Летом 1992 года в Карабаново приехала группа норвежцев. Жили неподалеку, в Иконникове, в бывшем пионерском лагере "Синие дали". Впервые в жизни они не могли принять утром теплый душ, работали вместе с нами, шкурили лес, разбирали кирпичную кладку уродливых пристроек к храму, приводили в порядок кладб*ище, о котором в архивной справке сказано, что на нем "погребались умершие", а потом уехали и через две недели прислали деньги, собранные для нас лютеранским пастором Инге Манцекером и ветеринаром Иоганнесом Оствайтом. Денег хватило и на уплату долгов, и на новую крышу. Потом с какими-то спортсменами случайно приехал пожилой баптист из Канады Рон и, ничего не объясняя и ни о чем не расспрашивая, дал столько же. На деньги норвежских лютеран и канадского баптиста восстановлена русская православная церковь в селе Карабанове Красносельского района Костромской области. Не побоюсь быть назойливым и повторю: Московская Патриархия по сей день не дала нашему храму ни одной копейки, не передала никакой утвари, не выдала бесплатно даже пачку свечей.
О том, что кто-то в высших церковных сферах помогает восстанавливать храмы, мы знаем только из наклеек на бутылках с замечательной экологически чистой и очень полезной водой, которую продает в России и за рубежом Костромская епархия. Областная и городская администрация безвозмездно передали епархии здание, где разместилась совместная американо-епархиальная компания по розливу воды из "Святого источника". Говорят, ее даже в Чикаго газеты очень хвалили, а деньги, написано на бутылках, идут на столь благое и важное дело - восстановление поруганных храмов. Неужели христианину на такое одного доллара жалко? Впрочем, у Патриарха и архиепископа есть и другие заботы, другие статьи расходов, поважнее реставрации церквей в вымирающих деревнях российского Нечерноземья.
Готов засвидетельствовать перед крестом и Евангелием, что ни малейшей попытки совратить меня или кого-либо из наших
прихожан в какую-то злосмрадную ересь никто из жертвователей ни в какой форме не предпринимал.
Много раз, устно и письменно, дома и за рубежом, мне приходилось достаточно резко критиковать различные формы так называемого "экуменизма" в современном мире. За это меня публично именовали мракобесом, ретроградом, узколобым ортодоксом, православным фундаменталистом и еще как-то и как-то. Экуменизм был главным пунктом наших принципиальных расхождений и довольно резких споров с о. Александром Менем. Здесь резко расходимся мы с Президентом Российского Библейского общества, известным московским священником о. Александром Борисовым. Споры начались более 30 лет назад, когда Московская Патриархия вступила во Всемирный Совет Церквей. Но сегодня никак не могу присоединить свой голос к дружному и подозрительно хорошо спевшемуся хору светских и церковных сирен и витий, взваливающих чуть ли не все наши духовные недуги и беды на злокозненных и очень богатых забугорных миссионеров, совращающих бедных и доверчивых россиян в свои секты, заманивающих их туда грошовыми подачками. Убежден: дело не в том, что ОНИ сильны, речисты, коварны или богаты. Кто и когда принимал у нас всерьез баптистского проповедника Билли Грэма? Беда, что МЫ, посткоммунистические православные священнослужители, слабы, духовно ленивы и безынициативны. Главная скудость Московской Патриархии не в мошне, а в духе, мы слишком долго и слишком искренне братски целовались с генерал-лейтенантами МГБ-КГБ5. Оттого и уповаем сегодня не на камень веры, не на обоюдоострый меч православной догматики, а на "черемуху", на дубинки ОМОНа да на все новые запретительные статьи Закона о свободе совести. Семьдесят лет коммунистическая пропаганда долдонила нам, что все наши беды и несчастья - из-за бугра импортированы, из чужого времени или пространства, от проклятого царизма или коварного империализма, что враг где-то там, вне тебя. Так и национал-социалисты учили. У тех и других все просто, логично и понятно. А Христос какими-то притчами говорил о каких-то бревнах и сучках. На той антихристианской закваске, на тех коммунистических дрожжах замешано тесто ненависти к зарубежным миссионерам.
Не худо бы постоянно помнить, что не из-за бугра импортированы, а густо процвели на отечественной почве и успешно расплодились по всем городам и весям и "Белое братство",
83и "Богородичный центр", и какие-то "Христы" - Виссарионы, Зосимы, Порфирии, и "Общество Рерихов", и еще Бог знает какие прелестные цветочки "духовности". Перечислил лишь то, о чем читал восторженные статьи в наших газетах, что рекламировало наше радио. Нечего на зеркало пенять. "Берегитесь от соблазна, откуда бы он ни шел, - предостерегал Иоанн Златоуст, - от чужих ли, или от своих".
