Судплатов неискренен в своем заявлении, что у него-де с Соболь были только безобидные дружеские отношения, он также нагло врет о своих взаимоотношениях с Быстролетовым, с которым работал вместе, а пытался уверить партком, что он его совсем не знал и, наконец, все сводит к тому, что он, видите ли, забыл это. Судоплатов скрывал имеющийся у него компрометирующий Быстролетова материал, он не ставил вопрос об аресте Быстролетова. Судоплатов не был искренен и на парткоме при разборе вопроса о приеме в партию его жены Кагановой и не поставил в известность партком, что друзья Кагановой - Соболь и Коган арестованы.
Судоплатов также врет, что не знал о троцкистском прошлом Горожанина и о том, что он подписал "платформу 83", и пытается уверить, что-де это знала его жена Каганова и он, не зная этого, выступил с защитой Горожанина. Я не верю этому. Судоплатов знал о троцкистском прошлом Горожанина, и выступление его на собрании было заранее продуманным. Судоплатов не был на высоте своего положения как партиец и как чекист. Он использовал свое служебное положение, получал вещи из-за границы, используя методы врага Ягоды и других и, по существу, занимался контрабандой. И наконец, возьмите его отношение с врагом Шпигельгласом и заявление последнего Судоплатову о том, что он (Шпигельглас) является шпионом и чтобы ему помогли разыскать обличающий его материал. Судоплатов, зная это заявление Шпигельгласа, не поставил об этом в известность партком, сославшись на то, что материал на Шпигельгласа находится у товарища Берии. Это поведение Судоплатова было прямой помощью врагу.
И не зря враг народа Каминский, характеризуя взаимоотношения Судоплатова с Пассовым и Шпигельгласом, назвал его "удобным человеком".
Все это ставит Судоплатова вне рядов партии, он не оправдал доверие члена партии и должен нести ответственность. Судоплатова нужно исключить из партии".
Затем слово взял Максим Борисович Прудников (с 1939 года по 1941 год - заместитель начальника внешней разведки, погиб в 1941 году на фронте под Москвой. - Прим. авт.) и заявил:
"Объяснения Судоплатова на парткоме совершенно неудовлетворительны. Все факты обвинения Судоплатов отрицает и, как наивный ребенок, приходит в недоумение, что он этого ничего не знал, так как был занят на серьезной работе, и признает только то, что был в приятельских взаимоотношениях с Соболь. О Судоплатове как о члене партии у меня сложилось определенное мнение. Откуда у Судоплатова появился такой гонор. Очевидно, это явление было вызвано тем, что он чувствовал за собой руку начальника отдела и его замов. Все его лучшие отношения идут только к высшим лицам и презрение к низшим. Низших работников Судоплатов не замечал. Поведение Судоплатова как члена партии в деле Горожанина, в защиту которого он выступал, наглядно показывает его лицо, лицо не члена партии. Когда парторганизация вынесла по этому вопросу единодушное мнение, Судоплатов дал отбой. Однако не сделал для себя из этого никого вывода, не осудил своего поступка.
Судоплатов старый работник отдела, знал многих из ныне разоблаченных врагов, но он ничего не сделал, чтобы помочь партии. Он не выступил с разоблачением и тем самым оказал услугу врагам, давал им возможность творить их гнусные дела.
Вражеское руководство отдела в лице Пассова видела это и старалось втянуть Судоплатова в свое болото, приблизить его к себе, для чего Судоплатову создавались привилегии. Он был на особом положении у врагов.
Вокруг Судоплатова и его жены Кагановой группировались все бывшие работники отдела, ныне разоблаченные враги, и создавали этим самым круг особых лиц, не переваривавших новых товарищей, пришедших на работу в отдел.
Судоплатов был на особом положении у Слуцкого, ибо он был нужен Слуцкому. Слуцкий тянул на работу в отдел Судоплатова и, несомненно, это было неспроста. Судоплатов посещал вечеринки на квартире у Слуцкого, где собирались все ныне разоблаченные враги.
Судоплатов ничем не оправдал звание члена партии, и ему не место в партии".
