По утверждению Василия Михальчука, уже в середине двадцатых годов прошлого века чекисты знали о существовании СВУ-СУМ и проводили определенную работу. Например, ему нужно было подобрать среди членов этой организации несколько человек, согласных нелегально уйти за рубеж. Такое задание легко объяснимо. Василию Михальчуку проще было бы пройти проверку, объявись он в Варшаве не один, а в составе группы истинных украинских националистов.
Свое заявление о работе в СВУ-СУМ агент сделал как минимум через три месяца после того, как в УССР было официально объявлено о раскрытии этой организации. В газете "Черноморская коммуна" 22 ноября 1929 года в рубрики "Сообщения ГПУ Украины" сообщалось о раскрытии чекистами контрреволюционной организации "Спілка Визволення України". Среди ее членов были "бывшие министры, офицеры, епископы, участники банд", которые ставили своей основной задачей "реставрацию капитализма на Украине". На прошедшем на следующий день в Киеве митинге, как сообщила республиканская газета "Коммунист", ораторы призывали расстрелять "продажных представителей украинской контрреволюции".
Начало большой войны
До начала тридцатых годов прошлого века между западноукраинскими националистами и Лубянкой шла "тихая" война. В схватках на территории Советского Союза рядовые члены и эмиссары ОУН попадали в ГУЛАГ лет на десять. Расстреливать их стали чуть позднее. В той же Польше с западноукраинскими националистами поступали суровее. А вот за границей официальные советские лица и лидеры ОУН чувствовали себя в относительной безопасности.
В 1933 году ситуация кардинально изменилась. Во Львове 22 октября 1933 года восемнадцатилетний боевик ОУН, студент юридического факультета Львовского университета Николай Лемик двумя выстрелами из браунинга убил администратора советского консульского Андрея Майлова. Убийца даже не пытался скрыться с места преступления. В результате украинские адвокаты получили отличную возможность поговорить на суде о Голодоморе и тотальных репрессиях на Украине. На самом деле пули предназначались не другу Павла Анатольевича Судоплатова - сотруднику ИНО ОГПУ, работавшему в Львове под дипломатическим "прикрытием" (хотя отдельные украинские историки утверждают, что человек по фамилии Майлов не значился в списке сотрудников консульства), а советскому консулу - в тот вечер его не было на приеме.
Справедливости ради отметим, что чекист из советского посольства не был единственной жертвой местных западноукраинских националистов. Было среди пострадавших и множество "икроедов". Так в городе называли тех, кто на каждом углу кричал о замечательной жизни в стране большевиков. Консул регулярно приглашал "на икру" многих представителей местной интеллектуальной элиты, симпатизирующих СССР (сейчас бы этих людей назвали "агентами влияния"), а сотрудники советской разведки на таких приемах встречались со своими осведомителями.
Обычно члены ОУН ограничивались всего лишь избиением любителей русской кухни, предварительно объясняя им причину столь сурового обхождения. Одним из первых "потерпевших" стал тогдашний глава Научного общества им. Тараса Шевченко профессор Кирилл Студинский. А вот его коллеге, профессору Антону Крушельницкому, повезло значительно меньше - как впоследствии признавал руководитель ОУН Степан Бандера, в свое время он распорядился убить ученого. В своей газете "Нові Шляхи" профессор доказывал, что Украина может полноценно развиваться только благодаря коммунистам. И, как показало время, он был прав. Правда, узнав о том, что профессор решил выехать в Советскую Украину, Степан Бандера отменил свое решение и, как показала жизнь, не прогадал: в СССР вся семья эмигранта была уничтожена, а фотография профессора занимает достойное место в экспозиции музея Соловецкого кремля.
О пострадавших жителях Львова, пусть даже и "агентов влияния", в Москве особо не переживали, а вот убийство советского гражданина спровоцировало Лубянку на радикальные меры. Председатель ОГПУ Вячеслав Менжинский приказал разработать мероприятия по нейтрализации лидеров украинских националистов.
