Роман с таким названием Роми получила от одной актрисы во время съёмок фильма "Простая история". Роми вдохновилась книгой и обратилась к Жаку Руффио с просьбой написать сценарий. С этим режиссёром она познакомилась на съёмках "Дьявольского трио" и вполне доверяла ему. Руффио быстро справился с поставленной задачей - сценарий был готов через три месяца. Съёмки должны были начаться сразу после завершения "Допроса". Первым прочитал сценарий Давид, и он ему понравился. Но проблемы со здоровьем отодвигали съёмки дальше и дальше. Видя это, Роми предложила Руффио кандидатуру Ханны Шигуллы. Она посмотрела фильм "Замужество Марии Браун", в котором сама отказалась сниматься, и была высокого мнения о её профессиональных способностях и внешности. Но Руффио сказал, что будет ждать, сколько потребуется. После смерти Давида Роми жила только одной мечтой - дать жизнь сценарию, который одобрил умерший сын. Это стало его завещанием и целью её жизни. Она стремилась выполнить его любыми средствами. Не будь этой цели, она бы умерла значительно раньше. Картина стала для неё последней возможностью рассказать о тех чувствах и переживаниях, которые владели ею в последние дни жизни.
В центре фильма "Прохожая из Сан-Суси" - судьба двух любящих людей, Эльзы и Михеля Винер. Эльза - певица, Михель - прогрессивный издатель. Время действия - Германия периода гитлеровской диктатуры. Нацисты рвутся к власти, применяя жестокие репрессии по отношению к еврейскому населению. По тротуару идут двое мальчиков, мирно беседуя друг с другом. Останавливается машина, из неё выскакивают рослые штурмовики. Набрасываются на мальчиков, в которых сразу опознают евреев. Хватают старшего брата, раскачав, ударяют о дерево и убивают насмерть. Принимаются за младшего. Беззащитный, он лежит на тротуаре, а нацисты, развлекаясь, бьют его - по туловищу, лицу, ногам. Внезапно окно открывается, и в нем появляется лицо Эльзы. Видя, как бесчинствуют нацисты, она набрасывается на них и отбивает мальчика. Фашисты, похохатывая, удаляются. С тех пор Макс стал сыном Эльзы, её единственной опорой в тоскливой и безрадостной жизни на чужбине.
Почти в то же время в поле зрения нацистов попадает типография Михеля Винера. Он понимает, что Эльза с мальчиком должны уехать куда-нибудь в безопасное место.
Невозможно без волнения смотреть сцену прощания Эльзы и Михеля на берлинском вокзале. "Михель, я буду ждать тебя, приезжай, пожалуйста, поскорее!" - в исступлении кричит Эльза, словно предчувствуя, что больше им никогда не жить вместе.
Роль мужа Эльзы, Михеля, исполнил Хельмут Грим, один из любимых актёров Лукино Висконти. Его ангельский облик идеально соответствовал тому образу, который жил в памяти Эльзы, тоскующей в разлуке. В этой сцене Эльза одета в тяжёлую меховую шубу. Ворс меха помнил прикосновение Михеля, когда он провожал жену на вокзале. Может быть, именно поэтому Эльза будет постоянно носить эту шубу, зябко кутаясь в неё даже под ласковыми лучами солнца на Лазурном берегу.
После разлуки с Михелем Эльза и Макс поселились в Париже. Когда кончились деньги, она начала работать в кабаре "У Раджи". Его мир, упадочный и мрачный, вполне соответствовал внутреннему настроению Эльзы в то время. Город накануне гитлеровской оккупации веселился до упаду. Каждый, кто умел развлекать посетителей, мог получить работу. Оперной певице Эльзе не стоило большого труда спеть несколько песенок. Правда, не всегда хватало сил, чтобы допеть их до конца. Она не поет, а выплакивает свои песни. Лицо покрыто толстым слоем грима. Накладные ресницы, глаза, обведённые чёрной краской, ярко-пунцовые губы. Эта грубо размалёванная маска помогает Эльзе скрыть истинные чувства, свою боль. И она убегает прочь со сцены, чтобы вдали от зрителей излить свою грусть по Михелю.
