С этого момента я стала выступать больше в роли судьи, чем в роли девушки Арнольда, чья фигура и физическая форма поражали всех. В течение всего года я только и слышала, что разговоры про детали соревнования и процесс его проведения. Арнольд рассказывал про различные техники позирования на помосте и даже брал частные уроки в балетной школе для лучшей демонстрации своей мускулатуры. Также он упоминал про психологические приемы, при помощи которых можно подавить настрой конкурентов. Он делился со мной тонкостями организации соревнования, методов досудебных решений и судейской дисциплины. Ну а я даже без всяких судейских премудростей ставила тело Арнольда на первое место, и для меня не было никаких отдельных частей его тела, которые нуждались бы в посторонней оценке, – для меня существовал только один целый Арнольд, мой Арнольд. Когда мы были в зале, где происходили выступления, я с волнением наблюдала за тем, как мой возлюбленный уверенно идет к победе.
Толпа ревела: "Ар-но-льд! Ар-но-льд! Ар-но-льд!" Люди кричали и хлопали, свистели и пели. С высоты помоста Арнольд смотрел на бушующее людское море, и этот момент триумфа стал основой его следующих побед. К завоеванному титулу прилагалось солидное денежное вознаграждение, но награды и деньги не шли ни в какое сравнение с превозносившими его поклонниками. Когда я своими глазами увидела фанатов, сходящих с ума от Арнольда, мне стали понятны те скрытые мотивы, которые побудили его избрать для себя такую карьеру.
Я задалась вопросом: знают ли его фанаты и соперники, как он использует их слабости в своих интересах? Знают ли вообще противники Арнольда о его манипуляциях? А вот Арнольд знал все о своих соперниках и, применяя свои способности в области психологии, использовал любую возможность для победы. Он был звездой, властелином, бодибилдером из бодибилдеров – и, одержав триумфальную победу над Регом Парком, стал "Мистером Вселенная – 1970".
Пока я сидела в зале и наблюдала за выступлениями, меня обуревали противоречивые чувства. С одной стороны, я радовалась тому, что среди всех этих силачей на помосте находится человек, который меня любит. Но с другой стороны, меня волновало его увлечение своей популярностью в ущерб моим чувствам. При этом я ощущала себя обычным человеком из толпы, чей удел – только кричать и приветствовать своего кумира. Вслед за вихрем подобных мыслей появился страх за нашу с Арнольдом совместную жизнь, ведь он много тренировался, упорно шел к своей цели и жаждал похвалы и поддержки. Я все еще была им очарована, но ощущала одновременно гордость за своего любимого и безотчетный страх за будущее.
После окончания соревнований в Лондоне новоиспеченный "Мистер Вселенная" уехал на фотосессию в Бельгию и опять оставил меня одну. Я как могла коротала время в дешевых кинотеатрах, ходила на спортивные соревнования по поло и смотрела, как молодой принц Чарльз скачет на своей лошади. Однажды, усевшись в парке неподалеку от Биг-Бена, я начала читать "Крестного отца" Марио Пьюзо. На некоторое время я полностью погрузилась в мир выдуманных персонажей и размышлений о своем собственном будущем. Мое европейское турне закончилось, и передо мной встал вопрос о том, где мне жить после окончания колледжа и выезда из общежития. Где и как мне искать работу? Смогу ли я позволить себе машину? Каково это – работать по сорок часов в неделю, в то время как твой парень будет тренироваться в зале и валяться на пляже? Но больше всего меня волновал вопрос о том, как мы сможем ужиться при столь разных темпераментах, жизненных приоритетах и подходах к морали. Все, чего я хотела от Арнольда, – это стать его женой, но не понимала, как мне совместить наш брак с его страстным желанием карьерных успехов.
Для противостояния его напору и бешеной энергии мне необходимо было измениться самой, но у меня совершенно не было идей о том, как это сделать. В тот момент я чувствовала себя словно лошадь без наездника. Я уехала из своего родного города ради учебы в колледже и сейчас понимала, что это пройденный этап моей жизни и я туда больше никогда не вернусь. По возвращении из Европы мне хотелось попасть в свой родной дом. Но где сейчас мой дом? Куда мне податься?
У меня не было ни работы, ни денег, ни планов, и для меня было непривычно оказаться в такой ситуации. Свою жизнь я представляла несколько иначе, но, даже получив диплом колледжа, я не видела ему применения. Захлопнув книжку Пьюзо, я представила своих родителей: только они могли стать моей опорой, и никогда прежде я не тосковала по маме с папой больше, чем сейчас. В свои двадцать два года я просто хотела поехать домой, забыться сном и избавиться от своих страхов.
Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года
Сидя в офисе губернатора, я слушала, как Арнольд рассказывал мне о средоточии отчего дома – кухне.
