже от тесноты и пыли.
Зато сейчас опять любуюсь Константинополем. Стоим на рейде против Айя-Софии. Опять перед нами лес минаретов, дворец султана, кипарисы, казармы, многоэтажные дома ..... . Погода великолепная. Ярко светит солнце. Среди голубого моря виднеются темно-зеленые силуэты Принцевых островов. Настроение радостное. Все веселы и довольны. На левом борту, окруженный толпой офицеров и солдат, старик генерал В.К.Манштейн рассказывает, как он бывал в Константинополе 44 года тому назад, когда армия стояла в Сан-Стефано. Дам кругом нет, и "дедушка Манштейн" говорит подробно и обо всем. Слушателям становится еще веселее.
С нетерпением ждем встречи с Главнокомандующим. Наконец подняли якоря и идем дальше. Перед нами вся союзная эскадра. Конца нет плавучим крепостям. Эти серые громадины так стройны, что кажутся меньше, чем они есть на самом деле. Много старых знакомых по Черному морю ..... .
Здесь же неуклюжий старик "Георгий Аверов". Ну вот, наконец-то. Поодаль, ближе к берегу, крохотный "Лукулл". На "Решиде" торжественная, взволнованная тишина. Дроздовская учебная команда выстраивается на борту. От яхты к нам бежит моторный катер под Андреевским флагом. На носу знакомая громадная фигура. Генерал Врангель стоит во весь рост. Он в форме Корниловского полка. Катер подходит к корме. Сквозь шум ветра слышим: "Здравствуйте, орлы..." Ответ оглушительный, и затем начинается такое "ура", что, наверное, оно слышно и в Европе, и в Азии. Ветер мешает нашей встрече с Главнокомандующим. С носа плохо слышно, что он говорит, но все его видят, и этого довольно. Опять "ура". Катер под Андреевским флагом отчаливает от "Решид-паши"{170}. Пароход трогается. С палубы "Лукулла" нам машут платками.
Идем по Босфору. Мне чудится, что кто-то развертывает ленту кинематографа в обратном порядке. Было Галлиполи, Мраморное море, Принцевы острова, сейчас виллы и пинии Босфора, потом будет Черное море, и через два дня на горизонте покажется полоска Крымского берега, собор на развалинах Херсонеса Таврического, потом белые колонны Графской пристани, и мы дома...
Ослепительно блестит вода Босфора. На спардеке Дроздовский оркестр играет Преображенский марш:
Знают турки нас и шведы,
И о нас гремит весь свет,
На сраженья, на победы...
С обоих берегов пролива нам машут платками. Должно быть, русские... Боже мой, сколько их! На палубах пароходов, в окнах домов и отелей... на набережных собираются целые толпы, и чем дальше идет "Решид", тем они больше. Мы не ожидали, что нас так встретят. Местами точно снег идет, столько мелькает белых платков. Вот какой-то большой лазарет. Чтобы было виднее, сестры машут нам из окон простынями.
Я стою на носу в толпе солдат Дроздовской учебной команды. Поминутно раскрываю тетрадку.
- Записываете, господин капитан? Будете книжку писать?
- Может быть, когда-нибудь после.
- Обязательно напишите, а то брешут о нас здорово...
- А красиво, господин капитан...
Да, красиво так, что берега Босфора, наверное, у нас всех до конца жизни останутся в памяти. Вот мы и у выхода в Черное море. Опять короткая остановка. Если я спокойно лежу и не думаю о качке, она на меня не действует. Спускаюсь в трюм. Все равно смотреть больше не на что. Взял у поручика С. "Евгения Онегина", подложил под голову свернутую шинель и буду читать путешествие Лариных в Москву.
