- Люблю, когда ты вот так улыбаешься, - проговорила мама, потянувшись, чтобы выключить чайник, и добавила с наигранным испугом: - Слушай, мне кажется, я похожа на Маргарет Тэтчер, когда говорю так!
- Я уже опаздываю, - заметил Конор, покосившись на часы.
- Ладно, милый, - встрепенулась мама, едва удержавшись, чтобы не поцеловать его в лоб. - Ты - хороший мальчик, - повторила она. - Даже слишком.
Уже стоя на пороге, он заметил, как она наливает чай, подходит с чашкой к окну и бормочет:
- Ах, этот древний тис…
Школа
Поднявшись, он почувствовал кровь во рту. Видимо, лопнула губа, когда он упал на землю. Металлический, соленый сгусток, который хотелось немедленно выплюнуть.
Но вместо он проглотил его. Гарри вместе с приятелями очень уж порадовались бы тому, что у Конора пошла кровь. Он слышал, смех Антона и Салли у себя за спиной, представлял, что написано на лице Гарри. Он даже знал, что тот скажет.
- Осторожнее ходи, - менторским взрослым тоном проговорит Гарри. - Ты можешь упасть.
Да, примерно так.
* * *
Только так было не всегда.
Из года в год одноклассник Гарри слыл Белокурым Ангелочком, первым учеником, всеобщим любимчиком. Вперед всех вздергивал руку, если кого-то спрашивали, все время так и рвался затмить остальных. Но настоящих друзей у Гарри не было никогда - только подпевалы. Типа Антона и Салли, всегда стоящие за его спиной и поддакивающие каждому слову. Гарри никогда не был врагом Конора, казалось, он его вообще не замечал.
Но в прошлом году что-то изменилось.
Этот всеобщий любимчик вдруг понял, что у него есть один такой одноклассник, который… Нет, дело даже не в больной матери. Вообще, все случилось гораздо позже, когда стало ясно, что здоровье ее слишком пошатнулось. А Конор начал видеть тот самый кошмарный сон. Тот самый. И вовсе не про дерево. Тот сон, в котором он падал и кричал, в котором чьи-то руки соскальзывали с его запястий. Ни одна живая душа не знала об этом сне, но Гарри… Он точно заметил некую печать, тайный знак, который появился на Коноре, как только он начал видеть этот кошмар.
В первый же день учебного года Гарри подставил ему подножку на школьном дворе, и Конор, кувыркнувшись, полетел на тротуар.
Так все началось.
Так все и продолжалось.
* * *
Антон и Салли засмеялись. Конор повернулся, провел языком по внутренней стороне губы: глубока ли рана. Ничего страшного. Все в порядке, а если постараться, то ничего больше не случится.
Но вышло по-другому.
- Оставьте его! - услышал Конор и вздрогнул при звуке этого голоса.
Он повернулся и увидел, как раскрасневшаяся от ярости Лили Эндрю подступает к Гарри. Антон и Сали захохотали еще громче.
- Твой пудель выручит тебя, - насмешливо пропел Антон.
- Это несправедливо, - воскликнула Лили. Ее тугие кудряшки все время рассыпались, как бы она ни старалась убрать их.
- Да я смотрю, ты истекаешь кровью, - сказал Гарри, совершенно игнорируя Лили.
Конер слишком поздно заметил, как капля крови показалась в уголке его рта.
- Да, пусть его поцелует его лысая мамочка, - злорадствовал Салли.
В животе Конора, точно бомба, разорвался огненный шар. Но раньше, чем он успел что-либо сделать, Лили сорвалась с места. С яростным криком она толкнула оторопевшего Салли в кусты, и тот, пролетев их насквозь, вывалился с другой стороны.
- Лилиан Эндрю! - донесся грозный голос с другого конца двора.
Все замерли. Даже Салли замер, поднявшись с земли. К ним приближалась мисс Кван - их классная руководительница. Казалось, вот-вот разразится гроза.
- Это они начали, мисс, - переходя к защите, объявила Лили.
- Не хочу даже слышать об этом, - отрезала мисс Кван. - С тобой все в порядке, Салливан?
Салли мельком взглянул на Лили, а потом скривился от боли.
- Не знаю, мисс, - пробормотал он. - Мне нужно пойти домой.
- Даже не думай! - отрезала мисс Кван. - А ты, Лилиан - в мой кабинет.
- Но, мисс, они…
- Сейчас же, Лилиан!
- Они насмехались над матерью Конора!
