Все пассажиры купили слонов из черного дерева. Живые слоны на Цейлоне тоже черные, а в Индии серые. В Сиаме есть белые слоны. В Европе свиньи белые, а в Китае - черные и белые. Вот поди и разберись тут. На другой день мы решили поехать в горы, чтобы посмотреть Канди, древнюю столицу цейлонских королей, наняли два такси на целый день и отправились в путешествие. Вернулись лишь в семь часов вечера, проехав в общей сложности около ста пятидесяти миль.
Дорога в горах очень красива, но из-за обилия тропической растительности довольно однообразна, потому что сквозь заросли все равно ничего не видно. Горные речки чистые и веселые. В них, охлаждаясь, валяются под водой черные слоны, для дыхания высунув хоботы над водой.
По обе стороны дороги домики цейлонцев. Они небольшие, выкрашены в белый цвет, с дверьми, закрывающими только середину проема, чтобы хозяева могли разгуливать дома голыми, а ветер проникал в хижину свободно. Сразу по обе стороны дороги плантации чая, кофе, каучука, кокосовые пальмы. Тут каждое дерево приносит деньги. Недаром англичане раньше называли Цейлон "жемчужиной британской короны".
По дороге мы останавливались два раза: на резиновой фабрике и на чайной. На резиновой фабрике нам показали, как делают толстые белые резиновые подошвы, тогда очень модные. Большие тонкие простыни резины склеиваются одна с другой при помощи электрического утюга, пока не будет достигнута нужная толщина (два сантиметра). Когда мы проходили между рядами работниц, сидевших на полу, они за спиной надсмотрщика протягивали к нам руки и, жалостливо улыбаясь, просили милостыню.
В Канди мы приехали в полдень. Город построен на высоком плато, посередине города вместо площади - большое озеро, обнесенное резной каменной решеткой. Я так и не понял, естественное оно или нет. Вокруг - гостиницы. Мы отправились в одну из них пообедать. Нам объяснили, что все официанты в ней - потомки цейлонских королей. Ну что ж, при многоженстве и гаремах это не так уж и невероятно. Потомки были одеты в длинные юбки, для прохлады, волосы у них были стянуты гребенками, и бегали они по каменному полу босиком. Нам пришлось обменять английские фунты на рупии. В январе 1948 года один фунт стерлингов стоил четыре американских доллара. Так записано у меня в дневнике. А сегодня (весна 1976 года) один американский доллар стоит что-то около восьмидесяти наших копеек, а так как фунт еще упал и стоит около полутора американских долларов, то это выходит около одного рубля двадцати копеек. Sic transit...
Пока мы обедали, к гостинице подкатили автомобили, из которых вышла группа английских дам с адъютантами. Судя по торжественности ансамбля, это могла быть и жена верховного комиссара Цейлона (высший британский чиновник) с сопровождающими. Все дамы в летних платьях. Естественно, лица напудрены, подмышками чисто выбрито. Все как полагается. Один из адъютантов был великолепен. Высокий молодой человек с черными волосами и синими глазами, в белом мундире с золотыми аксельбантами. У него было красивое продолговатое лицо, напоминавшее Оскара Уайльда, и восторженная ясная улыбка. На руках он держал противную белую болонку, очевидно, любимицу миледи. Весь вид его говорил, что он польщен этой ответственной работой. Мне его стало жалко. А может быть, он и действительно думал, что это почетная обязанность -носиться с паршивой болонкой из-за прихоти старой дамы.
