- Опустить перископ… Право на борт! Нет времени думать, что он будет над нами, если мы не попадем в него, нет времени интересоваться, где находятся остальные суда конвоя. Не остается ничего другого, как развернуть корабль так, чтобы мы могли относительно прямо навести торпеды и опередить его с выстрелом.
- Есть взять руль право на борт!
Я смотрел на спину рулевого, в то время как он поворачивал руль, потом взглянул на индикатор поворота руля и отметил, как ужасно медленно "Флэшер" поворачивает вправо. Нам нужен был более быстрый поворот.
- Стоп, право руля. Лево руля, полный вперед.
Лодка начала поворачивать быстрее, издавая шум, который мог услышать противник. Но это был наш последний шанс на хороший выстрел.
Я на мгновение отступил назад, чтобы посмотреть, какой ответ на задачу выдает ВУРТА, где одна маленькая шкала отражала данные на неприятельский корабль, а другая показывала, каким образом "Флэшер" поворачивала, пытаясь выйти на пересечение курса этого корабля. Мы поворачивали недостаточно быстро, чтобы завершить поворот вовремя.
- Ладно, - неожиданно сказал я. - Будем стрелять на повороте.
Если вы стреляете под большим углом и дистанция потеряна, то промахнетесь. Все, на что я мог надеяться, - это то, что мы определили дистанцию до него настолько точно, что при выстреле, в то время как "Флэшер" все еще поворачивает в воде, по крайней мере одна из торпед попадет.
- Приготовиться взять окончательный пеленг… Поднять перископ.
- Пеленг на цель ноль два семь, относительный. - Когда рулевой поднял перископ, Фил взялся за его рукоятки сзади и установил его прицельную линию по относительному пеленгу. Я прильнул к нему глазом, и передо мной оказалась цель.
- Товсь.
Голос Эдди Эткинсона прозвучал хрипло в установившейся тишине:
- Первый готов.
- Первый, пли! - выкрикнул команду, в которую вложил весь пыл, и опасение, и надежду одного из самых важных моментов в своей жизни.
- Второй, пли… Третий, пли… Четвертый, пли! - Мой голос перерос в гортанный звук, который несколько испугал меня самого.
В тот момент, когда вышла четвертая торпеда, я повернул перископ и обнаружил проблему.
- Дайте пеленг! На нас идет эскортный корабль… Дайте пеленг! Там еще один.
Удар!
Первая торпеда попала в миноносец, и, даже когда я поворачивал перископ, чтобы посмотреть, чувство восторга, какого я никогда еще не испытывал, охватило меня. Ей-богу, теперь я заслужил звание командира, независимо от того, как развиваются события. Если мы так никогда и не выполним чего-нибудь еще, даже если никто из нас никогда не увидит следующего дня, мы оправдаем нашу боевую учебу, стоимость нашей лодки и то, что пожертвуем своими жизнями. Субмарина на миноносец - это достойный обмен.
Удар!
Вторая торпеда попала, в то время как я поймал миноносец в перископ. Я увидел его ватерлинию в то время, как он буквально вылез из воды. Все судно содрогалось. Я знал, что оно обречено.
Я продолжал поворачивать перископ. Дождь стих, видимость улучшилась, и, когда я напряженно всматривался, новая волна возбуждения вдруг охватила меня. Прямо по направлению к нашей корме на четверть румба с левого борта находился танкер, который мне показался самым огромным танкером в мире.
- Цель! Вижу танкер!
- Пеленг два один семь.
- Есть.
- Курсовой угол тридцать левого борта.
- Есть.
- Возьми скорость в двенадцать узлов, Том.
- Есть, сэр. Готово.
- Кажется, довольно далеко. Я бы сказал - около двух тысяч пятисот ярдов.
- Полагаю, что так, капитан.
- Боевая готовность.
Все произошло молниеносно. Я на минуту оторвался от перископа и испытующе посмотрел на Фила:
- Думаешь, нам следует стрелять, Фил? Было бы здорово, но диспозиция хуже некуда.