Все примолкли. Еще одна бомба разорвалась в животе Конора.
В глазах потемнело…
- Это правда, Конор? - спросила мисс Кван, и лицо ее стало серьезным, как у проповедника.
От привкуса крови тошнило. Он взглянул на Гарри и его подпевал. Антон и Салли выглядели испуганными, вот только Гарри смотрел на него невозмутимо и спокойно, словно ему и в самом деле было любопытно, что скажет Конор.
- Нет, мисс, это не так, - пробормотал Конор, проглотив металлический сгусток. - Я просто упал. Они помогли мне подняться.
Лили от изумления только открыла рот, но не сказала ни слова.
- Все займитесь своим внешним видом, - распорядилась мисс Кван. - Кроме тебя, Лилиан.
Лили еще смотрела на Конора, но мисс Кван уже тянула ее прочь. Мальчик лишь отвел глаза.
Гарри протянул ему рюкзак:
- Хороший ход, О’Молли.
Но Конор резко вырвал рюкзак из его рук и отправился в класс.
Жизнеописание
Надо что-то делать, - со страхом думал Конор, возвращаясь домой.
Уроки закончились, нужно было спасаться. Оставшуюся часть дня он провел, избегая Гарри и остальных, хотя, возможно, они понимали, что устроить сразу еще одну "случайность" означало бы возбудить подозрения мисс Кван. На Лили тоже нельзя смотреть. Девочка вернулась в класс с красными опухшими глазами, мрачнее осенней тучи. Когда прозвучал последний звонок, Конор стрелой вылетел из класса, свернул на одну улицу, на другую, убегая как можно быстрее. И дальше.
Надо что-то делать, - снова промелькнуло у него в голове.
"Запишите ваши собственные истории, - объявила миссис Марл на уроке английского. - Вряд ли ваша жизнь настолько коротка, что вы не хотите ничего рассказать".
"Жизнеописание" - так звучала тема сочинения. Где главный герой - ты сам. Твой род, твоя жизнь, каникулы или счастливые моменты.
Важные события…
Конор закинул рюкзак на плечо. Он и так бесконечно думал о своих "важных событиях". Только не хочется писать о них. Отец ушел из их семьи. В один день, точно вышел погулять и больше не вернулся.
В какой-то момент - уже после ухода отца - мама сказала, что ей нужно серьезно поговорить кое о чем…
Продолжая шагать, мальчик нахмурился. Снова вспомнил день перед тем самым днем. Они вместе с мамой отправились в старый индийский ресторан и объелись там виндалу.
Мама смеялась и все время приговаривала:
- Страшная вещь - эта экзотика!
Животы их взбунтовались, едва они успели добраться до машины. По дороге домой оба едва могли говорить, заходясь от смеха, и оглушительно пукали.
Конор улыбнулся, вспоминая об этом. Вместо того, чтобы оправиться домой, они зарулили в кино на ночной сеанс. И не беда, что фильм оказался старым - оба видели его не раз. Но все равно продолжали веселиться и поедать попкорн. И пить кока-колу.
Конор почти догадался. На завтра, когда мама заговорила с ним кое о чем, ему стало не до смеха. Зато вечер накануне целиком остался в памяти. На всю жизнь. И он продолжал верить в чудо. Случись оно - ни мама, ни он не удивились бы ему.
Но в сочинении этого не напишешь…
- Эй! - мальчик даже застонал, услышав этот голос. - Эй, Конор, подожди!
Лили.
* * *
- Эй! - снова позвала она, догоняя Конора.
Тяжело дыша, девочка с сердитым лицом встала прямо перед ним, так что он почти налетел на нее.
- Оставь меня в покое, - сказал Конор, оттолкнув ее в сторону.
- Почему ты не сказал мисс Кван о том, что произошло на самом деле? - упорствовала Лили, следуя за ним по пятам. - Почему ты сделал так, что у меня из-за тебя теперь неприятности?
- А ты почему вмешалась не в свое дело?
- Я пыталась помочь тебе.
- Не нужно мне твоей помощи, - фыркнул Конор. - Я и сам великолепно справляюсь.
- А вот и нет! - возразили Лили. - У тебя шла кровь.
- Это не твое дело, - снова фыркнул Конор и прибавил шаг.
- Теперь меня всю неделю будут оставлять после уроков.
- Твои проблемы.
- Но это же произошло по твоей вине.
Конор резко остановился и посмотрел на нее с такой ненавистью, что она отступила, замерла от испуга и поражения.
