Неожиданное продолжение получила история с дипломом Евтушенко. Понимая беды выдающегося певца всех времен и всех правительств, я решил упросить ученый совет в порядке исключения выдать искомый диплом классику. Для этого я запросил институтский архив, чтобы найти для акции, так сказать, исходный материал. Личного дела в архиве не оказалось, кто-то вспомнил, что в начале перестройки то ли "Апрель", то ли "Мемориал", одна из двух отчаянно принципиальных организаций затребовала дело выдающегося поэта - и с концами. Для выдачи диплома не осталось никаких оснований.
В пятницу же уехал на дачу и провел субботу и часть воскресенья. Читал работы абитуриентов и рукопись Веры Константиновны. Объективно - это очень хорошая книга. Думал над статьей о Ладыниной.
1 июня, понедельник.
Пробую опять что-то сделать для "Труда":
"Боже мой, как однообразно и скучно наше телевидение. Неужели еще кто-нибудь без аллергической сыпи на теле смотрит его? Надоел даже Чак Норрис, гастролирующий сейчас в Москве. А все эти голливудские разборки - для духовно отчаявшихся! Реклама выучена наизусть и превратилась в пошлые разговорные формулы. Как племя убогих, заговорим скоро сплошь текстами из рекламных клипов. Интересно, додумаются ли телезрители стихийно, как наши избиратели, начать бойкотировать рекламируемые товары? Уверяю, что наш советский и постсоветский "Фтородент" не хуже эмигрировавшего из страны проживания "Блендомета". И, кстати, дешевле. А к кому, собственно, обращена реклама предметов роскоши? К людям, регулярно гремящим у меня под окном мусорными баками в поисках остатков съестного? Как они мне, несчастные, напоминают телекомментаторов - копание в свалке политических сплетен и скрытая реклама хозяев. Как они все похожи в главном и основном - принципиальный Сванидзе, густо информированный Киселев, невозмутимая Арина Шарапова, очаровательная при любой политической погоде и нетленная Миткова. Царство рекламы. Совсем не безобидное царство. Я имею в виду только что прочитанную статью в "Совершенно секретно" об убийстве Листьева. Есть там кое-что и о коробке из-под ксерокса. Все остальное было сокращено. Я всему этому верю, и это веселит душу. Сколько веревочке ни виться…"
Впрочем, я несправедлив и к Голливуду, и к Америке: были "Путь Карлито" Брайана де Пальма о наркомафии и "Хорошие парни", тоже о наркомафии, режиссера Скорсезе, того самого, который не дал никакого приза в Канне нашему Алексею Герману. Наркомафия становится актуальна и для нас. Реклама и героин. Что еще заполнит наши экраны? Но был еще прелестный, хотя старинный, по каналу "Культура" спектакль "Дориан Грей" и, как видение, ночью прошелестел "Ночной портье". Раздумий на всю оставшуюся ночь…
2 июня, вторник.
Рано проснулся, потому что В.С. сменила время диализа и теперь ездит в больницу утром. Гулял с собакой, на помойке среди выброшенных книг - уже совершенно безжалостно люди выбрасывают то, что мы когда-то называли политической литературой, - нашел "Краткую биографию" В.И.Ленина.
На работе продолжает развиваться история Николая Пашкова, нашего ВЛКашника. Несколько дней назад он опять учинил пьяный ночной дебош в общежитии. Ребята написали на него коллективку, ох уж не люблю я этой писанины! Я лишил его права проживать в общаге. Другой наш слушатель, священник Володя Ермолаев, взял над Пашковым шефство и стал водить его по храмам и заставлять публично каяться в совершенном дебоше. Теперь возникла новая ситуация, писавшие как бы попали в неловкое положение. Мотивы религии оказались и в системе нашего института.
Написал отрывок для книжки преподавателей о методе ведения семинаров и посидел на защите. У меня защищался ученик Вячеслава Шугаева Петя Лебедев. С год назад по моим рекомендациям он попал в Союз писателей. Сейчас он очень переживал, что его рассказ, который нравится мне, не получил оценки "отлично". В конце защиты стал что-то объяснять оппонентам. По первому образованию Петя физик, вот и включил логическое. В рассказе действительно есть несколько очень интересных, написанных с подлинным волнением сцен, но в его рассказе больше не от Тургенева, на которого так часто ссылаются герои, а от манеры Томаса Манна, такой соблазнительной для неофита.