Она была никудышной, потому что при двух сторожевиках, идущих к нам на всех парах, не оставалось времени ни на что. В результате разворота прямо на залп по миноносцу корма нашей лодки оказалась на одной линии с танкером, что благоприятствовало выстрелу, но единственный мгновенный взгляд на него был недостаточен для того, чтобы произвести точный расчет к атаке. Нам пришлось бы стрелять по приблизительным расчетам и уходить на глубину в спешке. Более того, танкер почти наверняка стал бы поворачивать, увидев, что его атаковали.
- Давайте попытаемся, командир.
- Хорошо. Кормовые, товсь.
- Есть кормовые.
Я знал, даже не оглядываясь, что ладонь Эдди Эткинсона лежит на рычаге управления огнем.
- Приготовиться…
Я осторожно навел крестик перископа на срединную часть танкера.
- Седьмой, пли. Подними мне выше, Снэп!
Внизу, в центральном посту, Снэп отчаянно боролся с дифферентом с того момента, как мы сделали четыре быстрых выстрела по миноносцу. При всех маневрированиях и теперь еще при выпущенной из кормового аппарата торпеде, перископ у него сразу же ушел под воду.
- Есть, сэр. Прибавляю скорости.
- Полный вперед на две трети. - Корабли эскорта были уже слишком близко для того, чтобы я успел взглянуть еще раз. - Ладно, дать залп из четырех торпед.
- Есть, сэр.
Торпеда из восьмого аппарата вышла в режиме автоматически производимого залпа, и перископ вновь вырвался на поверхность.
- Проконтролировать залп! - приказал я. - Он отворачивает.
Танкер неуклюже менял курс влево. При недостаточно точном расчете и лишь приблизительном определении дистанции до него и его скорости с самого начала было бы глупо тратить новые торпеды.
- Дайте пеленг! Сторожевики идут почти прямо на нас. Заполнить быструю! Глубокое погружение. Приборы и механизмы в режим атаки глубинными бомбами.
В тот же момент, как я произнес эти слова, рулевой дотянулся до выключателя и отключил электрический вентилятор в боевой рубке, а я вновь подумал, каким абсурдным может показаться этот факт подводных будней отключение электромотора мощностью в одну восьмую лошадиной силы, чтобы его не было слышно эскортным кораблям. Внизу, на глубине, нам было слышно, как лязгали рычаги, когда рулевой-горизонтальщик переходил с электрического на ручной привод носовых и кормовых рулей, и как вдруг стихли электродвигатели системы регенерации воздуха. Перестали гудеть электродвигатели системы освещения, когда мы переключились на аварийное освещение. Был отключен даже электропривод рулей управления, и рулевой плавно перешел на ручное управление. Гребные винты все еще работали, обеспечивая две трети максимальной скорости во время нашего погружения, потому что корабли эскорта видели наш перископ, и какое-то время ради скорости стоило не обращать внимания на шум винтов.
А затем, когда наш моральный дух начинал падать, пока ждали взрыва первой глубинной бомбы, мы услышали через корпус лодки отдаленный грохот и через шесть секунд еще один.
- Никогда бы не подумал! - Фил перевел дух. - Мы попали в него!
Мы в изумлении посмотрели друг на друга. По всем правилам те торпеды не могли попасть, но было ясно, что они попали.
- Знаете что? Мы, должно быть, неправильно определили его скорость, а поворот замедлил его ход как раз настолько, чтобы компенсировать ошибку!
Я подумал о некоторых ошибках, которые во время Гражданской войны помогли одерживать победы.
- Фил, - сказал я, - скажу тебе, в чем тут дело. Просто бывают такие дни, когда человек ни разу не совершает ошибки.
Затем последовала первая атака глубинными бомбами, сопровождающаяся сотрясающим все грохотом, и мы замедлили ход на самой малой скорости. Если мы выдержим эту атаку, то наша задача будет состоять в том, чтобы ускользнуть, в надежде, что слухачи-акустики кораблей эскорта потеряют нас.