Без воли епископа пресвитеры и диаконы ничего не совершают
Церковь- в Карабанове закрыли и разорили в самом начале 50-х годов, когда никакой особо свирепой кампании по борьбе с опиумом для народа и с духовной сивухой в общесоюзном масштабе не велось. Закрыли ее совместными трудами светские и церковные богоборцы, не решусь отдать пальму первенства ни воинствующим безбожникам, ни правящему архиерею. Сомневающимся и удивляющимся, вздыхающим, что "тогда нельзя было иначе, приходилось идти на компромисс", т. е., попросту, сергиан-цам, напомню, что был в Русской Православной Церкви епископ Афанасий (Сахаров), был архиепископ Ермоген (Голубев), на совести которого нет ни одного закрытого храма, был архимандрит Таврион (Батозский), которого должны были рукоположить во епископа Курского, и были "красные попы", отправившие Ермо-гена на покой в Жировицы, не дававшие Афанасию служить, державшие его в заштате, согласившиеся не рукополагать Тавриона, ибо он - "фанатик".
Правящим архиереем в Костроме, когда закрыли храм в Карабанове, был один из самых выдающихся самодуров Московской Патриархии Антоний (Кротевич), повинный в сотнях, если не тысячах злохудожеств, включая и закрытие храмов. Мой предыдущий храм, Ильинскую церковь в селе Яковлевском Костромского района, закрыл тоже он. Многое в его поведении заставляет думать, что вряд ли он был психически нормальным человеком, но правящим архиереем он, безусловно, был.
Священники старшего поколения Костромской, Тульской, Ивановской епархии могут часами без устали рассказывать о его безобразиях. Ни один архиерей не оставил после себя такой неувядаемой "славы". Теперь, правда, весело смеются батюшки,
84
а лет 45 назад, если вызывал кого-нибудь епископ, служили молебен не о путешествующих, хоть добираться было нелегко, а о ненавидящих и обидящих нас. Вызываемый просил прощения у жены и родителей, благословлял перед своей дорогой детей, ехал в епархию словно в ставку монгольского хана. Управу на Высоко-преосвященнейшего Антония искать было бесполезно: где-то там, в самых высоких верхах, у него была мощнейшая рука.
"Вызывает меня Владыка в Тулу, - рассказывал мне не один раз огромный тучный архимандрит Василий, - сразу, с noli рога, без предисловий, без благословения: "Ты, - говорит, - осел, глупый, безмозглый осел, тебе нельзя ездить ни на поезде, ни на автобусе, теперь тебя будут возить по Туле на осле, чтобы все видели, кто ты есть". Дал иподиаконам сколько-то денег, велел нанять на рынке осла с тележкой, на них тогда все по рынку и с рынка возили, велел усадить меня в эту маленькую тележку, а я и тогда крупный был мужик, хоть брюхо было поменьше, и два часа возить, да непременно по центральным улицам. А за что про что такая милость, даже словом не обмолвился. Я, конечно, тоже не спрашиваю: еще пуще рассвирепеет. "Как благословите, - говорю, - Владыко". Но как только за угол завернули и Антонию из окна не стало нас видать, я обоим иподиаконам по красненькой (десять рублей. - Ред.) в зубы, один, правда, покуражился для порядка, мало ему показалось, но я больше не дал, он и успокоился. В центр везти не стали, а закоулочками да переулочками за базар завезли, там сколько надо постояли, один за пивом сбегал, а потом вернулись в епархию и доложили, что весь народ надо мною, ослом, всю дорогу животики надрывал".
"Как только он меня вызывает, я первым делом к Константину Арбузову, это его протодиакон и секретарь, - рассказывал заведующий канцелярией Саратовского епархиального управления о. Всеволод, много лет прослуживший в Тульской епархии. Антоний как-то ни с того ни с сего в порыве гнева весь рот Арбузову раскровянил прямо в алтаре, но очень ему доверял всегда. Если протодиакона дома нет, я там чего принес - мед или грибки - ос-| тавлю, а сам в Собор. Если там не найду, подкрадусь на цыпочках к калитке епархиального управления, оно от Собора совсем непода-I леку, и в дырочку в воротах заглядываю. Увижу кого-нибудь знакомого во дворе, Арбузова вызову, разузнаю что к чему, зачем Владыка вызывает, а потом уж иду. Когда - сразу, когда - после обеда, чтобы он на ком-то другом зло сорвал. Один раз стал подкрады-
85ваться, а он меня издалека в окно увидал, сам со двора к калитке подобрался (он шустрый был такой, на месте никогда не сидел, десять раз за день все кругом обежит), вдруг калитку распахнул и меня посохом по башке - раз! Я развернулся и деру вниз по улице к базару, а он в азарт вошел да за мной со своим дрыном, подрясник развевается. "Держи, - вопит, - держи мерзавца". На улице вроде никого не было, да я и не заметил бы никого. Полквартала бежал и орал, но я, конечно, помоложе, да ведь и шкуру спасал, не догнать ему меня. Через месяц, гляжу, опять зачем-то вызывает. Оказалось - насчет оформления разных треб. О прошлом даже не вспомнил, так и не знаю, почему бегали".