После обеда мы поехали в Храм Зуба Будды. Это древний красивый храм, который за один раз осмотреть невозможно. Около храма мы столкнулись, очевидно, с аббатом буддийского монастыря, который, опираясь на посох, шел в сопровождении монахов, одетых в ярко-желтые буддийские одеяния. У аббата было сильно заплывшее бледное лицо человека, страдающего последней стадией нефрита (болезнь почек). У входа нас встретил старый монах с пышными седыми волосами. Он сказал, что из уважения к святыне мы должны снять обувь. Разувшись, мы поставили башмаки в ряд, и монах повел нас в первый храм, скорее, в часовню. В ней был алтарь, на котором стояла статуя Будды. Монах спросил, нет ли у нас желания принести жертву Будде. Мы точно не знали, хотим ли это сделать, но отказываться не стали. Старик сказал, что жертва обойдется по три рупии с человека. Мы заплатили. Монах пошел в угол часовни, где лежала охапка цветочных лепестков, слетевших с деревьев, какими усыпаны все улицы Юго-Восточной Азии. Взяв в руки пригоршню лепестков, он положил их перед статуей Будды. Не такие уж мы были и скряги, но нам показалось, что брать по три рупии за горсть лепестков, которые и так валяются на улице, не то что дороговато, а просто неприлично, однако спорить не стали. Старик повел нас по длинному коридору, остановился под изображением слона на потолке и объяснил нам, что слон сделан из девяти голых дев. Это было уже интересно: монастырь-то ведь был мужской. Когда мы присмотрелись внимательно к слону, то увидели, что монах сказал чистую правду. Дев было действительно девять, и они были голые. Одна из них была искусно вписана в хобот, другая - в хвост. Весьма поучительно! За это с нас денег не взяли. Бесплатный стриптиз.
Зуба Будды нам не показали. И слава богу. Он, наверное, обошелся бы каждому из нас не меньше, чем в двадцать рупий. Выносят его раз в год, естественно, в праздник зуба. Очевидно, на этот праздник приезжает много верующих стоматологов. Осмотрев все, что нам хотели показать, мы вернулись в комнату, где лежали наши ботинки. Монах сказал, что за хранение обуви каждый из нас должен заплатить три рупии. Тут мы не выдержали и зароптали, но делать было нечего. Босиком не пойдешь. На этом наше знакомство с буддизмом закончилось. Возмущенные наглостью поборов, мы сели в машины и приказали ехать на окраину города, но не успели тронуться с места, как были тут же остановлены. Узенькую дорогу преградил большой черный слон, на голове которого сидел хулиган-мальчишка. Наши водители весело заулыбались и сказали, что нужно заплатить пять рупий, тогда мальчишка повернет своего слона и даст нам проехать. Заплатили. Полноценными английскими ругательствами мы не ругались - с нами были дамы, - но девальвированные исторгали до тех пор, пока не доехали до чайной плантации.
На Цейлоне каждая крупная чайная фирма содержит красивый легкий домик с большой верандой, на которой проезжающие иностранцы могут отдохнуть, выпить свежезаваренный чай, собранный на плантации, - вот здесь действительно все бесплатно, - и расписаться в книге гостей. После чая нам принесли книгу. Я начал было расписываться, но Дьюи выхватил у меня ручку и написал: Гарри Трумэн и Вячеслав Молотов. Тогда это были самые известные политические фигуры, а кто в горах Цейлона будет проверять, пили они чай на этой плантации или нет!
На корабль мы приехали усталые и полезли в ванны мыться, а на следующий день покинули Коломбо и пошли в сторону Красного моря. Качало прилично. Весь день прошел в общей скуке. Телеграф ежедневно приносил сообщения о девальвации франка. А 30 января в семь часов вечера радио сообщило об убийстве Ганди. Утром довольно противный английский чиновник из Сингапура заявил мне за завтраком в кают-компании, что, как сообщили по радио, "святой человек" Ганди убит коммунистами и в этом виноват Советский Союз. Я ответил чиновнику, что не верю такой информации, и ушел из-за стола. Через час он пришел ко мне в каюту с извинениями. Очевидно, остальные англичане и Дьюи "дали ему по шее".