Дан приказ ему на Запад
По утверждению Павла Анатольевича Судоплатова, предложение стать разведчиком-нелегалом он поручил от начальника ИНО Абрама Ароновича Слуцкого после трагических событий во Львове. Впоследствии главный герой нашей книги о крутом повороте в своей судьбе высказался так: "…чем больше я думал об этом предложении, тем более заманчивым оно мне представлялось. И я согласился. После чего сразу приступил к интенсивному изучению немецкого языка - занятия проходили на явочной квартире пять раз в неделю. Опытные инструкторы обучали меня также приемам рукопашного боя и владению оружием. Исключительно полезными для меня были встречи с заместителем начальника Иностранного отдела ОГПУ-НКВД Шпигельгласом. У него был большой опыт работы за границей в качестве нелегала - в Китае и Западной Европе. (…) После восьми месяцев обучения я был готов отправиться в свою первую зарубежную командировку в сопровождении Лебедя, "главного представителя" ОУН на Украине, а в действительности нашего тайного агента на протяжении многих лет".
Ради исторической справедливости отметим, что в резерв ОГПУ "в связи с выездом в загранкомандировку" Павел Анатольевич Судоплатов был переведен 1 октября 1933 года - за три недели до убийства во Львове. Так что его новое назначение никак не было связано с активизацией работы ОГПУ против украинских националистов. Также немного странно звучит описание программы подготовки (стрельба и рукопашный бой) - больше напоминающее сюжет шпионского романа, чем мемуары советского разведчика тридцатых годов прошлого века.
В своих воспоминаниях главный герой нашей книги ничего не рассказал о своей первой загранкомандировке, которая официально закончилась 1 июня 1934 года. После возвращения из нее его зачислили в Иностранный отдел на должность оперуполномоченного, а с 1 ноября 1934 года утвердили оперуполномоченным 7-го отделения (экономическая разведка) ИНО ГУГБ НКВД СССР. По тем временам высокая должность. Учитывая то, что острый дефицит кадров начался через три года и, возможно, были другие достойные кандидаты на эту должность, можно предположить, что с поставленными перед ним во время заграничной командировки задачами Павел Анатольевич Судоплатов справился.
Кадровая политика в центральном аппарате внешней разведки в середине и конце тридцатых годов прошлого века была такой. Новичок получал назначение на должность стажера. Через какое-то время его повышали - теперь он становился оперуполномоченным. Следующая ступенька - заместитель или начальник отделения. По современным меркам, отделение - низшая ступень в структуре аппарата разведки. Но тогда более крупных подразделений - отделов, секторов или управлений - не было. Поэтому отделения замыкались прямо на руководство внешней разведки.
Секретная миссия
До сих пор первая загранкомандировка нашего героя продолжает оставаться вне поля зрения многочисленных авторов его жизнеописаний. В этом нет ничего удивительного. Сам Павел Анатольевич Судоплатов в своей книге "Разведка и Кремль" про нее ничего не написал, а в доступных на сегодняшний день для исследователей архивных материалах указан лишь ее срок. Есть лишь две "зацепки".
Во-первых, перед командировкой Павел Анатольевич Судоплатов активно изучал немецкий язык.
Во-вторых, в 1933 году он познакомился с легендарным советским "нелегалом" Дмитрием Быстролетовым (оперативный псевдоним "Ганс"). О взаимоотношениях этих двух неординарных людей будет подробно рассказано ниже, а пока отметим один любопытный факт. "Ганс" в середине 1933 года прибыл из Италии в Германию - привез секретные образцы военной техники. Дальше их должны были переправить в СССР. Обычно такие предметы пересылают дипломатической почтой. Надежно и безопасно. Вот только кто-то должен был их доставить на территорию советского посольства в Берлине. Был и альтернативный вариант - на борту одного из советских судов.
Можно предположить, что Павел Анатольевич Судоплатов выполнял функции курьера в Германии и взаимодействовал с "Гансом" или кем-то еще из советских "нелегалов". Маловероятно, что его использовали в качестве "нелегала". Срок пребывания в стране очень маленький. Если бы он был "отозван" из-за повышенного внимания германской контрразведки, то маловероятно, что его бы использовали для проникновения в руководства ОУН.
В пользу версии о том, что Павел Анатольевич Судоплатов посетил Германию, косвенно свидетельствует такой факт. Начиная с середины двадцатых годов прошлого века эта страна стала одним из объектов повышенного внимания со стороны отечественной научно-технической разведки. Не изменилась ситуация и с приходом к власти Адольфа Гитлера. Наоборот, возросло количество советских специалистов, легально посетивших Третий Рейх. Также активизировалась деятельность разведки. В одном из документов, подготовленных на Лубянке, его авторы с гордостью констатировали:
"Анализ работы берлинского аппарата органов внешней разведки в 1933–1937 годах показывает, что оперативное сочетание разведывательной работы с легальных и нелегальных позиций дало положительные результаты в тяжелой агентурно-оперативной обстановке в Германии после прихода к власти фашизма. Наш разведывательный аппарат не только сумел избежать провалов и обеспечить активную работу агентуры, но и добиться положительных результатов в вербовке источников информации… Несколько ценных агентов удалось приобрести научно-технической разведке".