Естественно, Антоний дослужился в Московской Патриархии д'о белоснежного митрополичьего клобука. В последние годы конфиденциально рассказывал приближенным, что после смерти Патриарха Алексия (Симанского), вероятно, станет Святейшим. Но тут уж он брал не по чину, эту номенклатурную единицу замещали по решению мужей из Политбюро ЦК КПСС и высших сфер КГБ. Пришлось Антонию заканчивать свою карьеру не в Чистом переулке и не в имении в Переделкине, а на покое в Перове да Малаховке.
Как-то летом 1979 года Саратовский архиепископ Пимен велел мне сжечь кучу старых бумаг из архива. Во время работы, просматривая некоторые из них, я встретил довольно любопытные письма, образец эпистолярного жанра наших владык. Его автор - один из известнейших и колоритнейших епископов послевоенных десятилетий.
"Московская Патриархия Епископ Сергий
В/Конфиденциально. Его Высокопреосвященству, Высокопреосвященнейшему Палладию
Ваше высокопреосвященство!
Дабы предотвратить могущие быть осложнения для Вас, считаю своим братским долгом уведомить Вас, Владыка, о некоем художнике ЗАБОЛОТНОМ Александре Васильевиче, проживающем в г. Михай-ловке Сталинградской области. Заболотный, по неофициальным данным, сотрудничал со Спасским в составлении его открытого письма. В прошлом Заболотный А.В. репатриант, белогвардеец. Имею сведения от т. Косицына, что он участвовал в войне на стороне немцев. Был осужден,
86
но освобожден. Недавно получил советское гражданство, а то имел вид на жительство. Заболотный ведет антисоветскую оголтелую агитацию среди окружающих лиц. При этом заявляет, что он состоит под каким-то покровительством органов Министерства внутренних дел. Ссылается на свои связи с начальником паспортного стола милиции г. Михайловки т. Журавлевым и другими лицами. Держит себя с апломбом и утверждает, что он окончил Белградскую Академию Художеств, что очень сомнительно по его работам. Очевидно, он будет пытаться проникнуть к Вам и войти в доверие. Я о сем считаю нужным Вас предупредить, дабы Вы знали, что это за человек. Провокатор, хлыщ, пьяница и жуир. Он наносил оскорбления моим родственницам, предлагая гнусные альянсы (пишу в русской транскрипции). Оскорблял советских людей и постоянно грозил. Применял ко мне шантаж в стиле западных авантюристов.
О нем может дополнить т. Косицын, уполномоченный по делам Церкви, он еще более осведомлен о нем, чем я.
Пользуюсь случаем свидетельствовать Вашему Высокопреосвященству мое уважение и братскую преданность".
Я с особенным интересом перечитываю сегодня это письмо-характеристику "некоего художника и белогвардейца Заболотного", потому что и мой правящий архиерей, архиепископ Вологодский Михаил (Мудьюгин) несколько лет назад, уже в годы перестройки, рассылал примерно такие же письма-характеристики о некоем священнике Георгии Эдельштейне, оскорбляющем советских должностных лиц, например вологодского тов. Косицына, умело пользующемся высокогуманным советским законодательством и применяющем шантаж в стиле западных авантюристов. Разумеется, все подобные характеристики пишутся и рассылаются "конфиденциально". Попробуй, опровергни "сведения от тов. Косицына, уполномоченного по делам Церкви", если непосредственный начальник всех косицыных - тов. ГГ. Карпов, генерал-лейтенант МГБ. Десятилетиями астраханские, вологодские, костромские, московские тов. косицыны подбрасывали епископам в устных беседах сведения об оголтелой антисоветской пропаганде, об участии в войне на стороне немцев, обо всех инакомыслящих, инаковерующих, диссидентах, хлыщах, пьяницах и жуирах, а Высокопреосвященнейшие Владыки, тоже в/конфиденциально, сообщали тов. косицыным все, что им удалось разведать, узнать, услышать об антисоветской деятельности любых антисоветски настроенных элементов. Все эти ушаты безусловно
Очевидцы
87правдивой и совершенно объективной информации Владыки распространяли устно и письменно, а слово епископа звучит весомее слова уполномоченного Совета по делам религий.
