Лично для Жданова его вклад в создание и продвижение "Краткого курса", оценённый Сталиным, обернулся дальнейшим расширением полномочий и ростом влияния. В соответствии с новым постановлением о распределении обязанностей между секретарями ЦК ВКП(б), принятым политбюро 27 ноября 1938 года, на Жданова возложили дополнительные функции - "наблюдение и контроль за работой органов комсомола", а также "наблюдение и контроль за органами печати и дача редакторам необходимых указаний". Фактически наш герой становился ещё и высшим куратором молодёжных организаций и всех СМИ страны.
Для народных масс тех лет появление "Краткого курса" совпало и с прекращением хаоса репрессий, и с заметным улучшением уровня жизни. Были преодолены наибольшие трудности индустриализации и коллективизации. По сути, новое "сталинское" государство в основном было построено, что и оформил XVIII съезд партии, прошедший в марте 1939 года.
Именно по итогам этого съезда Жданов после четырёх лет пребывания кандидатом в члены политбюро, наконец, де-юре стал полноправным его членом. На съезде он выступал докладчиком по изменениям в Уставе ВКП(б).
Именно Жданов фактически объявил партии и стране о завершении периода Большого террора: "Отрицательные стороны массовых чисток заключаются в том, что кампанейский характер массовых чисток влечёт за собой много ошибок… враждебные элементы, пробившиеся в партию, использовали чистки для травли и избиения честных работников".
Наш герой был одним из немногих, кто мог себе позволить в своём выступлении даже специфический юмор. Так, в качестве негативного примера им был приведён некий Алексеев из Красноярского края, "член партии с 1925 года, заведующий Ирбейским районным партийным кабинетом", составлявший списки коммунистов с пометками: "большой враг", "малый враг", "вражок", "вражонок". Жданов сравнил не в меру бдительного клеветника с гоголевским Собакевичем, процитировав обращение того к Чичикову: "Весь город там такой: мошенник на мошеннике сидит и мошенником погоняет. Один там только и есть порядочный человек: прокурор; да и тот, если сказать правду, свинья". Зал при этих словах смеялся…
Наш герой подчеркнул: "Очевидно, праправнуки Собакевича дожили и до наших времён, кое-где даже пробрались в партию. Надо взять метлу покрепче и вымести из нашего партийного дома подобный мусор!" Здесь зал отвечал аплодисментами.
"Довольно широко у нас, - говорил Жданов, - укоренилась теория своеобразного "биологического" подхода к людям, к членам партии, когда о коммунисте судят не по его делам, а по делам его родственников, ближних и дальних, когда недостаточная идеологическая выдержанность и социальная направленность какой-нибудь прабабушки может испортить карьеру потомков на целый ряд поколений".
Тут стенограмма снова зафиксировала одобрительный смех делегатов, а Жданов продолжил: "Подобный подход ничего общего с марксизмом не имеет. Мы должны исходить из того положения, которое неоднократно развивалось и подчёркивалось товарищем Сталиным, что сын за отца не ответчик, что нужно судить о члене партии по его делам…"
Зал ответил шумными аплодисментами - присутствовавшие делегаты с одобрением и явно не без облегчения внимали такому выступлению одного из лидеров партии.
Изменения в Уставе ВКП(б) готовились непосредственно Ждановым. Новый устав должен был обеспечить наполнение партии свежими, молодыми и активными кадрами - политика репрессий, помимо всего прочего, сработала стремительным "социальным лифтом" для перспективной молодёжи. Согласно изменённому уставу, в партийной и государственной жизни устранялась практика препон и исключений, как формулировал наш герой, "по биологическому признаку". Новый устав отменял "чрезмерные рогатки", то есть ограничения, особые условия при приёме в партию интеллигенции и крестьян. Как подчеркнул в выступлении сам Жданов, "классовые грани между трудящимися СССР стираются, падают и стираются экономические и политические противоречия между рабочими, крестьянами и интеллигенцией". Поэтому, доказывал Жданов, прежние ограничения в новых условиях стали ненужными и лишь приводят к "практическим несуразностям": так стахановцы или выдвинувшиеся на руководящие посты рабочие, получившие образование, попадали в интеллигенцию - последнюю, четвёртую категорию при приёме в партию, для которой ранее был установлен более сложный порядок приёма в ВКП(б). На съезде, утвердившем изменения в уставе, эти "рогатки" были сняты и для всех без исключения установили единые условия приёма в правящую партию. Здесь новый устав, как и новая сталинская конституция, работал на завершение прежнего постреволюционного раскола и формирование новой единой общности.
Глава 15.