Поэтому высока вероятность того, что в помощь уже работающим в Третьем Рейхе советским разведчикам Москва командировала еще одного сотрудника центрального аппарата ИНО.
Оговоримся сразу, новичок не должен был заниматься вербовкой новых агентов, а выполнял обязанности курьера или страховал коллег при их встречах с информаторами.
Глава 5. Под псевдонимом "Андрей"
"С 1 марта по 1 октября 1935 года, находясь в служебной командировке, состоял в особом резерве Отдела кадров по должности оперуполномоченного с прикомандированием к ИНО ГУГБ НКВД СССР.
7 апреля 1935 года вернулся к исполнению обязанностей.
С 1 июля 1935 года исключен из списков личного состава в связи с направлением за границу для выполнения специального задания (оперативный псевдоним "Андрей")"
После успешного выполнения первого задания за границей руководство ИНО приняло решение использовать Павла Анатольевича Судоплатова для проникновения в ближайшее окружение руководства ОУН. Мы бы не стали утверждать, что он был единственным, перед кем была поставлена такая задача. В прошлой главе автор рассказал о других агентах и кадровых сотрудниках ОГПУ-НКВД, имевших аналогичное задание. Возможно, у украинских чекистов, руководящих деятельностью мифической организации Василия Лебедя, возникли специфичные проблемы. Им нужно было направить за рубеж своего эмиссара с докладом о проделанной работе. Использовать кого-либо из прибывших из-за рубежа гостей было небезопасно. Ведь они могли согласиться на сотрудничество с ОГПУ ради спасения собственной жизни, а не по идеологическим мотивам. Можно было отправить самого Василия Лебедя, но такой поступок вызвал бы подозрение у руководства ОУН: если существует организация, то почему руководитель не смог прислать никого из ее членов, а поехал сам?
В июле 1935 года "Хомяк" прибыл в Финляндию вместе с двадцатипятилетним Павлом Грищенко. Василий Лебедь объяснил встречающим, что это бывший комсомолец, разуверившийся в идеях коммунизма и ставший фанатичным украинским националистом. Тогда же один из лидеров ОУН Дмитрий Андриевский придумал первый псевдоним юноше - "Павлусь". Чуть позже появились еще два - "Вельмуд" и "Норберт", а после убийства Евгения Коновальца - "Валюх".
На финской земле
Интересные воспоминания о своей первой встрече с Павлом Анатольевичем Судоплатовым оставила известная советская разведчица и не менее популярная детская писательница Зоя Ивановна Рыбкина-Воскресенская (оперативный псевдоним "Ирина").
С 1935 года по 1939 год она работала заместителем руководителя легальной резидентуры в Финляндии под "прикрытием" представителя ВАО "Интурист". Отвечала за связь с советскими нелегалами, действовавшими в скандинавских странах. В сентябре 1935 года в Финляндию прибыл ее будущий муж, а тогда просто коллега и начальник - Борис Аркадьевич Рыбкин (оперативный псевдоним "Кин").
Однажды из Москвы было получено задание - установить связь с нашим разведчиком "Андреем", нелегально переброшенным через советско-финскую границу. В телеграмме Центра указывались лишь место встречи и пароль. Разумеется, они не знали, кто скрывается под именем "Андрей".
В назначенный час "Ирина" вместе с "Кином" выехали на окраину Хельсинки и увидели на высокой деревянной перекладине, огораживавшей дорогу, молодого человека в дешевом и мятом костюме. Он сидел и беспечно болтал ногами. Ветер трепал его густые темные волосы.
Зоя Ивановна Рыбкина-Воскресенская, увидев незнакомца, забеспокоилась: почему именно здесь, на обусловленном месте встречи, оказался подозрительный субъект? Резидент усмехнулся, почувствовав волнение спутницы, и сделал незнакомцу упреждающий знак рукой: "Оставайся на месте!" - и они поехали дальше. Спустившись в долину, "Кин" развернул машину и негромко произнес:
- Это и есть "Андрей". Я его знаю по Лубянке. Мы с ним не раз бывали на инструктивных докладах для лекторов по международному положению.