- Сама виновата, - сказал он. - Ты сама во всем виновата.
И сошел с тротуара.
- Но мы же были друзьями, - пробормотала Лили ему вслед.
- Были, - бросил Конор, не оборачиваясь.
* * *
Он знал Лили всегда. Или с тех пор, как себя помнил, что, в общем-то, одно и то же.
Их матери дружили еще до того, как Конор и Лили родились, и Лили больше напоминала сестру, которая живет в другом доме. Матери по очереди сидели с ними двумя. И хоть никакой романтики между Конором и Лили не наблюдалось, в школе их порой дразнили. Да Конор и не воспринимал ее как девушку. Да и как такое возможно, если вы вместе - пятилетние - играли овечек на рождественском утренике? Как такое возможно, если вы отлично помните, что она все время ковыряла в носу? Как такое возможно, если она знает, что после ухода папы мальчик долго не мог спать без ночника? Так что они просто дружили. Как все обычные дети.
Но потом мама кое о че м рассказала Конору. И тогда-то - совершенно неожиданно - все изменилось.
Никто не знал о ее болезни.
Кроме матери Лили.
Узнала и девочка.
А потом все вокруг. Каждый. Буквально в один день.
И он не собирался прощать это Лили.
* * *
Улица за улицей, а вот и его дом - маленький, но отдельный. Это была единственная вещь, на которой мать настояла во время развода. Дом остался в их полном распоряжении после того, как папа со своей новой женой Стефани уехал в Америку. Это случилось шесть лет назад, так давно, что Конор и не помнил, как выглядел их дом, когда тут жил отец.
Хотя это не значит, что он об этом не задумывался…
Уже у самого дома Конор взглянул на холм - шпиль церкви буквально проткнул облачное небо.
И тис возвышался над кладбищем, словно спящий гигант.
Конору пришлось собрать в кулак всю силу, чтобы посмотреть на него, убеждая себя, что это всего лишь тис, обыкновенное дерево, точно такое же, как любое другое, растущее вдоль железной дороги.
Дерево. Просто дерево, И всегда было таким. Дерево.
Дерево же, пока он наблюдал за ним, сложило ветви в огромное лицо, которое в свою очередь уставилось на мальчика, разглядывая его в солнечном свете. А потом оно вытянуло руку и пробормотало:
- Конор.
Мальчик так быстро отпрянул, что едва не растянулся на улице, в последний момент удержавшись за крышу какого-то припаркованного автомобиля.
Когда он снова осмелился посмотреть в сторону церкви - на вершине холма росло обычное дерево.
Три рассказа
Он уже лег в кровать, но сна не было ни в одном глазу, оставалось наблюдать за часами на столике.
В этот день выдался самый долгий тягостный вечер. Приготовление замороженной лазаньи окончательно утомило его маму, она уснула в пять минут под "Истэндеров", которых Конор ненавидел, но записывал специально для нее. Он укрыл маму пуховым одеялом и убрался на кухне.
Потом зазвонил мамин мобильник, но она так и не проснулась. Конор увидел, что это звонила мать Лили, и перенаправил вызов на голосовую почту. Домашнее задание он делал на кухне, на столе, но перед тем как приняться за письменное задание миссис Марл, долго раздумывал. Потом, прежде чем почистить зубы и лечь спать, он поиграл в интернете в своей комнате. Он только выключил свет, когда мать нетвердой походкой вошла в его комнату, извиняющимся голосом пожелала спокойной ночи и поцеловала.
Через несколько минут он услышал, как она возится в ванной, потом ее вырвало.
- Тебе помочь? - поинтересовался он, не вылезая из постели.
- Нет, милый, - устало отозвалась мать. - Я уже закончила.
Так было всегда. Конор к этому привык. А на второй и на третий день после лечения было ещё хуже. В те дни она быстрее уставала, ее постоянно тошнило. Это было уже почти в порядке вещей.
Через некоторое время в ванной все стихло. Потом он услышал щелчок выключателя и скрип двери спальни.
С этого момента прошло уже часа два, а Конор все еще лежал с открытыми глазами и чего-то ждал.
Вот только чего?
Его прикроватные часы показывали 00:05. А потом 00:06. Он посмотрел на окно спальни, крепко запертое, хотя ночь выдалась тёплой. И тут на часах вспыхнула цифра 00:07.
Конор встал, подошел к окну и выглянул наружу.
Чудовище стояло в саду, глядя прямо на него.
* * *
- Открывай, - приказало чудовище, его голос звучал так четко, словно окна между ними не было. - Я хочу с тобой поговорить.