Мы теперь обливались потом, поскольку жар от дизелей и электромоторов начал заполнять лодку. Том Маккэнтс снял рубашку с молчаливой экстравагантностью. Еще пара моряков из команды управления огнем последовали его примеру. Через корпус нам стал слышен все усиливающийся шум винтов сторожевика, когда он приближался на обратном пути.
- Если он сбросит бомбы сейчас, - прошептал Фил, - они лягут совсем близко.
Как будто вторя его словам, раздался слышимый через гидролокатор всплеск от глубинных бомб, ударявших о воду. Мы с трепетом ждали, представляя себе, как глубинные бомбы погружаются и падают на нас, готовые взорваться на глубине, и нам оставалось лишь надеяться, что не на той, где мы находились.
Глубинная бомбежка не была длительной, но бомбы падали очень близко. Нас спасла только большая глубина; на сторожевике не думали, что мы на такой глубине, и соответственно метали свои бомбы. Охваченные возбуждением, мы уходили на юг, и постепенно звук разрывов глубинных бомб становился все слабее.
Осматриваясь в момент спокойного размышления, я думал о том, что чувствую перемену в отношении моряков ко мне. Мы теперь вместе побывали в атаке, и с этого времени, к добру или к худу, они теперь уже не были стеной настороженного ожидания, которая стояла между нами раньше. Мы все стали одной командой.
- Лучше перезарядить сейчас.
Даже если вы производите шум, перезарядка торпедных аппаратов изнурительная работа. Если вы делаете это, когда над вами противник, это просто пытка. Две торпеды весом две тысячи фунтов нужно было загнать в аппараты с огромной осторожностью, после того как из труб торпедных аппаратов была до последней капли откачана вода, а задние крышки открыты. Но в своем приподнятом настроении моряки "Флэшер" могли сделать что угодно, и сделать как надо.
Мы уничтожили миноносец и по меньшей мере повредили танкер, так что была причина праздновать. Но даже при том, что я испытывал радостное возбуждение от этого, смутное чувство беспокойства таилось в глубине моего сознания. Нам пришлось возвращаться. Был танкер, который следовало выследить и прикончить, он все еще оставался на плаву, и, несомненно, были другие суда, которых мы еще не видели. Но очередная атака означала еще одну глубинную бомбежку, а я ее смертельно боялся. Нам уже необыкновенно повезло, что подбили танкер, повезло, что избежали тех глубинных бомб, которые были сброшены прямо на нас, мне чертовски не хотелось испытывать судьбу.
Но это нужно было сделать. Я велел Снэпу опять поднять нас из глубины и, в то время как мы все еще изощрялись, чтобы сделать ход бесшумным, повернулся к Филу:
- Давай вернем экипаж по своим боевым постам.
Он передал команду по лодке, и, пока парни расходились по местам, а я повернулся к перископу и ждал, ладони моих рук стали немного влажными от слов Снэпа.
- Перископная глубина.
- О'кей, Снэп. Подними перископ.
Труба пошла вверх, перископ вышел на поверхность. Я огляделся:
- Проклятье. Все еще идет дождь. Невозможно видеть далеко… Цель! Мы попали в нее! Фил, взгляни на это!
На некотором расстоянии огромные клубы черного дыма поднимались от подбитого танкера. Мы тогда и не мечтали о таких взрывах. Мы действительно в него попали. Фил посмотрел и удовлетворенно вздохнул:
- Он готов, капитан. Он уже больше не сможет плыть. - Фил небрежно повернул перископ вокруг. - Да, здесь еще один миноносец!
Я прильнул к перископу. Никаких сомнений, это был миноносец, почти такой же, как тот, что затонул.
- Дайте пеленг на цель!
- Ноль два ноль.
- Курсовой угол девяносто правого борта. Скорость нулевая.
- Скорость нулевая? - Том Маккэнтс не мог этому поверить. - Что же он делает, командир?
