Об этом мне сообщили сотрудники на работе. В то время я сама была ещё нездорова, испытывая последствия опытов, которые ставили на мне врачи-психиатры вместо того, чтобы лечить мою печень. Кроме того, в то время мне вообще было трудно представить себе, как я полечу самолётом, закупоренная в замкнутом пространстве. Но подавив собственные страхи и недомогание, я полетела в Наманган. Николай лежал в обычной больнице, и теперь его лечили врачи-аллопаты. Он узнавал меня лишь по голосу, поскольку лиц он не различал, от чего впоследствии очень страдал. Моральное состояние мужа было очень тяжёлым. Он даже пожаловался на это врачу. Врач, как мог, пытался успокоить Николая, убеждая его, что он может надеяться на меня, поскольку я никогда его не брошу.
С тех пор, когда у Николая случались рецидивы болезни или он должен был пройти профилактическое лечение, во всех больницах я неизменно находилась рядом с ним. Он лежал в неврологическом отделении больниц NN 51, 15, 58, 71. Там в это время я и писала свои отчёты. По окончании каждого острого периода болезни, во время которого он был вынужден лежать, Николай передвигался самостоятельно, но у него были существенно сужены поля зрения и он не узнавал людей, поскольку после третьего инсульта пострадали центры, ответственные за эту способность. Я очень надеялась, что ему удастся выкарабкаться, но в одной из больниц врач сказала мне, что у него очень плохие сосуды и прогноз для него плохой.
Несмотря на слабость и тяжёлое моральное состояние Николай старался быть полезным, взяв на себя обязанность делать нетяжёлые покупки в продуктовом магазине, куда я после Павловской денежной реформы была не в состоянии войти: от всех нулей на ценниках мне становилось не по себе. Он даже продавал маленькие книжечки по здоровью из серии "Помоги себе сам", чтобы немного заработать. Это было необходимо ему для самоутверждения, и я уважала его за такой выбор. Несмотря на суровый прогноз, я верила, что при аккуратном приёме лекарств его состояние стабилизируется. На день я раскладывала для него лекарства по трём рюмочкам, и довольно-таки длительное время он вовремя принимал таблетки.
Мне уже начинало казаться, что, вопреки прогнозам врачей, Николай стал выкарабкиваться из тяжелейшего положения, но потом он, видимо, устал, не видя положительного эффекта лечения, и перестал принимать лекарства, несмотря на мои уговоры. Это немедленно привело к трагическому результату – десятого марта 1993 года его жизнь закончилось после инфаркта, как было указано в медицинском свидетельстве о смерти.
К этому времени начальник нашего отдела В. А. Гаранкин получил новое должностное назначение, чему все мы были несказанно рады, и я решила перейти в отдел Семёна Григорьевича Кана, кандидата технических наук, в прошлом руководившего конструкторским отделом, а позже объединённым конструкторско-исследовательским отделом. Мой рабочий стол некоторое время назад уже стоял в его отделе, когда теоретический отдел Валентина Фёдоровича Рафельсона, где я временно находилась, в очередной раз переехал в новое помещение. Семён Григорьевич никогда не повышал голоса, был улыбчив и внимателен к своим сотрудникам. В дни юбилеев мы получали от него стихотворные поздравления. Я тоже удостоилась такой чести и теперь как память храню его проникновенные стихи. Не могу не привести одно из них. В нём звучит одновременно и торжественность, и лёгкий юмор.
Ваш юбилейный день рожденья…
Ещё прочитана глава…
Примите наши поздравленья
И наши тёплые слова.
Хотим сказать мы Вам спасибо
За честный, благородный труд.
Расчёты Ваши так красивы -
В восторге млеет институт.
Хоть рано подводить итоги
И грех сейчас смотреть назад,
Но Вами сделано так много -
На это бросим беглый взгляд.
Ведь всю научную программу
Гироскопии нашей всей
Вобрали все расчёты – гамма
Изобретений и статей.
В работах Ваших столько мыслей,
И есть такая глубина.
