Михаил Васильевич Зимянин в 1947–1953 годах был секретарем и вторым секретарем ЦК компартии Белоруссии. В 1951 году он возглавлял комиссию по расследованию дела министра просвещения БССР П.В. Саевича, обвиненного главой МГБ Белоруссии Л.Ф. Цанава в шпионаже, троцкизме, двурушничестве, национализме и контрреволюционной деятельности. Зимянин поддержал выводы МГБ, и Саевич был осужден на 25 лет заключения (реабилитирован в 1954 году). После смерти Сталина Зимянин был назначен начальником IV Европейского отдела МИД СССР. 12 июня 1953 г. был рекомендован Президиумом ЦК КПСС к избранию первым секретарем ЦК Компартии Белоруссии. Во время проведения в Минске 25–27 июня 1953 г. Пленума ЦК компартии Белоруссии, который впервые проходил на белорусском языке и на котором доклад в качестве первого секретаря ЦК делал Зимянин, из-за ареста Берии рекомендация Президиума была отменена, и Н.С. Патоличев вернулся на пост первого секретаря ЦК компартии Белоруссии. Зимянину было предложено возглавить правительство Белоруссии, но вскоре по его просьбе он был возвращен на прежнюю должность в МИД СССР и в дальнейшем продолжил достаточно успешную партийную карьеру. В 1965 году он стал заместителем министра иностранных дел, но вскоре был повышен до редактора "Правды", а в 1976 году дорос до секретаря ЦК КПСС. Инцидент с бериевской рекомендацией никак этой карьере не повредил.
15 июля 1953 года, через три недели после ареста Берии и ровно через месяц после встречи с ним, Михаил Васильевич давал письменные объяснения Хрущеву по поводу того, почему именно его выбрал Берия на пост главы коммунистов Белоруссии: "В соответствии с Вашим поручением докладываю о содержании разговоров, которые у меня были с врагом народа Берия дважды по телефону и один раз на приеме у него 15 июня 1953 г. (это предложение отчеркнуто на полях В.М. Молотовым. – Б. С.).
Первый разговор состоялся незадолго (за 3 или 4 дня, даты точно не помню) до принятия постановления Президиума ЦК КПСС от 12 июня 1953 г. "Вопросы Белорусской ССР". Я работал тогда в МИД СССР. Позвонил работник из секретариата Берия и предложил мне позвонить по кремлевскому телефону Берия.
Я позвонил, и состоялся разговор следующего содержания. Берия спросил, как я попал в МИД? Я ответил, что был вызван в ЦК КПСС к товарищу Молотову, и состоялось решение Президиума ЦК, в соответствии с которым я и работаю в МИД СССР. Затем Берия спросил, знаю ли я белорусский язык. Я ответил, что знаю. После этого Берия сказал, что вызовет меня на беседу, и повесил трубку.
Я доложил об этом разговоре товарищу Молотову, сначала по телефону, а затем устно. Устный разговор состоялся несколько позже. Полагая, что меня могут перевести на работу в МВД, я сказал товарищу Молотову, что хотел бы остаться в МИД СССР. Однако товарищ Молотов, ничего не сказав мне о записке Берия, дал понять, что речь идет об ином предложении, против которого ему трудно возражать. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Второй телефонный разговор с Берия состоялся (также после предварительного звонка его помощника), насколько я помню, уже после решения Президиума ЦК КПСС от 12 июня. Берия предложил мне явиться к нему в понедельник, 15 июня 1953 г.
В понедельник я был на приеме у Берия вечером. Разговор продолжался примерно 15–20 минут.
Берия начал беседу с того же, что и в телефонном разговоре: как я попал в МИД? Я ответил. Берия заявил, что решение о моем назначении в МИД было ошибочным, неправильным, не мотивируя почему. Я ответил, что "мое дело солдатское". Когда ЦК решает вопрос о моей работе, я не могу рассуждать, правильно ли это или неправильно, а обязан выполнять решение, как и всякое другое. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Берия возразил: ваше дело не совсем солдатское. И даже вовсе не солдатское. И тут же перешел к следующему тезису, что белорусы удивительно спокойный народ. На руководящую работу их не выдвигают – они молчат, хлеба дают мало – они молчат. Узбеки или казахи на их месте заорали бы на весь мир. Что за народ белорусы? (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Не зная, с каким заклятым врагом партии и народа я имею дело, я принял эти слова как произнесенные не всерьез и помню, что ответил Берия, что белорусы – хороший народ.