- Я не знаю. Он не может быть тем самым миноносцем, который мы торпедировали. У того должна быть пробоина в борту.
- Но почему же он дрейфует? - недоумевал Фил.
Я пытался разгадать эту загадку. У миноносца был мощный прожектор, и он посылал какие-то сигналы, а наше гидролокационное оборудование улавливало громкий пронзительный звук. Может, нас заманивают в ловушку?
- Это выше моего понимания. Он, должно быть, слушает.
Чем больше я так думал, тем больше мне нравилась эта идея. Предположим, что это неопытный командир, нервничающий от того урона, который мы нанесли, и отчаянно пытающийся запеленговать нас. Может быть, он решил, что стоит рискнуть и лечь в дрейф с тем, чтобы лучше нас прослушивать? Это было бы большой глупостью, но действительно, ему было легче нас услышать, когда его собственные гребные винты остановлены.
Но не было времени обсуждать его мотивацию, так как я знал, что по крайней мере один из более легких кораблей эскорта находится поблизости. Почему бы не начать атаку и не попытаться потопить миноносец? Если мы сможем приблизиться на дистанцию залпа, ничто нам не помешает выпустить в него две торпеды. Затем мы могли бы выстрелить еще двумя по подбитому танкеру, поскольку нам не хотелось дать возможность неприятелю отбуксировать его отсюда.
- Что вы думаете об этой позиции, командир? - спросил Фил с обеспокоенным выражением лица.
- Нечего тут думать. Если этот приятель хочет оставаться на месте и позволить нам выстрелить в него, то наша работа в том и состоит, чтобы удовлетворить его желание.
Он усмехнулся:
- Слушаюсь, сэр.
Мы начали сближение очень осмотрительно и осторожно. Если он действительно замышляет что-то, о чем мы не догадываемся, осторожность не помешает.
- Пеленг на цель. Еще один корабль охранения по курсу с левого борта, идущий в нашем направлении. Опустить перископ… Не думаю, что он нас видел.
Снова налетел дождь, создавая настолько плохую видимость, что мои надежды возросли. Несомненно, никто не заметит наш перископ в такой воде. И все же я был обеспокоен тем, что услышал. Не только звук сонара противника громко звенел у нас в ушах, но и свистящий звук гребного винта раздавался повсюду вокруг нас.
Я снова попробовал взглянуть и дал сигнал боевой тревоги.
Прожектор миноносца был направлен прямо на перископ "Флэшер". Значит, мы где-то допустили грубый просчет. Он нас засек и указывал на нас одному из кораблей охранения. Я начал давать рулевому сигнал опускать перископ. Но прежде чем успел выбросить вниз большие пальцы рук, что-то странное в этом ослепительном свете заставило меня посмотреть снова и издать лихорадочный вздох облегчения.
Прожектор мигал прерывисто. Он никому на нас не указывал; он передавал шифрованное донесение кому-то безотносительно к нам, и наш перископ просто оказался на его пути. И хотя на мгновение мне привиделось, что его донесение читалось как "Прощай, Джордж", я понимал, что он нас не видел.
- Давай с этим разделаемся. - Я вздохнул. - Опустить перископ. Открыть передние крышки.
По телефону отрепетовали команду, а я удостоверился, что индикаторы боевой рубки показали, что все шесть передних крышек торпедных аппаратов открыты.
- Хорошо, приготовиться к окончательным расчетам.
- Готово.
- Поднять перископ. Дайте пеленг на цель! Цель все еще была в дрейфе, но дрейфовала таким образом, что теперь была почти перед танкером. И лишь корма полыхающего танкера виднелась из-под нависшей над ней кормой миноносца. А к нашему левому крамболу быстро приближался ближайший сторожевик.
- Будем атаковать. Начнем с миноносца, а затем атакуем танкер. Приготовиться.
- Есть.
Я тщательно взял прицел на носовую часть миноносца.
- Первый, пли.
Лодка вздрогнула, и я повернул перископ и навел его на кормовую часть цели.