Сильней Вас нет, гироскопистей -
В России только Вы одна.
Как не сказать мне про "обкатку" -
Сказать о ней давно пора.
Лишь только Вы нашли отгадку…
Посрамлены профессора.
А тут ещё и дальний космос…
А тут и гироорбитант…
А вот ещё и гирокомпас…
Да Вы титан! Да Вы гигант!
……………………………
Вам пожелать здоровья рады!
Желаем долгих, долгих лет!
Чтоб дома было так, как надо!
Желаем внуков!.. И побед!
Не могу утверждать, что Семён Григорьевич горой отстаивал интересы своих подчинённых, но работать под его началом было достаточно комфортно и спокойно. Во всяком случае, я вспоминаю о нём с теплом.
Одной из моих последних работ явилось "Теоретическое исследование возможности создания наземного гирокомпаса на базе гироскопа ГПА-Л2-2 с погрешностью определения меридиана не более 3 угловых минут", выполненное в 1993 году. Я заканчивала свою творческую деятельность в МИЭА, работая по тематике гирокомпасов, с которой и начинала свой трудовой путь в ЦНИИАГ.
В своём отчёте я представила обзор состояния развития современных отечественных и зарубежных средств автономного ориентирования, аналитический обзор работ, посвящённых исследованию маятниковых гирокомпасов, и исследовала возможность создания наземного гирокомпаса на базе трёхстепенного поплавкового гироскопа ГПА-Л2-2. С этой целью я разработала математическую модель наземного гирокомпаса на базе ГПА-Л2-2, определила параметры прецессионного движения чувствительного элемента при отсутствии и наличии перекрёстной связи каналов, а также основные погрешности гирокомпаса, дала оценку точности и времени ориентирования.
...
В гирокомпасах, традиционно использовавшихся для целей высокоточного ориентирования, применялись гиромоторы с большим кинетическим моментом, торсионные или электромагнитные подвесы чувствительного элемента, исключающие трение в опорах. В них отсутствовало жидкостное заполнение, а большой маятниковый момент создавался естественным физическим маятником за счёт разнесения вдоль вертикальной оси точки подвеса и центра тяжести чувствительного элемента. Малое время разгона ротора гиромотора, малое время съёма и обработки информации о движении чувствительного элемента с помощью специальных алгоритмов позволяли сократить время ориентирования до двух минут.
В МИЭА был разработан макет наземного гирокомпаса с искусственным маятником, который ранее в практике эксплуатации гирокомпасов не использовался. В приборе был применён гиромотор со сравнительно небольшим кинетическим моментом, жидкостное заполнение, шаровые опоры в осях карданова подвеса. Поскольку точностные характеристики гироскопа ГПА-Л2-2 достигались лишь по окончании переходного теплового процесса, а предварительный прогрев прибора не допускался, то создать быстродействующий наземный гирокомпас на базе ГПА-Л2-2 не представлялось возможным.
...
На базе этого прибора мог быть создан гирокомпас с погрешностью определения меридиана не более трёх угловых минут за время, не превышающее пятнадцати минут на широте до 40 градусов при обеспечении определённых требований к величине коэффициента магнитного экранирования чувствительного элемента, погрешности равенства крутизны характеристик датчиков углов и уровню защиты от воздействия угловых колебаний основания. При необходимости работы в широтах севернее 40 градусов для обеспечения требуемой точности ориентирования следовало использовать более точный гироскоп ГПА-Л2-3.
По-видимому, заказчики темы были разочарованы тем, что разрабатываемый прибор не обладает требуемым быстродействием, однако мне и в голову не приходило каким-то образом исказить полученные результаты, хотя, возможно, при этом упускалась возможность для предприятия получить новый заказ. Но я всегда действовала по принципу, что истина мне дороже.