Приказы и документы
Приказы и документы
1. Приказ
Главнокомандующего русской армией
8/21 ноября 1920 г. №4185
Ввиду сосредоточия в войсковых лагерях чинов частей и штабов и их семей{171} и вследствие выделения прочих лиц в особые районы, предназначенные для беженцев, считать на беженском положении нижеследующих лиц: 1. Генералов и адмиралов, не пожелавших остаться на службе или пожелавших, но не получивших назначений. 3.{172} Всех штаб - и обер-офицеров старше 43 лет, не пожелавших остаться в составе русской армии. 4.Всех штаб - и обер-офицеров и солдат, имеющих свидетельство о непригодности к службе (4 кат.). 5. Всех офицеров независимо от чинов, имеющих специальное высшее военное и морское образование (Генштаба, инж., арт., юрид. и инж.), не получивших по специальности штатных назначений и не желающих остаться на должностях рядовых. 6.Всех, имеющих категорию 3 по болезни и ранению.
П.п.
Генерал Врангель.
2. Приказ
Главнокомандующего русской армией
7 декабря{173} 1920 года № 3762/4186
В развитие пункта 2 приказа моего от 21 ноября с.г. за № 4185 приказываю: считать на беженском положении всех штаб-офицеров, не получивших назначения в строевые части и Штабы{174}, хотя бы не на штатные штаб-офицерские должности.
П.п.
Генерал Врангель.
3. Приказ (выписка)
Дроздовскому Стрелковому
Артиллерийскому Дивизиону
22{175} ноября 1920 г. №2 Лагерь Галлиполи
§ 2
Приказываю каждой батарее сделать расчет личного состава на 4 взвода, причем все офицеры (кроме командного состава) должны быть распределены между взводами поровну.
§ 3
Занятия производить отдельно с офицерами и солдатами, обращая внимание прежде всего на одиночную выправку и отдание чести.
П.п.
Генерал-майор Ползиков.
4. Приказ
Главнокомандующего Русской Армией
1{176} декабря 1920 г. № 3776
По устройстве на новых местах главной заботой начальников всех степеней должно быть создание прочного внутреннего порядка в вверенных им частях. Дисциплина в армии и во флоте должна быть поставлена на ту высоту, которая требуется воинскими уставами, и залогом поддержания ее на этой высоте должно быть быстрое и правильное отправление правосудия. Покинув Крым и устроившись временно на новых местах, русская армия и флот при отправлении правосудия должны руководствоваться теми же законами, которые применялись на территории Крыма со всеми изменениями и дополнениями их по день эвакуации.
Из учреждений военно-судебного ведомства приказываю сохранить три корпусных суда: первый для 1-го корпуса, расположенного в Галлиполи, второй для Кубанского корпуса, расположенного на острове Лемносе, и третий - для Донского корпуса, расположенного в Чаталдже. Войсковые части и учреждения, расположенные вне указанных пунктов, подлежат ведению ближайшего корпусного суда. Для русской эскадры учреждается военно-морской суд. Кассационное производство по всем делам временно отменяется.
П.п.
Генерал Врангель
5. Приказ (выписка)
Дроздовскому Стрелковому
Артиллерийскому Дивизиону
10 декабря 1920 г. №7 Лагерь Галлиполи
§ 3
Почто-телеграмма: Генералам Кутепову и Фостикову. Главнокомандующий приказал принять меры, чтобы в ближайшее время закончить оборудование всех лагерей, после чего начать строевые и тактические занятия с войсками. Проекты плана занятий представить на утверждение Главнокомандующему. Генерал от кавалерии Шатилов № 0587.
§ 3
Так как заранее предвидеть и определить срок нашего возвращения в пределы России ныне еще невозможно, а условия настоящего нашего существования не для всех воинских чинов и их семейств могут быть приемлемы по причинам физически слабого здоровья, приказываю:
1. Командирам батарей представить в Управление дивизиона в течение 21 и 22 сего декабря документы, удостоверяющие действительную причастность чинов батарей, по состоянию их здоровья, к 3 и 4 категориям и желающих перейти на положение беженцев и эвакуироваться из Галлиполийского лагеря.