Автомобиль медленно вскарабкался в гору. "Андрей" уже прохаживался вдоль перекладины на обочине, "Кин" притормозил и произнес пароль, хотя оба узнали друг друга и обменялись улыбками. Получил отзыв. Вторая часть пароля - контрольная.
Место было пустынное. Обзор хороший.
- Быстро в машину, - скомандовал Борис Аркадьевич Рыбкин разведчику, а спутнице велел пересесть на заднее сиденье.
- У меня времени в обрез. - "Андрей" явно торопился. - Сообщите в Москву. Прибыл нормально. Остановился на жительство у Кондрата Полуведько. Имейте в виду, я для него представляю украинское националистическое подполье. О моей фактической роли он знать не должен. Так решил Центр.
"Кин" повернул машину на лесную дорогу и произнес строгим и холодным тоном, обращаясь к визитеру из Советского Союза:
- Здесь я вас высажу. Пойдете по этой дороге до трамвайной остановки…
- А дальше по шпалам, по шпалам… - попытался пошутить разведчик, чтобы разрядить официальную атмосферу встречи. Его легко можно было понять. Ведь Павел Анатольевич Судоплатов постоянно находился в нервном напряжении. Ему приходилось контролировать не только каждое слово, но каждый жест и взгляд.
- Следующая встреча и основательный разговор - в пятницу. Заберем на том же месте. А пока осваивайтесь с городом и окрестностями. Присмотритесь внимательнее к "Тогобийчному", он ведь наш, постарайтесь с ним подружиться, - водитель продолжил говорить так же строго, не реагируя на шутку собеседника. Затем он становил машину и, прощаясь, добавил: - Итак, до встречи!
Сидя в машине, Зоя Ивановна Рыбкина-Воскресенская молчала всю дорогу и внимательно присматривалась к новому подопечному. Ее поразила кожа на лице и шее "Андрея". Красная, бугристая. Заплывшие глаза. Молодой человек заметил ее недоумение и пояснил, что, пока он двое суток пробирался через болота и озера, его сильно покусало комарье. Женщина вынула из своей дамской сумочки флакончик с гвоздичным маслом и предложила жертве кровопийц воспользоваться им.
В Финляндии "Андрея" опекал руководитель местного отделения ОУН Кондрат Никитич Полуведько ("Тогобийчний"). Об этом человеке стоит рассказать подробнее. Дата и место его рождения автору неизвестны. В период Гражданской войны, будучи украинским эсером, получил определенную известность в петлюровских кругах. Однако политикой ему заниматься надоело, он порвал с эсерами и отошел от активной политической деятельности, предпочтя педагогику. Непродолжительное время работал в системе наркомпроса Украины, занимая в нем высокое положение. Когда в начале тридцатых годов украинские чекисты обратились к нему с предложением выехать за границу для работы против западноукраинских националистов, Кондрат Никитич Полуведько согласился им помочь.
Для него была разработана легенда, согласно которой он входил в одну из националистических групп, ликвидированных в начале тридцатых годов прошлого века, был осужден, однако сумел бежать с Соловков в Финляндию.
Оказавшись в Хельсинки, агент украинского НКВД присоединился к здешним оуновцам и вскоре завоевал их полное доверие. В апреле 1935 года местный националистический лидер Ярослав Барановский поехал в Аргентину и в Буэнос-Айресе случайно попал под поезд. Уже в наши дни украинские националисты приписали его смерть чекистам, якобы сотрудники НКВД толкнули его под поезд, чтобы Ярослав Барановский не вернулся назад. А вакантное место занял бы их агент - Кондрат Полуведько.
На самом деле членом ОУН и ее представителем в Хельсинки (главой Украинской Громады в Финляндии) он стал благодаря стечению обстоятельств и собственным литературным талантам. "Тогобийчний" регулярно писал статьи в эмигрантскую украинскую националистическую прессу и в издаваемую в Париже газету "Украинское слово".
Его главной задачей было поддержание связи между западноукраинскими националистами, живущими в изгнании, и их подпольной организацией в Ленинграде. Эти контакты были для оуновцев чрезвычайно важными, так как именно в городе на Неве, в отделе рукописей знаменитой библиотеки имени Салтыкова-Щедрина они прятали свои архивы. И хотя в НКВД об этом знали давно, обнаружить архивы удалось лишь после окончания Второй мировой войны, в 1949 году.