ВЫДВИЖЕНЦЫ, "КАДРЫ НА ЭКСПОРТ"
Показательно, что на XVIII съезде половина высших руководителей правящей партии была моложе тридцати пяти лет и лишь менее 20 процентов делегатов перевалили сорокалетний рубеж. Большевики тогда были молодыми в прямом и переносном смысле этого слова. Среди результатов того, что мы сейчас именуем "репрессиями" и "1937 годом", Жданов отметил и следующее: "Если несколько лет тому назад боялись выдвигать на руководящую партийную работу людей образованных и молодёжь, руководители прямо душили молодые кадры, не давая им подниматься вверх, то самой крупной победой партии является то, что партии удалось, избавившись от вредителей, очистить дорогу для выдвижения выросших за последний период кадров и поставить их на руководящую работу".
Здесь Жданов не ошибся: именно эти "выросшие" к концу 1930-х молодые кадры, выдвинувшиеся не только благодаря личным способностям, но и за счёт стремительно ускоренного репрессиями "социального лифта" обеспечили выживание и победу в Великой Отечественной войне, а затем восстановление нашей страны и её превращение в мировую сверхдержаву Обильная кровь на руках Жданова и прочих "руководящих товарищей" среди прочего повлекла и этот немаловажный для нас результат.
Созданная именно в 1936-1939 годах ленинградская команда Жданова во время войны вынесет на своих плечах все 872 дня блокады, а многие выходцы из неё будут работать на самых ключевых постах военной экономики СССР. Город на Неве был тогда "кузницей кадров" для всей страны. Не случайно ещё в 1935 году наш герой весьма амбициозно заявил на пленуме Ленинградского горкома ВКП(б): "Мы, ленинградцы, должны давать партийные кадры на экспорт".
Жданов пополнит ленинградские кадры - "людей Кирова" - своими старыми знакомыми по работе в Нижегородском крае. Так, работавший с ним в Нижнем и в Союзе писателей Александр Щербаков в 1936 году сменит на посту второго секретаря Ленинградского обкома арестованного Михаила Чудова. Уже в 1937-1938 годах этот "человек Жданова" будет возглавлять ряд обезглавленных репрессиями обкомов в Сибири и на Украине. Ходили даже слухи, что он - родственник жены Жданова. В годы войны Щербаков возглавит Московскую партийную организацию и Главное политическое управление Красной армии.
Но основные кадры Жданова, сменявшие старую репрессируемую верхушку, будут подготовлены им из ленинградской молодёжи. Так, Николай Вознесенский, стоявший в 1935-1937 годах во главе Ленинградской городской плановой комиссии и работавший заместителем председателя горисполкома, уже в 1937 году был выдвинут на работу в Госплан СССР. С 1938 года он возглавил этот ключевой для советской экономики орган - после Великой Отечественной войны зарубежные СМИ не случайно будут называть его "экономическим диктатором России". Как и Жданов, Вознесенский по отцовской линии был внуком сельского священника.
По свидетельству Анастаса Микояна, когда в декабре 1937 года Сталин искал замену арестованному Валерию Межлауку на посту председателя Госплана, именно Жданов предложил кандидатуру Вознесенского. "Жданов его хвалил", - вспоминал Микоян.
Сестра Вознесенского Мария, работавшая преподавателем в Ленинградском коммунистическом университете, была арестована в 1937 году как "участница троцкистско-зиновьевской организации, которая знала о троцкистах, не разоблачала их и назначала на преподавательскую работу заведомо чуждых элементов". На следствии Вознесенская себя ни в чём виновной не признала, тем не менее вместе с маленькими сыновьями и мужем была отправлена в ссылку в Красноярский край. Николай Вознесенский обратился за помощью к Жданову - ссылка была отменена и дело прекращено. Мария Вознесенская была восстановлена в партии и на преподавательской работе в Ленинграде.
В том же 1937 году ещё мало кому известный сын рабочего из Санкт-Петербурга, бывший пятнадцатилетний красноармеец и кооператор эпохи нэпа, выпускник текстильного института Алексей Косыгин утверждён Ждановым на пост директора ткацкой фабрики "Октябрьская" (одна из старейших мануфактур Петербурга, до революции принадлежавшая иностранному концерну). Уже через год Жданов назначает толкового 33-летнего специалиста заведующим промышленно-транспортным отделом Ленинградского обкома ВКП(б), а затем главой Ленинградского горисполкома. Ещё через год, в 1939 году, на XVIII съезде ВКП(б) Косыгин по предложению Жданова избирается в ЦК, становится наркомом и возглавляет всю текстильную промышленность страны. В 1940 году Алексей Николаевич Косыгин назначается заместителем председателя правительства (Совнаркома) СССР.