Затем Берия спросил меня, как я оцениваю Патоличева. Я пытался дать краткую объективную характеристику тов. Патоличеву, но Берия прервал меня, сказав, что я напрасно развожу "объективщину", что Патоличев – плохой руководитель, пустой человек. (Это предложение отчеркнуто на полях В.М. Молотовым. – Б. С.). После этого Берия заявил, что он написал записку в ЦК КПСС, в которой подверг критике неудовлетворительное положение дел в Республике с осуществлением национальной политики, а также с колхозным строительством. Кратко пересказав содержание записки, Берия заявил, что надо поправлять положение, что мне предстоит это делать. При этом Берия сказал, что я не должен искать себе "шефов", как это делали мои предшественники.
Я ответил, что "шеф" в партии есть один – Центральный Комитет партии.
Берия заметил: "И Правительство". Я сказал, что это само собой разумеется, так как ЦК партии и Правительство неотделимы друг от друга.
Берия вновь заявил мне, чтобы я не искал себе "шефов". Это уже звучало как предостережение или угроза, ибо сказано было очень резко (Это предложение отчеркнуто на полях В.М. Молотовым. – Б. С.) Я ответил, что учту его совет.
Затем Берия осведомился, читал ли я его записку о Белоруссии. Я ответил, что ничего не знаю об этой записке. Берия тут же предложил сотруднику принести записку и завизировал ее на мое имя.
Вслед за этим Берия сказал мне, что министром внутренних дел БССР назначен Дечко, а также назначен ряд новых областных управлений МВД – белорусов, предложил познакомиться с ними, сказал, что надо поддерживать чекистов (с разрешения Президиума ЦК КПСС, Берия своим приказом освободил министра внутренних дел Белоруссии М.И. Баскакова и назначил министром белоруса М.Ф. Дечко, обязав его "…принять меры к укомплектованию кадров МВД Белоруссии проверенными местными кадрами". – Б. С.). Я ответил, что чекисты не могут обижаться на отсутствие поддержки со стороны ЦК КП Белоруссии. Берия заявил вновь, что "надо поддерживать чекистов, у них острая работа, а долг чекистов – поддерживать Вас". После этого Берия встал, давая понять мне, что разговор окончен, но в заключение в третий раз сказал, уже не помню в какой связи, чтобы я не искал себе "шефов".
После ухода от Берия я зашел в его секретариат, где меня ознакомили с запиской Берия в ЦК КПСС о Белоруссии. Вслед за тем мне прислали ее в Минск.
Будучи до предела загружен работой в связи с подготовкой к Пленуму ЦК КП Белоруссии, я не имел возможности глубоко размышлять над тем, почему Берия, предупреждая меня от поисков "шефов", направил мне записку, но в глубине души был несколько встревожен тем, что эту записку направил мне не Президиум ЦК, а Берия. Поэтому я записку Берия никому не оглашал, а после Пленума ЦК КП Белоруссии отправил ее в канцелярию Президиума ЦК КПСС.
Теперь, после разоблачения Берии Президиумом ЦК КПСС, я сознаю, что шаги, предпринятые Берия по отношению ко мне, были провокационными от начала до конца, а ознакомление с его запиской – попыткой подкупа или шантажа, разобраться в которой я вовремя не сумел. Глубоко сожалею, что оказался в таком положении. Но Берия я раньше не знал – никогда не был у него, не знал подлых повадок этого предателя, относился к нему как к видному государственному деятелю. Только узнав, что Берия является злейшим врагом партии и народа, я понял, насколько подлым является этот иезуит, насколько подлым было его отношение ко мне лично, раз и меня он пытался запятнать.
Заявляю Центральному Комитету КПСС, что никогда ничего общего с врагом партии и народа Берия не имел, честно боролся и буду бороться за дело нашей Великой Коммунистической партии до последнего дыхания". (РГАСПИ, фонд 82 (В.М. Молотова), оп. 2, д. 898, лл. 141–144.).
Записка Берии, посвященная положению в МАД Белоруссии, была датирована 8 июня 1953 года. В ней говорилось: "Произведенной Министерством внутренних дел СССР проверкой установлено, что аппарат МВД БССР и подведомственных ему областных и районных органов оперативными работниками – белорусами укомплектован неудовлетворительно. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
В Центральном аппарате МВД БССР из 22 начальников отделов только 7 белорусов; из 143 руководящих оперативных работников областных управлений МВД только 37 белорусов, из 1921 оперативного работника – 661 белорус; из 125 следственных работников – 33 белоруса. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.).
А если взять районные и областные органы МВД БССР, то там дело с использованием белорусских кадров обстоит еще хуже. Так, из числа 173 начальников райотделов МВД белорусов насчитывается только 33 человека.
Такое же неудовлетворительное положение имеет место и в органах милиции БССР. Так, начальник Управления милиции МВД БССР и его три заместителя – русские; из 115 начальников отделов областных управлений милиции только 36 белорусов.