– Мой отец садился за стол и читал газеты. Или устраивал для нас с братом разные конкурсы, в которых мы могли выиграть мелкие монетки! К примеру, он предлагал нам назвать как можно больше стилей причесок, и тот из нас, кто называл больше, выигрывал монету.
Рассказывая о конкурсах, Арнольд вспоминает, как его отец расставлял на деревянном полу кухни кегли и тот из братьев, кто сбивал их все, зарабатывал шиллинг. Представляя себе процесс получения Арнольдом выигрыша, я, в свою очередь, вспоминаю нашу встречу с его матерью в 1973 году. Мы навещали ее во время нашего отпуска, когда ездили в гости в Таль, и поэтому мне не составляет никакого труда представить себе семейные сцены из жизни сельского дома в Австрии пятидесятых годов.
Во-первых, в доме Арнольда не было душа и туалета. Весь дом был словно на ладони, и ни о каком личном пространстве не могло быть и речи. Всю работу по дому делала мать, за исключением тех случаев, когда во время праздников готовкой на кухне занимался отец. – Отец мог готовить с утра и до самого вечера, при этом он не пускал мать на кухню, что здорово действовало ей на нервы.
На Рождество отец с самого раннего утра приносил домой елку, а мы с братом с нетерпением поджидали его у дверей. Он вместе с матерью наряжал праздничное дерево и, когда становилось совсем темно, зажигал на нем огонечки. Перед тем как зажечь елку, отец договаривался с кем-нибудь из соседей, и в момент включения иллюминации они звенели колокольчиками. Нам с братом в тот миг казалось, что в колокольчики звенит Крис Крингл – этакая женская версия Санта-Клауса.
Пасху и День матери мы тоже отмечали очень весело. Отец поднимал нас с постели и посылал в поле собирать цветы. Мы с братом приносили огромные букеты, которые едва помещались в наших маленьких ручонках. Потом мы начинали искать подходящую вазу для цветов, и тот из нас, кто делал лучшее оформление букета, получал небольшое вознаграждение за свою работу.
Как только с цветами было покончено, мы с братом брали бумагу, рисовали разные красивые картинки и писали поздравления для мамы. При этом отец не выпускал мать из спальни до того момента, пока мы не завершали все наши приготовления. После того как все было готово, мама выходила к нам в комнату, и мы все вместе пили кофе, пели и танцевали.
Пока Арнольд рассказывал про семейные праздники, я вспоминала свои собственные истории из семидесятых. Особенно те, которые так или иначе касались его матери.
Знаешь, когда мой отец занимался готовкой на кухне, он мало заботился о том, чтобы прибирать после себя, как того требовала от него мать. Своей заботой о чистоте моя мать могла кого угодно довести до белого каления. Понимаешь, она постоянно требовала от отца, чтобы он все делал так, как она сказала. К примеру, если она складывала полотенца в стопку, то все их края должны были быть выровнены относительно друг друга.
Прервав его рассказ, я уточнила:
– Думаю, если у тебя был повод улизнуть от обязанностей по дому, ты так и делал.
– Да, так и есть, – продолжил Арнольд. – Знаешь, моя мать была просто помешана на чистоте и порядке, это для нее было очень важно. Скажем, если кто-то приходил к нам в гости…
– То видел безукоризненно чистый дом? – интересуюсь я.
– Точно. И если кто-то захотел бы открыть платяной шкаф, то увидел бы…
– Идеальный порядок, – продолжаю я его мысль.
– Да, идеальный порядок. Она очень любила, чтобы все было на своих местах.
В плену его мускулов
Путь домой не обошелся без приключений, и, когда я ступила на родную землю, у меня словно гора упала с плеч. После нескольких беспокойных ночей без постоянной крыши над головой я была рада увидеть родных и близких, которых тут же утомила историями о своей европейской поездке. Рассказы я сопровождала наглядным описанием всего увиденного и услышанного и тут же одаривала родственников сувенирами, привезенными из разных стран, которые те с благодарностью принимали. После вручения каждого сувенира следовали долгие и крепкие объятия.
Вернувшись с европейского континента, где я привыкла к маленьким уютным магазинчикам, каменным домам и готическим храмам, я даже сначала растерялась, когда вновь увидела огромные супермаркеты Южной Калифорнии, новые торговые улицы и бесчисленные жилые кварталы. Что такое церковное здание в Америке? Может быть, некоторые из наших местных церквей и были построены в пятидесятые годы, но они не могли тягаться со старинными европейскими храмами. Поэтому, несмотря на то что Америка была моим домом, мне пришлось пережить некое подобие культурного шока, и потребовалось некоторое время, чтобы я вновь стала американкой.
В этот момент из Европы вернулся Арнольд вместе со своим неподражаемым немецким акцентом.
– Привет, дарагая! Я вернулся! Знаешь, я здорово повеселился в Белгеи и Финляндии. Эти страны такие классные! Как у тебя дела, Бар-бар-ха?
