- И все это сделать за 4–5 дней? Мало вероятно, что это возможно. Потребуется минимум 2–3 недели, - заметил я.
- А ты подбери таких людей, что бы они могли уложиться в установленный срок. Кстати, и себя не забудь. Остальных можно отправить в Москву. Я начал комплектовать группу для вылета в Кабул.
Глава 4
Снова в Афганистане
1
4 января наша группа в количестве 18 человек во главе с маршалом С. Л. Соколовым прилетела в Кабул. Выйдя из самолета, нам показалось, что мы как бы и не улетали из Союза. Здесь была настоящая русская зима. Яркое солнце, много снега и мороз 15–20 градусов. Я знал, что г. Кабул расположен на высоте 1700 м, но не предполагал, что здесь может быть такая относительно суровая зима.
На аэродроме нас встречали новый посол Фикрят Ахмеджанович Табеев, Министр Обороны Афганистана подполковник Мухамед Рафи, член Президиума Революционного Совета Абдул Кадыр, новый Главный советник Салтан Кеккезович Матометов и другие официальные лица.
Мне приятно было встретить здесь своего давнего сослуживца Салтан Кеккезовича с которым мы не один пуд соли съели. Мужчина высокого роста, широкоплечий, обладающий большой физической силой, выделялся среди окружающих. Нос с небольшой горбинкой и раздвоенный подбородок придавали лицу волевое выражение. Сразу же бросалась в глаза его манера вести беседу. При разговоре он пристально смотрел на собеседника, как бы стремясь угадать его ответ. При этом в его взгляде просматривалась хитринка. Цену себе знал. Прошел через войну и хлебнул лиха. Ходил с гордо поднятой головой. Казалось, что к нему не подступиться, а в действительности был доброжелательным человеком, любил шутку и юмор. Когда дело касалось выполнения полученной задачи, то тут он был не умолим.
Прямо с аэродрома мы поехали в посольство. Посол Ф. А. Табеев, бывший первый секретарь обкома Татарской АССР, приехал в Афганистан недавно, а поэтому обстановкой еще полностью не владел, но оценивал ее как сложную и острую. Фикрят Ахмеджанович отмечал, что новое руководство страны находится в стадии становления и нуждается в помощи, хотя уже и предпринимает попытки ущемить права членов НДПА фракции Хальк. Такое заявление настораживало. Не начнется ли обратный процесс, когда фракция Парчам, находясь у власти, будет в привилегированном положении, а против фракции Хальк начнется гонение?
Все выступления посла и особенно его выводы носили категоричный характер. Чувствовалось, что говорит человек, привыкший повелевать.
Я не раз задумывался над тем, почему у нас в стране считалось - если человек находится на посту секретаря обкома, то он универсальная личность. Он мог назначаться Министром или на другую высокопоставленную государственную должность, а в случае провала дел в области переводился на дипломатическую работу. А ведь посол это лицо, которое кроме специального образования должен обладать еще и врожденным даром дипломата, что бы успешно отстаивать интересы державы. Кроме того, мне кажется, что своей внешностью, манерой поведения и интеллигентностью он должен привлекать к себе внимание и вызывать уважение собеседника к своей особе.
К сожалению, при комплектовании нашего дипломатического корпуса эти факторы не учитывались. Этим вероятно и объясняется то, что среди наших дипломатов много не профессионалов. В последующие годы я не раз, и не два встречался и решал вопросы с Ф. А. Табеевым в различных ситуациях. Я уже говорил, что С. Ф. Табеев до назначения послом пользовался репутацией высокопоставленного кадрового партийного работника, обладавшего в республике огромной властью, привыкшего к ней и беспрекословному выполнению его указаний. Он внутренне был убежден, что со своим опытом он успешно справиться с обязанностями посла. В своей работе он переоценивал значение политического решения и силового давления и недооценивал профессионализм. И здесь, в Афганистане, он продолжал себя чувствовать секретарем обкома больше чем послом. По завершении своей дипломатической карьеры был назначен первым заместителем Председателя Совета Министров РСФСР. Что общего между этими должностями - не представляю.
В этот же день С. Л. Соколов, посол и я были приняты Б. Кармалем. Он временно располагался в одной из резиденций бывшего короля на окраине Кабула.