- Ага, жди, - пробормотал Конор, стараясь говорить как можно тише. Чудовища всегда только этого и хотят. Поговорить.
Чудовище улыбнулось. Ужасное зрелище.
- Если мне придется силой прокладывать себе дорогу, я сделаю это с удовольствием, - продолжало чудовище.
Оно занесло скрюченный древесный кулак, чтобы пробить стену в комнате Конора.
- Нет! - воскликнул Конор. - Я не хочу, чтобы ты разбудил мою маму.
- Тогда выбирайся наружу, - приказало чудовище, и даже в комнате Конор почувствовал запах земли, дерева и жизненных соков.
- И чего ты от меня хочешь? - поинтересовался он.
Чудовище придвинулось к окну.
- Я-то ничего не хочу от тебя, Конор О’Молли, - сказало оно. - Скорее, это ты чего-то хочешь от меня.
- Мне от тебя ничего не надо, - заверил его Конор.
- Сейчас нет, - согласилось чудовище. - Но скоро понадобится.
- Это всего лишь сон, - сказал сам себе Конор. Выйдя в садик на заднем дворе, он уставился на силуэт чудовища на фоне луны, сверкающей в ночном небе. Он крепко обнял себя руками, но не потому, что ему было холодно, а потому что до сих пор не мог поверить, что на цыпочках спустился по лестнице, открыл заднюю дверь и вышел во двор.
Он все еще был спокоен. Странное, сверхъестественное состояние. Это кошмар - потому что это без сомнения был кошмар… только немного отличный от других кошмаров.
С одной стороны, не было ни ужаса, ни паники, ни темноты.
Но было чудовище…
Это ясно, как ясная ночь. Чудовище возвышалось над Конором на десять или даже пятнадцать метров. Оно тяжело дышало.
- Это всего лишь сон, - снова повторила он.
- Но что есть сон, а, Конор О’Молли? - поинтересовалось чудовище, наклонившись так, что его лицо оказалось рядом с лицом мальчика. - И кто сказал, что это сон?
При каждом движении чудовища Конор слышал треск дерева, скрип и потрескивание внутри огромного тела. И еще видел, насколько сильные у него руки: огромные мохнатые канаты перекрученных ветвей, свитые в мускулы, соединялись со стволом на груди; видел башню головы и зубы, которые могли перекусить его с одного раза.
- Что ты такое? - спросил Конор, еще крепче обхватив себя руками.
- Я не "что", а "кто", - ответило чудовище.
- Тогда скажи, кто ты, - потребовал Конор.
Глаза чудовища округлились.
- Кто я? - повторило оно, только в этот раз голос прозвучал много громче. - Кто я?
Чудовище, казалось, стало расти прямо на глазах Конора, становясь все выше и шире. Внезапно вокруг них закружил ветер, и чудовище раскинуло в стороны свои руки. Размах оказался так велик, что Конору почудилось, будто они дотянулись до противоположных краев горизонта, такие огромные, что могут обнять весь мир.
- У меня было столько же имен, сколько лет я прожил! - проревело чудовище. - Некоторые называют меня Герном-Охотником. Некоторые - Цернуном. Другие просто - Зеленым человеком.
Огромная рука опустилась и, подхватив Конора, подняла его высоко в воздух. Вокруг засвистел ветер, и кожа-листва чудовища заходила волнами.
- Кто я? - громко повторило чудовище. - Я спиной хребет, на котором стоят горы! Мои слезы - воды рек! Мои легкие - дыхание ветра! Я волк, убивающий оленя; ястреб, убивающий мышь; паук, убивающий муху! Я олень, мышь и муха, которые идут в пищу! Я змей мира, поедающий свой хвост! Я - олицетворение всего неприрученного и неукротимого! - Чудовище проговорило все это прямо в ухо Конору. - Я - воплощение этой дикой земли - пришел к тебе, Конор О’Моллли.
- А выглядишь, словно дерево, - пробормотал Конор.
Чудовище сдавило Конора так, что тот закричал.
- Я не часто выхожу погулять, - продолжало чудовище. - Только когда дело касается жизни и смерти. Я слушаю.
Чудовище ослабило захват, и теперь Конор мог дышать.
- И чего же ты хочешь от меня? - поинтересовался Конор.
Чудовище злобно усмехнулось. Ветер стих, наступила тишина.
- Вот, наконец, мы перешли к главному вопросу, - объявило оно. - К причине, по которой я отправился погулять.