Особенно неблагополучно обстоит дело с подбором национальных кадров в западных областях Белоруссии: Брестской, Гродненской, Барановичской, Молодечненской, Пинской и Полоцкой. Так, из числа 101 руководящих работников УМВД указанных областей коренных жителей этих областей только 2 чел.; из 340 оперативных работников органов МВД уроженцев западных областей 17 чел.
Еще хуже с использованием белорусов – уроженцев западных областей – обстоит дело в городских и районных органах МВД западных областей Белоруссии. Из 82 начальников горрайотделов МВД западных областей нет ни одного коренного жителя этих областей.
Такое же положение имеет место и с использованием белорусских кадров в органах милиции. Из 150 руководящих работников органов милиции западных областей местным уроженцем является только один; из 92 начальников горрайотделов милиции уроженцев западных областей всего лишь 5 чел.
МВД СССР принято решение – освободить от должности министра внутренних дел БССР т. Баскакова М.И. и назначить на эту должность белоруса т. Дечко М.Ф.; в качестве заместителей министра внутренних дел БССР назначены белорусы тт. Политико В.Т., Холево С.И., Стельмах И.М. и заместителем по милиции, он же начальник республиканского Управления милиции, – белорус т. Воронович И.Г. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Принимаются также меры к укомплектованию органов МВД БССР проверенными местными кадрами.
Для успешного решения этой задачи необходимо, однако, чтобы ЦК КП Белоруссии постоянно занимался вопросом укомплектования органов МВД белорусскими работниками.
Следует отметить, что примерно такое же положение с использованием белорусских кадров имеет место в республиканских, областных и районных партийных и советских организациях. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Неблагополучно обстоит дело с использованием на работе в партийных и советских органах западных областей Белоруссии коренных белорусов, уроженцев этих областей.
Достаточно сказать, что из 1757 работников партийных органов западных областей только 121 чел. белорусов, проживающих в западных областях. Характерно, например, что в аппарате Барановичского обкома из 63 чел. нет ни одного партийного работника из числа белорусов – местных уроженцев. Такое же положение имеет место и в аппарате Полоцкого обкома партии. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Из 152 работников горкомов партии западных областей БССР белорусов только 57 чел., а из них местных уроженцев – 5 чел. Из 1235 работников райкомов партии западных областей только 102 чел. являются коренными жителями этих областей.
Не лучше обстоит дело с использованием белорусских кадров в советских организациях западных областей БССР. (Это предложение отчеркнуто на полях В.М. Молотовым. – Б. С.) Так, из 1408 работников облисполкомов только 114 являются белорусами – местными уроженцами, а из 231 работника горисполкомов всего 25 местных белорусов; в облисполкомах и горисполкомах Полоцкой области нет ни одного работника белоруса из числа местных уроженцев.
Такое же положение имеет место среди интеллигенции.
Из 1576 профессоров и преподавателей вузов г. Минска, научно-исследовательских институтов и Академии наук БССР 738 белорусов и только 40 человек являются уроженцами западных областей БССР. Из 164 профессоров и преподавателей Горецкой сельскохозяйственной академии только 48 белорусов, причем уроженцев или же проживавших на территории западных областей БССР среди профессорско-преподавательского состава этой академии не имеется. Все дисциплины в Горецкой академии преподаются на русском языке, причем до 1935–1936 гг. преподавание в этой академии велось на белорусском языке.
Следует отметить, что делопроизводство как в республиканских, так и в областных и городских партийных и советских органах БССР, как правило, ведется на русском языке. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым двойной чертой. Подчеркивания в абзаце также сделаны двойной чертой. – Б. С.)
Наряду с неудовлетворительным использованием белорусских кадров в западных областях Белоруссии имеют место серьезные недостатки в деле колхозного строительства.
В результате отсутствия должной работы по организационно-хозяйственному укреплению колхозов среди последних насчитывается значительное количество хозяйств, где доходность колхозников является незначительной. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым. – Б. С.)
Это обстоятельство, естественно, не может способствовать заинтересованности крестьян в работе в колхозах и повышению производительности труда.
Так, в 1952 году в колхозах восточных областей было выдано на один трудодень в среднем: деньгами – 37 копеек, зерном – 1 кг и картофелем – 1,4 кг, а в западных – деньгами 27 копеек, зерном 1,3 кг и картофелем – 0,5 кг. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым двойной чертой. – Б. С.)
Средняя выработка на одного колхозника за 1952 год составила 291 трудодень, а в западных – 154 трудодня.
Такое положение, конечно, нельзя признать нормальным.