Сколько я ни писал самому архиепископу Михаилу, управляющему делами Московской Патриархии митрополиту Владимиру, в Синод, Патриарху, требуя церковного суда, требуя предать гласности "конфиденциальные" характеристики, опубликовать их, мне ни разу даже не ответили. Таков не епископ Михаил или Сергий. Такова Московская Патриархия. Основное качество наших архиереев - они СЕРГИАНЦЫ, т. е. СОВЕТСКИЕ ЛЮДИ, они воспитаны советской властью. Они никогда не скрывали этого, они даже не мыслят себе, что кто-то может быть членом Русской Православной Церкви и не быть советским человеком, что какой-то человек в годы правления Сталина, Хрущева или Брежнева может жить не в Советском Союзе, а в России.
С ноября 1979 года, с первого дня, когда я стал священником, я не осквернил свой язык произнесением слова "товарищ"6, я не принял и не распечатал ни одного почтового отправления, на котором было написано "т. Эдельштейну": священнослужитель не может обращаться так ни к кому ни устно, ни письменно. Как-то Вологодский райфо пожаловался уполномоченному Совета по делам религий по Вологодской области Николаеву, что я отправляю им письма, не распечатав. Николаев запросил Совет по делам религий, и Москва подтвердила: священник - не "товарищ", ему нужно писать "служителю культа Эдельштейну". Уполномоченные, да и любые другие советские чиновники понимали меня очень хорошо, а вот архиепископ Михаил долго отказывался понять, рассказывал, что так обращались друг к другу купцы, в слове нет ничего зазорного. Епископ Сергий, боюсь, вообще никогда бы не понял, ему эмгэбэшник Косицын - товарищ, а я знаю это слово только в одном значении - "партайгеноссе". Ленин, Сталин, Дзержинский, Берия, Зюганов, Анпилов, Лигачев да Александр Яковлев друг другу товарищи.
"№ 2480 24 октября 1956 г. Конфиденциально (разумеется. - Г. Э.) Высокопреподобному протоиерею Д. Днепровскому, Благочинному 1-го Сталинградского округа
Прошу Вас затребовать объяснений у прот. Сергия Соловьева, почему не охвачены подпиской на заем выпуска с/года следующие лица: гр-н Щеглов И.С. - п/старосты. Андреев Я.П. - шофер, Бондарен-
88
ко К.П. - певица-дискант, последняя отказалась. Как советский человек может отказаться? Не представляю, разве нельзя было ее подвергнуть общественному остракизму? Савинков Ф.Ф. - тенор. Уж не родственник ли знаменитому Б. Савинкову, эсеру?
По получении объяснений благоволите меня уведомить докладом о сем.
Сергий, Епископ Астраханский и Сталинградский"
Это не сталинские времена, а хрущевские, помню, даже преподаватели пединститута отказывались подписываться на тот заем, их потаскают, потреплют нервы в партбюро да профкоме и оставят в покое. И епископ с благочинным - такое же партбюро.
Туркам, кстати, хватило ума и такта оставить за Вселенским Патриархом титул Константинопольского, сами патриархи тоже отказались от сомнительной чести именоваться "Стамбульскими", хотя это слово, казалось бы, нейтральное. Сергианцы же никогда не гнушались титуловаться "Ленинградский", "Сталинградский", "Молотовский", "Свердловский", "Куйбышевский", да они и по существу были таковыми. Учение об имени - чрезвычайно существенная часть православной догматики, согласно учению Отцов Церкви, имя - икона.
Советские архиереи не собираются ни от чего отрекаться и ни в чем приносить извинения
Я был рукоположен в ноябре 1979 года. Мне выпала редчайшая удача: все годы служить под омофором лучших (по общему признанию, бесспорно лучших!) архиереев Московской Патриархии. Я думаю, этот опыт был дарован мне для того, чтобы я мог полюбить человека и возненавидеть грех его, чтобы я был избавлен от соблазна свалить наш общий грех на конкретного Ивана, Петра или Сидора, на Антония, Сергия, Никодима, Филарета. Все мы возросли на древе сергианства, у нас общий корень, общие питательные соки, и все мы повинны этому тягчайшему греху Московской Патриархии. Просто одни ему вяло сопротивлялись, другие оправдывали хитрыми силлогизмами, третьи активно укореняли, распространяли. И продолжают оправдывать, укоренять, распространять. Невозможно не прийти в мир греху, но горе человеку, через которого грех приходит.
89Бог миловал, мне никогда не довелось стоять у Святого Престола ни с одним из постоянных членов Священного Синода7, ни с такими известными на всю Россию злохудожниками, как митрополит Воронежский Мефодий, как митрополит Тульский Серапион, как где-то там опять правящий Гавриил Стеблюченко. Мне никогда не пришлось давать кому-либо из них братское целование перед началом Евхаристического Канона и бесстыдно лгать перед совершением величайшего в мире чуда: "Христос посреди нас". - "И есть, и будет".