- Второй, пли.
Теперь я повернул его обратно к эскортному кораблю; он был почти над нами. И опять назад вдоль палубы миноносца к его корме, чтобы взять в фокус танкер на заднем плане.
- Третий, пли! - И затем, не меняя пеленга, потому что я не видел никакой части танкера, на которую можно было бы взять прицел: - Пятый, пли!.. Пускай его ко дну!
Воздух из уравнительной цистерны с шумом вырвался в лодку, и мы начали погружаться. Перископ едва успел уйти под воду, когда сторожевик ринулся в свою первую атаку.
Бум!
- Первая торпеда попала в миноносец, командир. - Фил смотрел на секундомер.
Бум!
- Это вторая. Он готов, командир.
Брови Фила подскочили вверх от удивления.
- Боже мой, и третья попала в миноносец! Я кивнул. Судя по времени, это миноносец. Я не поторопился с упреждением при выстреле, что могло привести к промаху.
Бум!
- Командир, - сказал Фил с дрожью в голосе, - этот миноносец, должно быть, разбит вдребезги.
Мы не попали по танкеру, но это подождет. Четыре торпеды угодили в миноносец, в то время как и одной достаточно для такого дела!
Потом мы пошли на глубину, спасаясь от глубинной бомбежки. На этот раз она не была такой жестокой и продолжительной. Несколько бомб взорвались достаточно близко для того, чтобы вдребезги разлетелись электрические лампочки и лодка всколыхнулась, но ясно было, что эскортные корабли не особенно старались, потеряв двух миноносцев охранения конвоя. В то время как мы уходили на юго-запад, экипаж "Флэшер" был в диком восторге.
На этот раз можно было спокойно давать команду вернуться на перископную глубину. Я обшарил через перископ весь горизонт. Распавшийся на части миноносец ушел ко дну. Танкер все еще оставался на месте, и на нем полыхал сильный пожар. Все оставшиеся от конвоя корабли эскорта, чьи мачты мы видели рано утром, были на порядочном расстоянии вдали.
Мои ноги сделались ватными, но поведение претерпело изменения от сдержанности и ликования к ужасному самомнению. Во время нашей первой атаки мы потопили два смертоносных вражеских миноносца и нанесли серьезные повреждения танкеру. Все, что оставалось, - это покончить с ним, и ничто не могло удержать нас от этого.
Не оставалось других целей для выстрела, кроме легких эскортных кораблей, которые не стоили того, чтобы беспокоиться. Поэтому мы неспешно крались на глубине, перезаряжая аппараты, отдыхая и празднуя победу, пока они не ушли. Когда мы снова вернулись на перископную глубину, чтобы еще раз осмотреться, увидели "Бекуну". Эта встреча была нашим первым контактом с одной из своих подлодок с того момента, как донесение с "Хокбилл" стало отправным для атаки, которая продолжалась весь день. Мы всплыли, я обменялся краткими посланиями с Хэнком Старром на "Бекуне", и обе подлодки осторожно проследовали в направлении огромных клубов дыма над гибнущим танкером. Мы обнаружили, что он в одиночестве, и Хэнк пошел своим курсом, а я направил донесение капитану Брайанту, командиру нашей "волчьей стаи", что собираюсь остаться и потопить танкер после наступления темноты.
Через пару часов мы были готовы. Двигаясь осторожно, чтобы убедиться в том, что не попадаем в ловушку, мы почти вплотную подошли к танкеру.
Это судно водоизмещением в десять тысяч тонн представляло собой жалкое зрелище - уже очень низко погрузилось в воду на ровном киле, все его мачты были объяты огнем, а из грузовых отсеков с нефтью вовсю валил густой черный дым. Мы обогнули его несколько раз, не находя признаков жизни.
Вдруг у меня возникла идея, и я повернулся к Джиму Хэмлину, нашему офицеру связи:
- Джим, я хочу сделать фильм, который будет самым величайшим по популярности хроникальным фильмом военного времени. Неси камеру.