Мы подъехали к высокому, но не многоэтажному, фундаментальному, каменному зданию, расположенному на небольшой возвышенности. К дому прилегал хорошо спланированный, но не ухоженный сквер. Все дорожки были засыпаны снегом, кроме одной, ведущей к зданию. Поднявшись по лестнице, мы вошли в огромный квадратный зал. Не все люстры были зажжены и царивший полумрак придавал комнате какую-то таинственность. Пройдя через нее, мы попали в другую несколько меньшую, продолговатую комнату. В углу на кресле с высокой спинкой сидел человек, внимательно смотревший на нас. По мере нашего приближения встал и пошел нам навстречу. Он был среднего роста. На плечи было накинуто пальто, а на голове небольшая шапка из коричневого каракуля. В комнате было холодно. Небольшой электрокамин не обогрел ее. Все убранство комнаты и царивший в ней порядок свидетельствовали, что ее жилец расположился здесь временно.
Подойдя к С. Л. Соколову, Б. Кармаль поинтересовался его самочувствием, выразил удовлетворение нашим приездом и предложил всем сесть. В обращении был весьма любезен и приветлив, но некоторую настороженность скрыть он не смог. Беседа носила общий, я бы даже сказал, ознакомительный характер. Раньше мы друг с другом не встречались и разговор касался так называемых "накатанных" вопросов.
Б. Кармаль касался в основном тех трудностей с которыми он встретился, вступив на пост главы государства, и какую помощь желательно было бы получить от нашей страны. В разговоре и всем поведении Б. Кармаля чувствовалось, что он не обрел еще уверенности и только знакомиться с теми многочисленными обязанностями, которые возложены на него. Да это и естественно. Он длительное время находился вне пределов своей страны и возглавил государство около десяти дней тому назад.
Сергей Леонидович - дипломат от бога, очень умело вел беседу, направляя ее в нужное ему русло. Он неоднократно подчеркивал, что наши войска введены в Афганистан, чтобы морально поддержать руководство страны и оказать психологическое воздействие на антиправительственные силы. Войска могут взять под свою охрану важнейшие государственные объекты и высвободить Афганскую армию для борьбы с мятежниками, за укрепление народной власти. При необходимости они готовы оказать помощь Афганским подразделениям и частям в обучении личного состава и подготовке к боевым действиям. Что же касается обеспечения Афганской армии вооружением, боевой техникой и военным имуществом, то этот вопрос следует решать на правительственном уровне.
Обе стороны были удовлетворены результатами первой встречи, которая завершилась обедом, данным Б. Кармалем.
Вечером мы беседовали с генералами и офицерами аппарата Главного военного советника. Полученные от них сведения свидетельствовали, что новое руководство страной и партией в принципе признано офицерским корпусом Афганской армии, хотя оно еще и не контролирует обстановку в стране. После ввода наших войск отмечается активизация действий контрреволюции в ряде районов и особенно на северо-востоке страны. Уже имели место случаи нападения на наши одиночные автомашины, появились первые раненые и убитые. Произошли антиправительственные выступления в Кандагаре и соседнем Иране. В знак протеста против ввода наших войск в Афганистан восстали мотострелковый и артиллерийский полки 20-й пехотной дивизии. Заменены многие командиры корпусов, дивизий, бригад и полков, которые являлись членами НДПА фракции ХАЛЬК, офицерами членами фракции ПАРЧАМ. Такая акция вызвала брожение в среде офицеров от фракции ХАЛЬК, так как порождала неуверенность в своем будущем. Появилась инертность и безразличие к своим служебным обязанностям.
В армии начали широко распространяться различные панические слухи, которым многие верят, ибо официальных опровержений в войска не поступает. Моральный дух личного состава значительно снизился, а политико-воспитательная работа запущена.
Информация была не утешительная. Обращаясь к советникам, С. Л. Соколов сказал: "В связи с изменившейся обстановкой я хочу отметить, что советники, которые находятся в войсках, по сути, работают в боевых условиях. Это требует от них большого мужества. Велика заслуга военных советников и в том, что они не допустили возникновения конфликтов между афганскими и советскими войсками при вводе их в страну.
Теперь всем вам следует перестраивать свою работу с учетом сложившейся обстановки, направляя ее на повышение боеспособности Афганской армии. В воспитательной работе с личным составом нужно широко разъяснить происшедшие изменения в стране и пресекать распространение панических слухов.
Сейчас уже нельзя строить свою работу без учета действий мятежников, без учета условий гражданской войны в стране. Вы должны направить свои усилия на активизацию действий правительственных войск против контрреволюции, чтобы лишить ее возможности диктовать свою волю в ряде районов страны".
В конце своего выступления Сергей Леонидович отметил: "Хочу обратить ваше особое внимание на то, что не следует рассчитывать на вовлечение советских войск в вооруженную борьбу с мятежниками, их функции совершенно иные, о них я уже вам говорил.
Свою работу мы закончили поздно ночью. Первый день нашего пребывания в г. Кабуле оказался очень насыщенным всевозможной информацией.
