Провожая ее в Шереметьево, я плакал: свидимся ли еще когда-либо? Мне от моей родни осталась целая квартира мебели с пианино, посуда, какие-то хозяйственные вещи и мой собственный гараж, который был оформлен на Татьяну Алексеевну. Все это, включая пианино, я перевожу в институт, теперь будем обставлять общежитие и институтскую гостиницу.
И еще две для меня значительные новости: вышла (и уже привезен тираж) книга В.К. Харченко и появился журнал "Юность" с первой главой моего Ленина. Сейчас очень занят следующей главой - Шушенским. Опять читаю недочитанное и поражаюсь упорным и ясным ленинским письмом.
Книга В.К. Харченко называется: "Писатель Сергей Есин: язык и стиль".
Все эти дни на фоне падения доллара и формирования нового правительства занимался хозяйством: надо ремонтировать крышу, сорванную новым ураганом на общежитии, и перестраивать читальный зал.
Владимира Константиновича Егорова назначили министром культуры. Это уже второй ректор ходит в министрах. Сегодня, встреченный мною Гусев сказал: "Следующим станешь ты". Фигушки.
2 октября, пятница.
Утром перевезли в институт пианино. Постепенно я начинаю осознавать, какое все-таки счастье, что Харченко написала обо мне книгу. Здесь огромное количество примеров для преподавателей и ученых. При всеобщей лености через эту книгу я скорее войду в научный оборот. Как замечательно ей удалось прочесть все, понять выгоду заниматься мною и понять меня. Она удивительным образом, ни капельки не льстя, умудрилась сказать обо мне то, что я сам трезво думаю о себе. Последнее я никому не говорю, потому что не поверят. Но я действительно чувствую в себе совпадение художника и ученого.
Вечером по телевидению известие: ушел в отставку Александр Асмолов - заместитель министра образования, который курировал среднюю школу. Предлогом для ухода он избрал приход в министерство "красного" министра высшего образования Филиппова. На самом деле, как я понимаю, это немыслимая боязнь независимого человека, нового министра, который довольно быстро может понять, что господин Асмолов своим "вариативным" образованием погубил русскую школу. Сегодня в интервью для журнала "VIP" я говорил, что гуманитарное образование, которое с помощью Асмолова в средней школе почти забыто, готовит из молодежи граждан, пробуждает чувство патриотизма. Асмолов тот человек, при котором наша школа стала учиться по учебникам Сороса. Вечером Сванидзе вцепился в это либеральное наваждение, пытаясь доказать на его примере откат страны от либерализма.
Получаю первые отзывы о своем Ленине: Самид сказал, что, как при чтении "Улиса", чувствуется значительность, но читать дальше нельзя, утомляет. Я-то, держащий в голове весь замысел, надеюсь на силу и читабельность "промежуточных" глав.
4 октября, воскресенье.
На даче в Обнинске привел все в порядок к зиме. Деревья, посаженные мною почти двадцать лет назад, в этом году не принесли урожая, в лучшем случае с десяток яблок, по-настоящему их надо выламывать, выкорчевывать и менять. Но безумно жалко. В связи с этим вспоминаю эпизод почти шестидесятилетней давности, сорок первый год. Мы в эвакуации в деревне, на родине мамы, и как, теперь понимаю, деревня плохо к эвакуированным, хотя и к своим, относилась: не было что поесть и зимой не было чем топить. Отчетливо помню, как мама в крутой мороз сама ездила на лошади с санями в лесничество за дровами. Она, крестьянка, рассказывала, что больше всего боялась, как бы лошадь не распряглась. А потом она от нужды и холода вспомнила, что у ее деда, бабушкиного отца, был единственный в деревне кирпичный дом и при нем сад, тяжелый, яблоневый. Дом, естественно, эвакуированной жене военнослужащего не отдали, живи в избе, а вот сад спилить разрешили. Чтобы не делиться с нею, единственной наследницей, ничем. Тогда же меня пронзила жалость по отношению к этим старым деревьям. Ну, как же, зачем, они так долго росли и так много видели. Деревья, как собаки и лошади, должны в покое доживать свой век, даже если они не в силах приносить пользу.