После обеда на судне для пассажиров вывешивались сообщения радио. Я пошел прочесть листок. Там было сказано, что Ганди был убит коммунальными анархистами. Болван-чиновник понял это как "коммунисты". В Индии в то время были так называемые "общинные анархисты" (по-английски "общинный" будет "коммунальный"), которые с коммунистами ничего общего не имели.
В воскресенье первого февраля мы были уже у острова Сокотра, у входа в Аденский залив. Погода стала прохладной, и я надел легкий костюм. Встречалось много судов, большей частью нефтеналивных. Солнечные ванны были забыты, и все мужчины, к великой радости Дьюи, надели длинные брюки. О дамах сведений в дневнике нет. На востоке показались горы Синайского полуострова. Дул сильный встречный ветер.
В семь часов вечера встали на якорь в Суэце. На носу корабля электрики поставили громадный прожектор для освещения канала ночью. Канал очень узкий, разойтись два судна не могут, и на всем его протяжении через определенные интервалы созданы маленькие бухточки, в которые может зайти встречный корабль, чтобы переждать, когда пройдет в обратную сторону другой. Очевидно, есть какие-то правила, кто кому уступает дорогу. Идти можно только очень медленно, чтобы не размывать волной берегов. В девять часов вечера пришли в Порт-Саид. Берега неинтересны. Кустарники. Маленькие мазанки. Верблюды, и довольно холодно. Это в Африке-то!
На другой день вышли в Средиземное море и взяли курс на запад. Уже двенадцатого февраля я любовался берегами Испании и грядой Сьерра-Невада. Затем проходили Бискайский залив - залив штормов. На сей раз он не соответствовал сложившемуся о нем мнению: был очень спокоен. Погода теплая. После Азии Европа показалась поразительно маленькой.
В воскресенье восемнадцатого февраля прошли остров Ушант и завернули в Ла-Манш, который английские моряки называют "Дэи чаннел", каналом, а точнее - Английским каналом. Англичане говорят, что от волнения при приближении к дому многие страдают расстройством кишечника, которое так и называют - "дэи чаннелс". По радио передавали английскую музыку из Лондона.
В полчетвертого дня увидели берега южной Англии и в пять часов вечера бросили якорь в Плимутской бухте. Это было на шестьдесят пятый день путешествия. На набережной стояла очередь у ларька, в котором продавали кофе. Потом я узнал, что это чай. Англичане любят заваривать себе чай именно такой крепости. Ко мне подошел англичанин невысокого роста в черном котелке. Он протянул визитную карточку, удостоверявшую, что является служащим транспортного агентства "Томас Кук и Сын", и сказал: "Сэр, ваши вещи мы отправим сегодня по адресу: Эдинбург, девять, Карлтон террас. Ваш заказ по телеграфу из Шанхая был получен". Никакой расписки он мне не дал, что меня несколько встревожило. (Через две недели, когда я прибыл в Эдинбург, все вещи уже были на месте.)
Билеты до Лондона были для нас заказаны, и мы сели в поезд - миссис МакГилкрист с детьми, Дьюи, Симмонс и я. Меня поразили зеленые поля в феврале месяце. Весь путь из Плимута до Лондона - это нескончаемая цепь красивых домов и домиков, садов, просто нет пустого места. В Лондоне поезд остановился на станции Паддингтон, а в пять часов вечера прибыл на станцию Ватерлоо, где меня встретила миссис Лорна Дин. Еще в Шанхае она пригласила меня погостить у нее в английской деревне Кобам.
Дальше мы поехали на электричке и уже через полчаса прибыли на место. Дины снимали верхний этаж двухэтажного дома с большим садом. В доме было прохладно, и, чтобы согреться, мы сидели на диване около камина. Дин и его жена - мои пациенты по Шанхаю. Сам Дин -нервный и напряженный человек интеллектуального типа. Говорил он все время о коммунизме и СССР, много читал по этому вопросу. Он не скрывал своего членства в партии независимых - такая партия существовала в Англии в 1948 году, она славилась тем, что в ней было меньше членов, чем в любой другой политической партии Англии. По-моему, политической роли она не играла никакой, и сейчас о ней что-то не слышно.
На другое утро мы пошли с миссис Дин в полицию, чтобы зарегистрировать меня по месту пребывания. Дежурный сержант долго рассматривал мой паспорт, а потом сказал: "Регистрируйтесь лучше в Эдинбурге". Затем мы пошли выписать на меня карточки: карточная система в Англии еще не была отменена.
Кобам - прелестная деревня. Главная улица называлась, конечно, Хай стрит, то есть Высокая улица. Уютные маленькие одноэтажные и двухэтажные домики с садами, кругом деревья и кустарники, а на деревьях - синие сойки и малиновки. В окне одного дома торчал кусок белого картона, на котором было написано большими буквами: "Где бог?" На второй день кто-то выставил в окне новую картонку с надписью: "Кто бог?" На третий день -очередная смена надписи: "Бог - это я сам". Я спросил миссис Дин, что это означает, она рассмеялась и сказала, что не знает, скорее всего, этим занимается какой-нибудь сектант или просто сумасшедший.
Обедали в ресторане "Белый Лев": форель и пиво. На следующий день поехал в Лондон. Впечатление от города было огромным. Проехал в лондонском метро, очень грязном после войны. Посетил Национальную галерею, видел картины, о которых пишет Сомерсет Моэм. В этот же день нанес визит сэру Морису Кассиди, дяде одной моей пациентки в Шанхае, оказавшемуся лейб-медиком королевы, председателем Королевского медицинского общества Англии. Он тоже много говорил о СССР, в частности, рассказывал об ужине, устроенном в честь советской женщины-врача, члена делегации Верховного Совета, приехавшей в Англию. Сказал, что она умная тетка и задавала умные вопросы. Англичане попытались ее напоить и узнать что-нибудь о медицине в СССР. Она много выпила, но ничего не рассказала. Англичане обиделись. Сэр Морис дал мне письмо для профессора Давидсона из Эдинбурга и охарактеризовал его как старого маньяка.
Пошел снег. Газеты вышли с большими заголовками: "СИБИРЬ ВТОРГЛАСЬ В АНГЛИЮ". Все жаловались на холод. Дело в том, что у англичан нет теплой одежды. Водопроводные трубы проведены по наружным стенам домов, нет никакого отопления, кроме каминов, которые красивы, но бесполезны: семьдесят процентов тепла уходит в трубу.
Двадцать первого февраля я съездил в Сток д'Абернон, осмотрел церковь, которой около тысячи лет (правда ли?). Церковь стоит якобы на фундаменте, сложенном из римских картин, и в ней находятся самые старые в Англии медные надгробия. Снова посетил Национальную галерею. По дороге купил "Хождение по мукам" Алексея Толстого на английском языке. Обедали с Динами в отеле "Медведь", попробовал баранину с мятным соусом.
В десять часов утра я сел в поезд и отбыл в Эдинбург. Было уже 23 февраля 1948 года. Видел Линкольн, Йорк, Дерам, Бериксон Туид. Красивая страна, уютные домики - и нет пустого места. Такое впечатление, что все время едешь по одному большому пригороду.
ЭДИНБУРГ
"Сегодня День Советской Армии, 23 февраля 1948 года. Я приехал прямо с вокзала в пансион мисс Бетти Дине. Шофер такси как-то странно на меня взглянул, когда я сказал ему адрес: оказывается, пансион находится прямо за углом от вокзала. Бетти Дине - веселая толстушка, лет тридцати, с черными глазами и волосами. У меня хорошая комната на третьем этаже. Ужинал с другими обитателями пансиона. Со мной за столом сидит доктор Майн, он держит экзамен на действительного члена королевского колледжа хирургов (Эдинбурга), и молодая бельгийка графиня де Марнефф, специализирующаяся по анестезиологии у известного шотландского анестезиолога профессора Гиллиса".