Она жила механически. Приглядывала за Максом, принимала ухаживания торговца шампанским Мориса Булара. Он страстно хотел сделать её счастливой, но она любила только Михеля. Ужасна сцена объяснения в любви. Эльза пьяна до бесчувствия. Из глаз текут слёзы. Рука тянется к стакану с вином. Она жадно осушает его. "Я хочу только Михеля. Если бы вы его знали! " - с яростью кричит она Морису. Трясущимися руками достает фотографию мужа и суёт ему в лицо.
Её сжигала не только тревога о Михеле, но и ненависть к наци. "Все, кто работает с нацистами, - подлецы! " - кричит она, не владея собой. Сколько ужаса и отвращения она должна была преодолеть, чтобы вступить в связь с немецким консулом Руппертом фон Легертом. Этот надменный немец взял за обыкновение гипнотизировать её холодным, пристальным взглядом. Он возникал неожиданно в бурлящем мире кабаре и так же неожиданно исчезал. Но ради освобождения Михеля Эльза готова на всё. После ночи, проведённой с Руппертом, она бредёт к отелю, ложится на кровать, зажимает рот руками, словно боится, что крик боли, который рвётся из груди, разбудит спящих вокруг. Она выглядит ужасно, истощенная, измученная, совершенно обессиленная. Долгие годы Роми служила символом женственности и очарования, но в этом фильме её лицо потеряло былую привлекательность. Мы видим женщину, живущую на пределе душевных и физических сил. Её движения похожи на жесты больного человека. Она натягивает на себя шубу, надеясь унять предательскую дрожь, не осознавая того, что это не холод сковал её, а внутреннее оцепенение души, наступившее после прощания с Михелем.
Однако Рупперт фон Легерт оказался верен данному слову. Михеля освободили из тюрьмы, и он приехал в Париж. Эльза встречает его на вокзале. У него отсутствующий вид человека, слишком долго смотревшего в лицо смерти, мукам, насилию и потому переставшего воспринимать действительность. Он всё ещё не верит, что ему удалось вырваться из гитлеровских застенков. "Я тебя освободила", - с гордостью говорит Эльза. Но погибшие не могут вернуться в мир живых. То горькое прощание на берлинском вокзале было явью, а эта встреча здесь, в Париже, - иллюзией. Она могла только пригрезиться, став короткой передышкой перед окончательным прощанием.
Эльза и Михель выходят из машины. На тротуар выскакивают люди с автоматами. Среди них Рупперт. Начинается стрельба. Первым падает Михель, вслед за ним - Эльза. Она не падает, а скорее ложится на своего мужа, словно пытаясь в этот последний миг ощутить угасающее тепло его тела. Физическая смерть этих людей лишь подтвердила смерть духовную. Они умирают в объятиях друг друга. Нацист Легерт был волен распорядиться их жизнями, но не их сердцами.
Трагическая история Эльзы и Михеля не завершается 1937 годом. Вырастает Макс, их приёмный сын.
Пережитое в детстве страдание заставило его посвятить жизнь борьбе за освобождение людей. Он становится основателем организации по защите прав политических заключённых. Однажды к нему обращаются с просьбой поспособствовать освобождению англичанки, томящейся в тюрьме одной из латиноамериканских стран. Перебирая бумаги, предоставленные в его распоряжение, Макс натыкается на фотографию пожилого, убелённого сединами мужчины, и его настроение мгновенно портится.