Прочел интересную повесть Лены Нестериной, которую она представляет как дипломную работу. Все в порядке и с художественными средствами, и со вкусом, и с наивностью писателя, хороши и местами очень точные мужские образы. Меня только волнует сам факт: поиск вшей. Женщинам-писательницам близок крутой натурализм. Возможно, здесь я что-то недопонимаю. Но для меня важно не то, что мы называем новым или устаревшим, а само, как раньше говорили, "непечатное".
По дороге с дачи домой купил десять литров подсолнечного масла и 25 килограммов картошки. В магазинах довольно пусто. Интересная особенность: западный маргарин процентов на двадцать стоит дороже нашего сливочного масла. У всех ощущение тревоги и голода. Мое поколение надвигающийся голод чувствует нутром.
В стране и в Москве идут выступления народа. Народ в открытую говорит о Ельцине как о камне на дороге.
7 октября, среда.
Вроде бы не хотел идти на работу, а заняться чтением и писанием пятой главы, но внезапно подумал: я не приеду, а все решат, что я со своим дружком Зюгановым где-нибудь на акции. Приехал на службу, копался с компьютером, подписывал кассовые книги. Я заметил, бухгалтерия почти специально дает мне подписывать кассовые ордера через два-три месяца после факта выплаты. Вся подозреваемая мною беда в наличке. Но наличка - это большая экономия средств, с нее почти всегда наш контрагент не платит налогов, а значит, мы даем ему денег на одну треть или в половину меньше. Выработал план: на каждого арендатора, на каждый вид деятельности заведу отдельный учет. В конечном счете, я хочу знать, сколько мы тратим на бензин и на машину. Пока наша кассир Светлана Михайловна, с которой мы разбирались с кассовыми документами, сказала, что шофер берет денег из кассы очень много и что наша бухгалтерша Ольга к нему благоволит.
Днем и вечером ТВ показывало - смотрел на работе - демонстрации. Они производят очень впечатляющий вид. Главный лозунг - "Ельцина в отставку". Народ, развращенный демократической демагогией, думает, что президента так же легко, как его выбрали, можно и отправить в отставку. Есть лозунги с требованием отдать Ельцина под суд. Отличительная черта этих выступлений - большое количество молодежи. И вторая особенность телевизионного показа: просто чувствуется, как телевидение хотело бы какого-нибудь инцидента, а еще лучше, как и в 93-м, какой-нибудь крови.
В конце телевизионного дня выступил старый ельцинский прихлебатель Олег Сысуев и сказал приблизительно такое: президент внимательно рассматривал текущие события и обратил внимание, что еще большое количество народа не вышло на манифестацию, а поэтому, дескать, он твердо решил ради этих не вышедших, а значит поддерживающих его граждан, оставаться на своем посту до 2000 года. Какая стыдоба!
Вечером остался и наконец-то посетил наш институтский театр "Теория неба". К моему удивлению, авангардная пьеса оказалась очень интересно поставленной. Впервые я воспринимал не пьесу слово за словом, а пьесу, скорее, как музыку, улавливал контуры, а уже потом доходил до смысла. Вся пьеса пронизана библейскими ассоциациями. Мне лично очень понравилось, а сидевший рядом со мной Алексей не понял в ней ничего. Ему только нравились герои с париками из цветной фольги. Ему бы скорее отвезти меня домой, погулять с собакой - и по своим девицам.
8 октября, четверг.