– Хорошо. Пытаюсь привыкнуть ко всему американскому после возвращения из Европы. Как все же Европа отличается от Америки!
Все колкости, которые мне хотелось ему сказать, я оставила при себе и вместо этого спросила:
– Каково это – вернуться сейчас домой после победы над своим кумиром?
– Атлично! И вот что тибе скажу: я уважал Рега, и это было так необычно – победить гироя сваего детсва! А когда вирнешься обратно ты, дарагая?
Сидя у Арнольда дома и избегая в разговоре темы нашей европейской размолвки, мы договаривались о новых правилах в наших отношениях. Арнольд дал понять, что ставит перед собой трудные и большие задачи и мне нужно свыкнуться с мыслью о том, что он будет уделять время не только мне, но и своим делам. Я, в свою очередь, просила его о том, чтобы он не забывал и меня на фоне своей бурной карьеры.
В своем неповторимом стиле Шварценеггера, то есть без всяких экивоков, он обрисовал план моего будущего. Он пообещал помочь с приобретением машины, но для начала мне следовало устроиться на работу. Для того чтобы избежать лишних расходов и иметь возможность откладывать часть денег на черный день, Арнольд предложил мне полностью переехать к нему, раз уж я и так бóльшую часть времени провожу у него дома.
После переезда к Арнольду, Санта-Моника, 1970
"Хорошо же мы будем выглядеть, – подумала я. – Девчонка из тех, кого кличут "белым мусором", и рядом с ней – некое подобие человека". Несмотря на то что о заключении брака речи не шло и, с моей точки зрения, мы жили во грехе, мне этот вариант казался намного лучше, нежели прозябание в доме престарелых, которым управляли мои родители. Чтобы успокоить родных, я сказала им, что буду жить вместе с Дорин, а в это время уже перевозила свои вещи в квартиру Арнольда и Франко. Прошло совсем немного времени, и я пожалела о своем решении: оказалось, что Арнольд попал в тиски между мной и Франко и был вынужден постоянно нас разнимать.
После победы в Лондоне Арнольд серьезно задумался о построении дальнейшей карьеры и об открытии собственного бизнеса. Еще перед соревнованиями он много размышлял и говорил о правильном психологическом настрое на победу, о своих внутренних стремлениях и проектах, которые он отложил на время подготовки к соревнованиям и которыми хотел бы заняться после победы. В этих разговорах Арнольд упоминал и том, что каждую осень, сразу же после окончания сезона он чувствовал опустошение, следовавшее за достижением очередной цели.
Одержав победу и завоевав очередной титул, Арнольд решил заняться бизнесом. Пока президент Никсон втягивал США в войну во Вьетнаме и Камбодже, Арнольд тягал "железки" на пляже Венис-Бич и ставил перед собой новые цели. Главными задачами для Арнольда стали подготовка к соревнованиям "Мистер Мира" и "Мистер Вселенная", которые должны были пройти в следующем сентябре, и пополнение своего счета в банке. Интенсивные тренировки для подготовки к соревнованиям он планировал начать не раньше мая и все освободившееся таким образом время посвятил развитию своих проектов.
Джо Уайдер не только дал ему несколько советов по методам привлечения денег в бизнес, но и подсказал Арнольду идею создания компании для торговли по почтовым каталогам, предложив под это дело бесплатное рекламное место в своем журнале Muscle Builder. Во время написания этой книги меня консультировал писатель Джин Муз, хорошо разбирающийся в тонкостях процесса подобной торговли. Для продажи товара требуется следующее: разрекламировать его, собрать поступившие от заказов деньги, пустить часть полученных денег на оплату произведенных кем-то товаров, отправить готовый заказ потребителю, а часть денег, оставшихся после выполнения заказа, положить себе в карман. Надо сказать, что даже после таких исчерпывающих пояснений, которые я получила в зрелом возрасте, мне не стало понятнее, о чем идет речь, – что уж там говорить про семидесятые?
Успех иллюстрированного журнала, издававшегося в свое время Чарльзом Атласом, натолкнул Джо и Арнольда на мысль о том, что публика уже созрела и готова к новым образам. Они оба предполагали, что смогут заинтересовать аудиторию новыми техниками тренировок и спортивным питанием. Они сошлись на том, что лучше всего выпустить несколько журналов, каждый из которых будет подробно рассказывать читателям про тренировку определенной части тела и сопровождаться эффектными фотографиями Арнольда. Основной идеей журналов должно было стать углубление личного контакта Арнольда со своими фанатами, которые смогут в мельчайших подробностях рассматривать на фотографиях результаты, которых достиг их кумир: его брюшной пресс, косые мышцы живота, грудные и дельтовидные мышцы, широчайшие мышцы спины, трицепсы, бицепсы, мышцы ног, квадрицепсы, голени. Для достижения лучшего эффекта планировалось использовать специальные масла, призванные подчеркнуть рельефность мускулатуры.