Это запись из моего дневника. Об Эдинбурге я буду рассказывать, опираясь частично на записи, а частично на собственную память. Думаю, читателю будет интересно, хотя сейчас в СССР издана удивительно хорошая книга
Людмилы Николаевны Воронихиной, которая так и называется "Эдинбург" (Издательство "Искусство, 1974, Ленинград). Автор не только хорошо разбирается в живописи, но является, по-моему, авторитетом и в архитектуре. Я же рассказываю только о своих личных впечатлениях.
На следующий день после приезда в Эдинбург я проснулся рано, встал и посмотрел в окно. Оконные рамы здесь совсем не такие, как в остальном мире: они держатся на каких-то веревках, и их надо как-то двигать не то вверх, не то вниз. Я так и не понял, что с ними надо делать, и открыть окно без посторонней помощи не сумел.
Из моего окна хорошо виден замок Холируд, в котором жила королева Мария Стюарт и ее любовник, итальянец Риччио. Правда, наш писатель Е.Б. Черняк в своей книге "Секретная дипломатия Великобритании" пишет, что это не доказано. Интересно, какие еще нужны доказательства, если доподлинно известно, что ночью Риччио был в спальне Марии Стюарт и шотландские лорды закололи его у изголовья постели королевы? Что же он делал ночью в спальне королевы? По мнению Черняка, очевидно, доклад о международном положении.
Книгу Черняка я прочел с удовольствием, хотя и не понял, почему он назвал ее "Секретная дипломатия Великобритании". В ней много интересных исторических анекдотов, не имеющих, по-моему, никакого отношения к английской разведке. Последние две-три главы прямо отвечают названию книги, но и тут все очень любопытно, но не всегда по теме: например, интереснейший английский шпион Сидней Рейли преподнесен читателю, главным образом, как соблазнитель жены английского пастора.
По рекомендации Морриса Кассиди первый визит в Эдинбурге я сделал к профессору Давидсону, который должен был представить меня профессору Персивалю. Давидсон принял меня очень сухо (вспомнились слова Кассиди о старом маньяке), прочел письмо и вернул его мне, прямо на подоконнике написав на обороте записку Персивалю. В письме сэра Морриса были обо мне, вообще-то, хорошие слова, в том числе такие: "Смольников, несмотря на то, что является советским гражданином, по-моему, весьма порядочный человек". Потом я отправился к сэру Джеймсу Лирмонту, хирургу королевы в Шотландии. Лирмонт воевал с моим шефом Бертоном в Первую мировую войну. Сэр Джеймс принял меня радушно. Внешне он больше походил на американца, чем на шотландца, а жена его как раз и была американкой, ненавидевшей Советский Союз, чего ничуть и не скрывала. Странно, как образ мужчины зависит от женщины, на которой он женат. Лирмонт отнесся ко мне очень хорошо, как и его секретарша, мисс Норри. Потом я пошел к профессору Персивалю, но его не оказалось дома. Тогда я решил зайти в полицию и зарегистрироваться.
Полиция в Эдинбурге небольшая. Меня направили в отдел, который назывался "Иностранцы и опасные лекарства", где я получил удостоверение личности. Поскольку в Советском генеральном консульстве в Шанхае умудрились перепутать мое отчество: "Прокопьевич" заменили на "Прокофьевич", я решил в Эдинбурге это поправить и указал в анкете "Прокопьевич". Но полиция всегда придерживается официальных документов, и мне в удостоверении написали "Виктор Прокофьевич, кличка - Прокопьевич", как обычно пишут бандитам. Это удостоверение я храню до сих пор. В нем есть правила для иностранцев, и в одном из них сказано, что я имею право передвижения по всему Соединенному королевству, но если в каком-либо городе решу задержаться более чем на три дня, меня просят почтовой открыткой известить об этом отдел "Иностранцев и опасных лекарств" полиции Эдинбурга.