Открылась наша институтская конференция с пушкинскими словами в названии "Язык как материал словесности". Открывая, прочел полную цитату из нашего классика и, как всегда, поразился его прозорливости. В одной этой цитате и исторический путь языка, и путь его развития в будущем. В 1825 г. Пушкин опубликовал статью "О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И.А. Крылова", в которой писал: "Как материал словесности язык славяно-русский имеет неоспоримое превосходство пред всеми европейскими: судьба его была чрезвычайно счастлива. В XI веке древний греческий язык вдруг открыл ему свой лексикон, сокровищницу гармонии, даровал ему законы обдуманной своей грамматики, свои прекрасные обороты, величественное течение речи; словом, усыновил его, избавя таким образом от медленных усовершенствований времени. Сам по себе уже звучный и выразительный, отселе заемлет он гибкость и правильность. Простонародное наречие необходимо должно было отделиться от книжного, но впоследствии они сблизились, и такова стихия, данная нам для сообщения наших мыслей".
Конференцию мы посвятили 75-летию со дня рождения Александра Ивановича Горшкова. Глядя на него, я думаю, что может быть, старость и не так страшна. Сколько светлого ума, сколько бодрости. В своем вступительном слове я остановился и на его жизненном пути.
Уровень конференции оказался чрезвычайно высок.
9 октября, пятница.
Утром пришел телерейтинг, который я написал для "Труда" в понедельник. То, что Анри Суренович Вартанов, который мне его заказывает и всегда редактирует, обрезал в моем фрагменте все, что связано с грязным участием НТВ в избирательной кампании президента, это понятно, он сам написал статью почти о том. Я могу понять и другую редактуру, но как они все оберегают доброе имя Швыдкого! Я чувствую, что, критикуя любое лицо еврейской национальности даже по самой, верхней принципиальнейшей планке, я невольно в их глазах становлюсь шовинистом. В этом рейтинге я хохотал над соображением Инина о долларе. Деятелю искусства в первую очередь надо защитить этот последний. Это его больше всего взволновало: куда денется мой долларишко.
Утро провел на конференции, которую, между прочим, я просидел всю от начала до конца. Я все время думал о небольшом приеме, которым должен был завершить все действие. К счастью, оказалась на месте пятилитровая бутылка "Смирновской водки", которую мне подарила Бобылева после своих госэкзаменов. Спасибо тебе, девочка, за твою бутылку, которую так лихо распили ведущие русисты страны. Был еще ящик сухого вина "Маркиз де Круи", который привез Илья Шапиро, и упаковка минералки, оставшаяся от тестирования. В этом отношении мой кабинет напоминает склад - телевизоры, магнитофоны, упаковки вина, стопки бумаги, компьютеры, принтеры и т. д. Я так боюсь, чтобы кто-нибудь это имущество не растащил. Еще несколько дней назад, глядя на зарешеченные окна кабинета проректора, я подумал: а не пора ли все эти решетки снимать? По нынешним меркам старые компьютеры и телевизоры уже не ценность. Но тут вчера с кафедры иностранных языков украли два магнитофона и срезали новый телефон. Это притом, что внизу у нас охранник.
10 октября, суббота.