Необходимо было ее тщательно проанализировать и определить на что мы должны опираться в своей работе. За основу была принята информация наших советников, которую мы считали наиболее объективной и полной, ибо армия обычно аккумулирует настроение народа.
Мною был разработан план нашей работы на ближайшие два-три дня. В нем предусматривался визит к Министру Обороны и посещение афганских пехотных дивизий, дислоцирующихся на северо-востоке страны и провинции Кандагар - там обстановка была наиболее острой.
Утром следующего дня состоялась наша встреча с Министром обороны. Подполковник Мухамед Рафи - молодой офицер, выше среднего роста, подтянутый и стройный. Своим внешним видом как бы поддерживал свою независимость и вместе с тем скромность.
С. Л. Соколов проинформировал Министра о проделанной нами работе и плане на два ближайших дня, а также высказал оценку положения дел в армии и некоторые пожелания для их улучшения.
Ранее подполковник М. Рафи занимал должность командира танковой бригады. Состоял членом фракции ПАРЧАМ. При свержении короля Дауда и прихода к власти НДПА в 1978 году, активного участия в восстании не принимал, был обвинен в измене, арестован и содержался в тюрьме. В последних числах декабря 1979 был освобожден и назначен Министром обороны в новом правительстве.
Такое стремительное восхождение по служебной лестнице естественно не способствовало столь же быстрому освоению новых обязанностей. По опыту прежней работы и уровню своей военной подготовки он не был к этому готов. Кроме того, как личность он не выделялся в офицерской среде. Его не знали и ему трудно было рассчитывать на поддержку офицерского корпуса.
Нужно отдать должное М. Рафи который не переоценивал свои силы и не строил иллюзий. Он так и не смог освоить должность Министра обороны и в конце года, под предлогом направления на учебу в академию Советской армии, был освобожден от нее.
В ходе нашей встречи он мало говорил. Внимательно выслушал С. Л. Соколова, а в заключении сказал: - "Я понимаю свою главную задачу - восстановление боеспособности Афганской армии. Все что Вы, товарищ Маршал, рекомендуете я буду выполнять. Опыт Советской армии для нас служит образцом как нужно защищать свою Родину. Без вашей помощи нам будет трудно решить эту задачу в короткие сроки. Я возлагаю большие надежды на советских военных советников. Они очень добросовестны и мы высоко ценим их работу. Я прошу оказать мне лично посильную помощь в освоении своих обязанностей в более короткие сроки. Все высказанные Вами рекомендации мы принимаем с удовольствием.
Сразу же после этой встречи мы вылетели в Кандагар, а в последующие дни в Баграм, Герат и Шинданд, где побывали в трех пехотных дивизиях и частях 5-ой мотострелковой дивизии под командованием генерала Ю. В. Шаталина.
Перед нами предстояла неприглядная картина. Все три пехотные дивизии по сути дела как единое целое не существовали. Возложенная на них задача - охрана большого количества объектов, могла быть выполнена только при условии создания малочисленных гарнизонов силою от взвода до батальона. Для организации более крупных гарнизонов у дивизий не было ни сил, ни средств.
Подразделения, выделенные для охраны, находились на значительном расстоянии друг от друга и не имели связи не только между собой, но и со штабами своих частей.
В местах постоянной дислокации дивизий оставалось максимум до двух пехотных батальонов, которые сопровождали грузы, необходимые для поддержания жизнедеятельности личного состава. Зачастую таким отрядам приходилось пробиваться с боем через территорию, контролируемую мятежниками.
Малочисленность и разбросанность гарнизонов не позволяли вести боевую подготовку и воспитательную работу. В это же время такие условия были благоприятны для воздействия вражеской пропаганды на личный состав.
Интересная деталь - в большинстве населенных пунктов имелись органы государственной безопасности и милиции. По их просьбам туда выделялись войска, которые брали под охрану и защиту не только местные органы власти, но и госбезопасность и полицию, которые вели себя очень пассивно.
Не лучше выглядели и местные органы власти. Не имея связи с провинциальными центрами и столицей, они были предоставлены сами себе. Практически телефонная связь была разрушена мятежниками по всей стране, а для установления радиосвязи хотя бы в звене столица-провинция правительство не располагало радиостанциями. Население получало информацию о положении в стране из уст духовенства, которые в своем большинстве находилось в оппозиции к революционным преобразованиям. Удельный вес духовенства в стране был весьма велик. Служителей Ислама насчитывалось около 300 тысяч человек, а число действующих мечетей и святых мест превышало 40 тысяч.
Если учесть, что около 90 % населения страны исповедовало Ислам, то можно представить какое влияние на умы людей оказывало духовенство.