2. Воинским чинам дивизиона, потерявшим свои удостоверения о причастности их к 3-й или 4-й категории, а равно не освидетельствовавшимся ранее на предмет причисления к этим категориям, предоставляю право подвергнуть себя при полковом околотке освидетельствованию и переосвидетельствованию.
3. Для этой цели при полковом околотке 22-го сего декабря учреждается медицинская комиссия. Командирам батарей представить сегодня же списки лиц, желающих пройти через эту комиссию.
4. Всем чинам дивизиона, кои получат право, согласно вышеизложенного, считать себя беженцами и быть эвакуированными из Галлиполи, будут заготовлены удостоверения, свидетельствующие об освобождении воинских чинов от военной службы по тем или иным статьям приказа Главнокомандующего.
5. Удостоверения эти будут выданы на руки по прибытии транспорта. В этот день все воинские чины, освидетельствовавшиеся на предмет получения 3 или 4 категории и эвакуации, как беженцы, и получившие одну из этих категорий, должны будут покинуть лагерь.
П.п.
Командир дивизиона
Генерал-майор Ползиков.
6. Приказ (выписка)
3-му Дроздовскому Стрелковому
Артиллерийскому Дивизиону
21 декабря 1920 г. № 18 Лагерь у Галлиполи
§ 2
19 декабря Главнокомандующий Русской Армией, генерал-лейтенант Врангель, посетил наши части, расположенные в Галлиполийском лагере.
Из слов, сказанных Главнокомандующим, и из его беседы со старшими войсковыми начальниками выяснилось:
1.Согласно полученного Главнокомандующим Русской Армией от Главного французского командования извещения, вывезенные из Крыма части, входившие в состав В.С.Ю.Р.{177}, продолжают оставаться русской армией.
Русская армия, возглавляемая генерал-лейтенантом Врангелем, сохраняет свою организацию - все ее части продолжают оставаться в ведении своих начальников.
2. Войсковые части, входящие в состав Русской Армии, могут быть использованы лишь для защиты интересов русского народа.
Для защиты интересов каких-либо иностранных государств русская армия использована не будет.
3. Время использования русской армии для борьбы за интересы России или вообще возвращения ее на Родину будет зависеть от политической и стратегической обстановки, которая сложится в дальнейшем для нашей страны.
4. Части русской армии находятся на иждивении французского правительства. Французы, помимо урегулирования вопроса о продовольствии, обещают снабдить нас обмундированием и обувью. Принципиально решен уже вопрос об удовлетворении нас денежным довольствием; проведение в жизнь этого вопроса ожидается в недалеком будущем. Кроме того, в распоряжении генерала Врангеля имеются и уже распределяются между частями вывезенные из Крыма различные предметы обмундирования и обувь.
7.
. . . . .
8.Телеграмма
Главнокомандующего 1 января 1921 г.
Славные соратники!
Еще один год русского лихолетья отошел в вечность. Позади - поруганная Родина, ряд дорогих могил, разбитые надежды. Впереди неизвестность... Но милостив и справедлив Господь. С мечом в руке и крестом в сердце шла наша армия за правое дело и выполнила свой долг до конца. Да сохранит ее Всевышний на славу будущей России. Да положит он в будущем году конец русскому лихолетью. С Новым годом, русские воины, с новым счастьем.
Генерал Врангель
9. Приказ
Главнокомандующего Русской Армией
5 января 1921 года № 9
Во время напряженной борьбы русской армии в Крыму, когда все личное должно отойти на второй план перед лицом общего громадного ответственного дела, я ограничил право судов чести назначать поединки в случаях ссор в офицерской среде. Ныне святая борьба за благо и счастье родины, воспитывавшая всех в духе патриотизма и являвшая пример высокой доблести и героизма, вынужденно приостановлена, и армия вследствие этого особенно нуждается в поддержании военной дисциплины и укрепления моральных основ ее, дабы достойно перенести выпавшие на ее долю тяжелые испытания и сохранить свою силу и боеспособность.