Грузно опираясь на палку - увечье, нанесённое подонками в коричневых рубахах, осталось на всю жизнь, - Макс бредёт по улицам Парижа. Ночная жизнь бурлит, возле каждого ресторана стоит зазывала. "Раньше здесь было кабаре "У Раджи"? - осведомляется Макс у швейцара и входит в ресторанчик. Цыгане играют на скрипках, льётся печальная мелодия, повергающая героя в невероятную грусть. Прошло четыре десятилетия с тех пор, как маленьким мальчиком Макс поджидал здесь Эльзу. Почти ничего не изменилось за эти годы. Те же скрипки, та же музыка...
На следующий день Макс идет на прием к парагвайскому консулу. "Мне кажется, вы были немецким атташе в Париже в период Второй мировой войны?" - спрашивает он как бы между прочим и замечает в глазах консула смятение. Но Макс углубляется в документы, давая понять, что его не слишком волнует, почему Рупперт фон Легерт превратился в Федерико Лего. Однако, видя, что консул успокоился, выхватывает из папки пистолет и в упор расстреливает Рупперта, верша над ним суд за преступление, которое тот совершил в период Второй мировой войны. Как же была велика скорбь этого человека, если и спустя четыре десятилетия после окончания войны он продолжал носить в груди кровоточащую рану. Она не заживала с тех пор, как были жестоко убиты два человека, спасшие ему жизнь! Суд принял во внимание это обстоятельство, и Макс был приговорён к пяти годам тюрьмы условно. Но ему не пришлось воспользоваться вновь обретенной свободой. Несколько месяцев спустя Макс и его жена Лина - её роль тоже исполняет Роми Шнайдер - были убиты неизвестными. И, несмотря на это трагическое сообщение, фильм венчает кадр двух счастливых людей, встретившихся после долгой разлуки, чтобы потом погибнуть вместе на улицах Парижа. Такой и остаётся Роми Шнайдер в памяти своих зрителей - женщиной, испытавшей беспредельную радость от встречи с любимым человеком.
В творческой биографии актрисы не было фильма более исповедального, чем этот. Всё, что она переживала в то время, нашло отражение в её роли.
Жак Руффио видел, что происходило с Роми Шнайдер, и не вмешивался в её работу. Он выстраивал мизансцены, репетировал с актёрами, не касаясь главной исполнительницы и давая лишь общее направление. "К примеру, сцена в кабаре "У Раджи", где Эльза спивается, разрушая себя. Он заметил только: "Германия разрушается, а вместе с ней Эльза", - сказала Роми журналистам.
Роми играла только то, что могла играть, не делая дублей. Режиссёр понимал: немилосердно заставлять актрису ещё раз повторять то, что причиняло боль. Ведь каждая сцена невольно напоминала ей о собственной трагической судьбе. Эльза видит избиение мальчика и как тигрица набрасывается на громил в коричневых рубашках, повергая их в бегство. Именно так должна была вести себя Роми, чтобы защитить своего сына Давида. В кино она сыграла то, что не смогла сделать в жизни, - спасла самое любимое существо, тоска и скорбь о котором разрывали сердце.
Каждая реплика в этом фильме напоминала ей о собственной жизни. "А ты безукоризненно говоришь по-французски", - замечает Михель, когда они встречаются на парижском вокзале. Даже эта вполне обычная фраза несла в себе тайный смысл. Давид часто вышучивал ошибки матери, демонстрируя своё безупречное знание французского языка. О произношении шла речь и во время их последней встречи. Потому она едва сдерживала слезы, когда слышала эту заурядную реплику. Жизнь и вымысел обрели в этой картине опасную близость.