С утра льет дождь, на дачу не поехал, хотя очень хотелось посетить Сопово, убрать, подышать воздухом на этой братниной фазенде. Все время вспоминаю своих родных. Во время утренней уборки позвонила Инна Макарова. С обычной своей детской прагматичной наивностью она вспомнила, что я познакомил на презентации ее книги в Доме кино с Владимиром Егоровым, и теперь спрашивает, как бы к министру подобраться. У Наташи Бондарчук есть какие-то проекты, связанные с Пушкиным, и какие-то проекты, связанные с ее дачным поселком в Одинцово. Для этого министр и нужен. Ну и шустрость. Я посоветовал пока к Егорову не обращаться, министр, дескать, только входит в должность, и ставить перед ним частные, свои личные вопросы просто нетактично. Приехавшая после диализа B.C. напомнила мне один свой телефонный разговор с Инной. Когда-то В. С., по настоянию Дубасова и Швыдкого, звонила ей с просьбой устроить кого-то из швыдковских родственников или его самого к Михаилу Перельману, ее мужу, на лечение. И вежливый откат, который за этим последовал. Швыдкой тогда еще не был заместителем министра. Отказ сопровождался сентенцией: "Конечно, деятелям культуры нужно помогать". Кстати, во всех публикациях, которыми сейчас полны наши газеты относительно Егорова, всех смущает, что Егоров был когда-то главным редактором журнала "Молодой коммунист". Журнал стоял на либеральных позициях. Все делают ударение на слове "коммунист". Никого не смущает, что Отто Лацис был редактором "Коммуниста". Выписываю одно из специфических высказываний. Это мнение Льва Разгона в "Коммерсанте". "Бьюсь об заклад, - пишет Разгон, - что это имя мало кому известно. От такого министра ничего хорошего в области культуры ждать не приходится. Министр культуры сам в первую очередь должен быть человеком высокой культуры, иметь обширные представления в области искусства. А Егоров в лучшем случае будет заниматься сельскими библиотеками. Впрочем, и на том спасибо. Но в состав кабинета Егоров вписывается идеально: когда я смотрю на министров правительства Примакова, мне кажется, что я помолодел на двадцать лет". Главный недостаток Егорова - что он из правительства Примакова, который в свою очередь назначил вице-премьером коммуниста Маслюкова.
11 октября, воскресенье.
Все-таки побывал в Сопове. Леша со своим приятелем Сережей очистили там весь участок. Полюбовался на работу Олега, который, как и всегда, специалист и художник. Сколько бы это ни стоило, пусть уж лучше дачу доделывает он. Удастся ли мне этой дачей воспользоваться и в ней пожить, но получается очень красиво.
На обратном пути, пока Леша вел машину, читал повесть Саши Родионова. Все это, конечно, очень интересно и оригинально, но местами его язык переходит в какую-то невнятицу с оттенком одессизмов.
12 октября, понедельник.
Утром написал письмо Илье Шапиро относительно снижения арендной платы и ездил в общежитие. Часть площади будем забирать в институт обратно. Выгоднее иметь собственный учебный бизнес, чем общаться с людьми торговыми.
Для "Труда":
"Люди моего возраста давно уже поняли всю бесполезность политической возни на телеэкране и следят исключительно за нравственными поворотами ведущих телегероев. И в этом смысле прошедшая неделя принесла нам одно невероятное событие: Евгений Киселев наконец-то сдал Ельцина! Бессмысленно задавать вопросы, каким образом этот талантливый аналитик раньше не видел того, что видели менее образованные люди из оппозиции. Нетактично напоминать Киселеву и какую-то роскошную машину, подаренную последнему за великолепно проведенную в пользу немолодого президента кампанию. Сегодня он говорит о двух процентах опрошенных, которые проголосовали бы за нынешнего президента, если выборы состоялись бы в последнее воскресенье. А как, фигурально выражаясь, талантливо выкручивал нам руки перед выборами: "Голосуй, а то проиграешь!" Интересно, что есть определенный сорт людей, которые всегда работают без проигрыша. Сегодня кличка у них - политический телеобозреватель.
Другое примечательное событие - это первый день второго пятилетия на канале НТВ. День был отмечен прекрасным фильмом "Последние дни Френка Мухи" с великолепным актером Денисом Хоппером. Действие фильма происходит в среде мафиози и порнографов. Видимо, актуально".
13 октября, вторник.
День семинаров. Я начинаю страшиться своих мальчиков и до сих пор удивляюсь, почему они слушают меня с таким вниманием. Боже мой, как прекрасно, почти гениально стартуют. Сегодня утром на I курсе обсуждали Пака. Это свое собственное русское точное слово. Упорное стереоскопическое видение и собственный норов в прозе. А в четверг на "взрослом" семинаре обсудили дипломную работу Саши Родионова. Здесь все чрезвычайно значительно и объемно. И опять собственный, еще не виденный в литературе стиль и изображение. Единственное, что меня смущает, это "штучный" характер Сашиной прозы. Местами с грузинского акцента он переходит просто на неграмотную одесскую речь. Но как незлобива и воздушна его проза! Вдобавок ко всему с привкусом эпоса. Смущает меня также "обожествление" практически разбойников, не очень славной показана парикмахерская - русские женщины.