На защите, как всегда, умильно слушал выступления наших преподавателей и поделился этим своим восторгом с сидящей рядом Татьяной Бек. В ответ она заметила: "Я люблю надышать недостающее".
Было приятно, что Наташа Губенко в традиционной благодарственной речи сказала, что выражает признательность главному повару нашей институтской кухни Сергею Николаевичу. Интересно, что только сегодня утром тот же образ повара пришел на ум и мне.
Вечером ходил в итальянское посольство на прием по случаю дня Республики. Толпа и невнятица была невероятная. Жизнь воистину демократизируется. На приеме уже нет тарелок, вилок, все тычутся подцепить какую-нибудь булочку и бутербродец или кусочек пиццы специальной деревянной палочкой. Не получил удовольствия даже от толпы. Бродили какие-то расслабленно-раздраженные депутаты Госдумы, и масса зарубежной и нашей демократической публики. Удовольствие я получил только от встреченной на приеме Улицкой, с которой я чуть-чуть поболтал, от огромного торта, который я нагло размахнул первым, публика жалась и стеснялась сделать это, и от небольшого концерта бельсальеров. Это тип гвардии. В роскошных с петушиными перьями шляпах и многоцветных мундирах с красными галстуками. Как они дудели в свои трубы и как пели! Такие же ребятки, как и наши солдатики. Легенда о поголовных красавцах и поголовно кареглазых итальянцах развеяна.
4 июня, четверг.
Защищался Витя Айсин. Я написал хорошую рецензию, пожалуй, с новыми мыслями. Выступающий Рекемчук меня поддержал. Его выступление можно было свести к тезису: бомж становится настоящим героем литературы. "Андеграунд" Маканина, подчеркнул Рекемчук, опубликованный "Знаменем", этому свидетельство. Про себя я смогу добавить, ловя мысль Александра Евсеевича налету, что это связано еще и с тем, что и писатель тоже стал неким люмпеном. На что нынче может надеяться Маканин, еще недавно бывший лидером литературы и борясь в меру сил с современным ему порядком? Нынче он раз за разом, оставаясь и лауреатом "Букера", и любимцем власти, лишь фиксирует происходящее. Ну, предположим, в "Кавказском пленнике" это сделано, в силу потаенного гомосексуального мотива, более захватывающе.
6 июня, суббота.
Всегда я падаю жертвой опрометчиво данных обещаний. Мне кажется, что меня куда-то бескорыстно и наивно зовут, я бескорыстно и радостно еду, а потом оказывается, что нужна определенная духовная работа, а за поездку, за стол и за удобства нужно расплатиться. Несколько дней назад меня добивали звонками из Калужского землячества, в котором я состою, памятуя, что и я сам имею дачу в Калужской области, что чрезвычайно чту память о годах войны, которые провел в Калуге. Земляки говорили о поездке в Калугу, о поездке на Полотняный завод, где я никогда не был. По-мальчишески, хотя занят безумно, соглашаюсь. Как-то пропускаю, что одновременно меня зовут в Псков, в Болдино. Грядет Пушкинский всероссийский праздник, а у калужан, оказывается, свой юбилейный, двадцатый, в Полотняном заводе. С комфортом, предаваясь в руки нашему расторопному землячеству - земляки, кстати, снимают люкс для меня в гостинице, и институту это безусловно выгодно, потому что это фиксированная плата, - я у филиала МХАТа вместе с Лешей, без которого теперь В.С., волнуясь за меня, уже из дома старается не выпускать, сажусь в комфортабельный автобус. Еду по Москве и Киевскому шоссе, во время поездки слушаю очень подробную лекцию о владельцах Полотняного завода, к своему стыду обнаруживаю, что Гончаровы совсем не оглушительно знатного рода, а скорее просто богатые. Правда, тут же слышу и версию, что основатель рода - незаконный отпрыск любившего пошалить Петра Великого. Наслаждаюсь обещанным обедом с калужским губернатором и тут узнаю, что как самый знаменитый из всех писателей, которые будут присутствовать на празднике, я призван произнести речь. Забегая вперед, скажу, что речь пришлось произносить во время большого концерта, который по примеру действа на Михайловском поле под Псковом, здесь, на Полотняном заводе, проходил в парке на лесной поляне. Все меня привело в восторг: и роскошный хор из "Хованщины" Мусоргского, и хор мальчиков, и даже танцы - довольно неуклюжее, но обаятельное повторение фокинского па-де-катра из "Шопенианы", - танцевали студентки колледжа искусств. Попутно боюсь только, что девочкам дурят головы, что они могут стать настоящими балеринами. Девочки крепенькие, плотненькие, не отказывающие себе в еде, но лица дивные, изысканной шопеновской красоты. Был еще также местный парень, читавший искусственно детализированный текст монолога Скупого, а еще номера из репертуара гастролирующей в Калуге воронежской оперы, и местный тенор, и местная певица, работавшая раньше, чуть ли не двадцать пять лет, в саратовской оперетте. Голосище невероятный, и с такой страстью спетые романсы Рубинштейна. Опять старая мысль о безмерной талантливости нашего народа и о том, как несправедливо порой складывается судьба. Кое-кто из этих исполнителей, коли судьба сложилась бы более удачно, а сами были бы понастырнее, вполне могли рассчитывать на центральную сцену.