Поэтому, учитывая воспитательное значение поединков, укрепляющих в офицерах сознание о высоком достоинстве носимого ими звания и требованиях рыцарства и воинской чести, я отменяю ранее установленные ограничения и приказываю всем судам чести для генералов, штаб - и обер-офицеров прибегать к вышеупомянутой мере во всех тех случаях, когда, по их мнению, это представляется необходимым для восстановления поруганной чести и попранного достоинства.
Генерал Врангель.
10. Приказ
1 пехотной дивизии
10 января 1921 года № 6 Лагерь Галлиполи
Приказываю чинов, переходящих на положение беженцев, числить в частях на довольствии и обязанными службой с исполнением нарядов с прочими частями (? - чинами. - Н.Р.) до момента посадки обязательно на первый пароход, принимающий беженцев. Отсрочку отъезда допускаю только с особого разрешения командира части, в противном случае беженец подлежит исключению с довольствия, оставаясь на своем попечении. Перед отправкой у беженцев отбирать казенные одеяла и посуду.
Командирам частей лицам, переходящим в категорию беженцев, выдавать соответствующие удостоверения перед посадкой, заготовляя таковые заранее.
П.п.
Временно командующий дивизией
Генерал-майор Фок.
11. Приказ
Главнокомандующего Русской Армией
21 апреля 1921 г. № 163 Яхта Лукулл
С 24 марта по 4 апреля генерал от инфантерии Экк совместно с генерал-лейтенантами Щедриным и Лихачевым производили по моему приказанию инспекторские смотры частям и учреждениям 1-го армейского корпуса.
Отчет о производстве смотра прилагается{178}.
Из отчета и личного доклада генерала Экка, многочисленных жалоб и из ранее бывших докладов усматриваю, что
I. Благодаря железной воле командира корпуса, генерала от инфантерии Кутепова, корпус, несмотря на исключительно тяжелые моральные и материальные условия представляет собою мощный воинский организм, которому и впредь не страшны никакие испытания.
II. Командным составом проявлено много забот по устройству лагеря, оборудованию помещений, улучшению пищи и хлебопечению; попечение о больных тоже стоит на должной высоте.
III. К сожалению, командный состав, упоенный своими боевыми подвигами, отдалился от своих младших братьев, им вверенных, упустив{179}, масса нуждается в правильном воинском воспитании и обучении.
Все считают, достаточно наложений и взысканий, требований внутреннего исполнения службы, подчинения даже произволу, причем допускается недостойно грубое, недопустимое обращение с подчиненными, не исключая и офицеров.
Так, были случаи наложения на офицеров дисциплинарных взысканий, не предусмотренных уставом, как-то: постановка под ружье, строгий арест, лишение пайка, распространяя эту меру даже на семьи, назначение офицеров на уборку улиц в городе и подчинение офицеров во время работы солдатам. Все это категорически раз и навсегда воспрещаю.
Особенно много претензий в этом отношении заявлено на командный состав Корниловского ударного полка, на командира Сводно-Стрелкового генерала Дроздовского полка, генерал-майора Туркула, Алексеевского пехотного полка, генерал-майора Гравицкого, 5 Артиллерийского дивизиона, генерал-майора Эрдмана, беженского батальона, генерал-майора Кочкина, 2-й батареи 5 Арт. Див., полковника Бирилева и на отрешенного от должности начальника корниловского военного училища генерал-лейтенанта .....{180}
Лишь во внимание к большим боевым заслугам генералов Скоблина, Туркула, Гравицкого, Эрдмана и Кочкина я ограничиваюсь для них выговором и вместе с сим предупреждаю, что в будущем при обнаружении указанных явлений{181} в отношении виновных допущено не будет. Полковника Бирилева отрешаю от должности .....{182}