В результате столь стремительной карьеры на этом посту, а затем и во главе правительства мировой державы СССР Косыгин проработает 40 лет, до 1980 года. Многие экономические и научные достижения нашей страны во второй половине XX века будут связаны с его именем. Равно как за 40 лет управления второй экономикой мира с личностью Косыгина не будет связана ни одна коррупционная история, которая могла бы позволить усомниться в его личной бескорыстности.
Из сформированной Ждановым команды управленцев одни быстро уходили в Центр на повышение, другие надолго "задерживались" с ним в Ленинграде. Из последних стоит выделить, пожалуй, ближайшую к Жданову ленинградскую "троицу" - Алексея Кузнецова, Петра Попкова и Якова Капустина.
Все трое, когда они были замечены нашим героем, были чуть старше тридцати. Все трое имели рабоче-крестьянское происхождение и начали свой трудовой путь с ранней юности чернорабочими, совмещая пролетарский труд с общественно-политической активностью и "жадной" учёбой.
Алексей Александрович Кузнецов родился в 1905 году в городке Боровичи в двух сотнях вёрст от Новгорода третьим, самым младшим ребёнком в семье рабочего лесопильной фабрики. Здесь после церковно-приходской школы и городского училища в 15 лет он и начал свою трудовую биографию сортировщиком бракованных брёвен. Без революции, вероятно, он так бы и остался среди брёвен и досок, но начало 1920-х годов уже давало рабочему пареньку возможность иной биографии. Лучший ученик городского училища, напористый и активный, в начале 1920-х годов он создаёт на фабрике первую комсомольскую ячейку. Как члена уездного комитета РКСМ, комсомол посылает его в одно из сёл уезда работать "избачом" - руководителем избы-читальни (они, эти "избы", были тогда первыми культурными центрами на селе, создававшимися большевиками ещё до коллективизации). В конце 1920-х годов Алексей Кузнецов работает в уездных комитетах комсомола на Новгородчине. Здесь он прошёл все перипетии внутриполитической борьбы тех лет: в 1925 году активно "разоблачал подрывную работу кулачества" в Боровичском уезде, будучи секретарём Маловишерского укома, "выявил и разгромил окопавшихся в уезде зиновьевских молодчиков", в 1929 году боролся с "сомнительной публикой" в Лужском окружкоме ВКП(б)… Не стоит думать, что вся эта борьба с кулачеством и сторонниками некогда могущественного Зиновьева была сплошным очковтирательством или приятной синекурой.
Активный и непримиримый молодой комсомолец был замечен в окружении Кирова и в 1932 году выдвинут на партийную работу в Ленинграде. На момент появления в городе Жданова Кузнецов - первый секретарь Дзержинского райкома, а к 1937 году становится заведующим организационно-партийным отделом Ленинградского обкома. В сентябре 1937 года, когда первый секретарь Жданов выезжает с карающей миссией в Оренбург и Башкирию, на роль его зама по Ленинграду, вторым секретарём обкома назначается 32-летний Алексей Кузнецов. На этот пост прочили секретаря горкома Угарова, но его судьба, как мы уже знаем, сложилась иначе…
Кузнецов будет в Ленинграде главным помощником Жданова по партии и политической работе. В разгар репрессий наш герой именно его делегирует в Особую тройку и переложит на хваткого и неколеблющегося Кузнецова основные функции в этой страшной области. Работники Ленинградского управления НКВД вспоминали: "У нас в УНКВД мы его (Жданова. - А. В.) и не видели. Кузнецов бывал часто…" Жданову даже придётся иногда сдерживать излишнее рвение своего молодого зама.
В самом конце сентября 1937 года начальник Ленинградского УНКВД Заковский подал в обком предложение об исключении из партии арестованного работника Комиссии партийного контроля по Ленобласти Михаила Богданова. Самого арестанта уже избивали в Большом доме на Литейном проспекте, в кабинете заместителя начальника ОблУНКВД.
Только что ставший вторым секретарём Кузнецов быстро подготовил не вызывающий сомнений проект решения об исключении: "Богданов М. В….восстанавливал в партии заведомо троцкистеко-бухаринские к/р элементы, способствуя сохранению агентов фашизма в рядах парторганизации…"Документ подали на утверждение первому секретарю. Жданов этот текст Кузнецова не подписал и, как он любил выражаться, "подрессорил" - поменял убийственные строки своего зама на куда более мягкие выводы с предложением не исключать арестованного из партии, а лишь вывести из обкома и горкома, "сделав ему последнее предупреждение". Свободу Богданову это не вернуло, но от смертного приговора спасло.