И в дороге до Полотняного завода, и сидя на концерте, я все время думал о своей речи. Надо обязательно коснуться отношения Пушкина с царем и властью, должна быть отчетливая перекличка с сегодняшней интеллигенцией, сказать о его западной и одновременно русской ориентации, не забыть и тезисов профессиональных - поэзия и проза. Он пробудил Лермонтова. Я твердо так же решил поговорить о современном модернизме в музыке, литературе, искусстве на примере зала, так настойчиво слушающего классику. Заканчивать буду воспоминаниями о калужском моем бытии. О церкви на Смоленке, о ложке сахара на куске хлеба, который давали на перемене в школе, о первых стихах Пушкина, которые мы заучивали в войну. Он тогда был явно на нашей стороне. Оказался ли бы он на стороне сегодняшних властей?
Произнес речь, стараясь говорить покороче. Потом ко мне подошел один из моих "земляков" и сказал, что им с женой речь понравилась. Оказывается, можно не все формулировать, пафос, помимо фраз, доходит до слушателя. Я понял, что я с этой парой приблизительно одних взглядов. Потом во время пикника где-то вблизи Полотняного завода - на кусок полиэтилена накидали нарезанную магазинную снедь - мы долго говорили о политике и о сегодняшнем дне. Опыт у собеседника огромный. Я люблю мужиков с таким резким аналитическим умом, которым я сам не обладаю. Согласились, что страна подошла к определенному рубежу, когда количество превратилось в качество. Вот тут-то она и была подстрелена перестройкой. Вместе как-то отыскали и рубежи начала разрухи - тезис Хрущева о личной заинтересованности как основном стимуле хозяйствования. С моей точки зрения, это абсолютно верно. Страна уже зажила по другим принципам, и этот неграмотный крестьянин заставил ее пятиться. Мы только сейчас поняли, что уже жили и в каком-то неожиданном социализме, и в каком-то неотчетливом коммунизме и проглядели это. Откуда помощнички наших вождей вытащили словечки, которые и оказались для общества главными минами: стагнация, консенсус и т. д. Представляю в этот момент лица старшего Арбатова, Зорина, Бунича. У моего собеседника интересная мысль, что интеллигент - это человек, всегда общественное ставящий над личным.
Дворец - Полотняный завод. Кабинет в крыле, которое выходит на заводы. Коммунисты организовали школу и управление. Был и музейчик. Немцы. Никто ничего особенно не растащил.
Леша вел себя идеально, не толокся рядом с делегацией. Сидел вдали за пикником. Был молчалив. Молодец.
7 июня, воскресенье.
Обнинск, читаю дипломные работы.
8 июня, понедельник.
Материал для телерейтинга "Труда":
"В силу незначительности и недостоверности мнений российского телевидения для нашей постсоветской действительности мы уже давно смотрим его, как в концерте слушаем музыку: фрагменты перемежаются собственными воспоминаниями и думаниями о себе. Возникает проблема как бы параллельных текстов. Такие параллели у меня возникли и на этой неделе. О политике не говорю, россияне не то что стали равнодушны к ней, а она помертвела, поэтому знаменитые телеобозреватели могут дальше спорить между собой. Мы уже все патетически воскликнули: "Что мне Гекуба" во главе с Ельциным ли, Чубайсом или новым бодрым премьером.