Свою речь заместитель начальника отделения 5-го Отдела ГУГБ Василий Иванович Пудин начал такими словами:
"Защита троцкиста Горожанина Судоплатовым не случайна, не может быть, чтобы Судоплатов, будучи членом парткома ГПУ УССР, не знал о троцкистском прошлом Горожанина. Он должен был знать это, и он, безусловно, знал Горожанина как троцкиста, ибо не зря Горожанин принимал такое горячие участие в переброске Судоплатова на работу в Москву. В этом вопросе Судоплатов неискренен.
Взаимоотношения Судоплатова со Слуцким довольно странные. Возьмите его участие во встрече нового года на квартире у Слуцкого, которая, по существу, просто являлась прикрытием для сбора врагов. Мы знаем, что на этих встречах Слуцкий высказывал свое удовлетворение подбором аппарата и его сработанностью, а кто же остался из этих участников встречи на сегодняшний день? Никого. Все они оказались врагами народа.
У Судоплатова нехорошие отношения с работниками отдела Сенькиным, Нагибиным. Спрашивается, почему. Почему Судоплатов не мог сработаться с этими товарищами, присланными на работу из ЦК. Почему у Судоплатова чиновничье отношение к этим товарищам. Очевидно, Судоплатов стремится к тому, чтобы скомпрометировать этих товарищей и убрать их из отдела. Для меня кажутся совершенно странными отношения Судоплатова со Шпигельгласом и заявление последнего о том, что он, Шпигельглас, шпион, причем это было сказано в моем присутствии. Это для меня остается непонятным. Почему Шпигельглас не сказал этого никому другому, а именно Судоплатову.
Делая вывод, я должен сказать, что у Судоплатова нет ничего партийного, он не ведет никакой партийной работы, он не оправдал звание члена партии, и я думаю, что ему не место в партии".
Из всех выступивших на этом собрании, не считая главного героя нашей книги, в официальной истории советской внешней разведки сохранилась подробная биография только Василия Ивановича Пудина. Основная причина - солидный список побед на фронтах "тайной войны". Его первая победа - участие в операции "Синдикат-2". Тогда он сыграл роль "боевика" легендированной чекистами подпольной антисоветской организации "Либеральные демократы".
Другой пример. С 1936 по 1938 год, занимая пост заместителя резидента внешней разведки в Болгарии, он завербовал высокопоставленного японского дипломата, от которого за вознаграждение получил шифры МИД Японии, использовавшиеся в переписке с европейскими странами, в частности с Германией. Это позволило в первые годы Второй мировой войны читать шифрованную переписку Токио и Берлина и быть в курсе японских планов в отношение СССР. Эта история имела продолжение. Осенью 1941 года Василию Ивановичу Пудину снова пришлось ехать в Болгарию. Завербованный им несколько лет назад агент хотел лично этому разведчику сообщить ценную информацию. Она повлияла на решение Иосифа Сталина перебросить войска с Дальнего Востока под Москву во время битвы за столицу в 1941 году.
С июля 1941 года по июль 1943 года Василий Иванович Пудин работал начальником отделения во Втором отделе - Четвертом управлении НКВД-НКГБ СССР, а также командовал одним из спецотрядов этого подразделения Лубянки, дислоцированным в Могилевской области Белоруссии. После войны он работал заместителем начальника управления внешней разведки. Неоднократно выезжал за границу для выполнения специальных заданий. В 1952 году вышел в отставку по состоянию здоровья.
Вновь вернемся к событиям 1938 года. А вот что сказал следующий оратор - Езепов.
"Судоплатов должен признать, что вся его работа проходила в среде врагов народа, и он не принял никаких мер к их разоблачению. Разбирая дело Судоплатова, мы должны признать, что вражеское руководство отдела умело подбирало для себя кадры. Возьмем поведение бывшего секретаря парткома Долматова, который последнее время играл под дудку Слуцкого. То же можно сказать и о Судоплатове. Факт приглашения его на встречу Нового года к Слуцкому говорит за то, что Судоплатов считался у врагов своим человеком, для него создавались лучшие условия. Тем самым они втянули Судоплатова в свое болото. Судоплатов теперь должен признать это и дать политическую оценку своему поведению в парторганизации и той неправильной, ложной позиции, которую он занял в деле разоблачения врагов народа".
Затем выступил товарищ Хрипунов.