Каждую минуту Роми приходилось преодолевать себя. У неё сложились напряжённые отношения с юным актером Венделином Вернером, исполнявшим роль Макса в отрочестве. Она понимала, что несправедлива к нему, но сердце не могло смириться с тем, что этот мальчик жив, а Давид мёртв. Несмотря на опыт, она чувствовала себя крайне неуверенно в тех сценах, где нужно было показать по отношению к Максу симпатию и доброту. Ей долго не давалась одна из центральных сцен - встреча Рождества в ресторане отеля "Георг V". Здесь нет ни одного плана, в котором можно было бы увидеть рядом Эльзу и Макса. Этот длинный эпизод строится на чередовании крупных планов. План Роми - план мальчика. Складывается впечатление, что они даже не сидели рядом. Судя по всему, этот эпизод был создан за монтажным столом, а не отснят в павильоне. Роми любила ходить в ресторан с Давидом. Именно здесь она особенно остро ощущала, как рос её сын, как мужал, как постепенно усваивал повадки взрослого мужчины, как покровительственно вёл себя по отношению к ней. Потому ей было невыносимо видеть рядом с собой чужого подростка.
Во второй части сцены Макс встаёт из-за стола, берёт скрипку из рук цыгана и начинает играть печальную мелодию. Эльза слышит первые звуки и не может сдержать слез. Проходит минута - и её тело сотрясается от конвульсивных рыданий. Никогда прежде Роми не приходилось так много плакать на съёмочной площадке, и никогда это не давалось ей так легко. Наверно, и в этой сцене она оплакивала своего безвременно погибшего сына. Слишком свежа была боль утраты, чтобы можно было забыть о ней. Исполняя эту роль, так остро напоминавшую собственную жизнь, Роми Шнайдер совершала актёрский подвиг.
Она привыкла вкладывать в работу все свои силы, жить удвоенными темпами. Состояние покоя было для нее гибельно, и она вновь бралась за новую роль, чтобы познать великую радость творчества. Глубоко раненная смертью сына, она нашла в себе силы выйти на съёмочную площадку, чтобы снять фильм, посвящённый ему. Это был последний, быть может, самый великий акт преодоления собственной слабости. Из таких актов, по сути дела, состояла вся её жизнь, ибо профессия актера, судя по всему, воспринималась ею не только как великое счастье, но и как великая жертва. Своего отца, Вольфа Альбах-Ретти, она уважала за то, что, даже испытывая непереносимую боль в сердце, он продолжал играть на сцене и позволил увезти себя в больницу после того, как закрылся занавес и зрители стали покидать зал.
Роми Шнайдер была не только красивой женщиной, талантливой актрисой, но и волевым человеком.
"С самого начала я стремилась наверх. После первого фильма я сказала матери: "Хочу стать великой и никогда не остановлюсь на полпути". Она добилась поставленной цели. Но какой ценой!..
Конец
Фильм "Прохожая из Сан-Суси" наглядно показывает, что тоска разрушает людей так же безжалостно, как и физическая смерть. После разлуки с Михелем Эльза медленно агонизировала. По свидетельству очевидцев, то же самое происходило и с Роми после смерти Давида. Она ходила, двигалась, встречалась с другими людьми, порой даже улыбалась, но делала это чисто автоматически. Мотор работал, правда, с перебоями. Чтобы скоротать бессонные ночи, она писала письма знакомым и записки членам съёмочного коллектива, а потом в темноте отеля подсовывала их под двери. Однажды она сообщила своей подруге: "Давид в полном порядке. Он теперь у меня". На её лице блуждала загадочная улыбка. Похоже, она действительно верила в возвращение сына, потому что на протяжении многих часов могла вести с ним беседы. По-видимому, её посещали галлюцинации. Возможно, это была защита от непереносимой душевной травмы.
Премьера фильма "Прохожая из Сан-Суси" состоялась 15 апреля 1982 года. На его первых кадрах значится посвящение: "Давиду и его отцу". С полным на то основанием к нему можно добавить ещё два слова - "его матери".
Роми медленно угасала. Вот что рассказывает о последних месяцах жизни актрисы Мария Шелл: "Мы встретились на съёмках "Прохожей из Сан-Суси" и прожили несколько дней в одном отеле. Вся её комната была завешана фотографиями Давида и Сары, они были без рамок, порядком выцветшие на солнце, скрученные. Ещё были фотографии Лорена Петена. Эта встреча меня успокоила. Мне казалось, что смерть Давида она перенесла. Она рассказывала о своей любви к Лорену. Показывала, как было обезображено её бедное тело операцией на почке.