В это время страну сотрясали бурные события в политике и экономике. В 1991 году мы пережили августовский путч, во время которого была сделана попытка отстранить М. С. Горбачёва с поста президента СССР "в связи с невозможностью по состоянию здоровья" исполнять им свои обязанности, а также попытка сменить проводимый им курс "Перестройки", предпринятые Государственным комитетом по чрезвычайному положению, в который входили консервативно настроенные деятели из руководства ЦК КПСС, правительства СССР, армии и КГБ. Своим указом ГКЧП передал полномочия президента СССР вице-президенту СССР Янаеву Геннадию Ивановичу. Многие из нас помнят постоянно тогда звучавшую музыку танца маленьких лебедей из балета П. И. Чайковского "Лебединое озеро", а также часто появлявшиеся на экране TV кадры, на которых мы видели сидевших за длинным столом членов ГКЧП – Янаева, Бакланова, Павлова, Язова, Пуго, Крючкова, Стародубцева и Тизякова. В те дни на Садовом кольце танками были раздавлены три молодых человека, первые три жертвы демократии, в те дни решалась судьба России. Я отдаю должное энергии и решительности президента РСФСР Бориса Николаевича Ельцина, который сумел организовать отпор самозваному руководству и не позволил России вернуться в коммунистическое прошлое. Мы очень переживали за судьбу запертого в Форосе президента, а спустя годы оказалось, что он заранее знал о планах ГКЧП…
В период с 21 сентября по 4 октября 1993 года многие из нас стали свидетелями великого противостояния Бориса Ельцина и Верховного Совета России во главе с Русланом Хасбулатовым, в основе которого лежало несогласие председателя Верховного Совета с экономической политикой первого президента России, а также их личностные качества, не позволившие им найти приемлемый для обеих сторон компромисс. Это противостояние завершилось вооружённым конфликтом, начавшимся со штурма мэрии и Останкино, организованным верными Верховному Совету генералами Макашовым и Баркашовым, и закончившимся расстрелом Белого Дома войсками и поддержкой этого расстрела населением, преданным президенту. Мне до сих пор не до конца понятна мера ответственности главных действующих лиц этой трагедии: во время октябрьских событий погибло 157 и ранено 384 человека. А по другим данным, их число значительно больше.
В конце сентября я начала заниматься ремонтом комнаты моего умершего в этом году мужа, поэтому многие события этого периода прошли мимо меня. Однако в один из дней я всё же пришла к Белому Дому, хотя знала, что это опасно. Здесь, возле баррикад, я познакомилась с девушкой из Австрии, по имени Барбара, которая, как и я, интересовалась происходящим в Москве. Называя своё имя, она даже смутилась, потому что в то время по телевидению транслировали фильм "Санта-Барбара", и имя Барбара было у всех на слуху.
События в Останкино непосредственно коснулись моей подруги, с которой, правда, в то время я ещё не была знакома. День 3 октября 1993 года был воскресным, однако сотрудники коммутационно-распределительной аппаратной, в том числе Людмила, находились на своих рабочих местах. Их аппаратная была расположена на втором этаже, как раз над главным входом в телецентр. По своим внутренним каналам они наблюдали то, что происходило перед зданием Дома Советов. Они видели направившихся на штурм телецентра людей и подъехавшую к нему большую военизированную машину.
Нападавшие не знали, что в Останкино имеется два здания телецентра: старое, в котором производились записи, и новое, из которого велись передачи в эфир. Поэтому сначала они начали атаковать старое здание и, лишь поняв свою ошибку, переключились на новое здание. Автомашина штурмующих вплотную подъехала к главному входу в телецентр, и генерал Макашов, вскочив на её подножку, матом стал отдавать команду о штурме телецентра и захвате эфира. Началась стрельба, которую вели и штурмующие телецентр, и бойцы отряда специального назначения "Витязь", защищавшего его.