"Объяснение Судоплатова, что его длительная командировка явилась причиной притупления его бдительности в деле разоблачения врагов народа, совершенно неверно. Судоплатов вполне политически развит и легко мог бы ориентироваться в этом деле.
Для меня, например, теперь становиться совершено ясным, почему Судоплатова выдвинули на должность помощника начальника отдела, почему ему создавали особые условия. Потому, что Судоплатов был удобным для них человеком. Они его втягивали в свое болото. В свете этого я не могу верить Судоплатову, что у него не было никаких отношений со Шпигельгласом. Ведь никому из вас Шпигельглас не сказал о том, что на него имеется показания, что он шпион, об этом он поделился с Судоплатовым. Следовательно, у Судоплатова со Шпигельгласом были более чем деловые отношения; раз он его посвятил в это дело, значит, он посвящал его и в другие дела.
Судоплатов был на услужении у Шпигельгласа, Слуцкого и других. Он был у них особым приближенным. К рядовым работникам Судоплатов относился высокомерно, он не разъяснял им дела, не помогал в работе.
В политическом отношении Судоплатов ничем себя не проявил. Он не включился в разоблачение врагов и не оправдал звание члена партии, и ему не место в ней".
В своей речи следующий оратор - Одинцов сказал:
"Обсуждая дело Судоплатова, мы должны учесть всю его жизнь: детство Судоплатова наше, но чем дальше он шел в жизнь, тем больше он начинал портиться, и, наконец, мы видим его опутанным связью врагов народа, с которыми Судоплатов жил, общался и для некоторых из них был лучшим другом.
Это падение Судоплатова ускорила его женитьба на Кагановой. Каганова крепко держит в руках Судоплатова, через нее он попал в круги врага Соболь и других. Он попал под влияние своей жены, и она втянула его в эти враждебные круги, в это болото.
Судоплатов, безусловно, был в курсе всех событий, происходящих в отделе, хотя и находился в командировке. И не случайно он сам оказался придатком этого болота, ибо Судоплатов был в близких отношениях со Слуцким, Пассовым и другими. Он был удобным для них человеком, и на сегодняшний день только приходиться жалеть, что вся эта сволочь еще не все говорит о Судоплатове, а говорить, на мой взгляд, есть о чем.
На сегодня Судоплатов является не нашим человеком, он был лучшим другом ныне разоблаченных врагов, их ближайшим человеком, и не случайно поэтому он выступил в защиту врагов Горожанина и других.
Враг народа Шпигельглас доверял Судоплатову, он делился с ним своими переживаниями, и, по-моему, Судоплатова неспроста вводили в курс дела, его замечали в приемники (так в тексте документа. - Прим. авт.) дел отдела.
Что Судоплатов не наш, об этом говорит его отношение к партпоручениям. Посмотрите его работу в стенгазете, разве так должен относиться член партии к порученному ему делу. Судоплатов не оправдал звание члена партии, и ему нельзя оставаться в партии".
Выступивший следом начальник фотолаборатории Гессельберг повторил сказанное раньше и добавил от себя:
"Судоплатов потерял партийное лицо, не оправдал звание члена партии, и ему не место в партии".
Речь бывшего резидента спецгруппы особого назначения в Шанхае Самуила Марковича Перевозникова была более содержательной, хотя она не спасла его от ареста в сентябре 1939 года и расстрела в июле 1941 года (реабилитирован в 1967 году). Он, в частности, заявил:
"…оправдывать свое поведение в деле разоблачение врагов, прикрываясь заслугами, как это делает Судоплатов, нельзя, нужно было наряду с этими заслугами включиться в активную работу по разоблачению врагов и на деле оправдать звание члена партии.
Отношение Судоплатова к заявлению Шпигельгласа и его взаимоотношения с Нагибиным являются не партийными, ни в том, ни в другом случае Судоплатов не поставил в известность партийный комитет, не делал никакой попытки к налаживанию взаимоотношений с Нагибиным.
Судоплатов нечестно и неискренне держит себя на парткоме.
Он пытается отрицать все факты, выдвинутые против него. Судоплатов должен был честно рассказать о своем отношении к Горожанину и дать ему политическую оценку. В выступлении товарища Судоплатова мы видим обратное, у него нет решительности, а следовательно, нет и партийности.