...Когда исчезают душевные силы, жизнь становится бессмысленной".
Душевные силы покинули актрису, но она стремилась жить любой ценой. Потеряв одного ребёнка, не могла допустить того, чтобы и второй её ребёнок рос сиротой. "Жизнь должна идти дальше. Конечно, наступают моменты, когда хочется, чтобы занавес упал и ты смог бросить свою профессию. Но у меня есть ответственность перед семьёй, ведь я не одна. Потому жизнь должна продолжаться. Я буду стараться идти дальше, не стоять на месте", - признавалась она.
После окончания съёмок в январе 1982 года Роми, Сара и Лорен поехали отдыхать на Сейшельские острова. Она много плавала, загорала. К ней стал возвращаться сон. Весной 1982 года Роми купила деревенский дом в деревне Буасси в 49 километрах от Парижа. Свершилась её мечта о родовом гнезде, где она мечтала состариться в окружении детей и внуков, кошек и собак, а также цветов, взращённых собственными руками.
Дом располагался на окраине маленькой деревни, в которой проживали три сотни жителей. Роми разбила сад, посадила цветы, завела несколько собак и кошек. Она старалась не бывать в Париже. Что-то её удерживало от контакта с другими людьми. На деревенском кладбище она купила место для Давида, не предполагая, что очень скоро оно понадобится ей самой.
Сердце Роми Шнайдер остановилось 29 мая 1982 года в пять часов утра. Ей было сорок три года.
Накануне вечером они с Лореном вернулись из ресторана. Роми не хотелось спать, и она села писать ответ женскому журналу. Когда утром Лорен вошел в комнату, Роми продолжала сидеть у стола, но сердце её не билось.
Известие о смерти актрисы моментально разнеслось по Парижу. Её жизнь в последние три года была настолько драматична, что журналисты не сомневались в самоубийстве. Однако лучший французский патологоанатом установил "естественную смерть в результате остановки сердца в пять часов утра". Да и могла ли она, пережившая смерть сына, оставить сиротой свою маленькую дочь? Урок, полученный в результате трагической смерти Давида, заставил её взглянуть иначе на свои семейные обязанности. В последние месяцы жизни она не вспоминала о кино, а думала только о том, чтобы выжить. Но сердце не вынесло переживаний, выпавших на её долю. Свершилось предсказание старой дамы Розы Альбах-Ретти, умершей в 1980 году в возрасте ста шести лет: "Вполне возможно, что однажды моя внучка окажется в тупике, из которого нет выхода. Люди её склада, позволяющие себе жить эмоциями, чувствами и страстями, не задумываются о том, что свеча, которую пытаются задуть с двух сторон, очень быстро гаснет".
Знаменитая австрийская актриса Роза Альбах-Ретти знала, о чём говорит. Простояв на сцене театра более шестидесяти лет, она научилась спасать себя от чрезмерных душевных перегрузок. Но, видимо, секрет не передавался по наследству, ибо её сын Вольф, отец Роми, умер в возрасте шестидесяти восьми лет, а внучка прожила и того меньше.
Узнав о смерти Роми, Ален Делон бросился на помощь осиротевшему и полностью раздавленному случившимся Лорену Петену. Начиная с весны 1981 года Роми Шнайдер постоянно находилась под его присмотром. Он предчувствовал трагедию, хотя и не мог поверить в неё. На похороны приехали самые близкие друзья Роми, с которыми её связывала работа в кино, - Мишель Пикколи, Жан-Клод Бриали, Жан-Лу Дабади, Бертран Тавернье, Франсис Жиро, Жак Руффио, Роберт Энрико, Пьер Гранье-Дефер, Жак Дере. Присутствовал брат Роми, Вольф-Дитер. Магды Шнайдер не было на похоронах дочери, потому что она лежала в больнице с инфарктом.