На подготовительные мероприятия для запуска буклетов в печать у Арнольда той осенью и зимой ушло очень много времени. Даже тогда, когда начали поступать первые заказы от клиентов, Арнольд продолжал дорабатывать каждый буклет. Он делал наброски предварительного текста, а затем просил меня исправить шероховатости и привести текст к формату "как тренироваться самостоятельно". После редактирования текста он относил подготовленный буклет Дику Тайлеру на окончательное согласование. Арнольду приходилось вникать в процесс фотосъемок, для того чтобы получать максимально четкие и качественные фотографии различных мышц, и, ко всему прочему, обговаривать с фотографами права на негативы. Получив готовый текст и фотографии, Арнольд отдавал их в типографию, которая была настолько же дешевой, насколько Арнольд был амбициозен.
Результаты первых публикаций в журнале Уайдера были обнадеживающими, и заказы на товары начали сыпаться со скоростью горного потока. Но король оказался голым: занимаясь рекламой товаров, Арнольд не смог так же быстро наладить изготовление продукции. С одной стороны, требовались деньги на оплату печати рекламной продукции, а с другой – необходимо было оплачивать изготовление товаров для исполнения заказов. Арнольду было всего двадцать три года, и, хотя у него были огромные амбиции, ему тогда не хватило организаторских талантов для преодоления выпавших на его долю трудностей. За короткий срок ему предстояло многому научиться и многое понять, поэтому этот проект стал для него головной болью, особенно вначале.
Пока я жила вместе с Арнольдом в Санта-Монике, я радовалась возможности возобновления и поддержания общения со своими друзьями детства, которые были разбросаны по разным районам Лос-Анджелеса. К тому времени еще не все мои подруги успели выйти замуж, как того требовали правила общественного приличия, и активно подыскивали себе работу.
Каждая из нас хваталась за любую возможность получить работу и изменить свой статус вчерашнего студента на статус работающего специалиста. В то время движение за равные с мужчинами права женщин еще не добилось изменения общественного мнения, и мне приходилось отвечать на кучу оскорбительных вопросов: "Как быстро вы печатаете? Как далеко вы готовы ездить на работу?" После подобных вопросов на собеседованиях я пересмотрела свое отношение к борцам за права женщин.
К первой работе, на которую мне удалось устроиться, я испытывала искреннее отвращение. Хотя я поступила в The Hartford Insurance Company на должность аналитика, в реальности я выполняла обязанности простого стенографиста. От этой работы я не получала никакого удовольствия и в течение дня очень быстро уставала. И это не считая того, что мне приходилось тратить много времени на дорогу и подолгу простаивать в пробках.
А еще эта постоянная ложь относительно своей "семейной" жизни! Я просто не могла сказать никому, кроме нескольких очень близких подруг, что сожительствую с мужчиной и при этом не состою с ним в браке. Подобное поведение со стороны женщины было абсолютно неприемлемым в 1970-е годы. Октябрь, ноябрь, декабрь, январь – все это время мне приходилось врать, и это выводило меня из себя. Ни мои родители, ни руководство на работе, ни даже многие из моих друзей не знали о том, что их маленькая Барбара живет вместе со своим обожаемым гигантом. Но я-то об этом знала и для того, чтобы уменьшить внутреннее напряжение, курила больше обычного и пыталась "заесть" свои внутренние проблемы.
В конечном счете употребление большого количества сигарет и проблемы со здоровьем заставили меня призадуматься о своих привычках и попытаться избавиться от никотиновой зависимости. "Заедание" проблем тоже аукнулось мне не самым лучшим образом: у меня повысился уровень сахара в крови и обнаружилась не диагностированная ранее гипогликемия. Таким образом, проблемы со здоровьем только обострили мое нервозное и депрессивное состояние. Надо сказать, что во время "беззаботных семидесятых" методов лечения подобных нарушений еще не было, и поэтому я просто разрывалась на части между желанием "заесть" проблему и заботой о собственном здоровье.
В этот момент объектом моей ненависти, на котором я срывала всю свою злость, стал Франко. Я начала обвинять его за его спиной:
– Арнольд, ты заботишься о Франко больше, чем обо мне! Вы двое все время говорите по-немецки и не рассказываете, о чем, собственно говоря, идет речь. А этот Франко, он же смеется над каждым твоим словом. И еще, он занял всю кухню и не дает мне нормально готовить! Ты можешь мне сказать, за что я должна любить Франко?
Арнольд все время защищал своего друга от моих нападок:
– Франко мне как брат, Бар-бар-ха. Тибе надо понять это и оставить его в пакое. Мы пастараемся больше гаварить на английском при тибе.