Близость Судоплатова к врагам народа не случайна. Судоплатов был у них на особом счету, как удобный человек. Не зря его приглашали на вечеринки Слуцкого, где велись разговоры о работе отдела и его работниках. Судоплатов и в этом вопросе не показал своего партийного лица, не разоблачил существо этих вечеринок. Судоплатов ничего не сказал сегодня о своих взаимоотношениях с Пассовым, о своей связи с врагами Соболь, Каминским и другими.
Это поведение Судоплатова наглядно показывает его партийное лицо с обратной стороны, его непоследовательность. У Судоплатова нет ничего партийного. Я думаю, что партия ничего не потеряет, исключив Судоплатова из своих рядов".
Затем слово взял помощник начальника 5-го отделения 5-го Отдела ГУГБ НКВД СССР Сенькин.
"Взаимоотношения Судоплатова с работниками отделения были ненормальными. Он явился в отделение не руководить, а командовать. Он не интересовался работой сотрудников отделения и использовал их не по прямому назначению. Судоплатов имел чрезвычайно большое высокомерие по отношению к людям, стоящим ниже его. Он не замечал их. Судоплатов поддерживал вражескую линию Пассова на удаление из отдела честных, вновь присланных работников, и он сделал бы многое, если бы Пассова не убрали из отдела.
У Судоплатова нет ничего партийного, и ему не место в партии, ибо он ничем не оправдал звание члена партии".
Затем выступил Эпштейн. Он заявил:
"…выступившие товарищи правильно подошли к политической оценке дела Судоплатова. Биографические неточности не являются основным критерием обвинения Судоплатова.
Основным в этом деле является то, что Судоплатов был и остается политически неустойчивым человеком, все время его пребывания в органах говорит не в его пользу.
Преклонение Судоплатова перед Слуцким говорит о многом. Его отношение к Горожанину и сокрытие его троцкистского прошлого не случайно. Его окружение в лице Быстролетова, Каминского, Соболь и других довольно не из приятных. Все это характеризует Судоплатова как человека враждебного нам окружения. Это также подтверждает отношение Судоплатова к разоблаченным врагам и его несогласие с выводами парторганизации. Этому поведению Судоплатова не в меньшей мере способствовал бывший партком во главе с оппортунистом Долматовым, когда еще во главе отдела были Слуцкий, Шпигельглас и другие.
Сегодня, разбирая дело Судоплатова, мы не находим другого критерия обвинения, как его отношения к разоблачению врагов, долгое время и у него на глазах орудовавших в отделе. Что сделал Судоплатов для их разоблачения? Ничего.
Судоплатов работал и жил с этими людьми. Он сросся с ними, оказался сам в их болоте и не способен вести борьбу с ними.
И сейчас, когда мы говорим о его отношении к этим врагам, мы не можем выразить ему политического доверия, мы не можем отнестись к нему так, как мы относимся к некоторым членам партии, не внушающим нам политического недоверия.
Вопрос об отношении Судоплатова к заявлению Шпигельгласа, я думаю, надо поставить по административной линии. В той напряженной обстановке, которая была в то время в отделе, об этом заявлении Судоплатов должен был сразу поставить в известность партийный комитет, администрацию и Наркома. Но он этого не сделал, и это лишний раз показывает нам непартийное лицо Судоплатова.
Делая вывод, я присоединяюсь к мнению выступавших товарищей исключить товарища Судоплатова из партии".
После выступления коллег по работе слово было предоставлено главному герою нашей книги. В протоколе кратко было зафиксировано содержание его речи.
"О троцкистском прошлом Горожанина узнал только на собрании, раньше об этом ничего не знал. Перед партией был и есть чист. Своей виной признает то, что не включился активно в разоблачение врагов народа, так как был занят подготовкой к большому оперативному делу, но это заявление отнюдь не снимает с него ответственности перед партией.
Заявил, что никогда никаких преступных связей с врагами народа не имел. С Слуцким был связан исключительно делом, которое он (Судоплатов. - Прим. авт.) проводил, и у него на квартире был два раза, один раз на встрече Нового года и второй раз по делу, когда Слуцкий был болен.