В связи с этим считаю необходимым обсудить создавшееся в Белоруссии положение на Президиуме ЦК КПСС. Нужно было бы, по моему мнению, освободить т. Патоличева Н.С. от работы в качестве первого секретаря ЦК КП Белоруссии и выдвинуть на этот пост т. Зимянина М.В. – белоруса по национальности, б. второго секретаря ЦК КП Белоруссии, недавно переведенного на работу в Министерство иностранных дел СССР в качестве начальника отдела. (Этот абзац отчеркнут на полях В.М. Молотовым двойной чертой. Подчеркивание в абзаце также сделано двойной чертой. – Б. С.)" (РГАСПИ, фонд 82 (В.М. Молотова), оп. 2, д. 898, лл. 129–132.)
Зимянин ни в коем случае не был человеком Берии. Скорее его можно было назвать человеком Молотова, который приютил его в МИДе после того, как после конфликта с Патоличевым Михаил Васильевич вынужден был искать себе новое место работы. Точно так же на пост нового первого секретаря украинской компартии Берия рекомендовал близкого к Хрущеву А.И. Кириченко, который был благополучно назначен (формально – избран) на этот пост и оставался на нем вплоть до 1957 года. Не исключено, что если бы избрание-назначение Зимянина состоялось на пару недель раньше, то он бы благополучно оставался на своем посту по крайней мере несколько лет. Михаилу Васильевичу просто не повезло в том отношении, что пленум ЦК Компартии Белоруссии проходил как раз в день ареста Берии, и поэтому Президиум ЦК КПСС решил переиграть ситуацию и оставить Патоличева на своем посту.
Что же касается политики Берии по "национализации", или "коренизации", местных кадров, то она, по замыслу Лаврентия Павловича, должна была помочь привлечь на сторону советской (коммунистической) власти национальную интеллигенцию, из числа которой можно было бы рекрутировать руководящие кадры. Таким образом он надеялся подавить активное и пассивное сопротивление в союзных республиках, особенно в недавно присоединенных Эстонии, Латвии, Литве, Молдавии, а также в западных районах Украины и Белоруссии. При этом Берия сознавал, что к весне 1953 года вооруженное сопротивление на вновь присоединенных территориях в основном было подавлено. Однако он учитывал, что национальное подполье достаточно влиятельно в соответствующих республиках, и готов был даже, при определенных условиях, вести переговоры с его лидерами.
Но все меры по увеличению доли национальных кадров, как в органах НКВД, так и в органах управления и образования, Берия собирался проводить чисто бюрократическими, советскими мерами, в директивном порядке, совершенно не считаясь с реакцией местных кадров некоренной национальности, которые резко преобладали и в МВД, и в органах власти.
Тот же Кириченко докладывал Хрущеву:
"2–4 июня с. г. состоялся пленум ЦК КП Украины с повесткой дня: "О постановлении ЦК КПСС от 26 мая 1953 г. "Вопросы западных областей Украинской ССР" и докладной записке тов. Л. П. Берия в Президиум ЦК КПСС". Пленум ЦК КП Украины прошел на высоком идейном уровне, в обстановке острой принципиальной критики и самокритики. Пленум единодушно одобрил постановление ЦК КПСС и принял его к неуклонному руководству и исполнению. Участники пленума, среди которых были и все секретари обкомов партии западных областей, показали глубокое понимание политического существа ошибок и недостатков, допущенных ЦК КП Украины и Советом Министров УССР в руководстве западными областями, и выразили готовность полностью выполнить постановление ЦК КПСС и решительно оздоровить политическое состояние западных областей. В числе приглашенных на пленуме присутствовали коммунисты – видные представители местной интеллигенции г. Львова, западных областей Украины и г. Киева, которые встретили постановление ЦК КПСС, как и все участника пленума, с большим одобрением… Большинство выступающих критиковало тов. Мельникова за допущенные им ошибки и недостатки в руководстве западными областями; грубое нарушение принципа коллегиальности и коллективного руководства; за то, что он неправильно организовал работу бюро ЦК, зазнался, неправильно относился к руководящим кадрам, а также в работе применял осужденные партией администрирование, грубость, окрики и проявлял вождизм. Отмечалось, что тов. Мельников нетерпимо относился к критике в его адрес. Тов. Мельников признал свои ошибки… В прениях по докладу приняли участие 30 человек. Доклад и большинство выступлений (21 из 30) были на украинском языке".
Как писали корреспонденты "Правды", самым ярким на пленуме было выступление писателя Корнейчука, избранного тогда же в Президиум украинского ЦК. Он долго хвалил Берию, его письмо, постановления и сказал: "Я в первый раз чую правду". Но "чуял правду" он недолго – только до июльского пленума ЦК КПСС, на котором Берия был объявлен врагом народа.
Да и на Украине принятие новой политики было не столь единодушным, как это следовало из доклада Кириченко. Особенно острая ситуация сложилась в западных областях республики, где резко преобладали русскоязычные кадры. Они почувствовали себя ущемленными и засыпали жалобами ЦК КПУ и ЦК КПСС.