Особенно удручающее впечатление у нас осталось от посещения 20-ой пехотной дивизии в г. Баграм. Командир дивизии - майор Сейджан прибыл к месту службы всего три дня тому назад и спрашивать с него было нельзя. А положение дел в дивизии было плачевным. 4-ый артиллерийский полк, пехотный батальон 10-го пехотного полка и два батальона 31-го пехотного полка перешли на сторону мятежников в знак протеста против ввода наших войск. В 31-ом пехотном полку осталось всего 60 офицеров из 130 и около 100 из 1300 солдат.
Единственной боеспособной единицей оставался 24-й пехотный полк, расположенный в г. Файзабад на удалении 200–250 км от штаба дивизии.
В вооруженных силах Афганистана 20 пд считалась неблагонадежной, т. к. служила местом, куда отправлялись офицеры, провинившиеся по службе из других частей и соединений. Естественно и настроения офицеров были недоброжелательными к руководству Министерства обороны. К вводу наших войск в Афганистан некоторые офицеры этой дивизии отнеслись отрицательно.
По нашему заключению, дивизия как боевая единица, перестала существовать.
Во время своего первого посещения Афганистана мне приходилось бывать в этих гарнизонах. Сравнивая положение, которое было 2–3 месяца тому назад с нынешним, я отмети резкое ухудшение. Особенно были заметны общая растерянность и снижение боеспособности дивизий. Повсеместная замена командиров старшего звена, зачастую неподготовленными офицерами, не вызывали оптимизма, а наоборот были одной из причин упаднических настроений офицеров, являвшихся членами НДПА фракции ХАЛЬК. Кроме того, сам факт проводимой замены рассматривался как недоверие армии со стороны администрации Б. Кармаля, которая стремилась как можно быстрее и больше направить в ряды Вооруженных сил своих сторонников.
Распространившаяся апатия и инертность среди личного состава еще больше усиливалась всевозможными паническими слухами.
Четко определилась необходимость вести борьбу не только с мятежниками, но и главным образом упорно бороться за армию. По сути дела в стране существовало две власти - власть государственная в городах и крупных населенных пунктах, где стояли военные гарнизоны, и власть мятежников на большей части территории страны. Конечно, такая обстановка не могла не вызвать обеспокоенности у Маршала С. Л. Соколова, и он счел необходимым вновь поделиться своими впечатлениями с Министром обороны М. Рафи. Встреча состоялась сразу же по возвращению нашей группы в Кабул. Сергей Леонидович ознакомил Министра со своей оценкой армейских дел, после чего сказал: "Существующее положение в армии не следует оценивать как безнадежное. Кроме вас, я имею в виду армию, у государства на службе находятся органы государственной безопасности, полиции, большой пропагандистский аппарат. Разве этих сил не достаточно чтобы противостоять усилия мятежников, лишить их возможности диктовать свою волю, под влиянием которых армия перешла к обороне? Очевидно шансов на победу в этой войне больше на стороне регулярной армии, конечно если она будет проявлять активность. Разрозненные отряды мятежников, сражающиеся под руководством различных партий, не смогут серьезно противостоять армии. Успеху мятежников, в значительной степени, способствует низкий уровень политико-воспитательной работы с личным составом армии и государственного аппарата с населением. Бездействие местных органов власти, порождает беспорядок, граничащий с анархией.
Мятежники очень умело ведут свою пропаганду. Распространение панических слухов среди населения и армии - одна из действенных форм вражеской пропаганды. Следовательно, действиям мятежников необходимо противопоставить контрпропаганду, которую в ваших условиях необходимо вести живым, а не печатным словом.
На мой взгляд, сейчас главной задачей Министерства является укрепление порядка и организованности в армии и обеспечение безоговорочной поддержки ею нового руководства страны. Нужно доукомплектовать Министерство обороны и Генеральный штаб достойными и преданными офицерами и сделать их работоспособными.
Было бы крайне желательно, чтобы в течение уже ближайшего времени ответственные работники Министерства обороны побывали во всех корпусах, дивизиях и бригадах, где провели бы собеседование с офицерами, изучили состояние дел в каждой части, соединении и не только наметили, но и осуществляли бы меры, способствующие наведению порядка, повышению политико-морального состояния личного состава и их боеспособности. Начальники родов войск и служб должны одновременно провести аналогичную работу в подчиненных им частях.
Следовало бы в Министерстве обороны рассмотреть вопрос о соединениях и частях. Принятием конкретных мер пора уже прекратить разногласия и борьбу между военнослужащими, являющимися в НДПА членами различных фракций. Первым шагом для этого может быть равномерное распределение офицеров этих фракций по равнозначным должностям.