По одному из каналов попался зарубежный фильм "Хищники". Это о восстании птиц против людей, так варварски вмешивающихся со своим неуклюжим желанием переделать природу и не ждать от нее милостей. Даже канарейка норовит клюнуть человека. Здесь для меня лично две темы: первая - массовая гибель в Москве деревьев. Далеко не надо ходить, достаточно взглянуть на состояние зеленых насаждений на бывшей улице Горького, на Комсомольском проспекте или на Ленинском. Вторая тема - это восстание: уже даже птицы озверели. А что если в стаи собьются недовольные политической экологией люди?
Второе соображение касается прямой трансляции открытия давно уже не популярного "Кинотавра". Почему так нелепа вся эта церемония с украденной где-то идеей звездной дорожки и с попыткой превратить третьестепенных деятелей культуры в деятелей и звезд искусства. Что только стоит восклицание одного из ведущих: "Приближается группа писателей-сатириков". Воистину мы если не стадная, то коллективная страна. И пусть попробует переделать нас какая-нибудь рыночная экономика.
Третье частное соображение касается ошибки в произнесении Ариной Шараповой названия крупного города в Чехии. Город называется Чешске Будейовице, а не Бедеевице или что-то в этом роде. В связи с этой инвективой против нашей безмятежной теледикторши вспомнилась цитата из "Мастера и Маргариты" Михаила Булгакова. Она, правда, касалась наших радиодикторш. Писатель не предполагает наших гигантских шагов прогресса: "Я, откровенно говоря, - это речь Воланда, - не люблю последних новостей по радио. Сообщают о них всегда какие-то девушки, невнятно произносящие названия мест. Кроме того, каждая третья из них немного косноязычна, как будто их таких нарочно подбирают".
11 июня, четверг.
Опять все утро сидел на экзаменах у заочников. Лева Скворцов отпросился у меня на четверг. Председатель государственной экзаменационной комиссии выгребал, к счастью, ни одной двойки, но все равно предмет знают ребята неважно.
Проболтался в институте весь день, занимался разными экономическими делами. Узнал, что, кажется, из особняка съезжает "Русское золото". Как и все подобные организации, они не сочли нужным поставить меня в известность заранее. Надо снова искать арендатора. Не знаю, как будем платить отпускные. О, если бы мне пожить жизнью наших профессоров. За шесть лет они так и не знают, что такое задержка зарплаты. Экономические ужасы, в том числе и эти самые невыплаты, существуют для них лишь в телевизионном виде.
В девять часов выехал с Алексеем и собакой в Обнинск на машине. Очень хотел взять и В.С., но из-за жары она очень плохо себя чувствует. Обещала приехать вечером в субботу. В дороге порадовались, что поехали одни: невероятные пробки и невероятная жара. Вдобавок ко всему в машине не отключается печка, и Сахара обжигает грудь и ноги.
12 июня, пятница.
День независимости, праздник, который я не чувствую. Может быть, подобным образом не чувствовали Октябрьскую годовщину люди прежнего еще дореволюционного режима? Сейчас я размышляю так: независимость от огромных пространств, завоеванных нашими предками? Независимость от социального равенства? Независимость от своей истории, которую мне предложено позабыть.
В Москве продолжается сидячая забастовка у Белого дома воркутинских шахтеров. Никто из правительства к ним не выходит, потому что у шахтеров политическое требование: отставка президента и правительства. Парадокс заключается в том, что именно под давлением и с поддержки воркутинских шахтеров Ельцин пришел к власти.
По телевизору речь Ельцина. Нелепые общие рассуждения о свободе. Запомнилось такое: "О свободе, которую можно завоевать, рискуя собственным благополучием". Скорее, здесь надо говорить о свободе, которую кто-то завоевал за счет благополучия тысячи людей.
Весь день читаю Ленина по второму изданию и перечитываю первую главу романа. Все может получиться, в примечаниях масса подробностей, и к каждому тому приложены дополнительные материалы, высвечивающие некоторую объективность и фон. Родители выручают меня и здесь.
13 июня, суббота.
Вечером ездил на станцию за В.С., приехавшей на электричке. Температура держится и здесь, и в Москве свыше 30 градусов. Долго сидели на кухне, обменивались новостями. Ночью я проснулся от крика. В.С. сошла вниз и там во дворе упала. Неодетым я скатился по лестнице со второго этажа. К счастью, все обошлось.
14 июня, воскресенье.
Снова рейтинг для "Труда":