Во время семинара пришел Мартынов: звонила B.C. и сказала, что ей плохо. Чего я только не передумал, пока на машине ехал по Ленинскому проспекту: как страшно остаться, одному. Несмотря ни на что, подумал я, никогда я не мечтал о лучшей жене и не хотел бы сменить мою жену на другую. Без B.C. я не выживу.
Сегодня та же меня пронзила мысль, что, в сущности, мне жалко Ельцина. Не было, наверное, на земле человека, которого так мучила бы и эксплуатировала собственная семья.
16 октября, пятница.
Вчера прошел ученый совет, голосовали на должность - всего 38 человек. Ни одного голоса против не получила даже Мариэтта Омаровна. Это, вероятно, свидетельствует о климате в институте. Вечером тоже "приятное событие": Строева, чью переменчивую и подхалимскую натуру я чувствовал всегда, с трибуны Федерального собрания практически обвинили в подхалимстве и угодничестве властям. Сам ведь из области "старых большевиков", но как я не люблю этих псевдосоветских мужичков, у которых одна только идеология: себе! и только один прием: обмануть ближнего и сподличать.
Ездил в министерство, отвозил дело З.М. Кочетковой на присвоение ей звания доцента. В министерстве довольно грустно - денег уже второй месяц не платят. Впрочем, в отделе, где присваиваются звания, деньги и не нужны, они смело могут открыть конфетную лавку. В книжной лавке за 18 рублей купил книгу о Михаиле Кузмине, о которой я уже слышал ранее, и повидался с Татьяной Павловной Митиль, которая, оказывается, не против, чтобы мы открыли какую-либо новую при институте специальность. В конце дня ввязался в суету вокруг покупки нового ксерокса для заочного отделения. Вот так день и прошел. Заходил еще к С.П. в отдел, поболтал там с каким-то гитисовским аспирантом Андреем. Интересно.
Нервничаю от проделок Алексея, который подвирает и исчезает, заставляя волноваться. Обычное человеческое, много придумывающее в своем воображении, волнение. В эти минуты прекрасно читается дурацкая книга Чернобровкина, которую он мне подарил. Таланта у него не прибавилось, но то, что он был отличником, чувствуется - все свои прибамбасы он расставляет филологически точно. Есть даже фразы, есть некоторое ощущение стиля, но нет ни стиля, ни текста. Один голо-коммерческий книжный базар. И темы-то выбраны конъюнктурно-убойные: вор в законе, воровство, драки, восточные единоборства, телевизионная порнуха, переведенная в словесный ряд, много сношений с женщинами - это Саша пишет холодно, как закоренелый онанист, но довольно верно, словно был и женщиной, и мужчиной, и этим самым лагерным пидером. Есть строки, посвященные мне и кое-кому еще из нашего института. Памятуя, что ничего доброго от учеников ждать нельзя, я с удовольствием перепечатываю эти, как Сашеньке кажется, инвективы: "Она сидела в компании молодых пропойц в свитерах или с цветастыми косынками на шее - местечковой богемы. Лишь один был в костюме и при галстуке, правда, в таком разноцветно-ярком, будто одолжил его у светофора. Потом я узнал, что это уездный гений, писатель Есик. Он занимал в Союзе писателей кресло, с которого раздавалась материальная помощь. Там, видимо, и были истоки его гениальности. Деньги злы, и раздают их козлы… Есик написал несколько, как я называю, "чукчанских" романов - что вижу, о том и пишу. А видит только себя, любимого. Его опусы можно объединить в один - расширенную автобиографию и назвать "Сага о Есике". Я считаю, что писатель начинается там, где заканчивается автобиография".
Второй отрывочек касается другого ректора. Видимо, Саша особенно не любит именно их.