Однако не стоит думать, что Жданов был так уж либерален с исключениями из партии, если, по его мнению, это было нужно, а не навязывалось со стороны неподконтрольными и ретивыми "чекистами". Ещё с нижегородских времён наш герой без колебаний убирал из партии нерадивых, недостойных или неверных лиц. С 1935 по 1941 год, несмотря на рост городского населения и общий рост количества членов ВКП(б) по стране, численность ленинградской городской и областной организации осталась практически неизменной - чуть менее двухсот тысяч человек. За четыре первых года ждановского руководства Ленинградской парторганизацией из её рядов были исключены по разным причинам 128 350 человек. Но вопреки распространённым мифам, для большинства исключённых отставка из рядов правящей партии осталась единственной репрессией.
Партия являлась основным стержнем всего государственного и экономического аппарата эпохи Сталина. Но помимо профессиональных партработников, таких как Алексей Кузнецов, для руководства городским хозяйством требовались и иные люди.
Пётр Сергеевич Попков родился в 1903 году в селе под Владимиром. Отец его был столяром, кроме Петра в семье было ещё трое братьев и три сестры. Поэтому с девяти лет после двух классов церковно-приходскои школы мальчика отдали в батраки. До двенадцати лет он пас чужой скот. В 1915 году отец отвёз его во Владимир, устроив учеником в частную пекарню. Через несколько лет подросток, как и отец, стал столяром. До 1925 года Пётр работал в столярных мастерских Владимира. Работу совмещал с учёбой в вечерней школе для малограмотных. Вступил в комсомол, а в 1925 году в партию. Хотел пойти учиться по партийной путёвке в вуз, но из-за болезни отца вынужден был вернуться к столярной работе, чтобы содержать семью. Только в конце 1920-х годов столяр Пётр Попков поступает на рабфак при Педагогическом университете Ленинграда. Рабочие факультеты в 1920-1930-е годы осуществляли подготовку для учёбы в вузах пролетарской молодёжи, не получившей среднего образования.
В 1931 году Попков поступает в Ленинградский институт инженеров коммунального строительства. Высшее образование он завершает в 1937 году и после окончания института остаётся работать в нём секретарём парткома и заведующим научно-исследовательским сектором. Так полунищий мальчик-батрак, подросток-пекарь и юный столяр вырос в авторитетного члена первичной организации ВКП(б), стал уважаемым инженером, человеком с высшим образованием, что было всё ещё большой редкостью в полуграмотной стране.
В ноябре 1937 года, учитывая массу открытых вакансий в связи с репрессиями, активный член ВКП(б) с безупречной пролетарской биографией и технически грамотный Попков становится председателем Ленинского районного совета депутатов трудящихся города Ленинграда.
Райсовет тогда решает все вопросы местного значения - от культурного строительства до насущных проблем коммунального хозяйства и быта. И инженер коммунальных систем оказывается на своём месте - Попков лично руководит строительством в районе и всё контролирует. Например, он сам назначает и ежедневно (!) проверяет всех управдомов на своей территории. По итогам первого года его работы все многочисленные и жёсткие тогда проверки в новом районе не находят растрат и хищений.
Жданов быстро замечает перспективного хозяйственника. Ленинградскому лидеру явно импонирует молодой и толковый практик с блестящими для тех лет характеристиками. И сам Попков в этот период на рабочих совещаниях с теми же управдомами постоянно упоминает о своих контактах с большим начальством: "Не случайно товарищ Жданов звонит к нам и требует каждую десятидневку сводку…" Под патронажем Жданова карьера Попкова развивается стремительно: в 1938 году он становится заместителем председателя, а в 1939-м - председателем Ленинградского горсовета.
Ещё один ключевой представитель ленинградской команды Жданова - Яков Капустин. Яков Фёдорович родился в 1904 году в крестьянской семье Весьегонского уезда Тверской губернии. С девятнадцати лет - чернорабочий на Волховстрое, строящейся по личному указанию Ленина в 1918-1926 годах первой крупной гидроэлектростанции в России. Затем Капустин работает помощником слесаря и клепальщиком на знаменитом Путиловском заводе в Ленинграде. В 1926-1928 годах, находясь на срочной службе в РККА, вступает в партию большевиков. После армии возвращается на Путиловский, после убийства Кирова - Кировский, завод. В начале 1930-х пролетарий Капустин идёт учиться в Индустриальный институт. К середине 1930-х годов это крупнейший в стране технический вуз, в котором под руководством почти тысячи профессоров и преподавателей обучается свыше десяти тысяч студентов и аспирантов. С 1935 года Индустриальный институт возглавляет человек из команды Жданова, бывший руководитель Нижегородского краевого отдела народного образования Пётр Тюркин.