Сотрудники поспешили покинуть телецентр, стремясь поскорее уехать на электричке домой. Однако Людмила и ещё один сотрудник замешкались, и им не было разрешено подойти к выходу, поскольку в коридоре уже свистели пули. Им удалось забежать в помещение, где собрались не успевшие покинуть телецентр сотрудники, которые, чтобы как-то снять напряжение, решили распить бутылку вина. Когда обстановка разрядилась, Людмила и её коллеги покинули здание телецентра. Выходя, Людмила увидела убитого бойца из отряда "Витязь". Левый угол и входной вестибюль здания были полностью разворочены. Из-за всего произошедшего Людмила испытала настолько сильное потрясение, что на следующий день не нашла в себе сил выйти на работу. Позже она узнала, что высунувшегося в коридор Сергея Красильникова, который во время штурма телецентра монтировал плёнки, скосила пуля защитника телецентра, поскольку он не знал, работник ли это телецентра или человек, штурмующий здание.
За десятилетие девяностых на наших глазах разыгрались две политические драмы, две "защиты Белого дома". Однако в августе 1991 года эта "защита" стала фарсом, поскольку никто Белый дом не штурмовал, а члены ГКЧП не решились применить силу. Два года спустя "защита" Конституции вылилась в трагическое и кровавое противостояние, инициатором которого был Руцкой, назначенный Верховным Советом президентом России. Штурм Белого Дома явился логическим, хотя и запоздалым, ответом на его действия.
Противостояние Бориса Ельцина и Верховного Совета началось задолго до октябрьских событий. 25 апреля 1993 года был проведён Всероссийский референдум по вопросу доверия лично президенту, его экономической политике и необходимости досрочных выборов президента и парламента. Я помню наши ответы на поставленные вопросы: "Да", "Да", "Нет", "Да". Однако довольно ясное настроение масс не сняло тогда напряжённость политической ситуации в стране. И вслед за указом о роспуске Верховного Совета последовали события, которые произошли в период с 21 сентября по 4 октября 1993 года, плоды которых мы пожинаем сейчас. К сожалению, тогда я, как и многие другие, в полной мере не осознавала их значения и однозначно поддерживала Ельцина.
12 декабря 1993 года была принята Конституция Российской Федерации, существенно расширившая полномочия президента России, предоставившая ему практически неограниченную власть и обеспечившая условия для его авторитарного правления. В то время я не поняла, какая бомба заложена под всех нас. Последствия этого акта мы испытываем и будем испытывать ещё неопределённо долгое время.
Из-за сложной ли обстановки в стране или в силу каких-то других причин мы видели Ельцина уже не таким харизматичным, как раньше, мы часто видели его не совладающим со своими слабостями. Поэтому на выборах президента в 1996 году я поставила свою подпись в графе "против всех". Однако выйдя с избирательного участка, я всё-таки испугалась, что к власти может прийти коммунист Зюганов, поэтому, зайдя по пути домой в продовольственный магазин, я как бы невзначай сказала продавщицам, что на выборах побеждает Зюганов. Они переполошились и, покинув свои рабочие места, устремились к избирательному участку.
В 1992-1994 годах началась также массовая ваучерная приватизация. Егор Гайдар и Анатолий Чубайс изначально не были её сторонниками, предлагая отказаться от неё в пользу постепенной приватизации за деньги. Однако все мы увидели то, что увидели: на предприятии нам выдали ваучеры, которые мы потом вкладывали в различные инвестиционные фонды, не имея никаких знаний и не обладая никакой информацией о том, куда и почему их нужно вкладывать в определённый фонд, чтобы получить хоть какой-то выигрыш. Номинальная стоимость ваучера составляла 10000 рублей, и многие люди (как оказалось, это были умные люди, исключая тех, кто на ваучерной приватизации нажил миллионные состояния) тут же продавали свои ваучеры по этой цене, однако уже в 1993 году они продавались уже значительно дешевле. Я не захотела продавать свои три ваучера и вложила их в разные фонды.
В "Первом Ваучерном Инвестиционном фонде" я приобрела десять именных акций второго выпуска, обменянных на один приватизационный чек. В 1995 году я получила письмо, в котором сообщалось, что в течение мая-июня всем двум миллионам акционеров Фонда по имеющимся в Реестре адресам будет выслано извещение, содержащее бланк Заявления на выплату дивидентов. Однако дальнейших шагов со стороны Фонда не последовало. Через некоторое время я получила письмо следующего содержания: